Кислота сознания

DISCLAIMER: The following is a work of fiction and any resemblance between characters in this work and actual persons living or dead is entirely coincidental. This work contains scenes of explicit sex between adults and is intended for the entertainment of adults only. If you are offended by depictions of adult intercourse or if you are less than the age of majority in your jurisdiction please do not read or download this file. Because this is a fantasy, characters in this work engage in unprotected sex in a universe where AIDS and other sexually transmitted diseases do not exist. In reality sex without protection is unwise and nothing in this work should be taken as condoning such activity, or any of the other activities depicted herein.

ACID OF THE MIND

by Downing Street

(dowstreet@yahoo.com)

Кислота сознания

— ...этот чертов дождь когда-нибудь уже закончится?!

Миниатюрная женщина вскочила из-за стола у входа.

— Как обед, доктор Сондгард? — спросила она.

Ее начальница зашла в приемную своего рабочего кабинета и потрясла промокшим зонтом.

— Обед был мокрым, — мрачно ответила она, — Улицы были мокрыми, такси было мокрым, а теперь и я тоже мокрая, — она сложила зонт и провела рукой по своим коротким каштановым волосам. — И еще я испортила прическу напрочь, — добавила она еще более угрюмо. Она начала аккуратно расстегивать плащ, но замерла, заметив, что ее секретарша собирается что-то сказать.

— Кэрри, пожалуйста, только не говори, что кто-то явился по мою душу, пока я обедала.

Кэрри была на добрых две головы ниже нее и смотрела снизу вверх. Это была милая молоденькая девушка, выглядевшая почти по-детски в своей голубой кофточке и черных брючках.

— Простите, доктор Сондгард, — как всегда с подчеркнутым уважением ответила она, — Но к вам посетитель. Его зовут Дэмиен. Он выглядел очень взволнованным, так что я пропустила его внутрь.

Доктор Сондгаард взглянула на часы.

— Хорошо. У меня есть свободный час, пока мистер Албрайт не приехал. Личными делами тогда займусь, пожалуй, завтра.

Пару секунд она с удивлением смотрела на свою секретаршу. Кофта Кэрри была довольно короткой, обнажая низ живота и плотно облегая половинки ее груди. Конечно, ничего особенного по современной-то молодежной моде, но в сравнении с обычным консервативным стилем Кэрри — более чем смело. Странно, казалось бы, вчера она носила почти такую же кофточку, только куда скромнее.

Доктор Сондгард нахмурилась, поймав себя на том, что на какое-то мгновение ощутила легкую зависть к недурным формам секретарши. Забавно — раньше она никогда за собой такого не замечала.

Она перекинула плащ через локоть и переступила порог своего кабинета, сразу же закрыв за собой дверь.

— Простите, что заставила Вас ждать, — сказала она мужчине, сидевшему на кушетке, — Тут такой ливень на улице, я промокла до нитки, пока ловила такси.

Она повесила плащ и зонт на вешалку и машинально разгладила складки своего строгого брючного костюма. Наконец скинула свои мокрые туфли и обула запасную пару — черные балетки, которые всегда держала у себе в кабинете.

— Ну что ж, — произнесла она, быстро взяв деловой тон, — Вы Дэмиен, да? Я доктор Моника Сондгард, — она протянула ладонь. Мужчина пожал руку, но ничего не ответил.

Моника устроилась в массивном кресле за своим рабочим столом и извлекла блокнот. Потратив несколько секунд, она внимательно изучила нервного молодого человека, сидевшего перед ней. С виду лет тридцати, может меньше, среднего роста, среднего телосложения, обычной наружности, с простыми, незапоминающимися чертами лица. Обладая сама не слишком выразительной внешностью, Моника всегда в душе сочувствовала таким "посредственностям". Его щеки были покрыты щетиной, одежда была чистой, но измятой. Глаза нервные, постоянно бегают и стреляют по сторонам. Он избегал смотреть ей в лицо, и вообще в ее сторону.

Не требовалось психологического образования, чтобы заметить, что этот человек переживал сильный стресс. Для начала, следовало его немного успокоить, решила Моника, вывести из этого состояния, а затем можно будет уже заняться выяснением причин. Однако, тот факт, что он до сих пор не произнес ни слова, не сулил ничего хорошего.

— Так, Дэмиен, — начала доктор Сондгард, намеренно обращаясь к нему по имени, для установления доверительной связи, — Успокойся, если можешь. Я здесь, чтобы помочь тебе. В стенах этого кабинета тебе ничего не угрожает. Попробуй сделать три глубоких вдоха.

Мужчина послушался, трижды глубоко вздохнув и медленно выдохнув. Похоже, это действительно немного помогло — закончив дыхательные упражнения он выглядел немного более спокойным.

— Хорошо, — мягко подбодрила его Моника, — А теперь устраивайся поудобнее и расслабься. Расскажи, что тебя тревожит. Можно не с начала. Детали выясним по ходу дела.

— Доктор, — наконец промолвил мужчина, — Вы должны помочь мне. Я больше не выдержу. Я прочитал статью в журнале, что вы что-то знаете о паранормальных явлениях. Может быть, вы сможете меня понять. У меня... что-то внутри меня, какая-то сила или способность, что-то такое... и она сводит меня с ума.

Моника простонала про себя. Только не это! Еще один. С полгода назад, она опубликовала статью в научно-популярном журнале по психологии, где разбирала тему всякого рода "паранормальных явлений", типа встреч с призраками или похищений инопланетянами. Естественно, рассматривалось это все с позиции медицины — как специфическая форма психоза, и какими методами она лучше всего лечится. Тем не менее, с тех пор к ней на прием регулярно записывались самые странные персонажи, один чуднее другого.

— Какая сила, Дэмиен? — ласково спросила она, привычно старясь не выдавать своих истинных эмоций.

— Понятия не имею, — ответил он, — Я не знаю ее природы. Просто мне кажется, что... нет, я уверен, что каким-то образом могу изменять вещи. Силой мысли то есть. Я могу воздействовать на предметы и явления вокруг меня. И меня это очень пугает.

Доктор стряхнула пылинку со своего приталенного жакета. "галлюцинации?" — сделала она пометку в блокноте.

— Все ясно, — осторожно произнесла она, — У тебя особый ментальный дар. И как же ты получил эту, хм, "силу"?

— Вы правда хотите знать? А ладно... — он махнул рукой, — Я совершил ритуал. Очень древний, еще до-друидской эпохи. Это было частью моего исследования для дипломной работы по антропологии. Я совершил его во время парада планет несколько недель назад, в день, когда по представлениям древних, вселенские силы максимальны. Вы знаете, что такое положение небесных тел случается только раз в тысячу лет? Впрочем, неважно. Не буду утомлять вас деталями, но мне пришлось совершить жертвоприношение нескольких ритуальных животных и плясать голым в кругу камней при полной луне...

Вообще-то, он уже рассказал чересчур много деталей, которые Моника предпочла бы не слышать.

— Ясно, — вновь произнесла она, стараясь не проявлять отвращения, — Стало быть, этот ритуал ниспослал на тебя некую магическую способность, я правильно понимаю? Но в чем она проявляется? Каким образом ты вообще узнал о своем эмм, даре? — она закинула ногу на ногу, устраиваясь поудобнее. Взгляд пациента на мгновение стрельнул к ее обнажившимся коленям и слегка задравшемуся краю элегантной юбки.

Дэмиен нервно провел ладонью по своей небритой щеке.

— Я осознал это сразу же, как только трансформация произошла. Не знаю, как это объяснить. Когда я лежал там, на освещенной лунным светом скале, покрытый грязью и кровью, я ощутил, почувствовал какую-то перемену только что произошедшую в ткани реальности. Измение баланса в мироздании, если угодно. Что-то странное проникло в меня, в мое сознание, в мою душу. Что-то древнее, вечное и немыслимо могучее...

Моника начала понимать причины проблем этого человека. Очевидно, какая-то псевдо-религиозная церемония вызвала у него настолько сильный эмоциональный отклик, с сопутствующими галлюцинациями, что он перестал различать реальность и фантазии. Возможно, это симптомы серьезного расстройства психики. Впрочем, может быть причиной всему банальное перенапряжение на работе. Она решила копнуть немного глубже.

— Значит, ты считаешь, что теперь обладаешь сверхъестественной силой. "Можешь изменять окружающие тебя вещи" — кажется, так ты выразился? Будь добр, поясни подробнее, в чем проблема?

Он тяжело вздохнул.

— Доктор, вы, наверное, слышали эту фразу, что среднестатистический мужчина думает о сексе примерно каждые пятнадцать минут?

— Да, конечно.

— Но эти мысли как правило довольно безвредны, так ведь? Всего лишь мимолетные фантазии. Ну, скажем, видит он красивую девушку на улице и думает что-то вроде "Ух ты, какая классная тёлочка! Эх, в какую позу я бы ее поставил..." Но минуту спустя он о ней полностью забудет и переключит внимание на другие мысли.

Но что если бы он мог с легкостью осуществить эти фантазии, даже самые непристойные? Если бы он мог заставить эту девушку остановиться и раздеться прямо посреди улицы, чтобы он мог как следует рассмотреть ее тело во всех ракурсах? Что, если бы он мог, заметив какую-нибудь симпатичную школьницу в автобусе, приказать ей прыгнуть к нему на колени и обжиматься с ним до последней остановки — и она подчинится его воле. Подчинится, даже если он прикажет ей заняться с ним сексом прямо в этом автобусе, на глазах у всех. Вы понимаете, к чему я веду, доктор? Что, если этот человек способен простым усилием воли мгновенно осуществить любые, абсолютно любые из эгоистичных, безнравственных, животных желаний, что скрываются в подсознании каждого из нас? Во что он может превратиться?

Моника была просто поражена пылом пациента и живостью его рассказа. Что бы ни лежало в корне проблемы Дэмиена, это было весьма серьезно. "Сексуальная озабоченность?" — черкнула она в блокноте и рассеянно откинула от лица прядь длинных волос, уже успевших высохнуть.

— Но в реальности такое невозможно, — мягко заметила она, — Это всего лишь твои фантазии об осуществлении потаённых желаний, и они никогда не станут чем-то большим, чем фантазии. Дэмиен, я все же не совсем улавливаю, что ты хочешь сказать?

— Я хочу сказать, что это и есть моя проблема! Мой дар, он... зависит не только от сознания, но и от подсознания тоже. Использование этой силы стало неотъемлемой частью самого моего существования. Смотрите, доктор, ну вот как вы, например, дышите? Вы же не приказываете своим легким совершать вдохи и выдохи — ваше подсознание заботится об этом, — он взволнованно вскочил с кушетки и начал расхаживать по комнате из стороны в сторону, активно жестикулируя, — Моя сила, эта, эта аномалия у меня в голове, она действует именно так. Мне ничего не нужно делать, я не совершаю никаких осознанных усилий. Я мысленно хочу, чтобы что-то изменилось, и это меняется.

Вы имеете хоть малейшее представление, насколько это тяжело, какой груз на мне висит? Я всего один, но только представьте себе, во что бы превратился наш мир, если бы каждый человек начал безоглядно исполнять свои сиюминутные капризы и тайные фантазии? Цивилизация бы просто рухнула! Поэтому я должен непрерывно следить за своими мыслями, дабы мои подсознательные желания ненароком не начали осуществляться. Каждый раз, когда я вижу красивую женщину, мне приходится изо всех сил стараться НЕ думать о ней. А мысли о деньгах — это же кошмар! Я даже не могу пойти в банк — боюсь, что служащие вдруг начнут выдавать мне всю наличность из касс. Это как проклятие Царя Мидаса!

Но я не должен поддаваться искушению, даже в мелочах. Если я начну просто так использовать свой дар, то никогда не смогу остановиться — это ясно как белый день. Это лестница в пропасть: начав от скуки развлекаться мелкими шалостями, я буду постепенно переходить ко все более серьезным преступлениям — в корыстных целях, да и просто ради удовольствия. Так незаметно, шаг за шагом — и в конце я уже начну без зазрения совести осуществлять свои самые мерзкие, самые извращенные фантазии, о наличии которых, возможно, сейчас и не подозреваю.

Я полностью осознаю и понимаю все это. И все же, сдерживаться становится с каждым днем все труднее. Я ведь все время ощущаю в себе эту силу — и она искушает меня, соблазняет меня, размывает мои моральные принципы...

Он устало опустился обратно.

— Это словно кислота, — обреченно произнес он, — Кислота разума. Она съедает мою человечность, кусочек за кусочком. Сжигает. Развращает. В конце концов, она прорвется наружу и навеки затопит мою душу.

Мужчина замолк, ожидающе глядя на Монику в поисках понимания. Доктор озадаченно нахмурилась. Ни один из ее пациентов еще не проявлял столь необычных симптомов. Она с трудом прогнала вставшую перед глазами картину публичного секса молоденькой девушки в школьной форме с абсолютным незнакомцем посреди автобуса. Н-да, у этого типа явно все признаки навязчивых идей и параноидального психоза.

— Если твоя сила столь опасна, что ты не можешь ее использовать, то с чего же ты взял, что она вообще существует? — закатила она пробный шар. Пора использовать формальную логику для нарушения целостности его фантазий.

— Потому что я использовал ее, — тихо произнес пациент.

— Да? И каким образом?

— Я бы не хотел об этом говорить, — нерешительно возразил он, вновь уставившись в пол, — Это было... с моей дипломной руководительницей. Она изначально и предложила мне провести тот ритуал. Говорила, что это будет ценный опыт. Мы, ммм, провели с ней потом пару экспериментов. Она тоже мне не поверила.

Что-то в его последней фразе обеспокоило Монику. Она решила надавить посильнее.

— И неудивительно, — заявила она, стараясь не слишком агрессивно обвинять собеседника, — С чего она должна тебе верить, и с чего я должна, раз уж на то пошло? Ты настаиваешь, что у тебя есть какая-то паранормальная способность, но отказываешься ее продемонстрировать. Если б ты правда обладал этой силой, то наверняка ведь мог бы сделать что-то незначительное, но достаточно наглядное в качестве доказательства... — необходимо было заставить этого человека взглянуть со стороны на его фантазию.

Мужчина на мгновение задумался.

— У вас есть монетка? — спросил он.

Моника открыла ящик стола и извлекла монету в 500 лир, сувенир, привезенный из давней поездки в Италию.

— Подбросьте, — сказал Дэмиен, — Выпадет решка.

Она подбросила монету на столе. Действительно выпала решка.

— Я не впечатлена, — возразила она, — Тут шансы 50 на 50.

— Кидайте снова.

Моника пожала плечами и еще раз подкинула монетку. Снова решка.

— Еще раз.

Опять решка. Она подбросила монету еще пять раз. Каждый раз выпадала решка. Она попыталась поймать монету в возухе. Все равно решка. Поймала ее, и не глядя перевернула на запястье.

Решка.

Моника опустилась в кресло. Она перехватила его взгляд на своих обтянутых колготками ногах, но решила не одергивать короткую юбку. Пусть глазеет. Она всегда предпочитала, чтобы мужчины любовались ее длинными ногами, чем игнорировали ее маленькую грудь.

Трюк с монетой и правда впечатлял. Как он это сделал? Определил на глаз, что монетка несбалансирована? Каким-то образом подменил ее? Да мало ли фокусов существует в арсенале иллюзионистов и трюкачей... Не столь важно, как именно он ее дурачит — вопрос в другом: зачем? Моника знала, что некоторые люди любят посещать психотерапевтов просто ради развлечения — им нравится привлекать к себе исключительное внимание человека, обязанного выслушивать любой их бред, и они банально не заинтересованы в лечении. Однако, было непохоже, что этот тип из их числа.

Она кинула монету на стол. Разумеется, решкой вверх. На мгновение, женщине показалось, что фигура, выгравированная на монете, смеется над ней.

Доктор Сондгард снисходительно улыбнулась:

— Ладно, Дэмиен. Допустим, что ты можешь влиять на то, какой стороной упадет подброшенная монета. Но согласись, это далеко от того, что ты мне только что описывал. Какая же это сверх-сила? Неужели ты не можешь сделать что-нибудь повнушительнее?

— Могу, — ответил он, — Но не хочу. Я это и пытаюсь донести. Использовать силу слишком легко. Соблазн огромен. Ну да, конечно, один небольшой опыт. Одно маленькое воздействие. Сделай свою жизнь чуточку полегче. Плесни немножко кислоты на свою совесть. — он помотал головой.

"О боже," — подумала Моника, — "Все еще хуже, чем я думала."

— Хорошо, Дэмиен. Я помогу. Мы с тобой сделаем это вместе. Пока что, тебе мало что удалось доказать. Все, что я видела — это фокус с монеткой. Такие фокусы и на карнавалах показывают. Тебе придется поработать получше, чтобы убедить меня.

Дэмиен словно уменьшился в размерах, испуганно сжавшись на кушетке.

— Пожалуйста, не заставляйте меня, — умоляюще произнес он.

— Я должна, Дэмиен, — решительно надавила Моника, — Тебе придется показать мне свою силу, или признать, что ее не существует.

Это было жестоко, но необходимо. Впереди замаячила перспектива прорыва уже на первом сеансе. Доктор мысленно приготовилась к неизбежному коллапсу своего пациента, когда его "сила" не сработает. Главное, помочь ему пережить эти мгновения, и тогда можно будет браться за истоки его проблем.

— Пожалуйста, — повторил он, — Я не хочу этого делать!

— Покажи мне, Дэмиен, — повелительно скомандовала она.

Что-то в ее тоне прозвучало для Дэмиена как вызов. Он взглянул ей в лицо, о чем-то мучительно размышляя.

— Погода... скажите... какая сегодня погода?

— Дэмиен, ты пытаешься уйти от вопроса. Я не хочу говорить о...

— Какая сегодня погода?!! — вскрикнул он с внезапно проснувшейся яростью.

Моника встревоженно посмотрела на него, подумав о кнопке вызова охраны под столом. Никогда не знаешь, чего от пациента можно ожидать.

— Сегодня весь день дождь, ты сам прекрасно знаешь...

— Подойдите к окну. Взгляните, — его голос снова был спокойным, почти безмятежным.

Моника поднялась на ноги, ощутив приятное скольжение шелковой миниюбки о свои бедра. Она не спеша подошла к окну у дальней стены кабинета. Сквозь плотные шторы доносился стук дождя по стеклу.

Она распахнула занавески. В глаза ей ударил ослепительный свет яркого солнечного дня. Одно пушистое белое облачко медленно плыло по безупречно-голубому небу. В изумлении она перевела взгляд вниз, на городскую улицу. Тротуар был абсолютно сухим. Ни одной лужи. У дома напротив грузный мужчина лениво поливал из шланга декоративные кусты в клумбе.

Моника испуганно уронила край шторы. Она так быстро шарахнулась назад, что едва не упала на своих высоких каблуках. Обернувшись к двери, она поискала взглядом свой плащ и зонтик, оставленные при входе. Зонтика не было. Как, впрочем, и стойки для него. На вешалке не висело ничего, кроме маленькой красной шляпки, идеально сочетавшейся по цвету со всем ее легкомысленным нарядом.

Что за чертовщина? На какой-то момент, Моника просто замерла на месте, как громом пораженная. Только что шел ливень. Она отчетливо это помнила. И как мог исчезнуть зонт вместе со стойкой?

— Что... Как... ? — все, что она смогла выдавить из себя.

Дэмиен сидел, низко наклонившись вперед, глядя в пол и обхватив руками колени.

— Я же просил не вынуждать меня. О боже, это ведь так просто!

Моника попыталась собраться с мыслями. Что бы ни происходило, перед ней все еще был пациент, нуждающийся в помощи. Она села перед ним на корточки.

— Дэмиен, послушай, — осторожно начала она, мягко приподнимая голову мужчины одной рукой.

Дэмиен взглянул на нее сверху-вниз без всякого выражения. Монике подумалось, что с такого ракурса ему открывается беспрепятственный вид под ее юбку, вплоть до подвязок чулок, а может и до ее кружевных трусиков, но решила не менять позы. Может быть, немного поддразнить его либидо будет даже полезно — поможет вывести его из ступора. Она сделала глубокий вдох, ощущая, как ее внушительная грудь трется о шелковую ткань тонкой блузки.

— Послушай меня. Я точно так же ничего не понимаю, как и ты. Но мы справимся с этим вместе. Слышишь? Неважно, реальна твоя сила, или нет. Она вполне реальна для тебя — и это главное.

Когда Дэмиен поднял наконец взгляд, Моника поняла, что он действительно смотрел ей под юбку все это время. Теперь внимание пациента переключилось на вырез ее декольте. Она ощутила знакомую дрожь, пробежавшую по всему телу.

— Ох, а я ведь даже не заметил, что вы такая красивая женщина, — безразлично произнес он обреченным голосом, — Мне не стоило вообще к вам приходить.

— Но раз уж ты пришел, позволь мне тебе помочь, — улыбнулась она, задерживаясь в неудобной позе несколько дольше, чем требовалось. Ее забавляло, как этот тип беспомощно глазел на ее сиськи.

Через пару секунд, доктор поднялась на ноги и вернулась в свое кресло. Садясь, она автоматически закинула ногу на ногу, позволяя своей провокационной юбке задраться еще немного выше. Одна красная босоножка повисла, покачиваясь, на пальцах ее ступни. Женщина знала, сколь привлекательно выглядит.

— Предположим, чисто гипотетически, что у тебя действительно есть паранормальная сила. Почему ты так уверен, что она опасна для тебя? Разве ты не можешь научиться ее контролировать? Постепенно тренироваться, переходить от малого к большому, укротить этого внутреннего зверя, пока он тебя не сожрал?

— Это как? — в его голосе прорезался интерес.

— Допустим, ты установишь для себя правила. Дай себе зарок ,что не будешь использовать свою силу иначе как во благо. Заложи несколько базовых правил поведения. А потом потихоньку начинай им следовать. Начни с малого. Ну... Сходи в больницу и помоги больному пойти на поправку. Старушку через улицу переведи, я не знаю...

— Да, но искушение... искушение всегда будет.

— Искушение поступить плохо всегда есть для каждого из нас. Помни, Дэмиен — твои моральные установки были заложены гораздо раньше, чем ты получил свой дар, или как его назвать. И они гораздо сильнее. Этот маяк всегда будет направлять тебя. Сам факт, что ты так боишься совершить зло, но не совершил до сих пор, доказывает, что ты — человек с сильным моральным стержнем. С его помощью ты сможешь контролировать свою силу.

— Вы... вы правда считаете, что это поможет? — впервые за весь разговор на его лице появилось выражение надежды и робкая улыбка.

— По правде говоря, не знаю. Я же понятия не имею, с чем мы столкнулись. Но я уверена, что не будет никакого толка, ни в твоей жизни, ни в нашем с тобой общении, если ты будешь продолжать винить себя во всех грехах человечества.

— Слушайте, доктор, а я ведь никогда об этом не думал в таком смысле. То есть, мы же все — обычные люди, с недостатками и слабостями, и делаем лишь то, что можем. Так?

— Совершенно верно.

— Значит, пока я стремлюсь сделать правильный выбор, пока я руководствуюсь благими намерениями — мне не стоит бояться, что я поддамся искушению или совершу ошибку-другую.

— Ты верно мыслишь, — похвалила его Моника, — Теперь понимаешь? Тебе нет нужды нести вес всего мира на плечах, каким бы необычным ни было твое положение.

Ее сочные алые губы изогнулись в улыбке. Доктор была довольна, что наконец смогла хоть как-то помочь этому человеку. Конечно, во многом еще предстояло разобраться, и понять, что же это за "сила", и чем она является в действительности (гипноз? хитроумное самовнушение?), но этот вопрос мог подождать до следующего сеанса. Дэмиен явно был на пути к выздоровлению.

Моника ощутила один из тех редких моментов удовлетворения, приходящего после применения своих навыков для помощи другому человеку. Приятное чувство. Почти сравнимое с тем теплым умиротворением, которое она испытывала, сделав кому-нибудь качественный минет.

Она снова перехватила взгляд пациента на своем впечатляющем бюсте. Ей всегда нравилось, как мужики пялились на ее сиськи. Именно поэтому она всегда носила...

Стоп-стоп-стоп. Что-то тут было неуловимо не так. Дэмиен все еще улыбался ей, но теперь в его взгляде появился какой-то новый оттенок. Что-то, что ей совсем не нравилось. Она безмолвно поднялась на ноги и проследовала к большому зеркалу у стены. Она иногда использовала его, предлагая пациентам "взглянуть на себя". Сейчас Моника сама смотрела на себя. То, что она видела, повергало ее в шок.

Женщина в зеркале — это была она, и в то же время не она. Это была словно эротическая карикатура на нее, картинка нарисованная похотливым подростком с богатым воображением. Ее волосы были длинными и вьющимися, губы — пухлыми и ярко-красными. Большие карие глаза незнакомки томно смотрели на Монику из-под длинных ресниц.

То, что было строгим бежевым костюмом, превратилось в бесстыдно-короткую и узкую миниюбку, полупрозрачную белую камисоль и расстегнутый алый жакет болеро, сверкающий золотыми пуговицами и шитьем. И весь этот наряд облегал фигуру, которая была чьей угодно, но не ее собственной — с этими бесконечными ногами, с этой узкой талией и крепкой попкой, с этими невероятными грудями, которые смотрелись бы глупо, если б не были столь высокими и упругими... Нет, это была не она!

Крутанувшись на месте, Моника оказалась лицом к лицу с Дэмиеном. Ее новая грудь и высокие каблуки вновь едва не привели к падению.

— Что... что ты сделал?! — почти закричала она.

— Я хочу отблагодарить вас, доктор, — ответил пациент, — Вы столько для меня сделали, всего за один сеанс. Вы — чертовски-хороший мозгоправ, должен сказать! Я чувствую себя абсолютно свободным от всей этой вины, что на мне висела!

Моника с трудом подавила поднимавшуюся волну паники.

— Прекрати! Останови... это! Верни мне... меня! — потребовала она. Ее голос был глубоким, эротичным и мягким, словно бархат.

— Да ладно вам, док! Вы чего? Вы же были такой унылой мымрой. А теперь? Да у меня стояк только от взгляда на вас.

Неожиданно, мысль об эрекции Дэмиена вызвала в ней волнительную дрожь. Она сжала зубы и решительно вознамерилась не поддаваться. Прошествовав к своему столу, утопая десятисантиметровыми каблуками в пышном ковре, она надавила наманикюренным пальчиком кнопку интеркома.

После длительной паузы, задыхающийся женский голос ответил:

— Ох.. охрана...

— Это доктор Сос... Тьфу, доктор Сондгард, из 319-ого. Мне нужна помощь, срочно! — черт возьми, даже ее голос теперь был до дрожи сексуальным.

После еще одной длинной паузы из динамиков раздалось:

— Ээ, (уфф!), ну да, конечно... ммм, о боже детка, вот так... да, конечно, ммм, док, но ммм, мы с Эйприл и уммм, как тебя зовут, милая? с Ммммаргарет, мы тут немного заняты сейчас, и... ох блять, как хорошо!... Можно мы (Ах! аххх!), придем через примерно... (охххх!) двадцать... минут. Нет, не останавливайся, пожалуйста продолжай... нет, скорее через, ах, полчаса... ой, девочки, я сейчас взорвусь, аааахх!...

На той стороне бросили трубку.

Моника медленно выпрямилась. Бриллиантовые браслеты сверкали на ее запястьях. Она обернулась к Дэмиену, который все еще улыбался. На сей раз это была откровенно злая, насмешливая улыбка.

— Что ты с ними сделал? — прошептала она.

— Ничего страшного, — беззаботно ответил он, — Я смотрю, у вас в охране одни женщины? Ну что ж, сейчас они узнают друг друга немного поближе. Я думаю, какое-то время они будут сильно заняты.

Моника чувствовала, как земля уходит у нее из под ног. Вся эта ситуация была слишком нереальной, слишком сюрреалистической, чтобы принять ее. Она не могла прогнать из головы навязчивых мыслей о сексе.

— Послушай, Дэмиен, — попыталась она взять ситуацию под контроль, — Ты можешь бороться с этим. Ты не должен поддаваться искушению. Это... то, что ты со мной сделал — это просто глупое хулиганство и не делает тебе чести. Ты занимаешься эгоистичным ублажением своих прихотей — это как мастурбация. Я делаю то же самое, когда в полу-пустом вагоне электрички тайком засовываю пару пальцев в свою щёлочку, и довожу себя до оргазма, пока никто не видит... Блин, нет!... я не это хотела... Я хочу сказать, что если ты ошибся один раз, поддался соблазну, не значит, что все потеряно. Ты можешь признать ошибку, исправить ее и жить дальше. Так все мы делаем. Помнишь, мы с тобой только что говорили, что мы все — простые люди, и делаем лишь то, что можем? Ты не должен забывать этого, ни на минуту!

— А, но док, позвольте, — он по-прежнему довольно ухмылялся, — Я же — не простой человек, правда? Я — нечто большее. И потом, мне уже поздно исправляться. Теперь вы видите, я же говорил вам, что искушение будет слишком сильно. Моя дипломная руководительница тоже любопытствовала. Хотела увидеть, как работает моя сила. И она увидела. Она выпустила эту кислоту наружу. Как только я начал использовать эту силу, как только осознал насколько это охренительные ощущения — я просто не мог остановиться.

Монику прошиб холодный пот.

— Что... что ты с ней сделал? — дрожащим голосом спросила она.

— Ах, да не волнуйтесь вы так, доктор. Она жива-здорова. На самом деле, она здесь, рядом — я ее привел с собой, — он лениво махнул рукой, и дверь кабинета как по волшебству распахнулась, — Эй, сладенькая! Давай-ка, виляй сюда! — беспечно крикнул он.

Моника со своего места могла выглянуть в приемную. Керри — там же Керри! Она может привести помощь!

— Керри! — закричала она, так громко, как только могла.

— Она занята, док, — ответил Дэмиен.

У дальней стены приемной стоял большой мягкий диван, которого Моника никогда раньше не видела. Однако, она почему-то "знала", что этот предмет мебели всегда был там. Секретарша сама решила установить низкий диван прямо перед прозрачным стеклянным столом, за которым она сидела — чтобы всем посетителям, ожидающим приема, волей-неволей приходилось смотреть ей под юбку. Это объясняло, почему столь многие пациенты-мужчины заходили в кабинет, неловко прикрывая оттопыренные брюки. Моника потрясла головой. Да откуда эта дичь в голову лезет? Ничего такого же не было никогда!

Но в данный момент диван был занят. На нем лежала Керри, или вернее — слегка похожая на Керри грудастая плейбоевская модель, на которой из одежды были лишь сетчатые чулки и ее фирменные босоножки из черной кожи с гигантскими каблуками. Ее ноги были задраны высоко в воздух. Она громко стонала, пока ее яростно трахал какой-то мускулистый качок, которого Моника тоже смутно припоминала.

— А, это мистер Албрайт, с которым у вас было назначено на два часа, — пояснил Дэмиен, — Я немного помог ему с его стеснительностью и агорафобией. Впрочем, 20-сантиметровый член и животный магнетизм, которому ни одна женщина не может сопротивляться — тоже неплохие бонусы.

Трусики Моники мгновенно намокли. Зрелище бешеного совокупления в ее приемной моментально заставило ее истекать соками, как всегда с ней происходило при любом напоминании о сексе. Нет, стоп, это неправда! Это тоже он придумал! Доктор скорчила гримасу, безуспешно пытаясь вспомнить, что было реальным, а какие ее воспоминания были привнесены силой Дэмиена.

— Мне очень жаль, доктор Сондгард, — раздался нежный голосок. Моника встряхнула головой, и заметила в дверях еще одну ожившую эротическую фантазию. Блондинка, с пышными волосами до пояса. Со сногсшибательной фигурой. Одетая в полупрозрачный наряд целиком из фиолетового кружева, безупречно облегавшего все головокружительные изгибы ее тела. Материал был немного более плотным в районе паха и сосков — естественно, с целью лишь сильнее будоражить фантазию.

— Я профессор Алисия Камминс, — продолжила она, — Дипломный руководитель Дэмиена.

Шокированная Моника лишь безмолвно глазела на эту красотку, скорее похожую на фотомодель, чем на научную сотрудницу. "Сиськи аппетитные, но мои все равно больше", — не без самодовольства отметила она.

— Я не хотела этого, — произнесла женщина, — Я думала, что вы сможете помочь ему. Я правда надеялась. Его так мучила совесть. Я думала, что есть надежда на спасение. Но было уже слишком поздно. Мне так жаль, доктор. Так жаль, что и с вами это случилось. Вы ничего не могли поделать.

— Отнюдь, моя любимая секс-игрушка, — спокойно возразил Дэмиен, — Доктор сделала для меня очень много. Она смогла освободить меня от чувства вины. Ты не представляешь — это словно из тюрьмы вырваться. Впервые в жизни я чувствую себя по-настоящему свободным!

Рассудок Моники держался на тонкой нити от падения в пучину безумия. Превозмогая панический страх, она оценила обстановку. Дэмиен, очевидно, был психически нездоров и крайне-неуравновешен. Конфликт между его совестью и обретенной неограниченной властью свел его с ума. Пресловутая "кислота" действительно запятнала его душу.

На мгновение ей в голову пришла безумная идея наброситься на него, может быть взять его на испуг, когда он не ожидает, но она знала, что не сможет этого сделать. Она не знала толком, почему. Она ни в чем не была уверена. Единственно, что она знала точно, так это, что сила Дэмиена, или что бы это ни было, непреодолима, и более чем реальна. И еще, что она отчаянно, до умопомрачения хотела трахаться.

— Доктор Камминс, пожалуйста, — прощебетала Моника своим слегка дрожащим бархатным голосом, — Вы должны мне помочь. Может быть, вместе у нас что-то получится. Бегите, позовите на помощь! — она раздосадованно топнула об пол острым каблучком, и даже это ее движение выглядело непередаваемо женственным и сексуальным.

Блондинка лишь печально покачала головой.

— Мне очень жаль, доктор Сондгард, но я не могу, — повторила она. На ней были черные сапоги-ботфорты, самые длинные и узкие, что Моника видела в своей жизни. Мягкая кожа засверкала, переливаясь в свете ламп, когда женщина двинулась к сидевшему на месте Дэмиену, перемещаясь на супер-высоких каблуках с такой легкостью и грацией, что возможны лишь после долгих тренировок. Даже просто смотря на нее, Моника ощущала дрожь по всему телу.

— Видите ли, он может изменить все, что захочет — абсолютно все, даже ваши мысли. Его сила... ей невозможно сопротивляться. В конце концов, он превратил меня в свою рабыню — но мне это нравится. Я обожаю его, доктор Сондгард. Я абсолютно предана ему, — облаченная в кожу и кружево женщина благоговейно посмотрела на своего студента, машинально поглаживая его по голове. Дэмиен коротко усмехнулся и похлопал себя по ноге. Моника подумала, что Алисия сейчас сядет к нему на колени, но вместо этого, она опустилась на пол перед ним, и лишь положила ему на колени голову, ласкаясь как собака.

В приемной, Керри начала кричать во весь голос — похоже, мистер Албрайт подводил ее вплотную к очередному оргазму. Мужчина перехватил взляд Моники и подмигнул ей. Дверь начала медленно закрываться.

— Не думайте, что потерпели неудачу, доктор, — утешающе промолвил Дэмиен. Он ласково погладил рассыпавшиеся длинные локоны Алисии, вызвав на лице женщины выражение чистого блаженства, — Вы показали мне, как освободиться от мук совести, пусть даже для этого мне пришлось полностью поддаться искушению. Но я стараюсь делать хорошие дела, помогать людям. Алисия никогда в жизни не была так счастлива, как сейчас. Ваша секретарша, кстати, тоже.

Даже в своем близком к истерике состоянии, Моника смогла найти рациональные аргументы.

— Нет, Дэмиен, нет, — умоляюще начала она, — Ты попался в одну из старейших ловушек. Убедить себя, что любые твои решения — всегда правильные. Что ты делаешь это не потому, что сам так хочешь, а потому, что это хорошо для всех. Это — самообман, ничего больше... — она говорила эти серьезные вещи нараспев, мелодичным тоном, не в силах ничего поделать со своим голосом. Она нервно откинула длинную прядь волос от своего идеального лица.

На какое-то мгновение, он даже задумался над ее словами.

— Что ж, может быть и так, — серьезно ответил он, — Но если я привнесу в этот мир немного красоты и радости, это ведь не может быть совсем уж плохо, правда? Да и потом, доктор, мне кажется, вы не в том положении, чтобы обвинять меня в эгоизме — учитывая, как вы манипулировали мужчинами всю жизнь....

* * *

* * *

... в кабинете стоял запах лака, пыли и кожаных переплетов. Деревянный стол был очень старым, но столь же идеально-чистым и полированным до блеска, как и паркет под ее ногами. Из печатной машинки торчал лист бумаги с незаконченным письмом. Из приоткрытого окна до нее доносился аромат цветущих хризантем в саду.

— Юная леди, не отвлекайтесь, когда я говорю с вами!

Моника вздрогнула и обернулась к директору.

— Из-извините, сэр, — нервно произнесла она.

— Эти обвинения очень серьезны. Крайне серьезны. Я не потерплю такого отвратительного поведения в этой школе. Тебе ясно?

— Да, сэр, — покорно ответила Моника. Она стояла перед массивным столом в своей школьной форме: накрахмаленной белой блузке, плиссированной клетчатой юбке, гольфах и черных туфлях. В шестнадцать лет она уже была довольно высокой и исключительно хорошо-сложенной девушкой для своего возраста. Ее тонкая блузка плотно облегала контуры внушительной груди, которая уже была предметом зависти всех ее одноклассниц.

Директор угрожающе наклонился вперед.

— А теперь говори правду. Насколько соответствует действительности, что ты давала... нет, продавала!.. продавала твои... предметы нижнего белья своим одноклассникам?

Моника смотрела вниз, на свои туфли. Они были отполированы до такого блеска, что можно было увидеть в них отражение. Она придала своему лицу максимально виноватое выражение, которое всегда действовало на любого учителя.

— Нууу, не все, сэр. На самом деле... только трусики.

— О боже милостивый, — пробормотал директор. Он был массивным крепко-сложенным мужчиной с седеющей у висков темной шевелюрой, — Ты и правда продавала свое белье. Продавала! Прямо в школе! Погоди-ка, а что же... Как же ты перео... где ты берешь новые, когда отдаешь их... ну, кому ты там их отдаешь...

Моника стеснительно покрутила ножкой, ковыряя носком туфельки паркет.

— Ну, ммм, сэр, если честно, никак. Я просто, хмм, отдаю свои трусики тому мальчику, который больше всего хочет их получить... и готов заплатить больше всех, — она бросила на мужчину застенчивый взгляд своих больших карих глаз, невинно теребя край своей юбчонки.

Смысл сказанного дошел до него лишь спустя пару секунд.

— Ты хочешь сказать, что... снимаешь их... и ходишь потом весь день без... Господи. В моей школе! И ты всегда носишь униформу... вот так... — он тяжело сглотнул.

Моника заметила, как глаза директора неотрывно следили за ее руками, теребящими подол юбки. Ее форменная юбка была куда короче, чем предполагали школьные правила, и в лучшем случае еле-еле прикрывала край ее ягодиц. Когда она нагибалась, чтобы подтянуть гольфы, это всегда оказывало на окружающих непередаваемый эффект.

Директор глубоко вздохнул.

— Ну что же, — наконец промолвил он, — В обычных обстоятельствах, это было бы поводом для исключения тебя из школы, — его взгляд не отрываясь скользил по уже вполне взрослым формам Моники, которая стояла перед ним, изо всех сил изображая жалобную покорность, — Однако, — быстро добавил он, — Я не хочу быть излишне жестоким. Особенно к ученице, которая во всех прочих отношениях столь... многообещающая... — он в очередной раз задержался взглядом на ее бюсте. Две верхние пуговицы блузки были расстегнуты.

— Спасибо, сэр, — мило улыбаясь, ответила Моника.

— Но это... возмутительное поведение должно прекратиться. Немедленно. Ты меня поняла?

— Да, сэр, — сказала Моника. Она немного сменила позу, и внимание директора переключилось на ее бедра.

— Скажи-ка, чтобы я знал истинные масштабы твоих проступков — сколько учеников покупали... хм, твое белье?

— Ммм, трое или четверо, — ответила Моника. Реальное число участников ее "аукционов" было раза в два выше и включало нескольких учителей.

— О боже, — снова ужаснулся он, — И... и сколько ты обычно получаешь?

Моника намотала на палец прядь длинных каштановых волос.

— Нуу, обычно два фунта или около того, но иногда до пяти и больше...

Директор прохрипел что-то неразборчивое. Он поерзал в кресле и нервно покусал губу.

— Ясно, — произнес он наконец, — Я понял, что мне придется сделать. Отныне тебе запрещается снимать нижнее белье, либо передавать его кому бы то ни было на территории школы. Ты все поняла?

— Да, сэр.

— И для контроля за соблюдением запрета, ты будешь ежедневно являться в мой кабинет для проверки.

— Проверки, сэр?

— Совершенно верно. Это единственный способ предотвратить случаи этих мерзких непристойностей с твоей стороны. Начнем сегодня же. Развернись, и наклоняйся вперед, ноги прямо, руки на лодыжках.

Юбка Моники была столь короткой, что даже небольшого наклона хватило бы для определения, есть ли на ней трусики или нет. Тем не менее, она подчинилась приказанию директора. Он поднялся из-за стола и подошел к ней сзади. Глядя меж своих ног на его перевернутую фигуру, она прекрасно заметила выпуклость на брюках мужчины. Не подавая виду, девушка мысленно улыбнулась. Ей на мгновение стало интересно, настолько ли у директора большое орудие, как у мистера Хилла, учителя географии.

Директор исключительно долго изучал крепкий зад своей ученицы. Маленькие голубые трусики Моники были куда более открытыми, чем стандартные белые, которые она должна была носить с формой. Но те она давно уже раздала. К тому же ей нравилось, как стринги врезаются в ее попку, а кружева щекочут ее промежность при ходьбе.

Мужчина с трудом перевел дыхание.

— Хорошо, Моника, — официальным тоном сказал он, — Это... это все на сегодня. Жду тебя завтра, в то же время, — он отвернулся и подошел к окну, возможно, с целью скрыть свою эрекцию.

Моника выскользнула в пустой коридор. Ее парень Дэмиен уже поджидал ее — ее настоящий парень, единственный мужчина, который умел ее удовлетворить. Она прыгнула ему в обьятия.

— Ну, как все прошло, детка? — поинтересовался он.

Девушка хихикнула.

— Он мой, — прошептала она, покусывая за ухо своего бойфренда, — Наверное, дрочит там прямо сейчас, — она наградила Дэмиена долгим, сладким поцелуем, — Меня это так заводит... — прошептала она спустя несколько долгих мгновений, — Пойдем в кладовку, а?

— Пойдем. Но в таком случае, — ухмыльнулся Дэмиен, — ты можешь остаться без трусиков до конца дня... — он уже запустил обе руки под ее крохотную юбчонку.

— Ничего страшного, — ответила Моника, — Я уже прошла проверку...

* * *

* * *

— Ну что, убедились? — спокойно произнес Дэмиен, все еще сидя в кресле, поглаживая у себя на коленях голову Алисии, которая уже начинала потихоньку двигаться к его ширинке, — Как можно заметить, доктор, вы сами — отнюдь не образец высокоморальности.

— Это... этого не было, — пробормотала Моника, — Ты это все выдумал! — было абсолютно невозможно, чтобы ее юные годы были вот такими, или чтобы Дэмиен был ее бойфрендом. Да и вообще, все это воспоминание было скорее похоже на сцену из порнофильма, а не из реальной жизни.

И в то же время... она помнила этот эпизод во всех мельчайших деталях, как и все, что с ней происходило в жизни. Она припоминала, что в течение недели после того случая директор начал уже открыто мастурбировать, проводя ежедневные "проверки" ее нижнего белья, а к концу семестра он сам купил у нее трусики за весьма приличную сумму. Это все было в ее памяти, словно вчера случилось. Но...

Страшная мысль заставила холодок пробежать по ее позвоночнику. Дэмиен сравнивал свою силу с неостановимым потоком кислоты, которая разъедает его сознание. Протекает наружу. Растлевает и развращает все, к чему прикоснется. В том числе, и окружающих людей. В том числе, и ее. Женщина панически схватилась за спинку стула, чтобы не упасть.

— Разве вы до сих пор не поняли, доктор? — продолжал Дэмиен, — Все мы — прирожденные эгоисты, и при всякой возможности эксплуатируем других людей ради собственной выгоды. Даже вы. Ну а я — всего лишь умею это делать немного лучше остальных. Только и всего.

— Бред собачий! — воскликнула Моника, лишившись всякого подобия спокойствия. Она с трудом сдерживалась, чтобы не закричать, — Не пытайся уровнять меня с собой, ублюдок! У меня есть моральные ценности, и я им следую. Я не могу прокладывать себе дорогу враньем и подлостью, и если б даже могла, не стала бы! — она почти физически чувствовала, как кислота накатывает на нее волной, капля за каплей проникая в ее мозг.

— О, но вы же не раз делали именно это, доктор, — настойчиво возразил Дэмиен. Он резко схватил Алисию за плечи и скинул вниз, на ковер, как скидывают с колен кошку. Женщина немедленно подползла обратно и умиротворенно обвилась вокруг его ноги, — Вы использовали свои женские чары для достижения личных целей всю свою жизнь. Разве не помните?

* * *

**

...комната была полу-темной и пахла антисептиком.

— Пожалуйста, умоляю, Моника, милая моя, я не могу больше терпеть! — мужчина крепко держал ее в своих объятиях. Он жадно покрывал поцелуями ее губы, лицо, волосы, — Ты меня так заводишь! Я хочу тебя — здесь и сейчас!

— Оооох, Джордж, шалунишка, — поддразнила Моника, прижимаясь к нему всем телом, — У тебя снова есть для меня большая твердая штучка? — она была в своей красно-белой форме практикантки, полусферы ее огромной груди вываливались из топа, а юбка была куда короче, чем кто-либо, кроме нее, мог безнаказанно носить, — А как же твоя жена? — хихикнув добавила она.

— Она... ее здесь нет, — отчаянно выпалил мужчина, продолжая бешено целовать ее, — Только ты и я. Пожалуйста, Моника, дорогая, позволь мне! Я с ума схожу! — его руки забрались под подол ее нескромной униформы.

— Ох, Джордж, ты наглеешь. Только потому, что я принимала твои подарки и пару раз у тебя отсосала, не значит, что я вот так прыгну с тобой в постель. Я приличная девушка, — она игриво куснула его за ухо, — Даже несмотря на то, что ты очень симпатичный, и я уверена, что твой большой, большой член может принести мне стооолько рааадости... — на платформенных каблуках своих босоножек она была почти одного с ним роста.

Джордж беспомощно застонал от желания. Он начал жадно хватать и ощупывать все ее тело, поощряемый поцелуями Моники. За занавеской находился пациент, но он недавно получил большую дозу успокоительного, и Монике было просто наплевать.

— Джорджи, — прошептала Моника несколько минут спустя, — Помнишь, о чем мы говорили вчера?

— О чем?... Ой, пожалуйста, милая, я же говорил, что ничего не могу сделать. Это лучший психиатрический институт в стране. Тысячи желающих. Конкурс огромный...

Изящная ладошка протиснулась в его брюки и начала медленные движения.

— Ты забыл один момент, Джорджи. Что ты там самый-самый главный, — промурлыкала Моника, — Ты же можешь принять кого угодно, правда? Ты же можешь сделать одно маааленькое исключение, лично для меня?

Мужчина с трудом дышал.

— Моника, дорогая моя... пожалуйста... Это, это не так... уф! о боже... не так просто. Тебе нужны справки... и ре-рекомендации.

Моника расстегнула еще пару пуговиц.

— У меня как раз есть две отличные рекомендации, — прошептала она, не прекращая движений руки, — Не желаешь взглянуть? — свободной рукой она направила его лицо к своей груди.

-Видишь ли, — начала Моника, убедившись, что Джордж начал безоглядно лизать, сосать и причмокивать, — Все очень просто. Я хочу поступить туда. И ты тоже кое-чего хочешь, правда, красавчик? Так почему бы нам не помочь друг другу?

Джордж издал нечленораздельный звук между ее полушарий. Его брюки упали на пол. Моника победоносно улыбнулась.

* * *

*

— Ох, боже мой, как... как я могла это забыть, — выдохнула Моника, ощущая, как ее лицо заливает краска. Она рухнула в кресло, тяжело дыша. Одна ее рука беспрепятственно ощупывала непривычную грудь, осторожно прикасаясь к твердым, гиперчувствительным соскам. Кислота. Повсюду была кислота, заливая ее мозг, пожирая ее силы, растворяя без остатка ее совесть и мораль.

— Я готов признать, что некоторые мои поступки можно счесть аморальными, — задумчиво промолвил Дэмиен, — Но ваша жизнь, наполненная безоглядными манипуляциями другими людьми ради денег и удовольствия — аморальна в не меньшей степени. Более того, мои прегрешения — мелочь в сравнении с вашими. Теперь вы согласны, доктор?

Борясь с потоком непристойных воспоминаний, Моника попыталась осознать слова Дэмиена. Рациональное зерно в них было, заключила она. Она ведь действительно продвигалась по жизненному пути лишь с помощью секса и обмана, с того самого дня, как отсосала у курьера в обмен на чужую денежную посылку. Она и посвятила себя психиатрии лишь ради денег, да возможности ментально поиметь любого пациента, который доверит ей свою психику. О боже, кислота!

— Дэмиен, я... ммм, да, ты может быть и прав в конце концов. Ты имеешь полное право использовать свою силу для достижения, мммм, счастья, как и любой человек, и... и... ох, блять, как ты меня раскочегарил!

Отбросив все остатки приличия, сногсшибательная докторша запустила одну ладонь в свои шелковые трусики, продолжив другой рукой исследовать аппетитные полукружия своего колоссального бюста

— Дэмиен, ты... ты — сверхчеловек, ты — бог, ты — кто угодно! Только умоляю, выеби меня! Засади мне! О боже, я так хочу тебя!

Пациент поднялся на ноги, походя отпихнув Алисию в сторону. Распростертая на полу женщина глупо захихикала.

— Извините, доктор, — произнес он, — Но, думаю, мне пора идти. А вам еще предстоит много о чем подумать, и много чего переосмыслить в вашей жизни.

Моника лишь бессильно застонала, изнемогая от желания, с невероятной скоростью орудуя пальцами в промежности. Дэмиен остановился у выхода, ожидая, пока его дипломная руководительница поднимется на ноги, обретет равновесие на своих шпильках и сможет последовать за ним.

— Пока, доктор Сондгард! — крикнула она, — Спасибо за все. Я так рада, что вы смогли помочь ему!

Они распахнули дверь в приемную. На сей раз, Керри лежала лицом вниз, прижатая к своему столу неутомимым мистером Албрайтом. Бумаги и папки в беспорядке усеивали пол комнаты.

— Ах да, еще один момент, — сказал Дэмиен, обернувшись, — Не знаю, сколько вы обычно берете за сеанс, но вы мне сегодня чертовски помогли, доктор. И я вам оставил подарок. Два подарка, на самом деле. Один вы найдете в нижнем ящике стола. Другой будет ждать вас за дверью.

Он развернулся и двинулся к выходу, захлопнув дверь одновременно с экстатическим криком Керри, захваченной своим уже неведомо-каким по счету оргазмом. Моника застонала синхронно с ней, ощущая как ее тоже захлестывает волна наслаждения. Одновременно, она почувствовала, как ничем не сдерживаемая кислота проливается до самых глубин ее беззащитной души.

* * *

*

Моника расслабленно откинулась назад в кожаном кресле, закинув свои 13-сантиметровые каблуки на стол. На ней были ее любимые высокие сапоги-ботфорты — мягкие и облегающие как вторая кожа. Она задрала подол своей короткой юбки и любовно провела ладонью по одной ноге, затянутой в черную ткань.

Ленивым движением, она подхватила со стола профессиональный журнал по психологии. На обложке красовалась название статьи "Доктор Моника Саксгуд: Психотерапевт для богатых и знаменитых". Ослепительная красотка, чья фотография была помещена в центре страницы, смотрела на читателя таким взглядом, что едва не прожигала бумагу.

Статья представляла собой беззастенчивую рекламу частной практики Моники, и каждая строчка пестрела похвалами в ее адрес. При этом очень незначительный процент текста был посвящен техническим деталям, вроде применяемых психологических методик. Ни слова не сообщалось и о том, что пациенты Моники, столь активно рекламировавшие ее услуги, покидали ее кабинет с еще большим количеством психических проблем, чем до знакомства с ней.

Не было в статье и упоминаний о двух вызовах Моники на слушания перед комиссией по профессиональной этике, где ей предъявляли обвинения в сексуальных связях с пациентами и намеренном причинении вреда их психике. В обоих случаях разбирательства завершились полным оправданием. Коллеги были более чем готовы войти в ее положение. Особенно мужчины...

Моника помнила статью почти наизусть, потому что она в значительной мере сама ее и написала. Молодая журналистка, бравшая у нее интервью на прошлой неделе, оказалась совершенно беззащитна перед сногсшибательной внешностью Моники и ее агрессивной сексуальностью. С помощью пары таблеток, подкинутых девушке в кофе, Моника смогла быстро ввести ее в глубокий транс, после чего дело оставалось за малым. Повинуясь всем ее приказам, журналистка достала свой ноутбук и, глупо улыбаясь, напечатала статью прямо там, в кабинете, под диктовку Моники, нашептывавшей ей на ухо все правильные фразы.

Временами, Монике начинало казаться, что вся ее жизнь немного нереалистична. Ее головокружительный успех, ее красота, ее невероятная способность с легкостью соблазнять и очаровывать как мужчин, так и женщин — все это словно противоречило законам природы. Даже мелкие детали... например эти сшитые на заказ сапоги, столь идеально облегающие ее ноги, или тот факт, что ее груди будто отрицают гравитацию и ничуть не провисают несмотря на внушительный размер... От всего этого веяло какой-то нереальностью. Порой ей чудилось, будто она — всего лишь персонаж чьей-то эротической фантазии. Разумеется, она быстро отгоняла эти мысли как полную глупость. Никто не может менять реальность по своей прихоти. Ей просто очень повезло в жизни.

Раздался сигнал внутренней связи. Моника, не поднимаясь с места, лениво нажала кнопку каблуком.

— Доктор, — раздался голос Керри, — Клиент в час дня не придет, он только что позвонил.

— Спасибо, Керри, — ответила Моника. На час у нее был назначен сеанс с каким-то мужчиной по имени Дэмиен. При предварительном разговоре он почти ничего не сказал о себе, кроме того, что у него была "необычная проблема".

По большому счету Моника была рада, что он не придет. Будет время отдохнуть немного. Она вспомнила парня по имени Дэмиен, с которым встречалась, когда училась в старших классах. Лучший любовник, что у нее был в жизни. Интересно, где он теперь?

Почему-то мысли о Дэмиене заставили ее вспомнить о подарке. Не вполне сознавая зачем, она открыла нижний ящик стола. Достала оттуда полированную коробочку из розового дерева и сняла крышку.

Лежавший внутри вибратор был изысканно красивым. Компактный, элегантный, с плавными выпуклостями и изгибами, которые сулили все виды плотских наслаждений. Устройство было отделано чистым золотом. Моника осторожно достала его из мягкого футляра. При прикосновении, прибор ожил в ее руках. Тихое жужжание звучало нестерпимо заманчиво.

— О боже, — выдохнула она, перевернув в руках поблескивающий стержень, — Это что-то особенное.

Сбоку была выгравирована надпись изящным рукописным шрифтом. "Доктору Саксгуд, лучшему мозгоправу в моей жизни" — гласил текст.

"Сейчас идеальная возможность протестировать этого малыша в деле", — решила Моника. Она одним движением расстегнула молнию своей белой кофточки, которая тут же распахнулась. На свет показались ее невероятные упругие и тугие груди, покрытые лишь прозрачной паутинкой лифчика. Моника осторожно, легонько провела кончиком вибратора по своим соскам.

— Мммм, как хорошоооо... — прошептала она, закрыв глаза.

Она продолжала увлеченно обрабатывать свою грудь еще пару минут, затем решила приступить наконец к основному делу. Ее ноги все еще покоились на столе. Миниюбка Моники тоже была исключительно узкой, но одной расстегнутой молнии хватило, чтобы обнажить розовое сокровище, которое она почти никогда не закрывала трусиками. Ее сапоги-ботфорты доходили до самого верха бедер, поэтому сегодня на ней не было и чулок. Моника включила золотой вибратор на полную мощность и медленно ввела его в себя.

Блаженство! Вибратор начал дрожать и извиваться, словно ее атаковал настоящий мужской член. Она замотала головой в экстазе, постанывая и двигая стержнем туда-сюда, стараясь делать это как можно медленнее, растягивая удовольствие. Прибор так идеально подходил к ее вагине, словно был специально изготовлен по снятой мерке. Интересно, такое вообще выполнимо технически? Но по мере того, как ее дыхание становилось все чаще и тяжелее, а движения руки все быстрее, дальнейшие размышления над этим вопросом стали невозможны.

Но был же второй подарок... Откуда ей это известно? Чувствуя, как оргазм приближается со скоростью сверхзвукового самолета, она попыталась уцепиться за эту расплывчатую мысль в своем затуманенном рассудке. Второй подарок. Он был... прямо за дверью. В этот момент Моника пронзительно закричала — позолоченный друг наконец сделал свое дело, доведя ее до высшей точки блаженства.

Спустя секунду дверь с грохотом распахнулась.

— Доктор Саксгуд! Вы в порядке? — взволнованно воскликнула ворвавшаяся в кабинет Керри, — Я слышала, как вы... о боже мой!..

Наивная секретарша наверняка не ожидала увидеть, как ее начальница полу-лежит в кресле, закинув на стол широко разведенные ноги, и бесстыдно мастурбирует золотым вибратором. Ее взгляд невольно устремился к промежности Моники, где распаленная докторша продолжала медленно двигать туда-сюда игрушкой, наслаждаясь последними судорогами оргазма.

— Не уходи, Керри, — спокойно сказала она. Керри тяжело сглотнула, но не сдвинулась с места. Ее взгляд по-прежнему был направлен Монике между ног.

— Доктор, — тихо произнесла Керри уважительным тоном, — Хотите, чтобы я... помогла вам?

Ее глаза горели радостью и готовностью служить. Второй подарок, конечно же!

Моника поманила ее пальцем.

— Иди сюда, — сказала она.

Девушка без промедлений двинулась вперед и мягко опустилась на колени между раздвинутых ног Моники. Она наклонилась вперед, вытянув язык, и начала осторожно, нежно лизать. Из ее горла доносились сдавленные счастливые всхлипы.

— Оох, очень хорошо, дорогая, — вздохнула Моника, — У тебя талант. Да, да, вот так язычком... — она откинулась в кресле и доверила себя искусным оральным ласкам Керри. Какой чудесный подарок...

Она начала планировать кое-какие изменения в жизни своей секретарши. Для начала, надо будет одеть ее подобающим образом. Во что-нибудь максимально откровенное, чтобы она отвлекала пациентов и облегчала Монике задачу вымогательства у них денег. Чулки в сеточку и открытые босоножки на шпильках станут отныне обязательной частью ее гардероба. Носить нижнее белье ей будет запрещено. Керри жила с бойфрендом, но Моника прикажет ей бросить его. Такой язык она ни с кем делить не намерена.

На мгновение, Моника ощутила укол вины за то, что намеревалась сделать все эти ужасные вещи с несчастной Керри. Но это чувство быстро прошло. В конце концов, все люди — прирожденные эгоисты и пытаются эксплуатировать окружающих. Она всего-навсего достигла в этом больших высот, чем остальные.

Моника раздвинула ноги пошире, и окончательно отдалась во власть кислоты, пронизавшей ее душу до основания...

End