Чернокнижник. Черная Месса

Великан ловким движением скрутил крышку тубуса, но коротышка оказался быстрее. Он поднял ладонь и выстрелил из неё прозрачной радужной лентой. Та взвилась змеей и, опутав тубус, выдернула его из рук преследователя.

По залу просвистел даже с виду старый меч-бастард, вонзившись в книжный стеллаж всего в дюйме от головы Алекса. Тот успел различить и обычную крестовину и странное 'яблоко', где вместо противовеса красовалась расплющенная древняя монета. Еще более древняя, чем серебристый клинок.

— Джин, — просвистел старик и дернул туманную цепь.

Леди что-то произнесла и коснулась одного из многочисленных колец. То вспыхнуло черным и с ладони девушки сорвалась сияющая тьмой молния. Лепрекон закричал и выставил перед собой схваченный с прилавка фолиант.

— Нет! — чуть ли не хором выкрикнули Искариоты, но было уже поздно.

Ошалевший Дум будто в замедленной съемке наблюдал за тем, как медленно ползет сквозь зал темно-фиолетовая молния. Как жадно она прогрызает себе путь сквозь воздух, сжигая кислород и осыпая пол горячими искрами.

Алекс от испуга шагнул назад и ударился спиной о стойку. Завибрировал клинок и выскользнул из деревянного плена. В падении меч зацепил вазу, а она, в свою очередь, столкнула с прилавка зеркало. То взлетело и попало прямо между молнией и зажмурившимся коротышкой.

Пучок света ударил по глянцевой поверхности, но не сжег или разбил её, а прошел насквозь, сменив цвет. В фолиант теперь вонзилась вовсе не темная, а белая молния. Вспыхнула порча и черным прахом развеялась книга, а лепрекон закричал так, как никогда не кричали ведьмы, снедаемые жаром инквизиторских костров.

Опять нарушая законы физики, молния прошла насквозь 'зеленого джентльмена'. Вот только тот все равно не пережил удара. Он лопнул мыльным пузырем, оставив после себя мерцающее, белое облачко.

Черный прах, облако и молния сплелись в каком-то безумной танце и вся эта круговерть непонятных энергий понеслась дальше, пока не вошла прямо в грудь Алексу.

Все его тело внезапно окунули в чан с кипящей серой, но неизвестному показалось этого мало. Тот колол его иглами, протыкая каждую клеточку, каждый атом. Сдабривал раны солью и щедро поливая йодом.

Дума жгло и резало. Он горел изнутри, исчезая в незримом пламени. Он пытался кричать, но вместо крика лишь беззвучно распахнулся рот, разрывая уголки губ.

Кровь брызнула на язык и это ненадолго отрезвило Александра. Как сквозь толщу воды он услышал крик леди:

— Освободи меня!

— 'Освободить её' — мысленно повторил Алекс.

Он не знал почему, но именно это желание стало для него центром вселенной. Все его мысли, все его чувства были устремлены только на одно — освободить пленную девушку. И в тот же миг боль схлынула, оставив после себя ломоту и одышку, будто парень пронесся по марафонской дистанции со спринтерской скоростью.

Когда Алекс открыл глаза, он увидел все тот же зал ломбарда. Какое-то время, незаметную долю от доли секунды, парень надеялся, что ему все привиделось, но нет. Помещение находилось в таком состоянии, словно по нему прошлось торнадо. Все было перевернуто вверх дном, пол устлали осколки стекла, обрывки книг и ошметки разнообразного товара.

По стенкам сползали 'футболисты'. У кого кровь на лице, у кого конечности, изогнутые под неправдоподобными углами, а кто и вовсе придерживал тошнотворные раны. Леди же изящным мановением руки смахнула с шеи цепь. И та действительно исчезла, растворившись в воздухе призрачной дымкой.

— Быстрее! — крикнула девушка, подбегая к Алексу.

Она, положив руку парня себе на плечо, попыталась его приподнять, но чуть сама не свалилась на пол.

— Да помоги мне хоть чуть-чуть!

— 'А разве я уже не помог?' — подумал Дум, с трудом пприподняясь.

— Пойдем. У нас мало времени — Искариоты крепкие ребята. Даже через чур. Так что скоро очухаются.

Со стонами (постарался Алекс) и хрипами (леди аж покраснела от натуги) они добрались до двери и та с хлопком закрылась у них перед носом.

— Открой её.

— Ты... изде...ваешься? — сквозь одышку и муть в голове спросил Дум.

— Нет! Ты чертов Продавец! Только ты и можешь её открыть!

Алекс решил, что с него на сегодня хватит безумия и потому... безропотно подчинился. Он протянул руку и легонько толкнул тяжеленную створку. К удивлению юноши, та послушно распахнулась. Вот только вместо колодца на сорок седьмой улице, она открыла проход куда-то намного дальше... и выше!

— Что за?!

— Прыгаем!

И девушка, утаскивая за собой Дума, шагнула с высоты, на которой никак не мог оказаться странный ломбард.

Пролетев (или вернее будет сказать — 'пропадав'?) первое облако, Алекс увидел, как прямо в небе закрывается дверь в его новый дом. Вот прямо так — посреди лазурной синевы берет и бесшумно закрывается. Истончается до толщины женского волоса, а потом и вовсе бесследно исчезает.

— Мы падаем! — донеслось до Алекса.

— 'Не удивительно, мы же не птицы' — подумал юноша.

— Хватить уже думать о падении, — кричала леди. — или превратимся в лепешку!

— ' Да как же мне о нем не думать?'

По затылку пыльными подушками били потоки воздуха, а в ушах гремел гул взлетающего самолета.

— Мужчины, — прошипела дама. — все самой придется делать!

И с этими словами Алексу хорошенько врезали по виску. Последней мыслью Дума стало:

— 'Пожалуйста, я хочу очнуться', — а потом все окутал липкий мрак.

* * *

Александр проснулся в своей старой кровати. На потолке блестели глянцевые плакаты любимых рок-групп. Из единственного шкафа, стоящего в комнате, чуть ли не вываливались не помещавшиеся в него книги. На столе — идеальный порядок и никакого широкоформатного письма.

— Так это был сон, — с легкой тоской протянул Дум.

Он откинул одеяло и спустил ноги на холодный паркет. Сквозь шторы старательно пробивались лучики утреннего солнца, но Алекс лишь угрюмо прикрывал ладонью глаза. Конечно же все ему приснилось.

Можно даже не вспоминать о безумии, творившимся в доме на сороковой улице. Достаточно просто предположить, что его могут принять на стипендию в Колумбийский колледж. Несусветная и наивная глупость. Единственное, на что он может рассчитывать — какой-нибудь не слишком вшивый Московский университет.

Окно с треском открылось и Алекс вздрогнул, увидев, что на столе лежит толстая черная книга. Кожаный переплет с золотым тиснением и красной пентаграммой, заключенной в круг. Стоило Думу чуть приглядеться, как он увидел десятки, даже сотни символов на известных и неизвестных ему языках.

Юноша, словно кукла на ниточках, подошел к книге и коснулся пальцем уголка. Он листал желтые страницы, исписанные черными и красными чернилами. И чем глубже он погружался в текст книги, тем сильнее его тошнило. Здесь было описано и нарисовано такое, о чем не могли подумать самые извращенные умы масс-медиа.

Не выдержав, Алекс согнулся в рвотном позыве...

* * *

Вырвало Дума в заранее поставленный металлический таз. Тот находился аккурат рядом с диваном, на котором лежал юноша. Первым, что заметил Думский — он был голым. Причем — абсолютно. Неизвестные похитители, накрыв его рваным покрывалом, умыкнули даже семейники. Благо, кроме этого они ничего не забрали.

Никаких шрамов от непрошенных операций по удалению органов обнаружено не было. Разве что над сердцем теперь красовалась та же пентаграмма, какую Алекс видел во сне...

Задумавшись, парень ущипнул себя и вскрикнул от боли.

— Чего орешь? — прозвучало с лестницы.

В гостиную спустилась та самая девушка, с которой Алекс имел несчастье познакомиться. Если таким словом можно назвать абсурдный прыжок с многокилометровой высоты. Дум даже не хотел вспоминать, каким образом они вообще оказались среди облаков. И так голова пухла от самых идиотских догадок. Хотя вряд ли, конечно, Массад или Ми-6 обзавелись телепортационным оружием.

— Больно, вот и ору.

— Мужчины, — фыркнула феминистка и, перепыргнув перила, плюхнулась в кресло рядом с камином.

Вообще гостинная была ничего так — хромированный стеклянный столик, три кресла, длинный диван, где и спал Алекс, настоящий камин и пара ворсистых ковров.

— Где я? — спросил Дум, машинально натягивая одеяло.

— В безопасности, — леди все еще кривилась так, будто ей в глаз лимонным соком брызнули.

— Относительной, — добавили с кухни.

Открылась дверь и на сцене появилось новое лицо. Им оказался мужчина неопределенного возраста, одетый в смешной розовый фартук. Он нес на подносе несколько тарелок с мясными закусками. Поставив снедь на стол, неизвестный уселся на соседнее кресло и скрестил руки на груди. Под фартуком он носил странную коричневую рубашку, а вместе с кожаными штанами и высокими сапогами, создавалось впечатление, будто Алекс попал в Техасс.

Прямо перед ним сидел самый настоящий ковбой. Угловатое лицо, высокие скулы, прямой нос и острый взгляд серых глаз.

— Локсли, — представился хозяин дома. — Совсем как известного персонажа. И, прошу простить мои манеры, но в этом доме не нашлось другой еды.

— В этом доме? — переспросил Дум.

— Да, — кивнул мистер Локсли. — мне, к сожалению, пришлось позаимствовать его на время у весьма добропорядочной семьи. И, дабы не пугать вас еще больше, спешу сообщить — с ними все в порядке. В данный момент, — мужчина посмотрел на потолок и тонко улыбнулся. — они мирно сопят у себя в комнатах.

Алекс всегда гордился тем, что может понять любой говор выученного им языка. Но на этот раз ему приходилось напрягаться, чтобы разобрать, что говорит ему странный ковбой. Складывалось такое впечатление, что в 'современной' обертке сидел какой-нибудь южанин времен салемской охоты на ведьм.

— Я все еще ничего не понимаю.

— Не удивительно, — прошипела леди и в который раз добавила. — Мужчины.

— Не обращай внимание на Джин, — помахал рукой Локсли. — у неё весьма сложные отношение с нашим полом. Темная история, на которую катастрофически не хватает времени.

Алекс перевел взгляд с Локсли на феминистку и, завернувшись в одеяло, принялся беспардонно забивать рот мясными рулетиками. Есть ему хотелось так, будто последний раз он ел лет десять назад, а все оставшееся время питался школьными обедами или вовсе солнечной энергией. И что из перечисленного питательнее, вряд ли выяснят даже британские ученые.

— Итак, раз уж вы знаете наши имена, было бы неплохо узнать и ваше.

Алекс сглотнул и закашлялся. Локсли, все с тем же невозмутимым видом, взмахом руки левитировал графин с водой.

— Александр Думский, — представился парень.

— Поляк?

— Русский.

— Надо же, — удивился ковбой. — а акцента почти не слышно.

— Спасибо.

— Вот, к примеру, знал я одного русского, так он...

— Вы еще долго любезничать будете?! — перебила Джин. — У нас Искариоты на хвосте, а с этим, — леди ткнула пальцем в Дума. — и вовсе произошла какая-то несусветная хрень!

Улыбка мистера Локсли, услышавшего ругательство, чуть померкла.

— Выражения у тебя, — в тоне прозвучала легкая брезгливость. — Ну, в целом мы познакомились, а мистер Думск... Думскх...

— Можно просто Дум.

— Мистер Дум, — кивнул Локлсли. — немного подкрепился, то стоит обсудить произошедшее. Начнем с тебя Джин. Когда ты пропала три месяца назад, я думал что Искариоты тебя убили.

— Лучше бы убили, — Джин отвела взгляд в сторону. — их умники накачали меня какой-то дрянью. Да и не только меня. Я в том месте еще парочку магов видела.

— Гильдейские, Ковенские? — задал непонятный вопрос Локсли.

Хотя, для Алекса здесь все было непонятным, так что он просто подъедал закуски.

— Все, — леди щелкнула пальцами и из рук Дума выскользнул рулетик. Он пролетел над столом и приземлился прямо на ладони леди. — Делиться надо или тебя в пещере воспитывали?

— Спросить можно или тебя даже в пещеру не пустили?

Некоторое время Алекс и Джин сверлили друг друга взглядами, пока не вмешался Локсли.

— И что было дальше? — напомнил он.

— Плохо помню, — Джин съела рулет и демонстративно вытерла руки о подлокотник. — три месяца как в тумане. Очнулась уже в Ломбарде.

— Ты была в Ломбарде?!

Теперь ковбой не выглядел таким спокойным. От удивления и заинтересованности он даже чуть подался вперед, переместив локти на колени.

— Да, там я и встретила этого.

— Как ты связан с... впрочем, это можно обсудить и потом. Продолжай, Джин.

Думу очень не понравилось, каким тоном это было сказано, но поделать ничего не мог. Эти ребята явно не из его лиги, да и к тому же он голый! Даже сигануть в окно не получится — остановит первый же патруль. А потом объясняй в посольстве, что это не ты наркоша, а тебя похитили какие-то темные личности, стреляющие молниями из пальца, открывающие двери в небе и леветирующие мясные рулетики.

— Помню, как лепрекон вырвал клинок у орденского Мечника.

— Невозможно! — воскликнул Локсли. — чтобы обезоружить Мечника, потребуется несколько не самых слабых магов, а не какой-то жалкий лепрекон.

— Я тоже так думала, но видела все своими глазами.

Пока ковбой и феминистка молчали, обдумывая что-то свое, Алекс пытался смириться со словом 'маг'. Нет, можно было тешить себя призрачной надеждой, что все это розыгрыш, но какой-то уж слишком богатый. Такие спецэффекты и в кино редко бывают, а уж в реальной жизни подобного и в Лас-Вегасе не увидишь.

— Значит было там что-то такое, что отвлекло внимание Искариота.

— Как раз об этом я и хотела рассказать. Там лежала книга. Старая, в черном переплете с золотым тиснением.

Алекс вздрогнул и вспомнил свой недавний сон. Ковбой же и вовсе потерял все остатки самообладания. Он нервно мял штаны и жевал нижнюю губу.

— Ты думаешь, это была она?

— Уверена, — кивнула Джин, вновь поворачиваясь к Алексу. — орден охотился за лепреконом не просто из спортивного интереса. Зачем им жалкое низшее существо? Нет, их интересовала добыча покрупнее.

— А на меня ты чего смотришь? — огрызнулся Дум, заворачиваясь в одеяло на манер древнегреческого политика. — я в этой стране вообще первый день.

— Четвертый, — поправил Локсли. — ты лежал без сознания три дня.

— Три дня, — выдохнул разом поникший Алекс.

До начала занятий оставалась всего половина недели, а чутье подсказывало, что он вляпался в... слишком большую переделку.

— Тогда переходим к нашему новому знакомому, — ковбой повернулся к Думу и приглашающе взмахнул рукой. — Рассказывай.

— Что?

— Все.

Алекс посмотрел на Локсли, потом на Джин и устало вздохнул.

— Александр Думский, девятнадцать лет. Школу закончил экстерном в четырнадцать. Последние пять лет посвятил тому, чтобы убраться подальше из дома.

— Как это типично для русских, — фыркнула Джин.

— Я сказал из дома, а не из страны, — процедил Алекс. — я не эмигрант, а иностранный студент.

— Еще раз прошу прощения за моего компаньона, — натянуто улыбнулся Локсли. — у неё сложные отношения с русскими.

— С мужчинами сложные, с русскими... а с кем простые?