Игорь зачарованно смотрел на потрясающий вид, открывшийся перед ним. Сознание постепенно начало смещаться. "Неужели, правда? Но тогда..." Мысли опять заметались заполошным потоком. "Зачем ты меня спас?"

Гнейтта задумчиво посмотрел на двуногого, и воспоминание о борьбе, о воле к жизни вернулись.

— Ты был еще живой. Разумное существо. Я был рядом и мог помочь. Но буря была слишком сильной. Даже если бы я поднял тебя на поверхность, то ты вряд ли бы выжил.

Игорь потер щеку. Странно все. Даже ответы какие-то странные. Спасти просто чтобы спасти? Не верится. "И много у вас таких спасенных?"

Червич недоуменно посмотрел на юношу на руках.

— Игорь... мы практически не поднимаемся на поверхность. Это была игра аффа, — бережно вернув добычу в колыбельную, которая походила на глубокую кровать, устланную мхом, Гнейтта поплыл к потолку, чтобы открыть из внутренних воздушных резервуаров, в которых не было воды, достал оттуда сферу, с которой вернулся. — Надо очистить тебя от заразы, — сообщил он. — Вчера я не сделал. Не хочу болезней.

Юноша попятился, недоверчиво глядя на сферу. "Что это? И, вообще, зачем я тебе?" Он надеялся, что в этот раз вопрос был задан правильно.

— Очиститель. — Гнейтта нахмурился. Человек начал вести себя вновь с подозрением. Не зря говорят, что они все-таки хищники. — Бактерии. На тебе могло остаться много бактерий. И жабру надо обработать, чтобы не пошло заражение. Она потом пустит росток во второй дыхательный резервуар. Ты сможешь двигаться быстрее... легче адаптируешься, — сфера включилась, распространяя вокруг яркий свет. В него попало все помещение. Это длилось несколько секунд, потом приспособление закрылось и выдало результат, что на теле человека убито около несколько миллионов болезнетворных бактерий. Червич нахмурился. Плохой двуногий. — Ты был заразен, — сообщил он спокойно. — И мог заболеть действительно. А что касается зачем. То я не думал, что ты выживешь, если спустить тебя на такую глубину. Это было любопытство. Эксперимент. Теперь ты вроде как мне принадлежишь. Я же тебя взял.

"И что дальше?" Игорь понимал, что без этого существа он не выживет, а в практически успокоившемся сознании превалировало одно желание — жить. Умирать юноше не понравилось и не хотелось. А если хочется жить, нужно узнать все о мире, который его окружал, и о своем месте в этом мире. Даже если это бред воспаленного воображения, не факт, что он по-настоящему не умрет, если он здесь умрет. Или если его здесь убьют.

— Ты только очнулся, а уже спрашиваешь, что дальше. Ты любопытен. Я знаю о тебе не больше, чем ты знаешь о моем мире. Начнем с простого. С общения. Я покажу тебе наше крыло. Познакомлю с аффой и ты дашь ему клятву верности. Потом я хочу узнать, что у тебя внутри. Ты ведь можешь заболеть, — червич призадумался. — Ты совершенно не приспособлен к добыче пищи. Разве что как собиратель. Если ты приживешься, то будешь собирать для нас с тобой флейсы и фанки, а затем рассаживать в саду. Еще придется рассказать тебе о правилах и запретах. Наш мир опасен. В нем много ограничений и внутри сообществ. Семья у нас небольшая. Цийкон главный. Ему перечить нельзя. Айлы — его собственность. Есть еще пара существ для игр. Закрытых. — Гнейтта замолчал, потому что глаза двуногого медленно округлялись.

Игорь по-быстрому пытался хоть как-то приспособить то, что слышал, к своему миру. Попозже он обязательно построит правильную модель этого мира, но пока нужно сделать хотя бы временную. Больше всего ему это показалось похожим на рабовладельческий строй. Но страшно ему не было, было просто очень странно.

Вопросов была масса. "Зачем мне давать клятву аффе, если я твоя собственность, как ты сказал? Семьи воюют между собой? Ограничения внутри — какие?" Больше всего ему хотелось узнать, кто аффа и что он собой представляет, но ведь он и так его увидит. И вопросы насчет него можно будет задать позже.

Гнейтта ожидал вопросов и готов был на них терпеливо отвечать.

— Весь грот и прилегающие к нему городские территории принадлежат аффе. Аффа защищает нас. Аффа обеспечивает порядок. Он здесь главный. Все должны его слушать и принести клятву. Семей много, но они не воюют. В нашей семье семь айл. Одну ты уже видел с утра. Это Эйка. Она совсем молодая. Глупая. Аффа с ней играет очень часто. Трогать ее нельзя. Все, чем играет аффа вообще, трогать НЕЛЬЗЯ. Это главное ограничение. Ты здесь пока гость. Вчера мне разрешили тебя оставить. Я отвечаю за тебя до тех пор, пока решение не примет главный, — червич коснулся щеки, словно что-то разглядел. — Почему у тебя колючки проросли через одежду? Вода попадет внутрь. Что это?

Игорь опять потер лицо. Так вот почему ему все время сегодня хотелось это сделать — щетина. Ощущения другие, он сразу и не понял, что именно его раздражает. "Это волосы такие. Они растут на лице. Я их каждый день обрезаю. У нас для этого есть специальные", — юноша на мгновение замялся, не зная как описать бритву, — "приборы, что ли. А что значит "играет"?"

— Они постоянно отрастают. Почему вы их не удаляете. Это ведь опасно... Ранит кожу, — теперь червич достал другой предмет, позволили себе осмотреть лицо Игоря и провел им вдоль скул и, по подбородку, по шее, по другой стороне щеки, — достаточно одного очищения... Пленка опять закрыла уже гладкую кожу. Гнейтта покачал головой. Вероятно, сюрпризы только начинаются. — Играет значит играет... Вы ведь как-то размножаетесь? А тут другое — веселье. Радость. Игры.

Игорь непонимающе спросил у червича: "А при чем тут размножение?", а сам пытался потрогать щеку — странное ощущение.

— Просто от игр не появляется потомство.

Черные глаза внезапно вспыхнули, Гнейтта почувствовал приближение Цийкона. Через секунду в гроте завибрировали потоки воды. Аффа желал видеть своего друга.

— Посиди, — предупредил хозяин и исчез в круглом темном отверстии.

Аффа бесцеремонно ввалился внутрь, скидывая военную амуницию, больше похожую на переплетения водорослей. Никто не сомневался в крепости защиты, но кольчуга явно давно не чистилась или...

— Вы опять валялись в каньоне, — констатировал Гнейтта рассержено. — Что скажет твой отец!!!

Цийкон махнул рукой. Сегодня утром и правда побывал там, где растет дурман и знатно оттянулся, а теперь желал посмотреть на игрушку.

— Показывай. Мне сказали, что он жив.

— Подружка проболталась?

— И что? — Цийкон проскользнул мимо червича и в одно мгновение оказался в гроте. Человек и правда был жив. Двуногий. Маленькая добыча. Голубые глаза смотрели на чудовище, и чудовищу нравился отраженный в них ужас.

Игорь не мог поверить своим глазам. Если Гнейтта в первый момент показался ему похожим на ангела, то аффа был похож на какого-нибудь злобного монстра из ужастика. Какие-то странные красные штуки на голове, хищные синие глаза, два провала вместо носа, а самое главное — щупальца! Огромные, каждое метра по три, как у спрута, они вызывали ужас на уровне подсознания. Юноша перевел взгляд на червича. Игорю показалось, что в его глазах светится беспокойство.

— Он еще не пришел в себя, — попытка остановить аффу провалилась, потому что тот сразу направился к колыбели, чтобы получше разглядеть малыша. Тот боялся... Втянул голову в плечи.

— Я вижу, — аффа издал пугающий звук, червич пересек другу дорогу.

— Дай ему освоиться. День. Я его приведу.

— И поиграть дашь? — легкая улыбка... — Лучше с тобой, я давно жду изменения воды.

— Исчезни.

— Гнейтта, айлы такие скучные. Сегодня со мной побудь, — протянул Цийкон, а сам опять попытался испугать через червича человека, потянувшись к нему одним из щупалец.

— Я обещаю...

— И в каньон?

— Да.

— И гонки?

— Да.

— И отцу о вылазке на поверхность не проболтаешься?

— Да.

Цийкон после всех "да" настырно отодвинул червича в сторону и все-таки выхватил двуногого из колыбели. Несмотря на сопротивление, он все же произвел осмотр.

— Поразительно, жабра прижилась? Маленький, тебя как зовут?

Игорь с ужасом пытался вырваться из скрутивших его щупалец. Он ничего не мог с собой поделать — аффа внушал ему какой-то животный ужас. "Гнейтта!"

— Прошу, Цийкон, — хвост мягко коснулся друга, тот перевел взгляд на червича и отдал ему двуногого. — Ладно, забирай... Только пусть грота не покидает. За ним надо присматривать. Начинается сезон. Помнишь?

Гнейтта согласно кивнул и прижал к себе юношу. Тот благодарно прижался, как и прошлой ночью.

Когда они остались одни, оставалось лишь ждать, чтобы жабра проросла во второе легкое. Почти три часа пришлось качать спасенного, у которого ломило грудь, чтобы вторая жабра прорвала второй бок. А потом почти бессознательно юношу пришлось накормить вновь и отправить в нужное место для очищения. Специальное отверстие позволяло осуществлять все дела, не засоряя воду.

Гнейтта ждал, чтобы его приобретение осуществил ритуал у входа, а потом вновь взял на руки.

— Спать будешь внизу или в норе? — спросил у юноши.

"В норе". Игорь не хотел оставаться один. Вместе с червичем ему было спокойнее. К тому же грудь еще очень болела, и почему-то рядом с Гнейттом было легче.

Когда червич отнес юношу наверх, тот долго лежал и рассматривал потолок. Странное освещение привело к тому, что вся нора слегка светилась, и периодически некоторые камни начинали как будто подмигивать. Игорь старался понять, почему же аффа вызывает в нем такой ужас, и никак не мог. А ведь завтра ему придется опять общаться с ним. А юноша даже не запомнил, как аффу зовут, настолько его поглотил страх. И что же делать? "Гнейтта", — тихо позвал Игорь с надеждой, то спасший его не спит.

Сквозь видение бурного океана, где волны черны и напористы, где великим безумием поднимается стихия с глубин, слышался зов. Голос, который звал. Глаза открылись и посмотрели на человека.

— Тебе больно? Что-то беспокоит?

Юноша сел и стал смотреть на червича. В неверном ночном освещении тот казался существом из сказки — призрачным, чуть светящимся. "Гнейтта, расскажи мне про аффу. Я не могу понять, что происходит. У меня раньше никогда не было фобий. Я ведь завтра должен буду с ним встретиться, да?"

— Про аффу... — кольца обвили двуногого, согревая, и потянули к себе, Гнейтта обнял человека, не спрашивая, понимая, что тот еще находится в шоке. Что, возможно, вообще не совсем здоров и сильно ударился при падении в воду. — Он сын Черного Короля, который живет в пропасти. Молодой, веселый и совершенно неуправляемый. Аффе нравится играть. С собой, с другими. Я за ним приглядываю. Это тоже моя обязанность. Ты его испугался? — руки обвили тело. — Я ведь тоже пойду. Не бойся.

Игорь лежал, обнимал червича и думал. Молодой и веселый. Что же, что же вызывает в нем такой первобытный страх? При виде аффы хотелось забиться куда-нибудь в угол, подальше, спрятаться, лишь бы он не подходил. А вот Гнейтта наоборот — с ним было почему-то очень спокойно и хорошо. Юноша понимал, что все эти ощущения очень мягко сказать, необычны для него. Он никогда не доверял с первого взгляда, и никогда не боялся с первого же взгляда. А еще Игорь почувствовал, как нарастает возбуждение. Да что это с ним происходит-то? Юноша решил, что нужно отвлечься, и вообще нужно решить завтрашнюю проблему. "А что будет, если завтра со мной опять случится приступ страха?" — спросил он, зачем-то покрепче прижимая червича.

Приятное тепло от присутствия разливалось по телу Гнейтты. Доверчивость человека, его оплетающие руки, его ласка. А это была именно ласка — игра — сильно взбудоражили червича. Еще плотнее свив вокруг тела кольца, он почувствовал твердую плоть.

— Ты ничего не обязан говорить, просто аффа даст тебе советы и ключ от общего дома.

"А он будет меня трогать?" Игорю очень хотелось провести рукой вдоль позвоночника, пробежаться пальцами вокруг каждого позвонка, ощутить ладонями, именно ладонями, своими, а не новой кожей, это чудесное, странное существо. А еще ему захотелось поцеловать. Да что ж такое с ним происходит? Юноша начал на себя злиться.

— Зачем? — руки червича ответили на касания. Кончики пальцев пробежали по спине. Позволяя раздвигать одежду и касаться нежной кожи. Достигли ямочки, огладили две выпуклости, такие мягкие и податливые. Ноги. Гнейтта коснулся щекой плеча. Его заводило происходящее, а поведение двуногого и его импульсы показывали, что ему тоже нравится.

Потому ласка сменилась легким поцелуем, который достиг цели. Одежда поползла и с плеча, открывая доступ.

"Ключ передать", — Игорь с трудом сообразил, о чем его спрашивает червич. Как только Гнейтта дотронулся до него, у юноши как будто перекрыло все, кроме тактильных ощущений. Пропала злость, пропало желание о чем-то думать, что-то решать. Все было так необычно и волшебно. Медленные движения в воде. Странный блеск камней и глаз червича. Его серебряные волосы, слегка переливающиеся всеми оттенками радуги. Он просто плавился от прикосновений.

Губы искали все новые открывающиеся участки. Кожа юноши была такой нежной, его шея, его подбородок, голова, откинувшаяся назад. Свет, падающий на белую кожу. Хвост проник между ног, обвивая, и начал тереться, касаясь возбужденной плоти.

Гнейтта заглянул в ошалелые голубые глаза, а потом без слов поцеловал прямо в губы. Пленка разошлась. Это было чистым волшебством. Вокруг сияли звезды. Вода заливалась отблесками... исходящими от серебра червича.

Игорь отвечал на поцелуй долго и нежно. Ему в тот момент даже не показалось странным, что он не порезался об острые зубы червича. Вкус поцелуя был таким же странным, как и его спаситель. Сначала чуть горьковатый, как будто нагретая солнцем полынь. Но чем дольше они целовались, тем больше менялся вкус поцелуя. Горечь перетекала в вяжущую сладость, как чуть-чуть недозрелая хурма, сладость становилась все более мягкой, но не приторной. И эти изменения добавляли новых безумных ощущений, которыми наслаждался юноша.

Легкие прикосновения к паху вызывали сильный прилив крови. Возбуждение все больше нарастало. Игорь обхватил ногами Гнейтта, прижав между их телами хвост червича.

— Ты обжигающий, как солнце. Горячее течение, что окутывает и качает на волнах забвения. Ты простота единственного момента, в котором сокрыта истинность значения. Мой незнакомец, что пришел в чертоги океана... голубоглазая вода ты... изменчива, податлива, хрупка... — голос лился в голове, а губы были все горячее, все настойчивее. Сладострастные их ласки искали ответной реакции, а если находили, то хотели еще большего. Червич провел по груди человека, выводя линии открывающейся кожи, спустился к твердыне плоти, чтобы коснуться ее края и ощутить, как яркая вспышка пронзает его гостя.

Игорю казалось, что слова Гнейтта добираются до самых глубин его сущности. Он плыл в них, как в воде, ласковой, теплой, плавился одновременно в поцелуе и потоке мыслей. Когда червич оторвался от его губ, юношу пронзило острое разочарование, которое практически сразу смылось безумным всплеском эмоций, когда спаситель добрался до его члена.