Чёрный пёс Элчестера. Часть вторая.

Высокий лоб, закруглённый овал лица с крупными, правильными чертами — нет аристократической строгости, утончённости — и всё же в этом несовершенстве было что-то милое, подкупающее.

Она тоже смотрела на своего спасителя, чуть наклонив набок голову.

— Как тебя зовут? — спросил граф.

Девчонка не поняла вопроса. Он поморщился.

— Фрэнсис! — представился он, ткнув пальцем себя в грудь. Её лицо просияло.

— А! Милица... — назвала крестьянка своё имя в ответ.

Лорд кивнул и снова улёгся возле костра. Внезапно пришла мысль, что после смерти Фредерики он впервые разговаривает с девушкой... С ровесницей своей возлюбленной.

Юноша стиснул зубы.

Фредерика...

Фредерика была намного красивей. Изящней.

Взгляд скользнул по фигуре Милицы, и, против воли юноши, дольше, чем позволяли приличия, задержался на груди. Да. Больше, чем у Фредерики. Намного больше... И бёдра шире... Простолюдинка, что с неё взять!

Но при этом, всё же, какая стройная и гибкая!

Кровь шумно застучала в ушах, жаром прихлынула к щекам. И ведь всего лишь два шага в обход костра, чтоб сбросить с плеч девушки плащ... Фрэнсис резко сел, быстро подтянув колени к подбородку. Пробудилась злость на собственную слабость. Да, у него давно не было женщины... Просто давно не было женщины.

К счастью, эта селяночка слишком невинна, чтобы понять.

Тем временем вскипела вода, устало запыхтела каша, мясо зарумянилось на тонких палочках над огнём — и Милица с улыбкой протянула Фрэнсису ложку, а потом — кружку с ароматным настоем, зелёным и терпким от брошенной ею туда неведомой травки.

Лорд взял и осторожно пригубил. По телу разлилось тепло, дурные мысли рассеялись, как дождевые тучи, и он просто смотрел на Милицу: как она опасливо прихлёбывает горячий настой, улыбается; обжигаясь, пытается есть мясо...

Оно получилось очень вкусным, с сочной мякотью и хрустящей поджаристой корочкой, истекающей ароматным соком.

— Спасибо, — прижав руку к груди, произнёс юный лорд, всем своим видом пытаясь показать, как ему понравилась еда.

Девица живо подняла голову. Губы её чуть вздрогнули.

— Вам в самом деле понравилось? — тихо спросила она. Граф замер от неожиданности и уставился на крестьянку. Нет, она не заговорила по-английски. Слова, что роняли её губы, были ему неведомы... но, словно по какому-то волшебству, он всё понимал!

— Да, ты умеешь готовить... — медленно произнёс он, пристально вглядываясь в неё, гадая, произойдёт ли чудо, поймёт ли собеседница...

Милица так же, медленно, подняла голову — и они молча, долго, не отрываясь, смотрели друг на друга через костёр. Огонь бился во тьме как живое сердце — в холодной плоти ночи. Было в этом что-то, от чего у Фрэнсиса по коже поползли мурашки.

— Ты... понимаешь? — наконец решился произнести рыцарь.

— Да, благородный господин, — тихо отвечала Милица, не отводя глаз.

Боже, как они полыхали!

— Благородный господин, я должна поблагодарить вас. Вы спасли меня. Не будь вас тут поблизости, я пропала бы.

— Зачем же ты в болото забрела? — думая совсем не об этом, пробормотал юный воин. Девушка чуть усмехнулась.

— А, видите ли, благородный господин, там ненюфары росли. Я и решила себе нарвать.

— Нарвала?

— Нарвала! — засмеялась странная крестьянка. — Там, в котомке моей лежат, не зря я в трясине искупалась!

— Ну, а на что они тебе? Эти твои цветочки?..

— Ну... — Милица неопределённо пожала плечами. — Много чего можно с ними сделать...

— Постой! А как ты до них добралась? Там же всюду топь! — Фрэнсис нахмурился. В его душе зрело неприятное предчувствие...

Оно не обмануло.

Милица потупилась:

— Я... Я в заклятье ошиблась... Я думала, что долечу туда и обратно, а оно у берега действовать перестало... — Тут глаза её гордо сверкнули, она вызывающе вскинула голову: — Ну и что? Меня учить некому, я сама! Поэтому часто путаюсь в заклятиях! Я знала, что плохо плету чары полёта, но там росли ненюфары, а это не простые лилии! Где бы я ещё их нашла? Любой ненюфар растёт на гиблой трясине...

— Сколько тебе лет? — прервал её Фрэнсис.

— Семнадцать...

— Ты ведьма, что ли?

Девушка подобралась.

— А вы как думали? Что вам святой дух меня понимать помогает?..

Словно пощёчина. Не чудо. Колдовство... Юноша резко вздохнул, не скрывая разочарования.

— Так это ты?..

— Я подсыпала нужную травку в воду, — лукаво улыбнулась молоденькая колдунья. — И слова нужные сказала... помните, как костёр вспыхнул? Огонь всегда на магию откликается! Так ведь страсть как неудобно, не понимать друг дружку, да, благородный рыцарь?

— Ведьма... — брезгливо протянул Фрэнсис. Милица понимающе усмехнулась и встряхнула головой.

— Не любите, да?.. Вы ещё пожалейте, что спасли!

— Ты не заговаривайся, простолюдинка! — отрезал он. — Рыцарь никогда не пожалеет о помощи слабому, пусть тот был даже и не достоин помощи...

Они замолчали. Фрэнсис погрузился в невесёлые думы, а юная волшебница, насупившись, сидела и дулась, глядя, как пальцы огня скользят по чёрным грифам поленьев. А поленья — поют, смешивая свои голоса с баритоном пламени...

— Зануда, — пробурчала она себе под нос.

Юноша вздрогнул всем телом.

Как часто Фредерика обвиняла его в этом...

— Не смей читать мои мысли!

— А я что, читаю?.. — неподдельно обиделась она. — Вы вообще странный: я вас сюда привела, поесть вам приготовила, болтаю тут с вами — а всё виноватая!

— А я тебя спас, — просто пожал плечами рыцарь, даже не посмотрев в её сторону. — И чтоб мне всякие ведьмы-недоучки выговаривали! — он фыркнул.

— А ведьмы — на то и ведьмы, чтобы выговаривать кому пожелают! — задрала она кверху нос. — И ни перед кем головы не опускать!

— То-то вас на костры отправляют... — хмыкнул молодой человек.

— Правды все боятся.

— Ох, надо было тебя оставить на болоте — вот в чём правда, — вздохнул лорд, укладывая на землю дорожный мешок с намерением превратить его в подушку. — Тогда я спал бы спокойно. По крайней мере, без бесед о правдолюбии... Бери седло или наколдуй себе герцогскую постель... ведьма.

Милица покраснела.

— Я пока не умею...

— Я же говорю, что недоучка, — вздохнул граф Элчестерский, укладываясь. — Спи, на чём есть. Плащ можешь себе оставить, чернокнижница.

С этими словами он отвернулся от костра и от Милицы и закрыл глаза.

Не тут-то было. Молчание длилось от силы несколько минут, а потом в тишину упали коротенькие слова:

— Простите меня.

Фрэнсис лишь натянул на голову накинутое вместо одеяла тёплое блио, приобретённое в Клагенфурте.

— Эй, вы же не спите! Простите, говорю. Вы правы.

— Я сплю, — буркнул Фрэнсис.

— Эй, ну не будьте занудой, в самом деле!

Молчание.

— Фрэнсис! Прости, говорю!

Граф резко сел, отшвырнув в сторону блио.

— Лорд Фрэнсис! — рявкнул он.

— Хорошо, лорд Фрэнсис! — рассмеялось это невозможное созданье. — Зато вы сразу услышали! Вы едете издалека? Откуда вы родом?

— Я норманн, — устало вздохнул путешественник, подкидывая веток в костёр. — А родился в Англии. Ты же даже не знаешь, где это...

— Где-то очень далеко, на западе, — пожала она плечами. — Я многое узнала о разных землях от людей. Потому что мой путь тоже был не близким.

Юноша с интересом взглянул на собеседницу.

— Я думал, ты из какой-нибудь ближней деревни.

— Я даже не из германцев! Я славянка! — девчонка оскорблённо вскинула голову. — Из Словакии.

Граф невольно присвистнул.

— Что ж тебя так далеко занесло? Словакия — там же вроде Чехия рядом, да?..

— Рядом-то она рядом, — вздохнула девушка. — Да всё равно сама по себе. А мой край завоевали венгры, и с тех пор нет счастья моей Родине... — на лицо Милицы набежала тень, голова опустилась. Девушка сидела, обхватив колени руками, словно пытаясь избыть жгучий внутренний холод. — Знаете ли вы, как страшно, когда венгерские бароны приезжают в твою деревню, требуют невесть какой платы, а потом начинают вешать всех, кто посмотрел на них не так... кто замешкался, не сразу выполнил какой-то приказ... А ты прячешься за спинами сельчан и дрожишь, не заметит ли тебя кто из этих... Мадьяры — они как волки. Признают только свою стаю. Другие для них — добыча.

— Я слышал об этом, — кивнул Фрэнсис. — И что же, однажды тебя заметили?

Она кивнула.

— Мальчишка, малолетний барончик. Прыщавый выродок нашего господина! — Милица издала короткое яростное шипение. — Родители попытались вступиться за меня, их убили... А меня схватили, связали и привезли в замок, этому... сыночку.

— Если хочешь, дальше можешь не рассказывать, — тактично разрешил Фрэнсис.

Она злобно, с какой-то мрачной радостью, рассмеялась.

— О, нет! Мне нечего стыдиться! Когда мы остались наедине, я заклинанием остановила его сердце, он ничего не успел сделать со мной! Так я отомстила за свою семью...

— А что ж ты не защитила деревню? — удивился лорд, мысленно порадовавшись собственной сдержанности. — Если умеешь останавливать сердца?

— Я... — Милица покраснела и резко утёрла непрошеную, яростную слезинку. — Я пока могу только одного... человека. И то, если ни на что не отвлекаться... а другие люди... мешают... Я не смогла их спасти!

Фрэнсис промолчал. Мог бы и не спрашивать. Счастье, что эта ведьмочка-недоучка себя-то сумела выручить. О ведьмах он слышал куда более впечатляющие истории! А эта пигалица кто?.. Обычная девчонка-несмышленыш...

— И что же было дальше?

Милица постаралась взять себя в руки и, стиснув зубы, продолжила:

— У меня была целая ночь, господина никто не посмел бы тревожить во время забав... Я сотворила морок... любой, кто встретил бы меня, принял бы за баронского сынка! Потом переоделась в его одежду и ушла из замка... Мне надо было спешить, мороки — они недолговечны, хотя эти заклинания я знаю очень хорошо, и они никогда меня не подводят...

И вот, когда я выбралась на свободу, то поняла, что возвращаться мне некуда! Золота с собой я догадалась всё же прихватить, — лукаво усмехнулась юная ведьма, — поэтому голода и холода не боялась. Зато куда больше боялась, что меня найдут и будут пытать, а потом...

— А потом отправят на костёр, — пожал плечами норманн. — Само собой. Что ещё делать с ведьмой, которая убила и ограбила рыцаря? — заметив её напряжённый взгляд, Фрэнсис успокаивающе улыбнулся: — Так бы рассуждали, — мягко пояснил он. — Это не значит, что я так думаю. И что же ты решила?

— Решила не возвращаться в родную деревню. Повидать мир. Сбежать от проклятых венгров в чужие земли. Найти наставника, что научил бы меня владеть волшебством по-настоящему. И я знаю, к кому идти! Несколько лет назад у нас останавливалась в деревне одна путешественница, вроде бы из знатных. Она была странная... я даже не могу сказать, почему... Её звали Милена. Она сразу поняла, что я немного колдую... и научила нескольким заклятьям. Научила составлять заговоры, выплетая их из речи огня, воды, шума деревьев и света звёзд... Показала некоторые травы... а потом я уже сама стала с ними пробовать разные штуки, тайком от всех людей, конечно же. И эта госпожа, Милена, полушутя сказала, что, если я буду во Франции, то могу спуститься в парижские катакомбы... и там спросить о ней. Я думаю, она настоящая ведьма, а в катакомбах их шабаш. Вот и иду туда... Фрэнсис, возьмите меня с собой! Вы же тоже на запад путь держите! Мне страшно одной на дорогах...

Граф Элчестерский задумался. Разве не о Франции грезил он, пытаясь спасти Фредерику? Что ж... Оттуда до английских берегов ближе, чем от альпийских вершин! И, быть может, парижские ведьмы... быть может, им ведомо, что это за призраки, подобные Эдгит, и какова сила их отпрысков?..

Конечно, негоже юноше и девушке путешествовать вдвоём, наедине. С другой стороны — разве достойно рыцаря отказать в помощи женщине? Вдвойне позорно отказать из-за страха перед своими желаниями. Разве не справится он с собственной слабостью?

— Ладно, будь по-твоему! — проворчал молодой лорд, снова укладываясь на землю. — Только не трещи без умолку, я терпеть этого не могу! Провожу я тебя до Парижа, а сейчас имей снисхождение, и дай мне, наконец, поспать!

Милица негромко, весело хмыкнула и покачала головой.

— Меня можно называть просто Мили, — заметила она вместо "спокойной ночи".

— Фрэнки, — засыпая, буркнул из-под блио Фрэнсис, уже не сознавая, что разрешает простой крестьянке непозволительно дружеское обращение...

Ночь расстелила над ними мягкий полог тишины.

Глава XII

Его разбудил луч солнца, тёплой ладонью накрывший глаза. Приподняв ресницы, Фрэнсис наблюдал, как свет играет в сосновых ветвях с ветром...

День обещал быть замечательным.

Юноша повернулся набок, глянув на свою нежданную попутчицу. Она спала, свернувшись клубочком и подложив ладони под голову, и волосы густой накидкой укрывали её тело. Бурые, с серебристым отливом... Немыслимый цвет...

Прядь волной скатывалась на лицо...

Сердце отозвалось ноющей болью. Если бы судьба была чуть милостивей, рядом с ним могла бы быть его любимая...

Если бы его леди могла колдовать...

Милица улыбнулась во сне, прикрыла рукой глаза. Фрэнсис вздохнул, поднялся — и накинул на девушку блио. Она тут же натянула его на голову, даже не просыпаясь.

Совсем ещё дитя. Такая беззащитная... Что ж, теперь, по крайней мере, у него есть цель: помочь Мили добраться до Парижа. Не утонув ни в каком болоте.

Юноша усмехнулся, приседая на корточки и осторожно касаясь её мягких волос. Грудь вдруг захлестнуло волной тёплой нежности...

Боже, какое совершенство! А он так давно не обладал женщиной... Если бы она не была столь чиста и столь доверчива...

Лорд робко, кончиками пальцев, дотронулся до плеча спящей девушки, провёл ладонью над певучим изгибом талии... Тело начала бить крупная дрожь.

Упруго поднявшись, он направился к озеру.

Над водой стлался лёгкий туман, и в его прозрачных завитках молчаливо стояли сосны, слушая тишину. Под ногами Фрэнсиса похрустывала галька — и в целом мире, казалось, существует лишь этот звук...

Чаша озера приняла путника в свою каменную купель. Со дна били ледяные ключи, и потому после, на берегу, воздух казался тёплым, как полуденный песок. Одевшись, молодой человек почти бегом направился обратно, мечтая согреться у огня.

Костёр, едва дымившийся поутру, теперь весело потрескивал сучьями, и булькал над пламенем котелок: Милица, уже переодевшаяся в платье, заканчивала разогревать завтрак.

— Ты молодец, — одобрительно покачал головой лорд, сворачивая свой плащ. — Времени даром не теряла...

— Просто это не первое моё утро у костра, — с улыбкой пожала плечами девушка. — Я думаю, лорд Фрэнсис, мы позавтракаем — и в путь?

Он молча кивнул, покосившись на разложенные по камням для просушки белые цветки ненюфаров.

Ведьма оценила его тактичность, поглядев на молодого воина без слов, но с такой благодарностью, что Фрэнсис в полной мере почувствовал себя вознаграждённым.