— Что же, я это сделал, — юноша опять сел, он съел несколько ложек супа. Голод накатывал все сильнее, но лучше съесть еще потом, чем мучиться от живота.

— Страшно подумать, на что вы готовы ради любимого человека,— в этих словах Артура таился, пожалуй, слишком большой смысл. Судя по серьезному взгляду светлых серых глаз, он говорил не праздно, а словно бы рассматривая шантаж, как одно из средств для достижения цели. — Или подобное самопожертвование для вас привычно?

— Признаюсь, я не совсем понимаю, что именно вы понимаете под самопожертвованием... У каждого своя мера. — Луис пропустил мимо слова о любви. Любить — это дар, где становится не страшен даже самый тонкий лед, под которым сокрыта бездна.

— Мера, — задумчиво повторил мужчина. — Да, признаюсь, люди — поразительные существа — они так любят всему давать меру. Времени, удовольствиям, жизни. Хорошо, какова же ваша мера, Луис? Положим, на что вы пойдете, если я скажу, что Легрэ у меня, и что я могу убить его в любой момент? Вы снова меня поцелуете? — Артур мягко и многозначительно улыбнулся, чуть склонился вперед. — Или вы зайдете намного дальше?

— Что? — герцог медленно поднял глаза на похитителя. — Откуда вы можете знать, кто он такой, если с ним давно не знакомы? Вы мстите Легрэ, так?

— Вы уходите от ответа, Луис, пытаясь поднять мою любимую тему, — Артур разглядывал лицо герцога с влюбленным вниманием и мягкой, чуть коварной улыбкой на ровных губах, что делало его совершенно очаровательным. Любая девушка уже бы кинулась в объятия, но девушки Артура не интересовали никогда, даже в пору ранней юности. В его глазах блеснул огонек искусителя. — А давайте поиграем в игру. Вы мне ответ на вопрос. Я вам ответ на вопрос... И мы чудесно проведем время, уверяю вас.

— Вы хотите услышать ответ, стану ли я делать еще что-то, кроме поцелуев, если ценой будет жизнь Легрэ. Хорошо, я скажу вам... Только если вы меня принудите. Добровольность в таких делах предполагает чувство.

— Что ж, уговор дороже денег, и я вам отвечу на один ваш вопрос. Я не мщу Легрэ... Пока не мщу. Остальное будет зависеть от вашего благоразумия, Луис. — Артур снова вернулся на свое место и, сцепив пальцы, оперся локтями на стол, по-прежнему не сводя с герцога глаз. — Чувства бывают разными. Даже если я смогу или захочу принудить вас к соитию, вы все равно будете испытывать чувства. Чувство долга. Отвращение. Горечь. Злость. Боль. Страх. Ненависть и так далее... Все это слишком сложно и всего этого слишком много. Добровольность не предполагает ни привязанности, ни любви. Вы поцеловали меня, выкупив жизнь двух совершенно незнакомых вам людей. Ляжете ли вы со мной, если я пообещаю вам сохранить жизнь Легрэ? — Артур заинтересованно прищурился. — Да или нет?

Часто ли видел Луис принуждение в своей жизни по той или иной причине? Да, очень часто... Так бывает всегда, когда ты загнан в ловушку, когда кто-то сильнее тебя или когда ты боишься. Шокирующая откровенность — это еще не поступок. Артур передергивает понятия, выбирая самые подходящие в данной ситуации. Пытается вызвать эмоции не того толка, которые звучат на самом деле.

— Нет, — сказал просто. Конечно, он предполагал, что за этим последует и теперь всего лишь выжидал реакции. Если этот человек считает его идиотом, то зря.

— Все становится еще интереснее. — Артур улыбнулся и налил себе еще вина. — Ваша очередь задавать вопрос, Луис.

— Вы обещали дать мне выспаться, — герцог проигнорировал желание пирата поиграть. Все уловки так открыты. "Если бы ты видел, как допрашивает Ксанте, то очень удивился тому, что на самом деле знает о жизни твой пленник".

— Вы правда полагаете, что временные отсрочки разговора — это выход избежать его? — спросил Артур. — Вы и через год так делать будете?

— Я не избегаю разговора, но я очень устал. А потом я отвечу на все ваши вопросы, — сказал Луис, глядя на свои босые ноги. Те замерзли, колени тряслись. Наверное, со стороны выглядит так, словно это страх... Нервы были на пределе. И голова отказывалась работать. — Здраво я все равно вам не отвечу.

— Тогда ложитесь в постель. — Артур пожал плечами, словно смиряясь, и отставил бокал с недопитым вином в сторону. — Я запру вас на ночь. Сами понимаете, я вынужден так поступить.

Когда в двери щелкнул замок и похититель покинул комнату, герцог еще несколько минут сидел на стуле, а затем бросил затравленный взгляд вокруг. Недолго его жизнь была хоть немного не похожей на кошмар. Все же в людях много зла... Коварства и... крови.

Луис тяжело поднялся, еще раз плеснул себе на лицо воды из тазика, обошел кровать стороной и забился в угол, прислонившись лицом к стене. Это был дальний угол от двери, находившийся у окна. Юноша закрыл глаза, прислушиваясь к гудящим рукам, ногам и плечу. Но мысли его были не о боли. Герцог размышлял о том, как получилось так странно. Лишь король мог позволить сброду войти на пределы замка, где полно стражи. Иначе не складывается. Или Легрэ. Но для того, чтобы вывезти Луиса не требовалось снимать охрану. Значит, король решил избавиться от надоевшего фаворита... А еще хуже — сам Легрэ устроил все это. В любом случае, завтра или ближайшие часы виделись не веселыми. Юноша готовился к тому, что его будут истязать. И слабость и недомогание покажутся жалкими цветочками.

Если же Кристиана и правда выкрали, то он еще больший болван, чем кажется иногда, когда становится упрямым ослом и стоит на своем. Но пока пират не покажет Легрэ, то разговора не будет... Нет.

Глаза закрылись, и Луис через какое-то время сполз вниз, а потом и вовсе свернулся калачиком на досках.

Посреди ночи чьи-то заботливые руки перенесли его в расправленную постель и укрыли одеялом, потом человек ушел, но через некоторое время вернулся снова и, недолго думая, лег рядом с герцогом.

Сквозь сон юноша слышал какие-то неясные звуки, но бессилие, что охватило его, не давало возможность отомкнуть глаз. И даже когда кто-то потянул с тела верхнюю одежду, он не вышел из тяжелого забытья. Лишь недовольно свел брови, чтобы затем погрузиться в тепло покрывала.

Сильные руки обняли его поверх теплой ткани, согревая еще в бережных объятиях посреди холодной ночи.

Когда наступило утро и запели петухи, Артур сонно открыл глаза и, взглянув на лицо Луиса, чуть улыбнулся. Пират все еще держал герцога в своих объятиях и выпускать не собирался.

Юноша проснулся от того, что услышал, а вернее физически ощутил стук сердца. Его крепко прижимали к себе. И это пугало. Резко открыв глаза, Луис понял, что спит уже в кровати. А на нем осталась лишь длинная рубаха, все еще измазанная кровью на рукаве.

— Вы всегда просыпаетесь так... — Артур шутливо приподнял брови, подбирая нужное слово, — нервно? Или моя компания вас настолько пугает? — С губ сорвался едва заметный снисходительный смешок, а руки сжались чуть сильнее, словно дав понять, что вырываться не нужно — это просто бесполезно. Несмотря на некую аристократичность в телосложении, Артур был очень силен, но Луис, к счастью, пока не знал, что руки, которые удерживают сейчас, с легкостью разгибают подковы и сворачивают шеи лошадям. — У вас такие глаза, будто я призрак или чудовище. Расслабьтесь, прошу вас.

— Не всегда, — чуть шевельнувшись в объятиях похитителя, юноша попытался отодвинуться, деликатно дав понять, что испытывает боль. — Ваше появление для меня не сюрприз после всех слов и сказанных и несказанных.

— А для меня сюрприз, — как-то неуверенно пожал плечом Артур, даже не думая размыкать рук. Легкое сопротивление Луиса не доставляло ему никаких неудобств и казалось, что пират вообще этого не замечает. — Понимаете, в доме только две спальни, и я, вроде как остался не у дел. Нижнюю заняли Джейс и Марти, верхнюю я отдал вам. Я пытался спать на скамейке в трапезной, но через час замерз. Так что, можно сказать, что забраться к вам в теплую постель меня вынудили только обстоятельства. Ну, а учитывая мои пылкие чувства к вам, герцог, я просто не смог долго внимать голосу совести.

— Кто же мешал вам спать в кровати? — заметил Луис и покраснел. — Вы так и будете меня держать? Я бы хотел встать... — взгляд пирата говорил Луису о многом. Однажды он видел подобный в обители, когда проснулся с Фернандо в одной кровати.

— Я бы и рад отцепиться, да что-то руки не слушаются. — Артур отпустил взгляд на губы Луиса, стал дышать немного сдержаннее и чаще, говорил теперь уже тихо и серьезно: — Не убегайте от меня так скоро, герцог, это слишком жестоко. Разве я делаю что-то плохое?

— А вы считаете, что делаете что-то хорошее? — парировал тихо юноша. Он затаил дыхание, чувствуя, как грань между ними становится слишком тонкой и запаниковал от голодных, алчных глаз, выискивающих слабость.

— Считаю, — кивнул Артур, взглянув в голубые глаза, — но пока у нас с вами слишком различные мнения на одно и то же событие. Возможно через неделю, год или два вы примите мою точку зрения, или я вашу. Вы считаете меня мерзавцем, думаете, что я играюсь с вами и вы для меня — забавная игрушка. Но разве я похож на такого идиота, который ради мимолетной прихоти крадет королевского фаворита, рискуя не дожить до своего следующего дня рождения? Что, если я люблю вас?

Наверное, у одного подобные слова вызвали бы усмешку или гомерический хохот, другой бы впал в состояние ступора. Луис недоуменно нахмурился:

— Допустим, я поверю вам. Но вы меня только вчера увидели. И в любом случае слова ваши сейчас звучат как ложь, — он опять зашевелился в железных тисках. — Возможно, вы заблуждаетесь. И очень скоро будете сожалеть о подобных словах.

— Сожаление — удел малодушных трусов, Луис. — Артур немного ослабил хватку, но не выпустил герцога их рук. — Это чувство отвратительно мне и чуждо, к несчастью. Я просто слегка сумасшедший, и именно поэтому я украл вас. Я поступил несколько самонадеянно, о чем говорил вам вчера, но, на мой взгляд, правильно. Вы знали, что Легрэ носит перстень с рубином? У этого кольца есть маленький секрет — внутри ваш профиль, вырезанный на слоновой кости. Поистине тонкая работа лучших мастеров, и насколько точная. — Артур показал Луису левую руку — на указательном пальце красовалось золотое кольцо с крупным овальным рубином гладкой огранки. Легким движением большого пальца Артур надавил на край обода и замок со щелчком открылся, открыв нутро кольца. — Судите сами, как точно переданы ваши черты. Легрэ сильно рассердился, когда я забрал у него эту вещицу. Он зря показал мне секрет кольца... и рассказал о вас. Вы еще сомневаетесь в серьезности моих намерений?

Юноша задохнулся. Кольцо на пальце похитителя сильно его взволновало. Перстень Кристиана. Боже милосердный!

— Я... вы... неужели вы не понимаете? — отчаянная слеза покатилась по щеке. — Как вы можете сравнивать картинку и живого человека? Кто вам дал право выбирать чужую судьбу?

— А кто вам дал право судить меня — меня не зная? — с тоской в голосе спросил Артур. — Вы даже не хотите мне дать шанса — это понятно и объяснимо, но, господи, Луис, почему я не должен и не могу попытаться добиться вас? Не мы выбираем любовь, она — нас. Разве я виноват перед вами в том, что не могу и не умею не чувствовать? Разве это справедливо? Легрэ, который не ставит вас ни во что и даже не понимает. Или Фернандо, который к вам ходит так, словно делает одолжение. Какой вы в бесконечной череде его любовников? И что делать мне, если для меня вы могли бы стать единственным? Я бы смог оценить вас по достоинству. Я бы сумел сделать вас по-настоящему счастливым и свободным. Позвольте узнать вас, Луис, таким, каков вы есть? Кто знает, может быть, я и есть ваша судьба. Не разбивайте мне сердце, не дав ни единой надежды.

— Я вас не сужу... — витиеватая речь так не вязалась с образом пирата и вообще с простолюдином. Да и разговор явно выходил из рамок обычных знаний. — Вы слишком много знаете про мои отношения? Пустите меня... — герцог попытался освободиться и оттолкнуть. — Добивайтесь девушек.

— Я хочу вас, — ровно сказал Артур, просто разжимая руки. — А о ваших отношениях мне Легрэ достаточно рассказал, чтобы я делал выводы, и мне жаль вас. Возможно, сейчас вы не понимаете, что я выкрал вас для вашего же блага, но со временем поймете. И кстати, ваша очередь задать вопрос.

Теперь скрыть свой стыд и совершенное непонимание удавалось с трудом. Юноша отодвинулся, как можно дальше и поспешил покинуть кровать. Его одежду, конечно, унесли. Дрожащие пальцы потянули шоссы и рубаху, сложенную на стуле. Внутри стояло ледяной ком. Но Луис продолжал упорно одеваться.

— Мне нечего у вас спросить. Если вы думаете, что я не в курсе, что есть такое Легрэ, то ошибаетесь. И наши с ним отношения... они нас только касаются. Даже если они дурны, даже если... Вас это не касается.

— С тех пор, как мои люди накинули вам мешок на голову, Луис, меня касается все, — ответил Артур, со вздохом поднимаясь с постели и приводя свои одежды в порядок. Некоторое время он молчал, потом, отстраненно глядя в окно, спросил: — Даже не хотите узнать, как там приходиться вашему Легрэ?

— Я вам не верю, — герцог встал, поправляя рукава, на которых туго были затянуты ленты. Выбор был сделан отменный. Дорогая ткань сочеталась с королевским фасоном. — Покажите мне. Покажите... Я хочу быть уверен, что он жив.

Артур улыбнулся.

— После завтрака я отведу вас к нему и вы убедитесь, что он жив.

— Хорошо, раз вы так открыто решили меня шантажировать, я обойдусь и без завтрака, — Луис побледнел, вспоминая синь глаз и одновременно пытки, через которые прошел всего несколько месяцев назад Легрэ.

— Шантажирую, — задумчиво повторил Артур, словно напоказ. Он подошел к Луису и стал помогать ему зашнуровывать ленты на рукавах. — По-вашему попытка достучаться до вашего разума и сердца — это шантаж? Вы же знаете, я в любой момент могу применить силу, сделать из вас свою игрушку — послушную во всем. — Во взгляде серых глаз проскользнуло что-то до ужаса ледяное, но тон Артура был мягок и доброжелателен, а пальцы ловкими. — Я могу разрушить все ваши иллюзии относительно Фернандо и Легрэ, и так очернить их в ваших глазах, что прозрев, вы начнете искренне не понимать, зачем отдали этим двум чудовищам свое сердце. Я могу сделать так, что вы не захотите возвращаться к ним. Лишить вас воли, даже разума. Но все это я могу достичь лишь применив силу и кое-какие мерзкие средства. Вот Кристиан бы не постеснялся, и Фернандо тоже. Да они так с вами и делали, разве нет? Неужели вы их полюбили за такие вот низкие поступки? А если они снова поступят так? — Артур раздосадовано вздохнул. — Я стараюсь изо всех сил разговаривать с вами на равных и, соблюдая законы собственной совести, не вести себя как похотливый самец. Видит бог, мне это сложно дается, когда я смотрю на вас. И вы ошибаетесь, если считаете, что я шантажирую вас. Я даже не думал о подобном. Просто я пока не знаю, как нам найти точки соприкосновения, и в возведенной вами защитной стене, я всего лишь нащупываю уязвимые места. Не делайте из меня чудовище безосновательно. Я могу им быть, но с вами не хочу, если конечно... — Артур заинтересованно присмотрелся к юноше, — вы не именно этого добиваетесь.