Кислота сознания

— А, это мистер Албрайт, с которым у вас было назначено на два часа, — пояснил Дэмиен, — Я немного помог ему с его стеснительностью и агорафобией. Впрочем, 20-сантиметровый член и животный магнетизм, которому ни одна женщина не может сопротивляться — тоже неплохие бонусы.

Трусики Моники мгновенно намокли. Зрелище бешеного совокупления в ее приемной моментально заставило ее истекать соками, как всегда с ней происходило при любом напоминании о сексе. Нет, стоп, это неправда! Это тоже он придумал! Доктор скорчила гримасу, безуспешно пытаясь вспомнить, что было реальным, а какие ее воспоминания были привнесены силой Дэмиена.

— Мне очень жаль, доктор Сондгард, — раздался нежный голосок. Моника встряхнула головой, и заметила в дверях еще одну ожившую эротическую фантазию. Блондинка, с пышными волосами до пояса. Со сногсшибательной фигурой. Одетая в полупрозрачный наряд целиком из фиолетового кружева, безупречно облегавшего все головокружительные изгибы ее тела. Материал был немного более плотным в районе паха и сосков — естественно, с целью лишь сильнее будоражить фантазию.

— Я профессор Алисия Камминс, — продолжила она, — Дипломный руководитель Дэмиена.

Шокированная Моника лишь безмолвно глазела на эту красотку, скорее похожую на фотомодель, чем на научную сотрудницу. "Сиськи аппетитные, но мои все равно больше", — не без самодовольства отметила она.

— Я не хотела этого, — произнесла женщина, — Я думала, что вы сможете помочь ему. Я правда надеялась. Его так мучила совесть. Я думала, что есть надежда на спасение. Но было уже слишком поздно. Мне так жаль, доктор. Так жаль, что и с вами это случилось. Вы ничего не могли поделать.

— Отнюдь, моя любимая секс-игрушка, — спокойно возразил Дэмиен, — Доктор сделала для меня очень много. Она смогла освободить меня от чувства вины. Ты не представляешь — это словно из тюрьмы вырваться. Впервые в жизни я чувствую себя по-настоящему свободным!

Рассудок Моники держался на тонкой нити от падения в пучину безумия. Превозмогая панический страх, она оценила обстановку. Дэмиен, очевидно, был психически нездоров и крайне-неуравновешен. Конфликт между его совестью и обретенной неограниченной властью свел его с ума. Пресловутая "кислота" действительно запятнала его душу.

На мгновение ей в голову пришла безумная идея наброситься на него, может быть взять его на испуг, когда он не ожидает, но она знала, что не сможет этого сделать. Она не знала толком, почему. Она ни в чем не была уверена. Единственно, что она знала точно, так это, что сила Дэмиена, или что бы это ни было, непреодолима, и более чем реальна. И еще, что она отчаянно, до умопомрачения хотела трахаться.

— Доктор Камминс, пожалуйста, — прощебетала Моника своим слегка дрожащим бархатным голосом, — Вы должны мне помочь. Может быть, вместе у нас что-то получится. Бегите, позовите на помощь! — она раздосадованно топнула об пол острым каблучком, и даже это ее движение выглядело непередаваемо женственным и сексуальным.

Блондинка лишь печально покачала головой.

— Мне очень жаль, доктор Сондгард, но я не могу, — повторила она. На ней были черные сапоги-ботфорты, самые длинные и узкие, что Моника видела в своей жизни. Мягкая кожа засверкала, переливаясь в свете ламп, когда женщина двинулась к сидевшему на месте Дэмиену, перемещаясь на супер-высоких каблуках с такой легкостью и грацией, что возможны лишь после долгих тренировок. Даже просто смотря на нее, Моника ощущала дрожь по всему телу.

— Видите ли, он может изменить все, что захочет — абсолютно все, даже ваши мысли. Его сила... ей невозможно сопротивляться. В конце концов, он превратил меня в свою рабыню — но мне это нравится. Я обожаю его, доктор Сондгард. Я абсолютно предана ему, — облаченная в кожу и кружево женщина благоговейно посмотрела на своего студента, машинально поглаживая его по голове. Дэмиен коротко усмехнулся и похлопал себя по ноге. Моника подумала, что Алисия сейчас сядет к нему на колени, но вместо этого, она опустилась на пол перед ним, и лишь положила ему на колени голову, ласкаясь как собака.

В приемной, Керри начала кричать во весь голос — похоже, мистер Албрайт подводил ее вплотную к очередному оргазму. Мужчина перехватил взляд Моники и подмигнул ей. Дверь начала медленно закрываться.

— Не думайте, что потерпели неудачу, доктор, — утешающе промолвил Дэмиен. Он ласково погладил рассыпавшиеся длинные локоны Алисии, вызвав на лице женщины выражение чистого блаженства, — Вы показали мне, как освободиться от мук совести, пусть даже для этого мне пришлось полностью поддаться искушению. Но я стараюсь делать хорошие дела, помогать людям. Алисия никогда в жизни не была так счастлива, как сейчас. Ваша секретарша, кстати, тоже.

Даже в своем близком к истерике состоянии, Моника смогла найти рациональные аргументы.

— Нет, Дэмиен, нет, — умоляюще начала она, — Ты попался в одну из старейших ловушек. Убедить себя, что любые твои решения — всегда правильные. Что ты делаешь это не потому, что сам так хочешь, а потому, что это хорошо для всех. Это — самообман, ничего больше... — она говорила эти серьезные вещи нараспев, мелодичным тоном, не в силах ничего поделать со своим голосом. Она нервно откинула длинную прядь волос от своего идеального лица.

На какое-то мгновение, он даже задумался над ее словами.

— Что ж, может быть и так, — серьезно ответил он, — Но если я привнесу в этот мир немного красоты и радости, это ведь не может быть совсем уж плохо, правда? Да и потом, доктор, мне кажется, вы не в том положении, чтобы обвинять меня в эгоизме — учитывая, как вы манипулировали мужчинами всю жизнь....

* * *

* * *

... в кабинете стоял запах лака, пыли и кожаных переплетов. Деревянный стол был очень старым, но столь же идеально-чистым и полированным до блеска, как и паркет под ее ногами. Из печатной машинки торчал лист бумаги с незаконченным письмом. Из приоткрытого окна до нее доносился аромат цветущих хризантем в саду.

— Юная леди, не отвлекайтесь, когда я говорю с вами!

Моника вздрогнула и обернулась к директору.

— Из-извините, сэр, — нервно произнесла она.

— Эти обвинения очень серьезны. Крайне серьезны. Я не потерплю такого отвратительного поведения в этой школе. Тебе ясно?

— Да, сэр, — покорно ответила Моника. Она стояла перед массивным столом в своей школьной форме: накрахмаленной белой блузке, плиссированной клетчатой юбке, гольфах и черных туфлях. В шестнадцать лет она уже была довольно высокой и исключительно хорошо-сложенной девушкой для своего возраста. Ее тонкая блузка плотно облегала контуры внушительной груди, которая уже была предметом зависти всех ее одноклассниц.

Директор угрожающе наклонился вперед.

— А теперь говори правду. Насколько соответствует действительности, что ты давала... нет, продавала!.. продавала твои... предметы нижнего белья своим одноклассникам?

Моника смотрела вниз, на свои туфли. Они были отполированы до такого блеска, что можно было увидеть в них отражение. Она придала своему лицу максимально виноватое выражение, которое всегда действовало на любого учителя.

— Нууу, не все, сэр. На самом деле... только трусики.

— О боже милостивый, — пробормотал директор. Он был массивным крепко-сложенным мужчиной с седеющей у висков темной шевелюрой, — Ты и правда продавала свое белье. Продавала! Прямо в школе! Погоди-ка, а что же... Как же ты перео... где ты берешь новые, когда отдаешь их... ну, кому ты там их отдаешь...

Моника стеснительно покрутила ножкой, ковыряя носком туфельки паркет.

— Ну, ммм, сэр, если честно, никак. Я просто, хмм, отдаю свои трусики тому мальчику, который больше всего хочет их получить... и готов заплатить больше всех, — она бросила на мужчину застенчивый взгляд своих больших карих глаз, невинно теребя край своей юбчонки.

Смысл сказанного дошел до него лишь спустя пару секунд.

— Ты хочешь сказать, что... снимаешь их... и ходишь потом весь день без... Господи. В моей школе! И ты всегда носишь униформу... вот так... — он тяжело сглотнул.

Моника заметила, как глаза директора неотрывно следили за ее руками, теребящими подол юбки. Ее форменная юбка была куда короче, чем предполагали школьные правила, и в лучшем случае еле-еле прикрывала край ее ягодиц. Когда она нагибалась, чтобы подтянуть гольфы, это всегда оказывало на окружающих непередаваемый эффект.

Директор глубоко вздохнул.

— Ну что же, — наконец промолвил он, — В обычных обстоятельствах, это было бы поводом для исключения тебя из школы, — его взгляд не отрываясь скользил по уже вполне взрослым формам Моники, которая стояла перед ним, изо всех сил изображая жалобную покорность, — Однако, — быстро добавил он, — Я не хочу быть излишне жестоким. Особенно к ученице, которая во всех прочих отношениях столь... многообещающая... — он в очередной раз задержался взглядом на ее бюсте. Две верхние пуговицы блузки были расстегнуты.

— Спасибо, сэр, — мило улыбаясь, ответила Моника.

— Но это... возмутительное поведение должно прекратиться. Немедленно. Ты меня поняла?

— Да, сэр, — сказала Моника. Она немного сменила позу, и внимание директора переключилось на ее бедра.

— Скажи-ка, чтобы я знал истинные масштабы твоих проступков — сколько учеников покупали... хм, твое белье?

— Ммм, трое или четверо, — ответила Моника. Реальное число участников ее "аукционов" было раза в два выше и включало нескольких учителей.

— О боже, — снова ужаснулся он, — И... и сколько ты обычно получаешь?

Моника намотала на палец прядь длинных каштановых волос.

— Нуу, обычно два фунта или около того, но иногда до пяти и больше...

Директор прохрипел что-то неразборчивое. Он поерзал в кресле и нервно покусал губу.

— Ясно, — произнес он наконец, — Я понял, что мне придется сделать. Отныне тебе запрещается снимать нижнее белье, либо передавать его кому бы то ни было на территории школы. Ты все поняла?

— Да, сэр.

— И для контроля за соблюдением запрета, ты будешь ежедневно являться в мой кабинет для проверки.

— Проверки, сэр?

— Совершенно верно. Это единственный способ предотвратить случаи этих мерзких непристойностей с твоей стороны. Начнем сегодня же. Развернись, и наклоняйся вперед, ноги прямо, руки на лодыжках.

Юбка Моники была столь короткой, что даже небольшого наклона хватило бы для определения, есть ли на ней трусики или нет. Тем не менее, она подчинилась приказанию директора. Он поднялся из-за стола и подошел к ней сзади. Глядя меж своих ног на его перевернутую фигуру, она прекрасно заметила выпуклость на брюках мужчины. Не подавая виду, девушка мысленно улыбнулась. Ей на мгновение стало интересно, настолько ли у директора большое орудие, как у мистера Хилла, учителя географии.

Директор исключительно долго изучал крепкий зад своей ученицы. Маленькие голубые трусики Моники были куда более открытыми, чем стандартные белые, которые она должна была носить с формой. Но те она давно уже раздала. К тому же ей нравилось, как стринги врезаются в ее попку, а кружева щекочут ее промежность при ходьбе.

Мужчина с трудом перевел дыхание.

— Хорошо, Моника, — официальным тоном сказал он, — Это... это все на сегодня. Жду тебя завтра, в то же время, — он отвернулся и подошел к окну, возможно, с целью скрыть свою эрекцию.

Моника выскользнула в пустой коридор. Ее парень Дэмиен уже поджидал ее — ее настоящий парень, единственный мужчина, который умел ее удовлетворить. Она прыгнула ему в обьятия.

— Ну, как все прошло, детка? — поинтересовался он.

Девушка хихикнула.

— Он мой, — прошептала она, покусывая за ухо своего бойфренда, — Наверное, дрочит там прямо сейчас, — она наградила Дэмиена долгим, сладким поцелуем, — Меня это так заводит... — прошептала она спустя несколько долгих мгновений, — Пойдем в кладовку, а?

— Пойдем. Но в таком случае, — ухмыльнулся Дэмиен, — ты можешь остаться без трусиков до конца дня... — он уже запустил обе руки под ее крохотную юбчонку.

— Ничего страшного, — ответила Моника, — Я уже прошла проверку...

* * *

* * *

— Ну что, убедились? — спокойно произнес Дэмиен, все еще сидя в кресле, поглаживая у себя на коленях голову Алисии, которая уже начинала потихоньку двигаться к его ширинке, — Как можно заметить, доктор, вы сами — отнюдь не образец высокоморальности.

— Это... этого не было, — пробормотала Моника, — Ты это все выдумал! — было абсолютно невозможно, чтобы ее юные годы были вот такими, или чтобы Дэмиен был ее бойфрендом. Да и вообще, все это воспоминание было скорее похоже на сцену из порнофильма, а не из реальной жизни.

И в то же время... она помнила этот эпизод во всех мельчайших деталях, как и все, что с ней происходило в жизни. Она припоминала, что в течение недели после того случая директор начал уже открыто мастурбировать, проводя ежедневные "проверки" ее нижнего белья, а к концу семестра он сам купил у нее трусики за весьма приличную сумму. Это все было в ее памяти, словно вчера случилось. Но...

Страшная мысль заставила холодок пробежать по ее позвоночнику. Дэмиен сравнивал свою силу с неостановимым потоком кислоты, которая разъедает его сознание. Протекает наружу. Растлевает и развращает все, к чему прикоснется. В том числе, и окружающих людей. В том числе, и ее. Женщина панически схватилась за спинку стула, чтобы не упасть.

— Разве вы до сих пор не поняли, доктор? — продолжал Дэмиен, — Все мы — прирожденные эгоисты, и при всякой возможности эксплуатируем других людей ради собственной выгоды. Даже вы. Ну а я — всего лишь умею это делать немного лучше остальных. Только и всего.

— Бред собачий! — воскликнула Моника, лишившись всякого подобия спокойствия. Она с трудом сдерживалась, чтобы не закричать, — Не пытайся уровнять меня с собой, ублюдок! У меня есть моральные ценности, и я им следую. Я не могу прокладывать себе дорогу враньем и подлостью, и если б даже могла, не стала бы! — она почти физически чувствовала, как кислота накатывает на нее волной, капля за каплей проникая в ее мозг.

— О, но вы же не раз делали именно это, доктор, — настойчиво возразил Дэмиен. Он резко схватил Алисию за плечи и скинул вниз, на ковер, как скидывают с колен кошку. Женщина немедленно подползла обратно и умиротворенно обвилась вокруг его ноги, — Вы использовали свои женские чары для достижения личных целей всю свою жизнь. Разве не помните?

* * *

**

...комната была полу-темной и пахла антисептиком.

— Пожалуйста, умоляю, Моника, милая моя, я не могу больше терпеть! — мужчина крепко держал ее в своих объятиях. Он жадно покрывал поцелуями ее губы, лицо, волосы, — Ты меня так заводишь! Я хочу тебя — здесь и сейчас!

— Оооох, Джордж, шалунишка, — поддразнила Моника, прижимаясь к нему всем телом, — У тебя снова есть для меня большая твердая штучка? — она была в своей красно-белой форме практикантки, полусферы ее огромной груди вываливались из топа, а юбка была куда короче, чем кто-либо, кроме нее, мог безнаказанно носить, — А как же твоя жена? — хихикнув добавила она.

— Она... ее здесь нет, — отчаянно выпалил мужчина, продолжая бешено целовать ее, — Только ты и я. Пожалуйста, Моника, дорогая, позволь мне! Я с ума схожу! — его руки забрались под подол ее нескромной униформы.