Хозяйственные истории

Картина, представшая моим глазам на этот раз, отличалась лишь отсутствием пьяного тела под кактусом (ибо присутствовало оно на лестнице) и тем, что теперь играли не в карты, а в домино. При моем появлении костями зазвенели и спрятали их куда-то под бочку.

— Доброе утро, — первым сообразил поздороваться вчерашний заморыш, которому я сдала на руки главного садовника. С заданием он не справился, но толк из него выйдет, взяла на заметку я.

— Если бы доброе, — многообещающе начала я. Эх, зря все колючки и ветки из платья и волос вытащила! Такой бы наглядный пример получился! — Я, знаете ли, гулять на свежем воздухе люблю по утрам.

Садовники дружно позеленели, будто сейчас пустят корни в своей теплице, а затем стали делать какие-то робкие поползновения в сторону садового инвентаря.

— Хотя, собственно, я не поэтому пришла, — люблю радовать людей. — Просто хотела полюбопытствовать, что произошло во время перестройки восточного крыла дворца два года назад.

— Ну, дык, это, — с умным видом начал мужик в живописной телогрейке на голое тело. Господи, одел бы его кто, все ж не в Богом забытом лесничестве белок стережет. — Того, дворец перестраивали. Лесенку там забабахали, любо дорого поглядеть.

— Это понятно, — поморщилась я. — А когда перестраивали, ничего не попортили?

— Уж как водится, все попортили. На том месте раньше розочки были, так они пока кирпичи возили, все и повытоптали, — рассказчик шумно почесал поросль на груди.

— В смысле розочки?

— Розарий, — продемонстрировал боле широкий словарный запас одаренный подросток. — Митич над ним трясся-трясся, а ему потом даже денег на восстановление не дали.

А садовник-то у нас, оказывается, пьет исключительно по причине тонкой душевной организации. Хотя мне до сих пор слабо верилось в мистическую связь между "розочками" и бутылкой, проработать этот момент стоило.

— А вы, конечно же, в розочках не разбираетесь? — даже и не надеясь на положительный ответ, а больше мысля вслух, протянула я.

— Ну, ээээ, — смущенно поднял лапку парнишка. — Мой дядя занимается селекцией новых сортов роз.

— Как тебя зовут? — еще не веря своему счастью, поинтересовалась я.

— Зак.

— Пойдешь со мной, — я тут же пригребла к рукам ценный кадр.

На выходе из теплицы я резко обернулась к расслабившимся было мужикам:

— А вы чего растеклись? Расчищайте место под розарий, будем восстанавливать!

— Дак, не известно, будут еще розы или нет, — проворчал любитель жилеток на голое тело.

— Если через два дня не будет готово, отправлю в Сарейское лесничество, гоблинов гонять, — отрезала я.

Откуда им знать, что всех гоблинов там давно повывели?

Хотя временами понимаешь, что лучше бы пошла охотиться на гоблинов, нежели общаться с некоторыми личностями.

— Я занят! — господин Саржо недружелюбно зыркнул в мою сторону. — Зайдите попозже или оставьте заявку у секретаря.

Тут же рядом со мной, словно тень, нарисовался немногословный секретарь казначея, цепкими пальцами-косточками сжимавший бланк заявки. У меня всегда мурашки шли по коже от этого человека, весь вид которого будто кричал, что его недавно выпустили из фамильного склепа, где он лет триста занимал должность родового привидения. Канцелярские крыски (как я их ласково называла), помощники господина Саржо, посмотрели на меня сочувственно. Мальчишка-садовник и вовсе затерялся где-то за кипой счетов и старался не подавать признаков жизни. Вот уж поистине логово всемирного зла!

— Нет, так не пойдет, мне деньги нужны сейчас, — не очень бодро заявила я, — Крайне важное дело.

— Ну, и на что же вам нужны деньги? — проскрипел господин Саржо, не поднимая длинного носа от какой-то бумажки.

— На восстановление розария, — шустро отрапортовала я, хотя чувствовала, что вокруг сгущается недобрая атмосфера.

— Кхе-кхе, — казначей то ли закашлялся, то ли засмеялся. — А знаете ли вы, милая барышня, что в связи с предстоящим мероприятием, затраты на дворец возросли втрое? Какой еще, к чертовой бабушке, розарий?

Он ткнул толстенную книгу счетов едва ли не мне в нос. И откуда столько хамства берется в этом тщедушном человеке?

— Стоп — стоп — стоп, — казначей попытался вернуть себе книгу, но я вцепилась в нее мертвой хваткой. — Зачем нам два ящика сигар "Кровавый рассвет" во дворец?!

Казначей как-то сразу обмяк и отпустил книгу, так что я чуть не улетела вместе с ней в другой конец кабинета.

— Ну, господин Гальяно сказал, что мы должны обеспечить достойный прием, поэтому сигары должны быть в каждой гостиной — пролепетал он совсем уже не уверенно.

— Вы меня удивляете, господин Саржо, при вашей-то хватке, — нагло улыбаясь, поцокала языком я. — К нам приезжают принцессы и благородные леди, ДЕВУШКИ, господин Саржо, ДЕВУШКИ! Какие, к лешему, сигары "Кровавый рассвет" в каждой гостиной?! А вот розарий был бы тут в самый раз.

Казначей слегка порозовел. Странно, что этот жутко прижимистый человек идет на поводу у дворецкого, словно слепой кутенок? Я пролистала книгу дальше: вскоре обнаружились сто незапланированных литров крепчайшего коньяка на кухню, две картины популярного художника под общим названием "Куртизанки в раю" (кому они предназначались, к счастью для получателя, не было указано), загадочная подкова с не менее загадочной припиской "на счастье" в конюшню и еще куча всякой мелочевки.

— Неудивительно, что расходы возросли втрое, — мстительно протянула я, глядя на совсем стушевавшегося счетовода. Сомневаюсь, что все это были такие уж большие расходы, но должна же я была поглумиться над беднягой.

— Насчет втрое — это я преувеличил, — пошел на попятный господин Саржо.

— Так, всю ту ересь, которую еще не оплатили, отменить. Все лично-заинтересованные могут побеседовать со мной в частном порядке и доказать оправданность этих трат. Ну, а на сэкономленные таким образом деньги мы и восстановим розарий, — резюмировала я. — Господин Саржо, выпишете доверенность вот на этого...Зак, вылезай уже из-за шкафа... молодого человека.

Зак высунул смущенное веснушчатое лицо и, не зная, куда девать длинные неуклюжие руки, подошел ко мне.

— Во сколько нам примерно это встанет?

Парень на секунду замялся, но говорить начал по делу:

— Нам же нужны уже взрослые растения, да к тому же хороших сортов. Исходя из площади это минимум кустов 300. Куст стоит от одного до двух ладов, в зависимости от сорта.

— Значит, в среднем получится около 450 ладов, — быстро подхватил казначей.

— Плюс доставка и сопутствующие материалы — еще ладов 50, — вогнал в тоску только-только просветлевшего Саржо паренек.

— Доставим своими силами, — не сдавался казначей.

— Ну, вы тут дальше сами разбирайтесь, — я стала стратегически отползать к двери: расчеты никогда не были моей сильной стороной. — Зак, сообщишь мне, когда привезут розы.

Наш церемониймейстер имел почти идеальную форму...форму шара. Было совершенно непонятно, куда при его создании матушка природа подевала шею. Зато эта идеальная форма нисколько не мешала ему двигаться. Я шла по коридору к покоям короля, а вокруг меня бойким клубком прыгал сэр Мэлори, потрясая каким-то списком и беспрестанно тараторя:

— Вы же понимаете это очень важно, в Либерии не танцуют мольез, а в Азме это национальный танец. В Катоне вообще танцевать не принято — это считается неприличным занятием для хорошего общества. В Церсе предпочитают калькот, но этот танец слишком откровенный даже для Грелады. И потом, совершенно непонятно, когда устраивать бал. Церемония представления может затянуться, а на следующий день — это уже как-то не так торжественно. Да и расходы, расходы, у нас очень ограниченный бюджет, — церемониймейстер говорил без передыху, и я знала, что если его не остановить, то это будет продолжаться бесконечно. — Ну, так вот насчет танцев...

— Сэр Мэлори, играйте на балу вальс — это избавит вас от многих лишних проблем, а остальные танцы включите по одному, чтобы не обидеть гостей, — наконец сумела вклиниться я в его словесный поток. — И вообще, почему Вы ко мне пристаете с этими проблемами? Церемониймейстер Вы, и на Вас лежит организация всех торжественных мероприятий, я к этому имею лишь косвенное отношение. Зачем вообще Вы тащите меня к королю?

— Ну, Вы же понимаете, все должно быть согласовано. Может быть, завтра я решу устроить фейерверки, и я должен знать Ваши возражения по этому поводу. И мы вдвоем должны учитывать пожелания Его Величества. Кстати, как вы относитесь к фейерверкам? Что если их устроить после бала?

— Положительно отношусь, если при этом не пострадает дворец, — сразу ответила я, только чтобы он не продолжал своей мысли. — А вот и покои короля.

Я вздохнула с облегчением и предупредительно пропустила сэра Мэлори вперед: пусть сам объясняет королю, зачем мы сюда приперлись.

— Доложите, что церемониймейстер и Управляющий дворцом прибыли по делу к королю, — неуклюже, но зато официально доложил колобок одному из стражников перед дверью.

Не говоря ни слова, стражник скрылся в покоях, и почти тут же мы услышали голос монарха:

— Пустить.

"Что-то как-то уж больно много радости было в этом голосе", — подозрительно подумала я. Сомневаюсь, что наши персоны могут вызывать такой восторг без всякой причины.

Как оказалось, причин было целых две. Первая — излишне волосатая, странно одетая и сладкоречивая, — звалась министром иностранных дел. Вторая — в розовых рюшах и старомодном чепце, — королевской свахой. Обе они штурмовали короля при помощи коллекции портретов принцесс и знатных дам. Я мысленно посочувствовала Ратмиру II, не забыв, впрочем, и про реверанс.

— Сэр Мэлори, Леди Николетта, я скоро освобожусь, — он многозначительно глянул на своих мучителей, — присядьте пока.

Мы послушно сели, словно дрессированные собачки. К счастью, обстоятельства не позволяли сэру Мэлори продолжать свою трескотню, поэтому я имела возможность немного поскучать и прислушаться к разговору, который, видимо, длился уже не первый час, да и не первый день.

— Принцесса Анит из Либерии, — лорд Дансэн настойчиво совал под нос королю портрет какой-то девицы, — достаточно выгодная партия: таким образом мы сможем поправить нашу торговлю. А потом, кто знает, ее старший брат, наследник престола,— хилый тщедушный человек, — случись чего, больше, кроме Анит, наследников трона нет.

— Да вы, Ваше величество, только посмотрите, какая девушка, — вторила министру сваха. — Сразу видно: крепкая, здоровая, — продолжение рода вам обеспечено. Да и сильная — мне доложили, что принцесса Анит интересуется кузнечным делом, сама объезжает лошадей и очень любит охоту.

Я даже слегка приподнялась, чтобы иметь возможность полюбоваться на эту чудо-девицу. На портрете была изображена крупная девушка с румянцем во всю щеку, смоляными бровями в разлет и ОЧЕНЬ большим размером груди.

— Что-то мне не хочется, чтобы моя будущая жена занималась кузнечным делом, — словно озвучил мои сомнения монарх.

— А Вы не жену выбираете, а королеву, — не успела остановить себя я, — ой!

Все посмотрели на меня неодобрительно. Я зарыла рот и села, стараясь казаться как можно меньше. Ну, и кто тянул меня за язык? Мне не сказали ни слова, наверно, уж больно пристыженный вид у меня был. Уж что-то, а изобразить раскаяние я умею. Именно изобразить.

— Давайте, на этом закончим, — воспользовался моей бестактностью Ратмир II. — У нас еще будет время, чтобы все это обсудить.

Министр и сваха недовольно закивали, но к выходу пошли покорно, на ходу обсуждая, как геополитическое положение страны влияет на степень привлекательности той или иной девушки. Я поморщилась: все же незавидная участь у монархов. Взглянула на самого монарха и обнаружила у него точно такое же выражение (к слову, совсем не королевское). Ратмир II тут же встрепенулся, и сделал лицо кирпичом, будто ничего особенного и не произошло. О, простите! Кажется, о царских особах так не говорят, пусть будет "сделал лицо мраморной плитой", хе-хе.

— Сэр Мэлори, что у нас там с планом праздничных мероприятий?

Розы привезли через несколько дней. К тому времени я уже нервно била копытом в ожидании этой флоры, потому что, как я ни старалась каждый день гонять садовников, какими только изощренными карами не грозила, эти бездельники не могли довести сад до приличного вида. А тем временем до прибытия первых гостей оставалась едва ли неделя.

Поэтому, когда ко мне в кабинет без стука влетел запыхавшийся Зак и еле выдохнул:

— Привезли!

Я с восторгом покидала на стол списки гостей, до которых у меня только-только дошли руки, и бросилась вдогонку за мальчишкой, ибо этот сорванец и не подумал сбавить скорости, потому что за ним следовала дама. Я едва не поскользнулась на свежевымытых полах восточного холла, но сумела удержаться на ногах и выскочить вслед за Заком на крыльцо, почти не отстав от него.

По дороге, только недавно освобожденной от буйной растительности (не без моего чуткого руководства, конечно), тянулись тяжелогруженные повозки. Зрелище радовало глаз.

— Где садовники? Кто будет разгружать? — спросила я Зака.

— Сейчас подойдут. Сами и разгрузим, тут ведь аккуратно надо.

— Тогда тащи сюда Митича.

— Так он опять пьяный, толку от него, — возмутилось молодое дарование.

— Я сказала, приведи, — значит, приведи, в каком бы состоянии он не был. Если понадобится, попрешь на себе, — отрезала я.

Мда, от присутствия главного садовника при разгрузке цветов зависел успех моего психологического мероприятия. Зак убежал, только пятки засверкали. Стали подтягиваться садовники, словно лесные тролли, вылезая из кустов. Я в который раз посетовала на их дикий и неухоженный вид (надо будет что-то с этим делать, но не сейчас, у меня для этого еще есть неделя). От безысходности захотелось побиться головой о перила лестницы, но я взяла себя в руки и даже изобразила на лице улыбку, когда садовники приблизились ко мне.

— Ну, что, леди, начинаем разгружать? — мужик в жилетке, наверно, специально подошел ко мне, чтобы испытать на прочность мой эстетический вкус.

— Через пять минут, только Митича дождемся, — пообещала я.

К счастью, долго ждать не пришлось. В конце аллеи показались две пошатывающиеся фигуры: одна худая и тонкая Зака, другая (собственно, сам источник пошатывания) — главного садовника.

— Куда его? — спросил запыхавшийся паренек, с трудом дотащив тело последние несколько шагов.

— Сгружай на лестницу, только так, чтобы ему было видно, чем мы здесь занимаемся.

Митича усадили на ступеньки, я немного брезгливо села поодаль.

— Начинайте разгружать, — бросила я садовникам, — только...

"Только поосторожней", — хотела добавить я, но вовремя опомнилась. Поосторожней-то как раз и не надо. Разгрузка началась под легкий матерок и конское ржание. Митич немелодично икал и булькал рядом, я подперла щеку рукой и стала ждать. Зак, заметив, что я не гоню его на погрузку, сам трудового рвения проявлять не спешил и втихаря, думая, что я не обращаю внимания, прислонился к перилам. Ладно, пусть стоит, все равно он слишком тщедушный.