Человечье сердце

Сашка остался спокойным, заставил себя не дёргаться и не убыстрять шага. Но, открывая дверь, понял, что сжимает кусочек бумаги так, что тот прилип к пальцам, промок от пота.

Он прикрыл за собой дверь и, повернувшись, внимательно огляделся.

Землян внутри было двое, а сама комната напоминала обыкновенный офис — сколько Сашка видел их и на поверхности планет, и на космических базах... Зелень, густо закрывавшая большое окно, впрочем, была незнакомой. Над большим экраном висели какие-то портреты и тот же, только небольшой и не такой... парадный, что ли? — алый флаг с золотой свастикой.

Второй землянин (он вальяжно так стоял спереди-сбоку у стола, попался на глаза первым, но Сашка о нём почему-то подумал сразу именно так: "второй") был ненамного старше самого Сашки — коротко стриженый красавчик, но серые глаза были жёсткими и пристальными. Голубой идеально сидящий френч украшали золотые петлицы с серебряными молотообразными знаками (по два), узкие тоже серебряные витые погоны пересекали плечи, на белых брюках, без единой складочки заправленных в сверкающие чёрные сапоги, поблёскивали золотые лампасы.

Старший был одет в так же идеально пригнанное малиновое с золотом; на петлицах — колёсообразные знаки (1.). Грубоватое широкое лицо с тяжёлым подбородком, тоже короткая стрижка (почти сплошь седая). И глаза — жёсткие и пристальные. Глазами они оба были похожи.

1.Описаны лейтенант корпуса армейской авиации и майор корпуса ксенологов. Удивляться присутствию офицера авиации не следует. Огромное количество военных разных родов войск ещё какое-то время после окончания войны служили в этом чудовищно разросшемся корпусе на самых разных должностях — не хватало людей для решения массы возникших вместе с победой проблем.

Но в глазах ни у того, ни у другого не было ни злости, ни высокомерия, ни жестокости.

— Это вам отдать? — Сашка внимательно изучал землян, протягивая талон.

— А вот сюда, — сказал младший, указывая подбородком (Сашку резануло — у джангри подобный жест подчёркивал высокомерное отношение к собеседнику) на торчащий на углу стола металлический штырёк, густо унизанный такими же кусочками бумаги. Мальчишка, шагнув, насадил свой номерок туда же и, стрельнув глазами на старшего землянина, указавшего в сторону стоящего чуть сбоку глубокого мягкого кресла, опустила в него.

— Майор Тимофеев, Фёдор Фёдорович, — представился старший.

— Лейтенант Янсен, — коротко сообщил младший, усаживаясь за компьютер. Вопросительно посмотрел на Тимофеева, который кивнул Сашке:

— Что... вас сюда привело?

Хотел сказать "тебя", отметил Сашка. В русском языке обращение на "вы" относилось либо к старшему, либо к уважаемому, либо к постороннему. А на "ты" называли младших, если хотели нагрубить... или если очень близкие отношения. Дикая путаница, короче.

— Я землянин, — сказал мальчишка и подумал, что он впервые так о себе говорит. По крайней мере, не помнилось ему ещё таких случаев. — Хотел бы... — он не сказал того, что собирался — "...вернуться на Землю", — ...узнать условия возвращения на Землю.

— Судя по всему, вы не бедствуете, — сказал Тимофеев. — Вы космолётчик?

— Да, — Сашка поймал себя на желании облизнуть губы. — Нет... я не бедствую. Скорей наоборот. Материально я вполне обеспечен и мне нравится жизнь, которую я веду.

— Тогда зачем возвращаться? — спросил Тимофеев и Сашка мысленно отметил, что почти то же самое говорил Драйя. И ответил честно:

— Я не знаю.

Это прозвучало глупо. Но земляне даже не улыбнулись. А майор вообще заметил:

— Хороший ответ, — и в его голосе не было насмешки. — Но тогда, может быть, скажете что-то о себе?

— Я помню, что меня зовут Сашка., — ответил мальчик. — Больше... больше ничего о себе. Даже фамилии не помню, — явное усилие — и он продолжал: — Ещё помню маму... руки. Помню, что у нас была кошка. Вот... всё.

Он замолчал, наклонившись вперёд опустив руки между колен — обычный растерянный мальчик. Тимофеев мягко спросил:

— А сколько было лун на планете, где вы жили?

— Лун?.. — встрепенулся Сашка, но тут же увял: — Нет, не помню. Я вообще не помню, была ли там луна. Сколько мне было лет, когда меня... нет, тоже не помню. На "Маэт" у Драйи я был почти два года по Джангру.

"Больше двух лет по земному счёту. Сейчас ему лет пятнадцать. Значит, его захватили году в 18-19 Войны..." — подумал Тимофеев и спросил:

— Дэайт Драйа — это торговец и контрабандист с Джангра, капитан грузовика "Маэт"?

— Мы не контрабандисты, — поправил Сашка. — Контрабандой называют перемещение товаров, на котором хотят незаконно получить прибыль власти — те, кто ничего не сделал для их перевозки, или сохранения. Согласно естественному праву, в данном случае незаконны действия властей, а не тех, кто занимается такими перевозками.

— Интересная позиция, — вполголоса сказал Янсен. — Например, перевозками людей для продажи, да?

— Люди — не товар, — так же тихо сказал Сашка, метнув на молодого офицера недобрый взгляд. — "Маэт" не перевозит разумных существ с этой целью.

— На Землю можно вернуться в любой момент, — Тимофеев улыбнулся — улыбка не шла к его лицу, но была явно искренней. — Космолётчику всегда найдётся работа.

— В смысле — так просто... вернуться? — недоверчиво спросил Сашка.

— Пройти медицинское обследование, по желанию — получить универсальное удостоверение личности и сесть на корабль, вот и всё, — подтвердил майор.

— Если я отправлюсь на Землю... я смогу вернуться? — тут же задал мальчишка новый вопрос. — Вдруг мне этого захочется или там не понравится?

— Конечно можно вернуться. Странный вопрос.

— Говорят разное, — возразил Сашка. — Говорят, например, что земляне просто хотят собрать всех таких, как я — и судить их.

— За что? — спокойно спросил Тимофеев. Он уже несколько раз слышал подобное, знал, что примерно то же и так же нередко слышат его коллеги и даже знал, откуда и почему расползаются подобные слухи. Землян информировала об этом разведка Империи Ойрин — одного из сильнейших государств Джангра.

— За предательство, — в упор сказал, как выстрелил, Сашка.

— Какая глупость, — искренне ответил Тимофеев (Янсен возмущённо фыркнул). — В чём твоё предательство? И мы никого не заманиваем обманом и не держим силой. Зачем нам те, кто будет ненавидеть мир, в котором живёт?

— Ну — не знаю, — в глазах Сашки опять было недоверие. Но за недоверием... да, за недоверием пряталось отчаянное желание поверить...

...Айскин Элари — так звали того имперского офицера. Он был в высоком звании, был приближённым Императора, был много кем ещё. Но, как земной разведке удалось узнать, Элари не представлял ни Императора, ни вообще какую бы то ни было из сил Джангра.

Он вышел на связь с земной разведкой в самое неудачное для землян время — когда Альянс сломал хрупкое равновесие фронтов и начал наступление по всем фронтам. Тогда многие из появившихся было союзников в ужасе отшатнулись от Земли, кляня себя за доверчивость и глупость. Элари добрался до землян тяжёлыми и долгими окольными путями и уже поэтому заслуживал уважения, даже если оказался бы агентом врагов.

Но Элари не был агентом Альянса. Он вообще не был ничьим агентом. Хотя представлял не только себя и действовал не только по своей воле.

История, которую он рассказал, многое, очень многое прояснила — потому что была не единственной подобной. Однако, наверное, самой масштабной.

Айскин Элари рассказал о Круге. Так называла себя группа высших офицеров, промышленников-предпринимателей и учёных в Империи Ойрин, стремившаяся объединить планету под властью имперской династии, а затем — бросить решительный вызов джаго. Джагган был главным и основным противником Джангра уже просто чисто космографически. Кроме того, джангри ненавидели джаго, в прошлом это не раз выливалось в войны, которые разрозненные государства Джангра, лишь временами объединявшиеся в непрочные союзы, чаще проигрывали. Однако, даже выигрыши стоили джаго достаточно дорого и удерживали их от попытки уничтожить Джангр. Кроме того, джаго сдерживали сторки.

Сторкам джангри тоже не верили и недолюбливали. В землянах же увидели не то чтобы союзников — хмурые и подозрительные, джангри вообще не были склонны кому бы то ни было доверять — но, по крайней мере, силу, которая может соперничать с Альянсом.

Именно он, Айскин Элари, ещё в начале войны землян со всей Галактикой предложил план "Новый щит". План, который основывался на покупке земных детей.

На Джангре рабовладения не было уже давно, но в большинстве государств сохранялись исправительные трудовые лагеря, в которых условия существования нередко мало чем отличались от рабских. Впрочем, это всё-таки было нечто иное, а Элари никогда не был деловым человеком и, как военный, был смущён собственной задумкой. Кроме того, выяснилось, что детей землян на рынках не так-то и много, ведь Земля тогда побеждала и наступала. Вдобавок, на них был невелик спрос у частников, а перебивать ценами сторкадских латифундистов или кого-то, закупавшего крупные партии для самых разных — но не частных — целей Кругу было трудно даже с его деньгами. Возможно, Круг и оставил бы эту затею, но, повращавшись какое-то время в этом бизнесе, эмиссары Круга начали жалеть, что у них не хватит денег, чтобы выкупить вообще всех землян, для которых рабство был особенно страшно по нескольким причинам сразу. Но Круг поставило строгое условие, и Элари сам его поддерживал — поэтому в течение года эмиссары смогли купить только около сотни мальчиков, которым ещё не исполнилось трёх лет.

И всё же проект оправдал себя. К 14-му году войны у сообщества собралась собственная элитная, замечательно подготовленная, гвардия из нескольких сотен подростков и юношей-землян. первая же тайная операция показала, что один земной солдат стоит полудюжины джангри даже из по заслугам прославленных войск специального назначения. С джаго же счёт шёл на десятки.

Плюс — имелась военная школа, в которой росли и учились ещё более двухсот младших разного возраста, купленных позже. Их учили испанскому языку (он оказался наиболее лёгким для джангри), давали имена и фамилии из того же языка и готовили по земным военным методичкам. Мальчишки, к которым относились строго, но по-хорошему, ни словом и ни намёком не давая им понять, что они куплены за деньги и формально являются рабами, росли сильными и смелыми, были сообразительны и умны и обладали каким-то странным для хмурых, самоуглублённых джангри лёгким, но не переходившим в беспечность, характерную, к примеру, для мьюри, весельем в характерах. Хотя — эти самые характеры были разными, и различия национальностей проявлялись волшебным образом, несмотря на совершенно единообразное воспитание и обучение. Хорошо ещё, сами земляне не задавались вопросом, откуда эти различия — они, согласно специально созданной легенде, считали себя редкой этнической группой самих джангри и эта уверенность в них поддерживалась наставниками.

Наедине с собой Элари часто буквально задыхался от злости при мысли, какая судьба могла бы постичь этих ребят, окажись они в иных руках. И тогда неизбежно приходила и другая мысль — что, может быть, зря Джангр не вступил в настоящий союз с Землёй? Империя Ойрин была сильным государством... нашлись бы и другие государства Джангра, присоединившиеся к ней... Впрочем, это был лишь романтический порыв души. Запертый на нескольких планетах, после поражения в недавней очередной войне с Джагганом почти лишённый военного космофлота, раздробленный на подозрительно косящиеся друг на друга государства Джангр тут же был бы сожран Джагганом даже в одиночку, даже в условиях войны последнего с Землёй — джаго нужен был только повод, а сторки едва ли стали бы на этот раз выступать в роли "беспристрастных арбитров"...

Кроме того, Элари то и дело ловил себя на ещё одной мысли: что он лично просто-напросто привязался к своим сиротам-воспитанникам, о которых часто думал, как о своих сыновьях — которых получил взамен кровных, погибших от рук джаго в последней войне. Мальчишки были светлыми душой, несмотря на суровое воспитание. Они не только крепко дружили внутри своего небольшого сплочённого коллектива, но глубоко уважали наставников, а кое-кого из них и любили — Элари относился к числу таковых и очень этим гордился. Мальчишки прибегали к нему в радости, приходили в какой-то беде и поверяли самые сокровенные тайны — Элари нередко вспоминал, как поразился, когда это случилось первый раз, каким приятным было это чувство близости, как мальчик шептал ему на ухо свой пустячный, в общем-то, но для него самого очень важный и большой, "секрет" и как потрясла его, окаменевшего душой от утрат и поражений ветерана, эта мальчишеская откровенность.

Именно тогда он впервые вспомнил своих сыновей.

Тимофеев в те дни был ещё лейтенантом и присутствовал на встречах с Айскином Элари как специалист-ксенолог. Его потрясло тогда то, что говорил джангри. Так мог бы поступить землянин — презреть всё, презреть даже свой долг, увидев, что дело, которое ты делаешь — некрасиво чисто по-человечески. Что это — не по-людски.

Не все соратники Элари были согласны с тем, что он сделал. По сути, ему пришлось бежать с родной планеты. Потом, по возвращении, его даже арестовывали. Земляне были почти уверены, что его казнят. Но вместо этого — незадолго до Сельговии — Элари появился вновь.

С ним прилетели несколько молодых офицеров-ойрин. И полутысячный отряд крепких парней, отлично вооружённых, обмундированных и обученных, разноликих, но говоривших только по-испански.

Круг принял сделанное Айскином Элари. Круг рассказал своим воспитанникам, кто они, откуда и зачем. И они ответили, что хотят сражаться с врагами Земли.

Тимофеев был тогда уже майором. И снова присутствовал на переговорах — впрочем, в числе многих других специалистов.

— Было много желающих из наших, чтобы присоединиться к ребятам, — говорил Айскин Элари. — Но мы не можем разрешить такое. Если Альянс увидит, что наши открыто и массово сражаются на вашей стороне... — он не договорил. — А испанцы есть испанцы, — и невесело улыбнулся.

Тимофееву довелось беседовать и с самими "гвардейцами". Его поразило, что все они говорили: если мы победим и останемся живы, то мы вернёмся на Джангр, в Ойрин. Мы не знаем и не помним Земли. Но те, кого мы считаем своими общими родителями, сказали нам, что мы земляне и что Земля — планета Добра и Чести. Поэтому мы будем драться с её врагами — они и наши враги.