Волонтеры

В воздухе разливались птичьи трели, где-то под навесом ворковали голуби, шумела листва. Юношеский голос внизу громко и четко отсчитывал: "Раз. Два. Три. Четыре. Пригибайся ниже. А теперь вверх пошел! Как ты руку держишь? Два. Три. Четыре..."

С противоположной стороны от Ривера к мальчику подошел Леверье. Некоторое время он тоже стоял, глядя вниз, затем что-то сказал негромко, обнял, прижимая к себе за плечи и неловко поглаживая по волосам.

Нет, Говард не плакал. Но он искренне нуждался в утешении. Третьему человеку вмешиваться в эту ситуацию было никак нельзя. Поэтому Ривер развернулся и пошел прочь, надеясь, что отыщет какой-нибудь указатель или другого проводника.

А на площадке внизу незнакомый ему инструктор продолжал отрабатывать с учениками навыки ближнего боя.

— Раз. Два. Три. Четыре. Бей резче. Три. Четыре...

Этот голос Ривер услышал потом ещё раз, когда дожидался своих попутчиков на вокзале. Леверье отозвали как раз, кто-то из особенно высокопоставленных духовных лиц, в чьих знаках отличия Вэнхам до сих пор разбирался плохо. Говард стоял в стороне, у колонны, просматривая зал, а Ривер — у окна, бегло вчитываясь в заголовки свежей газеты. Опять война, правительства разных стран заверяют друг друга, что не оказывают поддержки ни одной из конфликтующих сторон, но вооружение продают все равно, потому что если оно необходимо — как же его не продать, а обычные люди маршировали в бой, совершали какие-то героические подвиги, некоторые даже не погибали...

— Ты только не погибни до нашей следующей встречи, — сурово приказал голос. Стараясь не подавать виду, Ривер осторожно выглянул из-за газеты, но ему был виден только смутный силуэт в тени колонны. Говард продолжал внимательно смотреть в зал.

— Глупости, — ответил. — Мне ничего не угрожает. Вы лучше себя поберегите.

— Если мы будем себя беречь, зачем мы нужны? — веско сказали ему. — Но мы ещё встретимся однажды. А то что Токуса ляпнул тогда... ты же его знаешь. Не бери в голову пустого.

— Да, — Говард на мгновение прикрыл глаза и добавил тихо, почти неразличимо:

— И, пожалуйста, пусть она не плачет обо мне.

— При мне она не плачет, а я буду рядом. Удачи, Ворон!

Говард все-таки обернулся. И провожая взглядом мелькнувший "хвост" рыжего одеяния, что-то прошептал беззвучно — то ли молитву, то ли проклятья вслед.

Потом вернулся к своим наблюдениям.

"Нет, — подумал Ривер. — Он все-таки какой-то неправильный мальчишка. Таких не бывает... не должно быть! Правда ведь?"

7.

"Не Черного ли замка то массив, слеп, как безумца сердце..." — вертелось в голове у Ривера, когда они, спустя всего пару дней, вплыли в главный штаб по подземным каналам на небольшой плоскодонке, которая опасно покачивалась на волнах и грозила перевернуться от каждого неловкого движения. Говард сидел у руля, один из солдат охраны старательно работал веслами, второй делал вид, что работает, а сам дремал, едва заметно покачиваясь вместе с лодкой.

Леверье читал. Он вообще всю дорогу, постоянно что-то читал, делал какие-то пометки в блокноте, только изредка отрываясь, чтоб поесть, поспать или отдать несколько коротких приказов подчиненным. Ривера это только радовало, он боялся, что в пути его будут расспрашивать о чем-то, выпытывать подробности биографии... Он даже со скуки сам начал рассказывать что-то Говарду — тот умел мастерски изображать заинтересованное выражение лица и наводящими вопросами подбадривать собеседника. После таких разговоров Ривер думал обычно: "И чего это я разоткровенничался?", — но ответить самому себе так ни разу и не смог.

Штаб-квартира встретила их недружелюбно. Шепотками за спиной, косыми взглядами. Ривер подумал, это из-за того, что он приехал вместе с Леверье — начальство ведь, как известно, никто не любит. Да и новичков тоже любить пока не за что, вот он пообвыкнется немного — тогда и обрадуются.

Ривер вспомнил гнилую атмосферу в Океанском подразделении и решил не тешить себя пустыми надеждами. Ладно, он сюда работать приехал. Мир спасать по мере сил. А не радовать кого бы то ни было своим присутствием.

Но все равно было чуть тоскливо.

Впоследствии оказалось, что он был прав примерно наполовину. Ребята в научном отделе были все свои — слегка чудаковатые, талантливые и упрямые. Присмотревшись к Риверу, они приняли его пусть не как родного, но достаточно приязненно, чтоб можно было выдохнуть спокойно и начинать постепенно вникать в дела.

А когда Вэнхам сунулся было в кабинет к смотрителю и обнаружил там практически пустое, чисто прибранное помещение и никаких следов присутствия хоть какого-нибудь хозяина, Джиджи Луджан объяснил ему причины первоначальной настороженности ребят:

— Ты с Леверье прибыл. Они решили, что ты будешь новым смотрителем.

— Э? Новым смотри... Погоди, а старый-то куда делся?

— Сломался, — сказал Джиджи, флегматично ковыряясь отверткой в бракованном големе. — Недели две назад. Мы зашли за ним утром, а он на люстре качается, язык набок свесив. Вот теперь ждем, кого на замену пришлют, но пока никто на место покойничка не рвется особо, а Леверье сообщил, что за всеми нами будет присматривать лично, пока кандидатуру не подберет. Всех трясет... так что не обижайся на ребят, они не со зла, просто от нервов. А ты сам-то как? Выпить хочешь?

От вопросов Риверу отчего-то стало не по себе.

— Нет. Я вообще спиртного не пью, организм...

— Это хорошо, — все так же флегматично подытожил Джиджи. — А то спиваются некоторые и никакого толку от них. Придержи-ка крыло, пока я прикручу?

Вэнхам послушно подхватил плоскогубцы. Мысли так и роились в его голове и требовали упорядочивания.

8.

Сол Гален он встретил случайно. Спускался, волоча огромную коробку с инструментами, и чуть было не уронил эту тяжесть себе на ногу при встрече. Не то, чтоб Сол была настолько красива, вполне обычная девчонка, хоть и миловидная. Просто за коробкой ни черта не было видно, и когда рядом внезапно раздалось:

— Смотри, куда прёшь, идиот! — он подпрыгнул и завертелся на месте, пытаясь удержать равновесие, почти столкнулся с идущим позади Джиджи, ухнул все-таки ношу на пол, а не на ногу и смог проговорить в ответ только нечто вроде: "И я рад вас видеть, мисс Гален".

— Да ну? — ехидно хмыкнула девушка и пошла дальше. Шла она как-то неправильно и всё старалась держаться поближе к стене. И — показалось ему или нет? — покачивалась едва заметно.

— Слушай, — он повернулся к коллеге, — да она же ранена!

— И что? Первый раз, что ли? Давай, осталось еще два спуска пройти.

— Это ж не срочно... А ей никто не поможет?

— Санитары помогут, если упадет, — Джи пожал плечами. — И пошлет она тебя по-матушке, если надумаешь лезть. А у нас разве работы не хватает? Эй, ты куда это?

А Ривер уже догонял медленно одолевающую ступеньки экзорцистку.

— Вам, чего, своей работы мало? — раздраженно повторила она вопрос Джи, когда Ривер предложил ей свою помощь. Тот в ответ пожал плечами:

— Какой смысл в нашей работе, если не будет вас? Идемте, я доведу вас до лазарета, вам же тяжело

Довести не получилось — в какой-то момент Сол просто рухнула вперед, Ривер еле удержал её от падения. И дальше уже понес на руках, благо девочка оказалась совсем легонькой.

— Как вас угораздило-то подставиться? — спросил потом, когда зашел проведать.

В глазах Сол был ясно начертан ответ: "Не твое дело!", — но она все же сдержалась , видимо, из благодарности за доставку к врачам.

— Выстрел ушел позже, чем я рассчитывала, — пояснила после долгой паузы, когда стало ясно, что Ривер так просто не отвяжется. — Спуск заело, и пока я с ним канителилась, меня достали боком.

— Не хочу! — послышался вдруг дикий крик и плач. Какой-то ребенок визжал и, по всему судя, отбивался, кусаясь и пытаясь царапаться. — Не буду! Надоело! Они тяжелые! Пустите меня!

Ривер вздрогнул и обернулся. Он уже немного пообтёрся в Ордене, поэтому подавил первое желание вскочить с криком: "А ну пустите дитё, твари!" — и поспешить спасать брыкающуюся девочку от обидчиков. Вместо этого он повернулся к Сол, лицо которой тоже перекосило гримасой ненависти, и спросил:

— Что тут происходит?

— Процесс воспитания оружия, — глухо ответила та, когда девочку все же скурутили и вытащили из лазарета. И больше ничего объяснять не пожелала.

Но хоть дала осмотреть спусковой механизм своей Чистой Силы.

9.

Арбалет Гален хоть и назывался Фальконетто, "соколёнком", с тёзками-пушками имел столько же сходства, сколько у самого сокола сходства со страусом. Изящный и удивительно легкий, как для своей ударной силы, он легко перезаряжался одной рукой и вообще был весьма компактен. Оружейник когда-то постарался на славу.

И всего-то и проблем с ним было, что крепление у шептала ослабло. Ривер с ним довольно быстро разобрался, хотя принять и проверить работу могла только сама экзорцистка.

А та так искренне обрадовалась, когда инженер вернул арбалет, что он даже помог ей незаметно скрыться с глаз санитарок и сбежать в тренировочный зал. Двигалась она после ранения все ещё не слишком ловко, но физическую помощь отвергла с негодованием:

— Что я тебе, фифа слабосильная? Сама дойду, отвлеки их только, — на что Ривер мог только рукой махнуть и отправиться доставать Матрону отвлекающими вопросами. У суровой женщины четкий распорядок дня был превыше всего и решением всех проблем. И хотя в плановых процедурах значились физические нагрузки, но экзорцисты частенько умудрялись полностью выдыхаться на тренировках и затягивать процесс выздоровления, поэтому Матрона предпочла их из распорядка и вовсе исключить, заменив сном. Больные негодовали, но спорить было бесполезно.

— Приходится сбегать, — оказавшись вне госпитальных стен, Сол заметно повеселела. А уж когда они разрядили в мишень два десятка болтов, и вовсе одарила Ривера благодарной улыбкой и кратким: "Отлично, спасибо".

Он посчитал это достаточным прогрессом.

— А теперь пошли обратно, а то хватятся тебя — проблем не оберешься.

Сол немного поупрямилась — "Вот ведь ребенок все-таки!" — но пошла. По дороге Ривер решился-таки спросить об увиденной в лазарете сцене.

— Кто это был?

— Линали, — Сол помрачнела враз. — Она из наших самая младшая, Чистая Сила — Сапоги, дают ей возможность летать и убивать акум. Только она акум боится, Сапоги терпеть не может, а ваших экспериментаторов уже просто ненавидит.

— Наших экспериментаторов? — удивленно переспросил Ривер.

— Ну да. Постоянно теребят её, пытаются провести точную настройку. Очень ведь надо, чтоб десятилетний ребенок дрался, война же идет! — последнюю фразу Сол произнесла с таким презрительным сарказмом, что Ривер, не имевший к этому истязанию младенцев никакого отношения, все равно виновато втянул голову в плечи.

— Но можно же как-то убедить руководство...

— В чем?

— В нецелесообразности подобного способа настройки. Она же ещё слишком маленькая!

Гален остановилась и посмотрела на Ривера с жалостью. Этот взгляд напомнил ему взгляд юного секретаря Леверье, отчего стало и вовсе не по себе.

— Она здесь с шести лет, понимаешь? Я была вдвое старше, когда меня сюда привезли, и приняла всё легче, потому что крепкая. А с ней... они уже четыре года ищут правильный подход и способ заставить сражаться, ты думаешь, им нужны будут твои разговоры о це-ле-со-об-раз-нос-ти?

— Я все равно попробую, — твердо сказал Ривер. — Я не могу просто стоять и смотреть.

— Ты идиот, — устало ответила Сол. И внезапно, неловко пожала его запястье:

— Но хороший идиот. Ты только не сломайся тут...

— Я тоже крепкий, — усмехнулся он.

— Ах вот ты где! — Матрона появилась перед ними как гневный Цербер из-под земли, только запаха серы и языков пламени для полноты образа не хватало. — А ну живо в постель, у тебя же режим! А вы...

Тут она обернулась к Вэнхаму, но тот уже успел благополучно сбежать на свое рабочее место.

10.

Несколько дней Ривер ходил как больной, размышляя об услышанном, не вылезал из архива, штудировал записи и исследовательские дневники, исписывал рабочие блокноты пометками. Он пытался подобрать аргументы. Ему было необходимо доказать, что глупо подвергать ребенка той опасности, с которой в силу возраста он просто не способен совладать.

Джиджи, узнав о его попытках, только пальцем у виска покрутил.

— Совсем тю-тю, да? — с сочувствием спросил. — Вообразил себя Роландом, пришедшим к Черной Башне. Ты тут один такой, думаешь? Уже были и до тебя. И возмущенные, и негодующие, и оперирующие логикой... А ситуация не меняется, потому что никому не выгодно её менять. Экзорцисты для наших кардиналов — это всего лишь необходимая деталь оружия. А Линали так и вовсе — недоработанная заготовка. Рано или поздно она наденет сапоги по доброй воле и отправится защищать наш мир от краха. Или сойдет с ума, пытаясь отвергнуть Чистую Силу.

— Это ты тю-тю, если спокойно говоришь об этом! — Ривер не спал толком эти дни, оттого сделался зол и раздражителен. — Как вообще можно спускать им это с рук? Они же калечат детей — психологически калечат, создают стариков-смертников, не знающих иного пути. Детство отнимают...

— Это не они отнимают, а судьба. Стариков, говоришь, создают? Это ты ещё с нашим Кандой не общался, вот уж от кого хочется на люстру от ужаса запрыгивать — вообще, зверёныш какой-то... Но всё это предсказуемо, пойми. Если нашел свою Чистую Силу, то придется тебе костьми лечь или с нею, или от пули, пришедшей отобрать её акумы. Третьего не дано. И на возраст смотреть, и панькаться никто не собирается с ними, когда на кону пара миллиардов жизней, — Джиджи вздохнул. — Что уж говорить, всем это тяжело принять поначалу, каждого перекручивает. Потом привыкаешь... Возвращайся лучше к работе.

— Хорошо. Пойду посплю и вернусь.

Джиджи довольно хлопнул его по плечу:

— Вот это правильное решение, одобряю! Молодцом!

Но спать Ривер не пошел. Подхватил свои записи, отправился сперва в бывший кабинет смотрителя, а затем — в хранилище, разыскивая Леверье и надеясь все же успеть высказать начальству хоть часть доводов. А потом — пусть хоть увольняют, хоть расстреливают...

И надо же было такому случиться, что именно в этот момент там будет проходить очередная "тренировка" Линали, и Ривер сможет воочию понаблюдать это, определенно, жутковатое зрелище?

11.

На этот раз девочка не кричала, только всхлипывала, пока шла по воздушному мостику. Медленно-медленно.

— Ты можешь быстрее, — твердил ей снизу один из ученых, чьего имени Ривер, как ни силился, вспомнить не мог. Впрочем, он не мог даже вспомнить, знакомился ли с ним прежде. — Мы проверяли, ты можешь, давай, черт бы тебя побрал! Господин инспектор, она может...

Голос ученого, когда тот говорил с Леверье, звучал заискивающе. Складывалось ощущение, что он боится его даже больше, чем сама Линали, которая вскрикнула тонко:

— Не могу!

— Через "не могу" давай, — сказал Леверье каким-то особым голосом. Риверу — взрослому, психически крепкому человеку — и самому стало на мгновение не по себе. Но потом отчего-то вспомнилась подзабытая за всем этим история с атакой на консульство. И подумалось, что крики тысячи берберов были все же пострашнее голоса одного единственного инспектора, пусть даже и весьма грозного. Да и скрежет нападающих акум пугает сильнее.