Стратегия. Возвращение

А ведь сухо в избе!

Если стены толстые и тёплые, то камин это хорошо, вне зависимости от широты и сезона. Польют затяжные дожди — одежду сушить можно, сырость из помещения выгонять. Будем растапливать. Хоть готовка пока не высвечивается, условия дня неё созданы — внутри очага установлена кованая жаровня на ножках. Камин давно или же вообще никогда не топлен, даже следов пепла не видно.

Запах дыма — лучший сигнал "занято", отличная метка, действующая безупречно даже на самых отмороженных зубастых охотников. Упаси господи, если тут медвежьи места... Хищники, если есть поблизости, всё равно припрутся, только уже не с тупой уверенностью в собственных силах, а чисто посмотреть для начала, примериться — можно ли сожрать пришельцев влёгкую, или же стоит поискать в качестве добычи чего попроще? Будем надеяться, что заваленный медведь конкурентов сожрал или отогнал подальше.

Нормальных дров Смотрящими не припасено, лишь жидкая стопка тонких полешек прислонилась к камню сбоку от очага. Гоблин быстро нашёл у стены за столом скандинавского вида топор с длинной бородкой и вполне современную пилу-ножовку, плоховато вооружённые сталкеры получили ещё один плюс-импульс. С дровами просто — пилить пока ничего не будем, надо просто собрать сухие ветки, для хорошего огня это то, что надо. Щепочек наколем — всё, как обычно, дело привычное. Вот зимой в минус сорок, да в заледеневшей и занесённой по крышу избушке, которую только что откопали, да буржуйку бестолковую замёрзшими руками затапливать... во где гемор! А тут просто курорт.

Есть база, как же это важно! Из опыта знаю: чем быстрей обустроишь первичное гнездо, тем меньше будет страхов и рефлексий, ночных нервных вздрагиваний и панических атак от неожиданных шумов. Человек с хорошим жильём есть человек защищённый.

— Костя, ты запаливай, а я дальше осматривать начну.

С камином сложностей нет.

Открытый очаг, если вынести за скобки всю романтику.

По сути, примитивнейшая вещь. Топить такой нужно маленькими порциями, неторопливо, начиная с тонких лучин, и уже потом переходя на серьёзные дрова. С нормальной печкой не так: всю порцию дров суёшь сразу, после лишь подбрасывая поленья.

А вот воздушная пробка и здесь может быть — это когда нет движения направленного потока воздуха через конструкцию и дымоход. Она из-за многого может возникнуть. Тут и низкое атмосферное давление, влажность... кабы не наш случай. В дымовой трубе вообще часто накапливается влажный воздух, если печь долго не топили. Порой при определенном направлении ветра печку просто невозможно кочегарить, мешать могут близкие деревья, горка или склон, а иногда и форма крыши, всё, что направляют ветер прямо к трубе. Лучше всего её удлинить, если это возможно. Деревья можно вальнуть.

Принцип устранения воздушной пробки прост: надо создать толчок для возникновения тяги, правда, иногда задуманное очень трудно осуществить, особенно в сложных погодных условиях. Вообще-то, при розжиге все косяки и дурь неумех, приводящие к поддымлению или к полному задымлению хаты принято списывать на несчастную "пробку". Убирать её принято сжиганием бумаги под сводом. Газетки у меня не было, пойдёт пучок тонко наструганный на конце палочки пучок стружки.

— Гоб, зажигалку давай.

Чёрт! Расслабился. Разжигая, неудачно сунул руку и немного обжёг палец, сразу схватившись за мочку уха — сам удивляюсь, но этот народный метод всегда работает.

По полу заскрежетало, Сомов двигал тяжёлый стол к полкам. Выдержит этого кабана? Выдержит, серьёзная конструкция. Потом он начал поднимать на стол чурбак. Что заставляет Смотрящих городить полки так высоко? Увольте там своих дизайнеров, хозяева!

Фу-ух... В трубе наконец тихо загудело, можно топить.

Комната сразу обрела обжитой вид и запах. О! Другое дело.

Тем временем торжествующий Гоблин снял с полки и поставил на стол четыре жестяных банки, одна из которых была с завинчивающейся крышкой, и стеклянную бутыль с деревянной пробкой. Есть стандарт!

Крупа, в нашем случае это оказался рис, сахар серого цвета, очень сладкий, крупная соль и растительное масло неизвестного генезиса.

— Кружек нет?

— Три штуки. В самый дальний угол вкинули, сволочи космические, придётся стол переставлять, — пропыхтел напарник.

— На улицу выйду, рядом, — предупредил я.

Прихватил с собой вполне боевой топор и сделав зверскую рожу в зеркальце, я вышел наружу. Положив руку на кобуру, быстро обошёл дом по кругу, обнаружив, что ни сарая, ни другой хозпостройки группе не подарено. Медведь лежал тёмной кучей, поза не изменилась. К задней стене избы был прилеплен длинный козырёк навеса, под которым будет удобно хранить дрова. Толчка не обнаружил, о бане и мечтать не приходится.

Одинокий дом на одинокой полянке.

Всё остальное, если вами надо, сделайте сами.

И всё равно, красота! Курортное местечко.

Однако насладиться элементами намечающегося уюта я не успел — вдалеке гулко грохотнуло, потом ещё раз. Ёлки-палки, гром гремит! Плохие новости, вполне возможно, скоро ливанёт. "И зальёт все потенциальные дрова, которые вы пока что и не думаете собирать" — мелькнула в голове тревожная мысль. Пора бы двигать, вода и топливо сами по себе в дом не придут... Так, это, ты уже расслабился от обретений, ворчишь...

В камине, потрескивая, горели сучья, горячий чайник, стоя на жаровне, подогревался возле пламени. Нормально. На столе так просто изобилие — рис, сахар, масло!

Только присел...

— Et voila! Вот вам приз, салабоны! — крикнул Сомов сверху.

Француз нашёлся...

— Что там?

Гоб, с трудом сделав спокойное лицо, поведал сверху:

— Далеко не пусто в сундучке! — и добавил интригующе, — тут много интересного.

— Не томи, доставай уж.

Нарочито небрежно Гоблин протянул вниз лапу, в которой было зажато ружьё. Я принял. Трахома, да это же сибирка!

— Товарищ Сомов, нам очень повезло.

— Думаешь? — спрыгнув на пол, с сомнением буркнул Мишка и небрежно положил на столешницу круглые жестяные коробочки — маленькую и большую. А также кожаную пороховницу, холщовый мешочек, смотанный в кольца свинцовый пруток и простейший жёсткий шомпол. А у самого в глазах — бешеная радость! Врёшь, подлец, не верю я твоему актёрскому мастерству.

— Ещё бы... "Тигра" потерял? Вот тебе замена. Дульнозарядное капсюльное ружьё, в своё время широко распространённое в северных деревнях и посёлках. Характерный шестигранный ствол, длина, вес и вид. Лёгкое, очень надёжное и, что важно, универсальное.

— Из столиц возили?

— Да нафига? После того, как царь-батюшка разрешил частное производство огнестрела, фабричек наплодилась уйма. Первым делом в Сибири. Скорее всего, это не просто "сибирка", как их называли, а "сузгунка", ружьё работы знаменитой мастерской в посёлке Сузгун, что находится неподалёку от Тобольска. Очень неприхотливые, эти ружья оставались у понимающих людей вдоль до восьмидесятых годов прошлого века. В коробке капсюля?

Мишка торопливо вскрыл объёмы.

— Ага. И порох. Пороховница пуста. В мешочке мягкий войлок.

— Вот и отлично, полный комплект.

— А пулелейка?

— Не нужна она. В том и универсальность! Пользоваться просто и удобно, пуль не надо, стреляли жеребьями. Охотник шёл по лесу, замечал дичь и, в зависимости от того, какая, храбро откусывал кусок свинцовой проволоки нужной длины в зависимости от размера и дистанции. То есть, одним калибром били всё подряд. У тебя зубы как, не болят? Надо — на глухарика. Надо — на оленя, да хоть на медведя! Ещё и с порохом играли, по обстоятельствам. Очень экономично, тогда не только патроны дороги были, но и гильзы, капсюля, дробь... Короче, отличный вариант. Конечно, нужно опыта набраться, почувствовать машинку.

Уже не забрать.

Да и пусть владеет-таскает. Потренируется пару дней, и ништяк. Как во всем деле, тут важен навык, а главное стрелковое упражнение заключается в нехитром тренинге рук и поясницы — тупой китайский подвиг стояния со вскинутым к плечу ружьём.

— "Тигрёнком" назову, — решил Мишка и нежно погладил рукой приклад. — Прям сейчас и пальну! Пороха сколько, три грамма хватит?

— Скорее всего, надо пробовать. Мерный напёрсток поищи.

Какое-то время разбирались с ружьём, потом зарядили и, взяв инструменты и котёл, пошли за дровами да по воду.

Ба-бах!

— Зачем по медведю! — возмутился я.

— Резко бьёт киска, — улыбнулся Сомов. — И точно. Хорошо бы ложу заново в масле проварить...

— Мазаться будет.

Он только махнул рукой, мол, какие мелочи.

— Надо погон сообразить, я там верёвку видел. И зарядить.

И друг, нагло положив на траву топор и пилу, бегом побежал в избу.

— Куда! — возмутился я.

— Костя... Ты это, пожрать что-нибудь приготовь! Я сам дров наломаю!

Что ж, так мне даже лучше, пусть рубит и таскает, лучше сразу создать добрый запас.

Свинцовые тучи всё темней и их всё больше. Хорошо бы успеть.

— Мишка, сучья таскай, так быстрей будет!

— Понял!

Накинув медный котёл на плечо, я пошёл к ручью.

Вскоре в котле уже нагревалась воды. Кашу буду делать. С мясом. Медвежьим.

Тем временем в лесу уже затрещало поваленное дерево. Не послушался... Гоблин любит всё делать капитально.

Наша Зенгерша строго-настрого запрещает употреблять медвежатину без анализа, поэтому все наши охотники возят образцы для проверки в лабораторию...

Земной хищник пяти лет от роду заражен трихинеллезом с вероятностью до девяноста процентов. Инкубационный — две-три недели, при очень сильном заражении мяса может сократиться до двух-семи дней. При заражении северными видами трихинелл инкубационный период может достигать полутора месяцев с тяжелым течением заболевания. Сплошной кошмар... Лёгкая форма проявляется повышенной температурой, болями в машцах, отёками, и продолжается в течение недели, не меньше. При тяжелой форме первоначально появляются боли в животе, тошнота, рвота, понос, бессонница, возбуждение, резкая слабость, постепенное поднимается температура... После этого появляются боли в мышцах всего тела, отеки, сыпь с кровоизлияниями и нагноениями. Страдают сердце, легкие, печень и мозг. Миокардит — во всех случаях тяжелого течения, он и служит основной причиной смерти.

Избавить мясо от трихинелл крайне сложно, придётся кипятить в течение трёх часов, если куски не толстые. Впрочем, с медвежатиной так и будет, мясо жёсткое, чем дольше варишь, тем мягче. Часов шесть. Посол и копчение не помогает, как и обжарка.

Но здесь не Земля. Пока что лаборантами Медцентра не выявлено ни одного случая заражения! Косолапые на Платформе здоровые. Пока...

Я подстрахуюсь, хоть и знаю, что это самообман — привычка, тонкие пласты хорошо обжарю, и только потом смешаю с варёным рисом. На добросовестную разделку, как и на многочасовую варку, времени не было, и потому я просто пошёл и вырезал подходящую часть филе. Поедим, переждём ливень, который наверняка случится, потом уж займёмся дичью вплотную.

Кипела вода, разбухал рис, на жаровне шипели тонкие полосы медвежьего мяса.

Вышел посмотреть, как там, на лесоповале?

Гоблин шёл к избе, как трелёвщик, зажав под мышками сразу две приличного размера сосны. Даже сучья обрубать не стал.

— За дом сворачивай! — крикнул я заботливо. — Там навес! Ой, как бы мясо не пережарилось!

И удрал в избу. Полило через двадцать минут.

Мишки всё не было, а я уже смешал — пусть настаивается.

Дождь быстро не закончился, превратившись в хороший тропически шторм, в перспективе грозящий перерасти в ураган. Время шло, вечерело... Я принялся за оживление нового жилья, тихо возюкался, растаскивая и раскладывая. Похоже, дальнейшую разведку придётся продолжить уже завтра. На улице выло и вздрагивало. Хорошо сидеть в тепле!

— У Робинзонов Крузов всегда так происходит, — пробурчал Сомов в сторону камина, проходя в избу с большущей вязанкой дров. — Только начнёшь прибарахляться, как стихия срезает излишнее, что за стерва.

— Садись за стол. Ложку держи, какая уж получилась.

— Зашибись! У-у! Запах какой! Всё сожру! А знаешь, там обрыв есть. И реку видно. В этот обрыв остатки дичи и сбросим, чтобы не разводить возле жилья тухлятину, птички-лисички быстро растащат.

— Есть всё-таки река?

— Ага. Небольшая. Не Волга...

Сыто икнув, Мишка закурил.

Вот теперь можно браться за другие хозяйственные дела. И прежде всего, надо быстренько разобрать трофей, а потом помыться. Перед этим нагреть побольше воды, благо, нашёлся медный таз и два оцинкованных ведра — за дровами под навесом.

Шторм почти стих. Уже оживилась мелкая птица, запела, зачирикала на радостях. Всё чаше выходящее из рваных остатков свинцовых облаков закатное солнце быстро превращало пейзаж в окрыточную картинку.

Третью кружку выдуваю, всё не могу напиться.

У сталкера высшей категории жизнь всегда хороша.

— Ну что, Гоб, хватит нежиться, пошли, посмотрим на реку.

Вполне может быть, что это не единственная артерия.

"Странные избы", так сталкеры называют подобные строения. Возле них хорошо сбрасывать Спасателей или бойцов, возвращающихся со специальных заданий. Однако чаще попадаются пустые, есть версия, что они предназначены для точек роста, будущих поселений. Не локалки, а именно жилые... Дороги возле них встречаются, вот что важно, как и возле некоторых локалок. Характерная особенность — грунтовка никогда не подходит к строению вплотную, обрываясь за несколько сот метров.

— Готов!

— Тогда веди, — решил я.

Берег небольшой таёжной реки.

Много тёмной колючей зелени и птиц на воде. Вода в реке прозрачная, однако тёмная, значит, грунт каменистый. Очевидно, что зверски холодная, насыщенная кислородом, такую любят рыбы благородных пород. И она питьевая. В вышине треснула веточка. За спиной стоял небольшой лес островком, который надо бы осмотреть подробней, но я только слушал, не в силах оторвать глаз от водной глади.

Никаких признаков цивилизации.

Не гудят на реке моторы, не тянется по небу... ни хрена. Впрочем, там пока ничего не видно, всё до сих пор затянуто сплошной пеленой тонких серых облаков, в той стороне ещё идёт дождь. Подойдя к обрыву с правой стороны узкого, заросшего ивняком овражка, я осторожно вытянул голову. Неудобное место, вниз видно плохо.

— Ты смотрел, что непосредственно под нами?

— Я высоты боюсь! — дежурно отшутился бывший десантник.

Пляж-полка имелась только в одном месте, на большом протяжении берег обрывался в реку стеной. Медленное течение постепенно подмывало мягкий грунт правого берега, постепенно меняя русло, земля осыпалась, одиночные сосны, осмелившиеся произрасти в опасной зоне, падали в воду и уходили в путешествие к низовьям. На галечной полке лежала груда наваленных друг на друга деревьев, вынесенных течением...

Назад! Ух, чёрт! Чуть не свалился, кромка осыпается.

Лес вырос на холме. С правой стороны, как и к реке, холм заканчивался обрывом. Слева виднелась узкая поляна, даже нормальное дикое поле, спускающееся к реке. Примерно через километр там снова начинались береговые заросли, стоящие уже в низине. Из-за холма на реку смотрели горы, невысокие, сплошь покрытые густой зеленью. Заметил ручеёк.