Мара

Отсыпаться Арина старалась днем, ночь была полностью в ее распоряжении, и никто не мешал ей заниматься элементарной физкультурой; в семь месяцев она спокойно, к великой радости родителей, начала ходить. С речью Арина долго сомневалась как ей быть, пытаться подражать детскому лепету было глупо, не поверят точно, и ребенком она, к великой зависти друзей родителей, была до крайности молчаливым и, по понятным причинам, очень послушным. В девять месяцев Арина решилась осторожно заговорить.

"Надо бы подготовить малюсенькую речь, — размышляла она, — первое слово, точно, должно быть МАМА".

На праздновании ее мини-дня рождения, девять месяцев как-никак, Арина решилась:

— Мама, папа, Саша, я вас люблю!

Ни одна речь ни одного политического деятеля не производила такой фурор! Мама молча открывала рот и захлебывалась слезами, папулькин смотрел на дочь, как на маленькое божество, знал бы он, насколько близок к истине, и только Сашка прыгал вокруг стола и радостно вопил:

— Алина загавалила!!

Речь пришлось повторить, и не один раз, в том числе, и на камеру, вообще, Арина пришла к выводу: с речью она придумала очень удачно. На радостной волне никто не заметил, что девятимесячная девочка очень чисто и правильно говорит, а когда немного успокоились, вроде бы так и надо.

"Но при посторонних лучше говорить поменьше", — решила юный оратор.

После этого жизнь резко облегчилась, была и некоторая свобода передвижения, и четко объяснить, что ей нужно, тоже стало легче. Вообще, Арина была на редкость послушным и самостоятельным ребенком. Единственное, что потерпело сокрушительное фиаско, это попытка подружить её с другими детьми. Ну не интересны они были Арине! Единственный ребенок, с которым она играла, был брат.

К трем годам все искренне забыли, что она младшая в семье. Из подарков признавала только книги. Когда на очередной праздник пришедшие гости дарили ей какую-нибудь несуразную куклу, Арина чувствовала себя дурой. Вроде бы, нужно искренне прыгать от радости и усиленно играть с подарком, желательно, на виду у гостей, но хотелось только запустить куклой в лоб подарившему ее. Папулькин, так и не переставший боготворить дочь, в такие моменты искренне веселился, и спасибо, что с попкорном в кресле не усаживался. Мама стояла за спиной гостя и, складывая в мольбе ладошки, просительно смотрела на Арину. Слава богам, что был верный рыцарь Александр! Сашка, видя мучения обожаемой сестренки, быстро подбегал, выдергивал у нее куклу и со зловредным криком убегал; Арина радостно подхватывалась и, крича "отдай мой подарок", сматывалась в самый дальний конец дома.

Представление было отработано до мелочей и успех имело всегда: гость доволен, как же, из-за подарка дети передрались, значит хороший, родители радовались дружбе и взаимовыручке детей, Сашка получал поцелуй от сестренки, а Арина получала от родителей гору книг в качестве извинений.

5.

Шел конец июня. Три дня назад Александру второму, как шутил отец, папу звали Александр Витальевич, исполнилось семь лет, и он активно готовился к школе. Арина отпраздновала трехлетие своей новой жизни еще месяц назад. Сейчас она сидела рядом с любимым братом, Сашка старательно слушал репетитора, а Арина пыталась спланировать следующие семь лет своей жизни:

"К десяти годам надо, кровь из носа, закончить школу. Ладе хорошо было советовать "не выделяйся", они-то помнят Россию тысячу лет назад, считать до десяти научился, и почти профессор. Ну почему эта гадская сила не могла бы взбунтоваться в лет пятнадцать? — Лада объяснила, что в десять лет сила будет расти скачками и иногда выходить из-под контроля, а это чревато смертями окружающих. Поэтому Арина и должна жить отшельницей, пока не утихомирит ее, а заодно и вступит в права Яги, в тайге-то отшельничать просто идеально. — Пятнадцатилетняя выпускница школы это почти нормально, и если привлечет внимание, то минимум, а в десять лет это попахивает всероссийской славой", — Арина тяжело вздохнула.

— Аринушка, тебе скучно, беги гулять, — учитель по-своему понял тяжелый вздох Арины и пожалел ребенка.

— Нет, Павел Семенович, мне очень интересно. Я просто тоже хочу в школу, вместе с Сашей, а еще так долго ждать.

— Я без Арины в школу не пойду, — тут же поддержал сестру ее верный рыцарь, чем заработал поцелуй в щеку.

Павел Семенович знал, что отговаривать девочку бесполезно, а пугать трудностями школы глупо, Арина справлялась со всеми заданиями, которые он давал ее брату. Но в три года в школу!

— Арина, я обещаю, что поговорю с родителями, но и ты подумай, может быть, подождешь еще хотя бы года два?

Арина еще раз тяжело вздохнула:

"Да я бы и до семи лет спокойно подождала, но окончить школу за три года это еще больший фурор", — сдать школьные экзамены она, в прошлой жизни выпускница "Бауманки", могла прямо сейчас, но надо и меру знать.

— Год, Павел Семенович, но желательно, конечно, вместе с Сашей.

Вечером состоялся семейный совет. Арина, при активной поддержке брата, уговаривала родителей отправить ее в школу. Меньше всего пришлось уговаривать отца, он вяло сопротивлялся, быстро принял инициативу дочери и сейчас с гордостью смотрел на детей. Мама сначала расстроилась, ее немного пугало быстрое взросление дочери, а школа вообще ставила крест на многих планах, но и она уступила натиску детей.

На следующий день началась эпопея по определению Арины в школу.

Первого сентября на торжественной линейке первоклассник Александр Серов держал за руку огромный букет на ножках. Держал он, конечно, не букет, а свою сестренку, также первоклассницу, но из-за огромного букета торчали только ноги Арины.

Как оказалось, внимание к Арине было не так велико, как она боялась. Внимание, конечно, было, но в основном со стороны учителей и учеников, основная масса родителей видела только своих чадушек, а журналюг к их школе не подпускали на пушечный выстрел. Школа была неким аналогом британского Итона, своего рода микро-анклавом, и излишнего внимания к своим ученикам не терпела.

— Саш, — Арина подергала брата за руку, — забери у меня этот букет, стою с ним, как клумба ходячая.

— Зато можешь спрятаться, ты же не любишь, когда на тебя глазеют.

— Толку-то, рано или поздно заметят и все равно начнут глазеть, — брат забрал у нее букет, — ты где брючину испачкать успел, горе моё луковое, — Арина немного нервничала и ворчала на брата.

— Аринка, это я старший, не поучай меня.

— Старший, старший. Платок носовой взял? — Саша покорно достал из кармана платок и показал сестре.

— Да взял я всё, отстань репей. Зачем он вообще нужен.

— Это он свинюшкам не нужен, а ты человек и должен быть опрятным. Помнишь, Чехова читали, — Сашка удобнее перехватил букеты и буркнул, что все он помнит, — вот и слушайся умных людей. В крайнем случае, сестренке нос вытирать будешь.

Арина нервничала и вышла из образа маленькой девочки, который старательно вчера репетировала, готовясь к первому выходу в свет. Поняла она это по удивленному лицу учительницы, стоявшей радом.

"Надо успокоиться, — думала Арина, — а то палюсь. Хотя собственно о чем я, и так стезю вундеркинда не миновать. Кстати, надо прикинуть, как дальше учиться. Не очень поняла чехарду с годами учебы, оканчивать с Сашкой будем одиннадцать классов, но он точно проведет в школе десять лет, а я одиннадцать. Видимо, это какая-то очень высшая математика от минобра, и диплом МГТУ им. Н. Э. Баумана не позволяет мне ее понять. Ладно, шут с ними, считаем, что буду оканчивать одиннадцать классов, и у меня на это семь лет. Скакать через старшие классы будет сложнее, значит, прыгаем через младшие, и за этот год я должна окончить четыре класса. За следующий год еще два и с седьмого класса учусь как все".

— Саш, — Арина снова дернула брата.

— Что опять, репейка?

— Ты не обидишься на меня, если я школу раньше тебя закончу?

— Мне только лучше, будешь с уроками помогать.

6.

Арина сидела в лесу недалеко от их дома и плакала, ей было безумно жаль старенького кота. Его черное тельце вялой тряпочкой лежало на коленях девочки.

"Прости меня, маленький, прости, пожалуйста", — слезы заливали лицо девочки, а она гладила тельце кота и истово просила у него прощение.

Два месяца назад Арине исполнилось семь лет. Семь лет ее новой, весьма благополучной и обеспеченной, но такой непростой жизни. План по покорению школьной программы благополучно исполнялся, и Арина, как и планировала, окончила восьмой класс. После триумфального первого года учебы ее успехи уже мало кого удивляли. Да и братик, умничка, не захотел сильно отставать от сестры и, пусть не такими семимильными, но весьма широкими шагами двигался по классам и успешно окончил седьмой. Поэтому Арина считалась частью общей гениальности семьи Серовых и удивляла на порядок меньше.

В пять лет проснулась сила, переданная ей Мареной, так что она с полным правом могла считаться "личинкой" богини. Ничего волшебного не произошло, просто Арина стала ощущать все живое как некий сосуд, наполненный живой силой, и силу эту она могла и вытягивать себе, и делиться с другими. Не сразу, конечно, сначала нужно было освоить элементарное, ощущать эту жизненную силу во всем живом. Лада рассказывала, что это как стеклянная бутылка, наполненная дымом.

Первые дни было забавно видеть жизнь во всем живом, но через неделю Арину сильно утомили концентрации дыма различных форм, которые она видела вместо людей, животных, деревьев и всего, в чем была жизнь. Примерно три месяца она жила со сплошным дымом перед глазами, не помогало, даже если Арина их закрывала.

Это и было целью первого этапа обучения: научиться не просто видеть, а ощущать и отличать силу и ее количество, одного человека от другого или, к примеру, от дерева. После этих мучений можно было вновь "включить" обычное зрение. Теперь Арина видела привычные для неё вещи, а силу могла видеть или перейдя на "специальное" зрение, или просто закрыв глаза. Ходить с закрытыми глазами Арина пробовала, но оказалось, в столбах нет жизни...

Следующий этап был, мягко говоря, неприятным. Арина училась убивать. Начинать следовало с мелочи: комаров, мух, словом, насекомых. Она ловила несчастное насекомое, зажимала в ладони и просто втягивала в себя тот дымок, который был в нем. Комары и мухи не вызывали душевных терзаний, но силу, как и мышцы, надо было развивать, переходя на большие "нагрузки", а больше насекомых были мелкие животные.

Арина проклинала свою силу, Марену, Ягу, Ладу и всех богов вместе взятых, но выбор был не велик — или развивать силу и учиться ей управлять, или умереть самой. Счастье еще, что были деревца и кустики, на них она тренировалась дозировать вытягивание, но, как объясняла Лада, это уже не ее епархия, и полностью перейти на такое вегетарианство было категорически нельзя. Переживания переживаниями, но жить Арина хотела и к седьмому дню рождения могла полноправно считаться богиней смерти среди мелких животных.

Этап третий должен был научить Арину вливать накопленную силу в других. И казалось, что это будет легко и примирит с необходимостью убивать. А ведь Лада предупреждала, что это во много раз сложнее, и убить при попытке влить силу очень просто. Можно бы потренироваться на деревцах или тех же насекомых, но и тут жизнь ей портили условия — первое живое существо, в которое она вольет силу, станет не просто вечным другом и соратником, оно станет частью Арины.

Вот и ревела она уже над третьим котейкой...

"Все, сил больше нет, — Арина вытерла зареванную мордашку, — надо устроить выходные, или с ума сойду".

Она закопала тело неудавшегося друга, спрятала маленькую туристическую лопатку и медленно поплелась к поселку, в котором они жили.

Арина шла по асфальтированной дорожке от КПП на въезде в поселок к их дому и поначалу приняла черную, извилистую полосу на дороге за гудрон, которым заливают трещины. Подойдя ближе, увидела, что это небольшая, сантиметров сорок, черная змейка; что с ней случилось не ясно, но то, что она умирала — факт.

"Ужик, дурашка, как же ты так", — все эти смерти, которые Арина принесла за два года, как-то разом навалились на нее. Ей так отчаянно захотелось спасти этого дурачка. Она не думала о друзьях и соратниках, создаваемых первым вливанием силы, ей просто хотелось спасти змейку. Арина отчаянно прижимала ее к груди и, не задумываясь, вливала силу жизни.

Вдруг безвольная еще минуту назад змея ожила в руке девочки, обвила ее шею и ласково потерлась своим бархатным тельцем о щеку Арины.

— Ну что, привет, подружка, — Арина теперь точно знала, что это именно самка и совсем не ужа, — пошли домой, только ты никого не кусай, — черная гадюка сползла по руке и свернулась красивым экзотичным браслетом на руке хозяйки.

— Надо тебе имя дать, — Арина рассматривала свою новую подружку, — как тебе Яся, — симпатичная, плоская головка змейки повернулась к Арине и она почувствовала волну одобрения, шедшую от гадюки, — вот и хорошо, мне тоже Яся нравится.

"Как бы тебя, Ясенька, дома легализовать, — Арина понимала, что гадюка не самый распространенный домашний питомец, это не кота домой принести, — спрятать бы тебя пока".

Гадюка скользнула вверх по руке и спряталась под коротким рукавом платья.

"Ты моя умница. Наверное, это судьба была с тобой встретиться, вот узнаю у Лады, кто там у нас за судьбы отвечает, поблагодарю".

— Мамуля, привет, — Арина прошмыгнула мимо матери, сидевшей в гостиной, на второй этаж.

— Ариша, скоро ужинать будем, папа минут через сорок приедет, Саше передай, чтобы не убегал никуда.

— Хорошо, мам, я умоюсь, и мы спустимся скоро.

"Так, Санёк наверху, это хорошо, — брат всегда и во всем был союзником Арины, — полчаса у нас есть, чтобы придумать, как представить Ясю родителям".

— Сань, — Арина просунула голову в комнату брата и заговорщицким шёпотом позвала его.

— Чего тебе, Репейка? — прозвище, которое брат придумал на линейке в первом классе, так и прилипло к ней.

Арина просочилась в комнату и плотно закрыла дверь.

— Ты как к домашним животным относишься?

— Если ты притащила собаку, то гуляй с ней сама!

— А не собаку?

Зная, что сестра у него очень необычная, мягко говоря, Саша мог ожидать чего угодно. Но змея, вытекшая из рукава платья сестренки и красовавшаяся у нее на запястье широким браслетом, удивила даже его.

— Живая!?

— Глупых вопросов не задавай, какая же еще.

— Это уж? Пацаны каких то мелких таскали, а этот большой.

— Эта.

— А?

— Ага, Сашуль, не тормози. Не этот, а эта. Самочка это, зовут Яся. И...это не совсем уж, точнее, совсем не уж.

— А кто? — Саша аккуратно поглаживал змейку на руке сестры.

— Саш, только ты не пугайся, хорошо.

— Вот я сразу как-то успокоился. Арина, не тяни, колись.

— Яся гадюка, — брат в ужасе отдернул руку, — но она очень послушная и не кусается, — попыталась оправдать подругу Арина.