— Письмо отправить, — Луис таки забрал свое послание. — Я, наверное, скоро уеду, — добавил он, пожав плечами. Надеюсь на это.
— Что, у нас настолько плохо? — не удержался от вопроса Этьен. Происходящее не сказать чтобы сильно ему нравилось и "принцу крови" он скорее симпатизировал, но сейчас его высокомерие было, на взгляд библиотекаря, не особенно к месту.
— Хорошо, — ответил Луис. — Мне очень нравится... Простите, я... — юноша покраснел и бросился к выходу.
— Этьен, пойдем-ка в твою комнату, здесь могут появиться лишние уши, — ответил Николай, проводив юношу тяжелым взглядом. Ухватив за локоть библиотекаря, мужчина буквально потащил его за собой. Рядом с ним Этьен выглядел маленьким, хрупким и беззащитным, но горе было тем, кто подумал бы, что это правда.
Келья Этьена располагалась в здании библиотеки, в дальнем от входа, но пройти просто так в нее было нельзя. Незнающему человеку пришлось бы сильно поплутать среди лабиринта стеллажей со старыми фолиантами. И в любом случае он бы обязательно натолкнулся хоть раз на какие-то странные веревки, связывающие шкафы между собой. Любое прикосновение к ним заставляло звонить колокольчик, висящий в келье брата библиотекаря, так что незамеченным никто не мог прийти.
— Этьен, — начал Николай, когда они пришли в келью, — нам нельзя отпускать этого мальчика.
В этот момент дверь со скрипом открылась. Двери не смазывались специально — лишние предосторожности не помешают.
— А, это ты, Кристиан, — расслабился Николай, стаскивая с руки кастет, в который за минуту превращался его нательный крест.
— Секретничаете? — Легрэ шагнул через порог и, не обратив внимания на своеобразное оружие русича, заставил себя холодно улыбнуться Николаю, после приветственно кивнул брату Этьену. Кристиан отряхнул ладони друг о друга таким брезгливым жестом, будто все последние полчаса таскал кого-то за шкирку. В синих глазах блестели искорки иронии и любопытства. — Какого мальчика нельзя отпускать? — спросил он. — И куда?
— Луиса. Он собрался уехать, — спокойно ответил Николай, свинчивая обратно крест. — Ты же в курсе сложившейся ситуации? Себастьян обычно тебя первого просвещает. Кстати, Луис уже написал письмо, — продолжил он, любовно натирая крест краем рукава рясы.
— Отцу, так он сказал, — наконец подал голос до того молчавший Этьен. В присутствии брата Кристиана он вообще не любил слишком часто открывать рот — интуиция подтверждала очевидное — это может иметь далеко идущие последствия, и не все они понравятся библиотекарю с чересчур длинным языком.
— Ага, — Николай надел крест на шею. — Папеньке своему. Написал, что все в порядке. И чтобы тот его не искал, потому что, — мужчина на мгновение прикрыл глаза, — "в дальних странствиях я надеюсь обрести новый дом и любовь". Недоумок.
Услышав последние слова Николая, Кристиан изумленно приподнял брови, потом раздраженно вздохнул и, поразмыслив немного, сказал:
— В дальних странствиях, значит. Очень интересно. Что ж, помогу нашему "принцу" с письмецом, пожалуй, — Кристиан направился к двери. — А пока лучше глаз с него не спускать. Думаю, действовать будем осторожно, чтобы не спугнуть юнца раньше времени. Успеет еще, испугается.
4
Николай проводил недобрым взглядом помощника аббата, через некоторое время встал и проверил, что за дверью никого нет. Тщательно ее заперев, русич повернулся к библиотекарю.
— Этьен, мне не нравится, что происходит в последнее время. Луис здесь уже два месяца, а Себастьян мне про него только сегодня рассказал. Кристиан, судя по всему, уже давно в курсе происходящего.
Николай оглядел помещение без окон, которое в тот момент освещалось только одной свечой. Конечно, это не была келья, где жил Этьен, это была комната, где он вел свои дела, поэтому и отсутствие окон, и полутьма были оправданы.
— А тебе Себастьян, что рассказал про Луиса?
— Ничего, — Этьен пожал плечами. — Ну, то есть он, когда брал книги, сказал, что это послушание для отрока, который будет их переписывать... Самого отрока я только сегодня и увидел в первый раз.
Библиотекарь подошел к деревянному креслу с резной спинкой, явно намереваясь в него сесть, но потом передумал.
— Ты как, настроен поговорить? Если да, пойдем ко мне, здесь что-то мрачновато.
— Зато безопасно, — Николай вернулся на свое место. — Садись. Вкратце ситуация такая — Луис сын герцога Сильвурсонни, это который с севера от нас находится. Да еще он племянник короля Фернандо. Себастьян хочет склонить его к постригу, чтобы оттяпать еще земли монастырю. Ты бы видел, с какими драгоценностями этот маленький герцог приехал! — русич мечтательно закатил глаза.
— Ну, так вот, — продолжил он. — Кристиан в курсе, мы — нет. У меня складывается ощущение, что Себастьян с Кристианом хотят нас отстранить от дел. Меня это не устраивает. И если без Себастьяна мы ничего не можем сделать, то Кристиан... — Николай многозначительно посмотрел на Этьена.
— Как скажешь, — вместо того, чтобы сесть, Этьен прошелся вдоль стен, зажигая свечи в настенных канделябрах — в комнате сразу стало светлее. Наконец библиотекарь опустился в кресло, снова заправляя непослушную прядь за ухо. На лбу все еще оставались следы библиотечной пыли.
— Мдааа, Кристиан... Если честно, меня в дрожь бросает всякий раз, как я подумаю, что когда-нибудь он займет место отца Себастьяна, я его и так-то... хммм, не будем о плохом. Но с "отстранить от дел" — это ты, пожалуй, погорячился. Чтобы отстранить от дел, нужно сперва подготовить замену — кто-то же ими заниматься должен, делами этими. И я пока не вижу, — Этьен ухмыльнулся, — кого бы наш хитроумный падре мог бы припрячь вместо нас к... богоугодным делам!
— Этьен, — Николай побарабанил пальцами по столу. — В этом ты, конечно, прав. Но тенденция настораживает. Два, целых два месяца мы были в неведении. Мне это не нравится. Откуда ты знаешь, что падре не ищет нам замену? С его-то связями... Мне лишаться жизни не хочется. Сам понимаешь, по-другому нас не убрать. Может быть, я преувеличиваю. Может быть, — Николай не выдержал и начал разминать пальцы.
— Но вбить небольшой клин между Себастьяном и Кристианом не помешает. Ты как думаешь?
— Да понимаю, конечно, — Этьен со вздохом откинулся на спинку кресла, — чего тут непонятного... Я, знаешь ли, тоже не горю желанием расстаться с жизнью. И что ты предлагаешь, Никола-и? — библиотекарь поднял взгляд на русича, в свете свечей его глаза казались золотыми. — Вбить клин — это, конечно, неплохо бы. Только как бы нам самим потом что-нибудь куда-нибудь не вбили.
— Этьен, сколько писем написал мальчик? — Николай внимательно вглядывался в лицо сидевшего напротив. — Он ведь два письма написал? Так?
— Точно не уверен, — осторожно ответил библиотекарь. — Я не следил за ним все время, пока мы были вдвоем — как-то в голову не пришло. Мне казалось, что одно — то, на котором ты сидел. Их было два? И куда, в таком случае, делось второе?
Николай возвел глаза к потолку и вздохнул. Придется прибегнуть к другим средствам. И выставил на стол из кармана небольшую бутылочку.
— Этьен, я думаю, от коньяка ты точно не откажешься. Для стимуляции памяти.
И мужчина потопал к шкафу, стоящему в углу. Там, помимо всего прочего, хранились и небольшие стаканчики. Брат библиотекарь был ценителем хорошего коньяка.
— Было бы, что стимулировать, — хмыкнул Этьен. — Но ты прав, не откажусь!
Николай повел плечами — ну еще бы! Стоя к нему спиной, он капнул что-то в один из стаканчиков, прошел к столу, быстро налил коньяку и, протянув стаканчик библиотекарю, сказал:
— Ну, за нас, несчастных русича и франка, оказавшихся во вражьей стране!
Это был их стандартный первый тост. Опрокинув стаканчик, Николай осторожно начал:
— Этьен, писем было два. Первое письмо мальчик сразу спрятал, но ты это успел заметить. Я прав?
— Прав? — библиотекарь облизал губы. Терпкий и крепкий вкус отличного коньяка из погребов брата Николая, от которого веселее бежит кровь по жилам, легче становится в голове и теплее — в сердце... Отчего же сейчас мысли разбегаются, как круги по воде? Вроде и не пьяный... да откуда бы, всего один стаканчик. Усилием воли Этьен заставил себя сосредоточиться — почему-то это казалось сейчас очень важным. — Письмо...
Образы потеряли четкость, а потом вновь обрели, словно крохотные буквы под увеличительным стеклом. Да, спрятал, конечно же. В одну из книг. Второе не спрятал, держал в руках... потом пришел Николай...
— Да, теперь вспомнил, — а зрачки большие, почти во всю радужку. — Было второе письмо.
— Вот и я говорю, наверняка, было второе письмо. И вообще подозрительный этот мальчик. Такой ангелочек ангелочком, а в глаза посмотришь... Хитрая бестия. Ой, не просто он к нам попал, не просто. Да еще перед приездом инквизиции, — и Николай пододвинул еще один стаканчик Этьену. — Выпьем за нас. Мы же всегда друг другу доверяли. И верили.
Глаза в глаза, серые в золотые. Взгляд во взгляд.
Этьен покорно взял стаканчик, поднес к губам. Напиток привычно обжег горло, расцвел огненным цветком в груди. Все так знакомо, все как всегда... Свечи, темное дерево, высокая спинка, на которую так удобно откинуться, потворствуя маленькой слабости, коньяк, дружеские беседы с Николаем... С единственным, кому он здесь доверяет.
— За нас.
Мысли уже не путаются — текут лениво и медленно, как река в широких и низких берегах. Солнечные блики играют на водной глади. А мальчик в монастыре действительно не просто так оказался, Николай совершенно прав. Да еще и перед приездом инквизиции... Как там его? Луис? Да, Луис...
Николай внимательно следил за Этьеном. Ну что ж, теперь можно будет и поиграть. Кристиан, наверняка, уже все выпытал у Луиса. Посмотрим, как мальчишка будет выкручиваться. Интересно, как сильно сейчас Себастьян доверяет своему помощнику? Мужчине категорически не нравилось то, что творится в их монастыре в последнее время. Тайны эти... Раньше Себастьян их всех одновременно посвящал в свои планы, теперь же нет. Себастьян перестал им доверять? С чего бы?
— Этьен, твои мысли, почему Себастьян от нас скрывал Луиса?
Франк хоть и хитрый малый, сейчас, по идее должен все сказать по-честному.
— Ммм... я бы тоже скрывал — такого юного, хорошенького, — Этьен прикрыл глаза — свет казался ему чересчур ярким. Луис нарисовался перед мысленным взором, как живой — тоненький, белокурый, изящный. Белая до прозрачности кожа. И мысли сейчас тоже прозрачные, легкие, — знатного и образованного, да к тому же явного чужака. На эту экзотическую птичку будут обращать слишком много ненужного внимания. А лишнее внимание отцу Себастьяну ни к чему.
Николай хмыкнул:
— От нас тоже лишнее внимание? Почему же он нам не сказал про свои планы? И узнали мы про них — какое совпадение! — перед самым приездом инквизиции?
Русич присмотрелся к Этьену — да, пожалуй, пора вести его спать, вот пусть только на последний вопрос ответит, если сможет.
— Возможно, он пытался вычислить, не подсадная ли это утка. Может быть, он надеялся уболтать мальчишку сам... хотя... за два месяца парень так и не понял, чего от него хотят... если, конечно, не прикидывается. Может, отец Себастьян действительно хотел отстранить нас от участия в этом деле, но потом решил, что в связи с визитом святейшей инквизиции не обойдется без нашей помощи... не знаю. Никогда не знаешь наверняка, что у нашего падре в голове, — у самого Этьена в голове сейчас было восхитительно пусто.
Николай посмотрел на библиотекаря — готов.
— Пойдем-ка, я тебя провожу.
Обхватив франка за талию, он потащил его до кровати, благо нормальная келья Этьена тоже находилась в здании библиотеки, и можно было не опасаться, что их увидят. Уложив Франка, Николай, после недолгого раздумья, стянул с него верхнюю рясу и укрыл одеялом. Выглянув в окно, он убедился, что до вечерней трапезы еще несколько часов. Это было хорошо — значит, Этьен выспится. Не забыть бы его разбудить. Заботливо стерев пыль со лба библиотекаря, Николай задумчиво пошел в винокурню.
5
Луис вышел из библиотеки в задумчивости, подобрал ведро, намереваясь отнести на место, огляделся, размышляя над тем, что теперь говорить аббату, и залюбовался на высокое синее небо, такое безоблачное и теплое.
Он уже дошел до поворота, когда неизвестно откуда, из-под земли, выросла фигура помощника — Кристиана Легрэ.
Юноша даже опешил и выронил злополучное ведро из рук. Этот человек со шрамом над бровью, сумасшедшими синими глазами, вызывал странный трепет в груди, принимаемый Луисом за страх.
— А я тебя везде ищу, — беззаботно заявил тот, наклонился, легко поднял ведро и, выпрямившись, внимательно взглянул в глаза юноши, пытаясь понять, о чем он думает. Испугался? Очевидно. Кристиану было почти жаль. Легрэ будто бы заново присмотрелся к нему: он напрасно считал мальчика безмозглым, слабохарактерным и наивным. Это чертово письмо, написанное час назад, показало Кристиану, что подобные мелкие просчеты в оценке противника иногда могут дорого стоить в результате. С другой стороны, помощник аббата питал слабость к играм интересным и с большими ставками. Возвышаясь над Луисом, он неотрывно смотрел в голубые глаза и понимал, что молчание затянулось.
— У меня для тебя есть еще дело, — Легрэ прокашлялся и протянул ведро юноше, улыбнулся уголками губ — немного насмешливо и на редкость безобидно. — Точнее — просьба... Надеюсь, ты не слишком устал? Это не займет много времени.
Луис взял ведро из рук Легрэ, изучая того и размышляя над совпадениями появлений и исчезновений братьев. Он был далеко не глупым малым, чтобы не заметить, что ни на секунду не остается один. Но сейчас юношу волновал разговор с участием падре Себастьяна, который, оказывается, разрешает отправлять письма. Впрочем, иначе и быть не могло.
— Я не устал. Мне любая работа в радость, — Луис принял улыбку Кристиана как выверенную и лживую. Таких он при дворе замечал немало. — Чем я должен помочь?
Легрэ довольно кивнул.
— Что ж, иди за мной.
Кристиан повел Луиса в монастырские купальни, что находились в подвалах. Сейчас здесь было безлюдно, тихо — точно в могиле. Факелы перед дверью давали ровно столько света, чтобы в темноте можно было разглядеть лестницу и постараться не поскользнуться на крутых, убегающих вниз ступеньках. Легрэ в отличие от Луиса это давалось нелегко. При его росте и силе подобные препятствия вызывали только раздражение.
— Ненавижу эту лестницу, — коротко резюмировал он, снимая с кольца один из факелов и открывая перед юношей дверь в темную бездну купален. — Входи, не стесняйся.
Луис шагнул в темноту осторожно, словно почва могла уйти из-под ног. Скудное освещение позволяло разглядеть мало. Взгляд назад на помощника аббата, загораживающего собой дверь и еще шаг вперед.
— Купальни? — недоумение слышалось в вопросе юноши. Вероятно, Легрэ решил лишить послушника трапезы за то, что тот зашел в библиотеку. — У меня книга с собой — Илиада! Брату Этьену не понравится, если я ее намочу.
