Я если и мог его видеть в этом возрасте, то от силы один-два раза. И запомнить как его зовут — это реально подвиг для малыша. Но это пока не та память. Не память малыша, а шаблон-сценарий, вовремя сработавший на обстоятельства. А там имя-отчество данного весьма уважаемого человека, что называется, "прошиты" намертво.

Ещё в том, своём первом "прохождении", своей первой юности, я как-то раз неожиданно увидел Вениамина Филатовича на День Победы. В колонне нашей горполиклинки.

Это было нечто!

Оказывается, этот скромный дядька имел Ордена Славы трёх степеней. Всех трёх!

Что это значит, ТОГДА понимали почти все. За исключением разве что сугубо отдельных школяров и особо отбитых взрослых индивидов, войну не заставших.

— Здравствуй, Алексей! — быстро придя в себя от удивления, здоровается врач. — Вижу у тебя прекрасная память, если умудрился запомнить меня всего-то с одной встречи.

Улыбаюсь и киваю. Надеюсь, что теперь он меня особо запомнит. В будущем пригодится. Очень пригодится.

Преодолев удивление врач таки приступает к первичному осмотру и опросу меня, как пациента. Дед же, оставшись на заднем плане, мне одобрительно улыбается. К нему, видно закончив очистку от снега шубы нашего "Айболита", присоединяется бабушка. Вместе молча слушают что говорит врач.

Он же, как и всякий профессионал, двигается по стадиям проверки, от наиболее вероятных причин моей головной боли, к более тяжёлым.

Он укладывает меня ровно на диване, и приподнимает мне голову. При этом врач смотрит — не согну ли я непроизвольно ноги в коленях.

— Проверка симптома Брудзинского. — комментирую я.

— Как я вижу, он у тебя отсутствует. — хмыкнув заключает Вениамин Филатович.

— И Кернига тоже. — Добавляю я и смотрю на его реакцию.

Врач уже не просто удивлён, он заинтригован. Но, как и всякий профессионал таки проверяет каждый из симптомов. Точнее их отсутствие. Я же, аккуратно каждый из них называю.

Ещё некоторое время идёт осмотр и составление анамнеза. Я же каждое его действие комментирую. Ясное дело далеко не невпопад.

— На врача тренируешься? — шутливо спрашивает Вениамин Филатович прекратив гнуть и мять моё тело выискивая симптомы менингита и прочих нехороших хворей.

— Ага! Читаю книжки.

Он вспоминает мой возраст. Ведь детсадовец. Снова удивляется и оборачивается назад, чтобы встретиться с непонимающими взглядами старшего поколения. Вот чего-чего, а специальной медицинской литературы у нас нет. Разве что очень популярен журнал "Здоровье", но там ни бабушка, ни дед не припоминают того, что я только что выдал. Да и если я что и читаю, то разве что по складам и отдельные слова. Точнее читал. До вчерашнего. Сейчас я и не такое выдать могу.

— Так и какой вы диагноз поставите, коллега? — также шутливым тоном спрашивает Вениамин Филатович и разведя руками над моим телом добавляет. — На основании всего наличного...

— Переутомление. И лёгкое нервное истощение. — Ставлю я себе диагноз и, чтобы врач чего лишнего не додумал, добавляю. — Читал слишком много. Сам. Любопытный слишком.

По подозрительному взгляду, брошенному на меня, вижу, что наш уважаемый участковый врач что-то таки "не то" подумал. Но не найдя на мне синяков и ссадин расслабился.

— Да уж... Любопытство кошку сгубило! — кивает врач.

— Кота?— как-бы не понимая, "уточняю" я.

— А почему кота? — спрашивает "Айболит". — Ты у нас, разве кот? Я так вижу очень умный и хороший мальчик!

— У нас кот. "Рыжик". Вон тот.

И указываю на нашего домашнего любимца, совершающего "инспекцию" комнат.

Все дружно оборачиваются в сторону Рыжика. Тому общее и внезапное внимание настолько не понравилось, что он сначала присел на все лапы от неожиданности, а после, даже попятился из комнаты.

Врач задорно смеётся.

Вслед за ним смеются бабушка с дедушкой.

Коту же явно поплохело от такого развития ситуации и он решает ускоренно эвакуироваться.

Я знаю куда. Всегда в таких случаях его несёт под кровать к дедушке. Почему именно туда и почему именно это место считает самым безопасным в доме — только этот рыжий нахал и знает.

— И его тоже, если слишком любопытный. — отсмеявшись замечает Вениамин Филатович.

— Я прослежу. — С серьёзной миной отвечаю я, от чего в комнате снова взрыв веселья.

— Ну, сторож! — взлохматил врач мою шевелюру. — А кто для тебя самого будет сторожем?

— Мы проследим! — ехидно замечает бабушка. Дед ухмыляется и косится на бабушку.

— Ну вот и замечательно! — воскликнул наш Айболит и резко перешёл на серьёзный тон.

— Диагноз предварительный — переутомление и лёгкое нервное истощение. Но я всё равно завтра же зайду. Если вдруг... я повторяю, ВДРУГ, будет ухудшение состояния, начнёт сильно расти температура, например, до тридцати восьми и выше, то немедленно вызывайте скорую. Сейчас-то она нормальная...

— Всё-таки подозреваете менингит? — подкладываю я язык. Но это снова развеселило врача.

— В таком юном возрасте, и учить медицине? Вы оригиналы! И ведь соображает! — выпалил он обращаясь ко взрослым.

Бабушка с дедушкой переглядываются. Прям видно, каждый спрашивает: "И кто это его учил медицине?! Не ты ли?"

— Но будем надеяться, что это всё-таки переутомление. Не простуда. Или ещё что. Так что...

Далее наш участковый врач переходит к назначениям. Назначения мне нравятся, так как чётко следуют тому, что мне действительно надо. А что не надо, — так это прямо сейчас попадать в лапы врачей стационара. Ведь моё состояние — надолго. И если это заметят, будут не только исследовать, но и пытаться лечить в соответствии со своими представлениями о необходимом.

А когда вдруг, обнаружится, что я иногда несу такое, что "ни в какие ворота", то могут перейти и к нейролептикам. Вот тогда и покалечить могут. Из благих побуждений.

Кстати сейчас я прошёл по краю. Но, как хорошо видно по реакции окружающих, в пределах разумного. Мне сейчас очень надо нарабатывать вот этот образ — мальца-гения, который иногда выдаёт "взрослые" суждения и... Впрочем тут стоп! Главное не переусердствовать. Надо сдерживаться. Постепенно приучая и родных, и прочих взрослых, что я ходячая загадка и источник сведений хоть и не выходящих за рамки разумного, но зачастую невозможных для ребёнка.

Такая слава нужна!

Чтобы после, когда реально из меня "попрёт всякое", — а оно попрёт — надо будет как-то легализовывать знания, чтобы меня не закрыли в дурку. Ведь могут!

Но как же это будет трудно, с моими-то наличными мозгами! Уже сейчас я чувствую себя как будто после тотальной пьянки, когда никак не можешь "собрать мозги в кучу", когда чтобы запустить даже самые простейшие мыслительные процессы, нужно сделать над собой титаническое усилие. А то и вовсе никак.

Беда ещё и в том, что реакции дошколятника прямо толкают хвастаться, добиваясь одобрения у взрослых. Критичность мышления — крайне низкая, несмотря на память, что медленно но верно проявляется. Так что сдерживаться будет очень трудно.

А каковы будут лица у этих взрослых, если вдруг их чадо заявит: "А вы знаете, я тут вспомнил уравнение гравитации! Вот оно!"? И напишу на бумаге, да ещё и поясню что есть что и как оно само в деталях, в тензорах и дифференциалах*.

Хорошо, если просто подумают что я играю. А если нет?

Вот тогда-то и придут за мной братки в белых халатах...

*//Имеется в виду знаменитое уравнение гравитации Эйнштейна. В тензорах.

Собственно, рано или поздно точно придут, но лучше чтобы поздно. Когда уже будет наработана слава малолетнего вундеркинда, и у врача, проверяющего мальца на шизу, будет хотя бы здоровое сомнение, позволяющее юному пациенту отбиться без каких-либо потерь.

— Крадучись и оглядываясь

Несколько дней нашу семейку "штормило".

То, что у меня диагностировали переутомление, породило целый каскад домыслов, предположений и "проверок на вшивость". Проверяли больше меня. Причём первое, что проверили, нет ли на мне каких-то шишек. То есть не ударился ли я головой, пока не был под надзором взрослых.

Шишек и наш "Айболит" не нашёл. А так как сотрясения мозга средней тяжести диагностируются довольно уверенно, и многие их знают, то это предположение быстро отбросили.

То, что меня не взяли в больницу, тоже было легко объяснимо — эпидемия. Сейчас больница забита пациентами. И если есть возможность оставить пациента на дому — то так и стараются сделать. Особенно, если признаков гриппа, ангины и прочих ОРЗ нет. Ну переутомился пацан, с кем не бывает?! Проконтролировать да, надо, но не более.

Вот так и заходил наш "Айболит" каждый день, под вечер, посмотреть на моё состояние. А так как остался доволен тем состоянием, то и лечение моё протекало спокойно, без суеты и лишних паник.

Ясное дело, то, что я выдал при первом же посещении врача, сильно заинтриговало маман и папаню. Те, было, сунулись выяснять откуда я такое могу знать, реально могу ли читать, но эти поползновения были на корню задавлены бабушкой, ядовито напомнившей, что я всё-таки больной и врач прописал мне покой.

Да, отстали, но после, по прошествии пары дней, когда и Вениамин Филатович подтвердил значительное улучшение моего состояния, — насели.

Да уж, уравнение Эйнштейна я таки вспомнил. Уравнение Шрёдингера — тоже.

Но мужественно задробил желание поделиться этим "сокровенным знанием" с родителями.

Умение читать продемонстрировал, вызвав охи ахи и прочие проявления восторга. На радостях бабушка сделала ватрушки и я наелся ими до отвала. И то хорошо.

Плохо то, что даже после прочтения пары абзацев, в книжке сказок, у меня снова разболелась голова. Увидев это мама разогнала любопытное семейство и я снова угнездился на своём диване в позиции "лежишь пластом и ничего не делаешь".

Нда...

Вот бы ещё "шило в заднице" куда бы деть. Вслед за головной болью, что таки утихла. Хорошо, что после взрослые "забыли" протестировать мои медицинские познания. И "забыли" по той же причине — "больной же!".

Ещё пару дней, после рецидива головной боли, мой покой контролировался всеми. Мне ничего не разрешалось делать. Разве что вот ложкой орудовать за столом — тут сделали исключение. Но хорошо то, что уже к третьему дню, мои Великие Познания родителями и правда забылись.

Ничего, напомню.

Вот только мозги соберу...

Да и с самоконтролем у меня действительно хреново.

Надо срочно с этим что-то делать. Вообще с этими сугубо детскими реакциями!

Только и остаётся что положиться на забитые в подсознание шаблоны. Специально ведь на этот "проход" их готовил. Работают...

По крайней мере кое-что из своих новых познаний и умений я таки продемонстрировал, но в меру. Продемонстрированное, хвала шаблонам, шока не вызвало.

Родители уверовали, что их чадо самостоятельно тренировалось в прочтении книг (благо у нас их целый книжный шкаф) и выучилось сугубо самостоятельно бегло читать. А что выдавал медицинские клише и прочие термины, то и этому же нашли объяснение — ведь на верхней книжной полке у нас лежала толстенная Популярная Медицинская Энциклопедия!

Как я до неё мог добраться у родителей почему-то никаких подозрений и сомнений не возникло, хотя по здравому размышлению, для меня, это ещё тот квест!

Ведь реально — верхняя полка, и весу в той энциклопедии килограммов пять. Но... "проехали"!

На то, что я реально читал бегло и что это достижение для возраста в шесть лет как бы не запредельное, предпочли не обращать внимания. Восприняли как данность и повод для гордости. Скорее всего все сомнения заслонил факт того, что теперь можно мной ещё вот и в этом хвастаться.

Но блин! Мало что ли у меня и ранее было выдающихся достижений?!

Ох, чую, что при очередной вечеринке забодают меня просьбами "что-нибудь прочитать перед всеми". Хотя ладно. Как говорится: "Будет день, будет и пища". Отобьюсь.

Через неделю после моего "вселения", меня таки сочли здоровым и разрешили посещать детский сад. Не знаю кто больше был рад — мои родители или мой участковый врач, которому теперь не нужно было за мной ходить в глухой квартал, на окраину города. У него и других пациентов хватало.

Однако главным на этот момент стало то, что головная боль, которая преследовала меня последние дни, наконец-то утихла. А с ней появилось то, что мне ныне сильно не хватало — зачатки нормального логического мышления. Память, значит, хоть и частично, но установилась. А с ней также пришли и шаблоны мышления более высокого порядка, заставив мои мозги сформировать соответствующие структуры.

Ускоренно сформировать.

С этим также повысился и самоконтроль.

Но что также пришло как проблема, — окружающие начали замечать резкую перемену в моём поведении.

Был и на этот случай свой "противогаз", но... Как оно обычно бывает, планы, какие бы они разветвлённые ни были, всё равно приходится корректировать из-за "неизбежных на море случайностей". А случайности обязательно будут.

Волна, поднятая мной во Времени в две тысячи тридцать девятом, не могла не привнести в моё время — в 1969-й — некоторые неприятности. В виде флуктуаций. Например, внезапных погодных. "Эффект бабочки наоборот", если можно так выразиться. Ведь сейчас именно будущее сильно влияет на прошлое. И я в этом процессе, как усилитель. По мере сил, конечно.

Боль одна — кончилась. Начинаются другие "болести". Но это уже развитие. В долгом моём восхождении к Цели. Не зря я когда-то был альпинистом. Те ещё представления. И, как-то соответствуют. Особенно тем, что всё будет делаться на пределе возможного.

Первый Ад, если его можно так назвать, для меня пройден.

* * *

Как-то оно странно получается — вроде бы уже не первый раз, но... всё воспринимаю как в тот самый первый свой "оборот". Свежо и ярко.

Сегодня мой первый, после перемещения, "поход" в садик. Последний год перед школой. И, как оно водится, там нас будут учить.

А я вот шлёпаю по плотно утрамбованному снегу, закутанный по самые брови в тёплые вещи, и вспоминаю чем же мне это грозит и как выворачиваться. По шаблону, припасённому на этот случай. Заранее ухмыляюсь, но за шарфом моей улыбки, ясное дело, не видно.

Снега, мне, если смотреть по нетоптанной "целине", как раз по горло. Навалило за четыре дня снегопадов.

Свет, отражённый от мириад сверкающих кристалликов льда, играет всеми цветами радуги. Именно эти разноцветные искорки, складываясь в своём сиянии, и дают тот самый белый, что мы видим. Но, если приглядеться эта радуга видна отчётливо и становится очень и очень красиво. Странно, что эту красоту, взрослые не замечают. Замечают такое или дети, или художники по натуре.

Главную нашу улицу активно разгребают грейдеры. Но так как дворников на весь город маловато, то несмотря на всеобщий аврал перед переходом через улицу пришлось форсировать немаленький вал снега. Впрочем, уже слегка протоптанный спешащими на работу горожанами.

Где-то на фоне ворчания двигателей грейдеров слышен командный рык — это наш первый секретарь горкома вышел проконтролировать всё ли правильно и быстро делается. Ага! Вон он! Стоит на проезжей части. В нынешние времена машин в городе маловато. В основном только автобусы да разные грузовики, и не только, коммунальных служб. Автобусы, видно, уже вышли на рейс. Но пока что двигаются крадучись. Всё-таки не успели после обильного снегопада посыпать проезжую часть ещё и песочком. Вот начальство и раздухарилось.