Калейдоскоп 3 Часть 2. Своя игра окончание

Если честно, я не понял, в чем прикол. И зачем нужно туда-сюда ходить и рисовать повсюду кресты. Но уже через полчаса втянулся, пытаясь пометить крестом нос Кссейны, попутно отбиваясь от занимающейся тем же самым Су. Барбариска поначалу с удивление взирала на это безобразие... то бишь, праздник — видимо, праздновать надо было как-то не так, но потом с радостным визгом удирала от племянничка, сверкавшего огромным белым крестом чуть пониже спины. Политики же не были бы политиками, если бы не успевали во всеобщей суматохе подсовывать жителям Долины свои подписные листы. А то и устраивать драки за электорат, которые встречал все это счастливым хохотом и сыплющимися с неба лепестками четырехлистного клевера. Черного, естественно.

Пока я отвлекался на влюбленную чету — и как они только сошлись? — мой лоб украсился зеленым крестом, а шея парой укусов. Нежных таких, ласковых. Когда же какой-то бестолковый тиар в шутку предложил покусать и его в обмен на полет, ибо его крылья куда как больше. В ответ же раздалось весьма грозное шипение. Интересно, из-за чего злятся? Неужто из-за того, что белобрысый их крылья обругал?

Или дело в другом?..

Во мне?

Тигара бы так никогда не сделала. Не стала бы из-за меня отказываться от чего-либо. Вроде полета в приятной компании. Да в неприятной тоже. Если бы она сулила выгоду этой стерве. И как я раньше этого не замечал? Она ведь всегда такой была. И пусть мои воспоминания обрывочны и невнятны, но есть и свои плюсы — можно увидеть любое событие из прошлого словно со стороны и заново его оценить.

Да и целуется она не так, как крошассы. Нагло, требовательно. И глаза холодные. Пустые. Когда смотрит на меня и думает, что я этого не вижу. А ведь я видел. И тогда видел. Но не замечал.

Как и в тот день. Видела, как я пью и не остановила. Даже тогда, когда я непонятно зачем отправился искать Нарвиса. А нет, знаю. На дуэль хотел вызвать, чтобы не смел пялиться на мою девушку. И не смел ей докучать. Ти так плакала, так плакала... И я как полный... хм, герой поперся бить Нарвису морду. Причем, кулаками. Про магию я на тот момент почему-то позабыл. Вазу с розанами со злости разбил, швырнув ее об стену и обрызгав ал Кима с ног до головы. А он, странное дело, даже не обругал меня толком. Спешил куда-то, чуть в столб не врезался. Куда это он? Отца же нет дома. И мамы тоже. Иначе бы мы с ребятами ту вечеринку не устроили бы. А я бы не разбил миры...

Дальнейшие воспоминания терялись, скрываясь в сером тумане, как и помутненное вином сознание.

Стоп! А ведь ал Ким-то точно трезвый был. Может быть, он помнит, что тогда произошло? Он ведь не мог далеко уйти. Наверняка ведь отца ждал, чтобы обсудить выборы нового члена Совета. И должен был услышать шум в Зале Жизни.

Шум. Шум... Шум?!

Араж! Нельзя было отвлекаться. Таким количеством крестов в отдельно взятом месте ни одно кладбище похвастаться не может.

Блин горелый! Да мне ж это всю ночь оттирать!

Прода от 25 июля

Как все-таки это сложно — стать самим собой. Когда твою память переполняют чужие воспоминания, мешаясь с твоими собственными. Хотя... это ведь тоже ты. Тот ты, который ничего не знал ни о греймах, ни о Катастрофе, в которой тебя обвиняют, ни о чертовой Игре, которую устроил на руинах Калейдоскопа твой брат. Тот ты, что жил, иногда счастливо, чаще не очень. Тот ты, что перед самой смертью все вспоминал, но не имел ни малейшей возможности что-либо исправить. Тот ты, который не имел семьи. Такой семьи, что готова принять тебя любым, даже зная о тебе самое худшее. Такой семьи, что поддержит тебя даже в борьбе против богов. Да, собственно, она тебя туда и втянет, не особо церемонясь и спрашивая, а хочется ли тебе тягаться с могущественным Советом. Такой семьи, которая за тебя готова покусать кого угодно. Хотя я им покусаюсь! Дополнительных мужей в нашей семейке мне точно не нужно!

Как это все-таки тяжело — выискивать в калейдоскопе, нагло поселившемся в моей голове, нужное воспоминание. Особенно, когда оно не имеет ни начала, ни конца. Как дорога, о которой любит петь Барбариска.

"Кто породнил нашу жизнь с дорогой без конца? Только любовь!"

Не знаю, не знаю... Лично мне дорогу без конца дорогой братец устроил. Что его аражи драли! Каждый день да без перерывов на обед!

Но если посмотреть с другой стороны — любовь-то она разная бывает. Любовь к власти, к примеру. И тогда песня права на сто процентов.

Только сомневаюсь, что Барбариска поет именно об этом.

"Дорога без начала и конца — всегда в толпе, всегда один из многих..."

Словно обо мне. Всегда один...

По крайней мере, последние четыреста лет. Один. Да и не ждал меня никто. Точно как в песне. Да и силы меня лишили. И памяти. Сделав одним из многих.

Я ведь и раньше был одним из многих. Только это было совсем не так. Тогда я ощущал себя частью чего-то целого. Сейчас же мелкой песчинкой ничем не связанной песчаной горы, рассыпающейся от малейшего воздействия.

Не знаю, чувствовали ли мои новые родители и окружающие меня люди, что я не такой как все. Наверняка чувствовали. Раз не принимали. Терпеливо (или не очень) растили. Но единения, как тогда, дома, не было.

Не было, до самого последнего времени. Похоже, те, кто окружает меня сейчас, сами не такие как все, потому и выходит из нас очень даже отличное целое. И кто только собрал нас вместе? Судьба? Любовь? Только любовь...

"Дорога без конца,

Она когда-то выбрала тебя,

Твои шаги, твою печаль и песню.

Только вот идти по ней

С каждым шагом все больней,

С каждой ночью все светлее,

С каждым словом все смертельней,

С каждой песней все трудней!"

Действительно, труднее с каждым шагом. Но не сдаваться же в одном шаге от победы.

И вообще — русские не сдаются! А я, можно сказать, русский — со стороны племянницы!

Эх, что-то меня на философию какую-то пробило. А все племяшка. Не могла что ли, что-нибудь веселое спеть. Про подштанники, к примеру. Или про доброту. Эти их пельмени — прикольные ребята, однако. Вот бы к ним на концерт сходить. Потом. Когда с Советом разберемся. И я даже знаю, кто нам в этом поможет. Ким ал'Мунсо. Лучший друг отца.

Отпихнув девиц, стирающих с моего лица кресты (и попутно кусающихся), я вскочил на ноги и решительно шагнул к камину, где, в глубоких креслах устроились мои родственники, распевающие всякую печальную муть. Музыкальные шедевры, я хотел сказать! А они за ухо!

— Злые вы! Уйду я от вас! — заявил я, для пущего эффекта обиженно шмыгнув носом.

— Да куда ты денешься, — фыркнул племяш, отпуская-таки мое ухо, — с подводной-то лодки.

— Ты что-то хотел сказать, Ильсан? — жена дернула Умара за рукав, заставляя упасть обратно в кресло.

— Я знаю, кто нам поможет! — торжественно провозгласил я. — Ким ал'Мунсо. Он лучший друг моего отца. И он был в нашем доме в тот день. Он может знать, что тогда произошло.

— Ну-ну... — насмешливо протянул кто-то за моей спиной. — Тогда я знаю, кто нам мешает. Ким ар'Мунсо. Злейший враг твоего отца, заполучивший его место в Совете.

Прода от 26 июля

Барбариска

После бурно проведенной ночи... тьфу ты, дня, естественно, захотелось чего-то тихого и спокойного. Вечер у камина — самое то. Осторожно потрескивает огонь в камине, украдкой пуская вверх яркие сполохи. Обнаглевшие после отъезда Ксантая саламандры, не обращая внимания на блокирующий магию амулет на моей руке, греются на раскаленных камнях, изредка пускаясь наперегонки по небрежно брошенной у камина кочерге для углей. Нежно и печально поет гитара, которую раздобыл мне Половиныш. Сам он уютно устроился прямо на полу, на белоснежном лохматом ковре, подложив под спину подушки. Тихонько хихикают в углу на диване крошасски, притворно бурчит что-то себе под нос Ильсан. Бумер, свернувшись пушистым клубком на коленях драгоценного, вторит гитаре.

Эх, давненько я не брала ее в руки. Пою я, конечно, не столь нежно, зато вполне себе печально. Впрочем, никто не жалуется. Может, терпят из снисходительности? А и араж с ними! Пусть терпят. В кои-то веки мне попеть захотелось. К тому же про любовь.

Не успела я в третий раз затянуть свою любимую песню, как над ухом раздался недовольный голос:

— Хватит всякую муть петь! Ааааа! Мама!

— Не мама! А любимый племянник! — наставительно заявил Умник, выкручивая по-эльфийски острое ухо мальчишки.

— Ладно-ладно! Племянник!

— Неа! Не просто племянник. Слово "любимый" пропустил.

— Да чтоб тебя, любимый племенник!

— Ну ладно, — вздохнул драгоценный, — не совсем точно, но для первого раза сойдет. Итак, продолжим воспитательное мероприятие.

— Ааааа! Так нечестно! Я тебя старше!

— А я умнее!

— Вы еще подеритесь! — хихикнула я.

— И подеремся, — согласился мальчишка, — если кое-кто ухо отпустит.

— Кое-кто отпустит, если кое-кто извинится.

— А чо я сделал-то?

— Песни моей драгоценной ругал!

— Ничего я не ругал, — Ильс возмущенно вывернулся из цепких пальцев Умара. — Это я хвалил так! Это ж музыкальные шедевры! Я ж сразу и сказал. А вы за ухо!

— Злые вы! Уйду я от вас! — мальчишка повторил мою любимую фразу, надувшись, будто мышь на крупу.

— Да куда ты денешься, с подводной-то лодки.

Эх, мне аж стыдно стало — сунулась в чистую реку со своими словечками, замутила всю, загадила. Теперь вон и дети за своим языком не следят.

— Ты что-то хотел сказать, Ильсан? — я поспешила исправиться, старательно подбирая слова. А драгоценного в кресло толкнула — пусть посидит, подумает. Не смущает ребенка своими выходками.

— Я знаю, кто нам поможет! — торжественно заявил Ильс, гордо задрав голову. — Ким ал'Мунсо. Он лучший друг моего отца. И он был в нашем доме в тот день. Он может знать, что тогда произошло.

— Ну-ну... — насмешливо протянул показавшийся в дверях Такин. — Тогда я знаю, кто нам мешает. Ким ар'Мунсо. Злейший враг твоего отца, заполучивший его место в Совете.

— Как это? — растерялся мальчишка, попятившись от неожиданности, и чуть не полетел на пол, запнувшись за край кресла. — Нет! Это неправда!

— Ну-да, ну-да, — фыркнул грейм, подкидывая на ладони что-то маленькое и блестящее. — Конечно, неправда. Ар Ким — просто святой человек.

— Эй-ей-ей! — возмутился Бумер, взбираясь на спинку кресла. — Титул Святого уже занят!

— Вот видишь? Титул Святого уже занят, — виновато развел руками Ферьон, пряча в глазах улыбку. — Значит, будем считать, что ар Ким — гад.

— Но как... — Ильсан присел на подлокотник стула, сжав в руке не вовремя свесившийся хвост. А лингрэ даже не стал его вырывать, лишь вздохнул печально и глаза закрыл. — Ведь он же... И отец...

— А что отец? — пожал плечами грейм. — Моя мать вон тоже думает, что мне нравится с той толпой невест встречаться, что она регулярно в наш дом притаскивает. Но я-то из самозащиты притворяюсь. А вот зачем это нужно было ал Киму, еще вопрос.

— А может, он не притворялся? — упрямо возразил Ильсан. — Я же помню. Он часто у нас бывал. Улыбался всегда.

— Вот так? — Умник, хихикнув, кровожадно оскалился.

— И вовсе не смешно! — обиделся мальчик.

— Умар, ну ты, действительно, как здрасьте, — укоризненно покачала головой я, заставив Ильсана улыбнуться.

— Ильс, ты это... извини.

Мальчишка со вздохом кивнул, но руку Умара со своего плеча скинул.

— Ну, ты сам подумай. Как часто появлялся в вашем доме господин Ким после смерти дедушки? Почему не помог тебе во время следствия? Или дружба — это нечто такое, заканчивающееся со смертью друга? И на его семью хорошее отношение не распространяется?

— Наверно, не смог...

— Да все он смог, — излишне резковато перебил его Такин. — Все, что задумал. Сомневаюсь, что такое можно провернуть на чистой импровизации.

— Может, перейдем от предположений к фактам? — предложила я.

— Точно, — поддержал драгоценный, — чем докажешь?

— А я и не собираюсь ничего доказывать, — одними губами улыбнулся белобрысый, кидая ему блестяшку, — сам смотри.

Блестяшка, с которой столь небрежно обращался Ферьон, оказалась простоватым колечком с большим светлым камнем, напоминавшим кристалл.

— Нашей магией пахнет, — сощурив глаза, протянул драгоценный. — Причем, очень знакомой магией.

— Вот-вот, — хмыкнул грейм, — и Луитти это почуяла. Чуть не увела у меня из-под носа колечко. И еще хорошо, что я загодя спрятал мысли Сарана за зеркальным омутом, и Тигара в нашу игру не вмешивалась. В игру, ага, — вдруг хихикнул он.

— Ух ты! Классная игра! — восхищенно мявкнул Бумер. — И чего мы в нее раньше не играли? Жаль, Двести Восемьдесят Седьмой удрал, а то бы сыграли.

— Не понял, — нахмурился драгоценный. — Во что вы там играли?

— Кажется, я догадываюсь, — засмеялась я, заметив, как слегка покраснели щеки парня, а уши и вовсе полыхнули. — Это явно что-то не совсем приличное.

— Я бы даже сказал, совсем неприличное! — вновь вмешался Президент.

— Ах ты, гад блохастый! — взревел Такин, запуская в кота сверкающую голубоватую молнию. — А ну пошел вон из моей головы!

— Бе-бе-бе! — абсолютно невредимый лингрэ высунул голову в пробитую молнией дыру в спинке кресла и насмешливо показал магу язык. — А Сарана все равно без штанов классно смотрится.

Ферьон собрался было швырнуть в наглого котяру огненный шар, но, видимо, согласившись с его словами, оный погасил и просто показал Президенту импичмент в виде угрожающе сжатых в кулак пальцев.

— На раздевание, что ли, играли? — догадалась я.

— Ага, — улыбнулся он. — Там я этот колечко и прихватил в качестве трофея.

— Погоди, — я озадаченно сдвинула брови, — так одежду же просто снимают, отбирать ее не принято.

— А я и не отбирал, — самодовольно ухмыльнулся грейм. — Я произвел равноценную замену. Бедная матушка, — он демонстративно смахнул несуществующую слезу, — куда ж она теперь такую ораву невест денет?

— Слышь ты, — сердито рявкнул Умник, — кончай про своих невест трепаться, чертов собственник. Про ар Кима давай. И не болтовню какую. А факты!

Прода от 27 июля

Ильсар ал'Руот

Да что ж за день сегодня такой? А ведь как все хорошо начиналось. Сейчас же...

Если на то пошло, лучше бы эта память совсем не возвращалась. Не очень-то приятно вдруг узнать, что друзья, которые тебя окружали, и не друзья вовсе. Нарвис, Тигара, ал Ким... И пусть последний был не моим другом, а отца, но мне от этого не легче. Вот так вот узнать, что тебя все обманывали.

А с другой стороны, я бы и Иришаль не вспомнил. И с сыном ее не познакомился. По-настоящему не познакомился, как с родственником. Да и миры... Может, Барбариска права, и я не имею никакого отношения к Катастрофе. Но ведь вполне могу эти миры собрать. Раз уж мне это поручили, не будем разочаровывать Совет. Правда, проснувшаяся вместе с памятью сила пока нестабильная, и пользоваться ею рискованно, можно навредить еще больше. Но может, все вместе мы придумаем, что делать. Или меле себе завести, как у племяшки, они очень даже неплохо магические поля стабилизируют. Правда, и наглеют сверх всякой меры... Или воспользоваться помощью Грая и его брата, которые решили перенастроить черную ленту, чтобы она синхронизировалась с силой греймов? Правда, еще не приступили, потому как слишком заняты, разнося ратушу по камушку.