| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
О том, что не увидит больше ни отца, ни сестру? О том, что своей смертью он приблизит победу?
Скорее всего — и про то, и про другое, и про третье. А более вероятно то, что двигала им
отчаянная удаль, помноженная на лютую ярость, которая свойственна только молодым, поскольку жить
осталось ровно до того момента, как немцы подойдут поближе, а смерть не страшна, потому что
правильно написал Гайдар еще до войны — все равно в страхе побегут враги, громко проклиная эту
страну с ее удивительным народом, с ее непобедимой армией и с ее неразгаданной Военной Тайной.
Валентин Котик
Он родился 11 февраля 1930 года в селе Хмелевка Шепетовского района Хмельницкой
области. Учился в школе №4 города Шепетовки, был признанным вожаком пионеров, своих ровесников.
Когда в Шепетовку ворвались фашисты, Валя Котик вместе с друзьями решил бороться с
врагом. Ребята собрали на месте боев оружие, которое потом партизаны на возу с сеном переправили в
отряд.
Присмотревшись к мальчику, коммунисты доверили Вале быть связным и разведчиком в
своей подпольной организации. Он узнавал расположение вражеских постов, порядок смены караула.
Фашисты наметили карательную операцию против партизан, а Валя, выследив гитлеровского
офицера, возглавлявшего карателей, убил его...
Когда в городе начались аресты, Валя вместе с мамой и братом Виктором ушел к партизанам.
Пионер, которому только-только исполнилось четырнадцать лет, сражался плечом к плечу со взрослыми,
освобождая родную землю. На его счету — шесть вражеских эшелонов, взорванных на пути к фронту. Валя
Котик был награжден орденом отечественной войны 1 степени, медалью "Партизану
Отечественной войны" 2 степени.
Валя Котик погиб как герой, и Родина посмертно удостоила его званием Героя Советского
Союза. Перед школой, в которой учился этот отважный пионер, поставлен ему памятник. И сегодня
пионеры отдают герою салют.
Лѐня Голиков
Как и Казей, Леня Голиков воевал не понарошку. Он был не просто рядовым партизаном, а
бригадным разведчиком 67 отряда 4-й Ленинградской партизанской бригады. Голиков начинал простым
дозорным и наблюдателем, но быстро научился взрывному делу. Всего участвовал в 27 боевых операциях.
На счету разведгруппы, в которую входил Голиков, значились: 78 немецких солдат и
офицеров, два железнодорожных и 12 шоссейных мостов, два фуражных склада и 10 автомашин с
боеприпасами. За мужество юный партизан был награжден орденом Красного Знамени и медалью "За
отвагу".
В августе 1942 года, находясь в разведке, Голиков подорвал на шоссе Луга — Псков легковую
машину, в которой находился немецкий генерал-майор инженерных войск Ричард фон Виртц. В ходе
перестрелки Голиков застрелил из автомата генерала, сопровождавшего его офицера и шофера. После чего
обыскал убитых, взял из машины портфель и направился в штаб бригады. То, что находилось в
генеральском портфеле, представляло собой большую ценность: чертежи и описание новых образцов
немецких мин, инспекционные донесения вышестоящему командованию и ряд других бумаг. За этот
подвиг Голиков был представлен к званию Героя Советского Союза.
В декабре 1942 года партизанский отряд, в котором находился Голиков, был окружен
немцами. После жестоких боев отряду удалось прорвать окружение и уйти в другой район. В строю
осталось 50 человек, рация была разбита, патроны на исходе. Попытки установить связь с другими
отрядами и запастись продовольствием заканчивались гибелью все новых партизан. Ночью 24 января 1943
года к деревне Острая Лука вышли 27 обессиленных бойцов. Разведка ничего подозрительного не
обнаружила — гарнизон немцев располагался в нескольких километрах. Заняли три крайние избы.
Командир отряда дозоры решил не выставлять, чтобы не привлекать внимания. Под утро сон партизан
прервал грохот пулемета — нашлась "добрая душа", сообщила немцам, кто ночью пришел в село.
Пришлось, отбиваясь, уходить к лесу…
В том бою погиб весь штаб партизанской бригады. Среди павших был и Леня Голиков.
Достигнуть леса удалось шестерым, из них двое были серьезно ранены и не могли передвигаться без
посторонней помощи. Только 31 января истощенные, обмороженные партизаны встретились с разведкой
регулярных частей Красной армии.
И совершенно уже неважен тот факт, что на портрете, который висел в каждой пионерской
комнате в каждой школе СССР от Эстонии до Чукотки, был изображен не Леня Голиков, а... его сестра
Лида. Семья Голиковых жила небогато, фотокарточки — это роскошь, а если и были какие до войны, то
сгорели еще в самом ее начале. Когда в 1958 году срочно потребовался портрет юного героя, то художнику
Виктору Фомину в качестве "модели" позировала младшая сестра Лени. О том, что на плакате изображен
не сам герой, его родные прекрасно знали. Но никогда об этом не распространялись. Советским пионерам
нужен был образ героя. И какая, в сущности, разница, что на самом деле он выглядел чуточку иначе.
По слухам, настоящий фотопортрет Лѐни Голикова, (единственный, сделанный во время
войны), разыскал в своих архивах в 60-х годах Георгий Георгиевич Светлов, бывший политрук разведроты
3-й партизанской бригады. Говорят, юный партизан и в самом деле довольно сильно похож на свою
сестру…
4.
О НИХ РАССКАЗАЛИ ПИСЬМА…
Я обращаюсь ко всем, кто читает эти строки — к частным лицам и представителям любых
организаций.
Уже более года продолжается моѐ плодотворное сотрудничество с «Советской Россией». Я
надеюсь, мои статьи читали многие. И теперь я обращаюсь к читательской аудитории за помощью.
На моѐм столе лежит рукопись книги о пионерах-героях. Рукопись очень сырая, масса
отрывков и фотографий. Но главный еѐ недостаток — это общеизвестные персонажи. Те ребята и
девчонки, о которых ещѐ в советское время были написаны тома художественной и документальной
литературы. Между тем, мне отлично известно, что ребят, вместе со взрослыми сражавшихся против
врага, были не десятки, а десятки тысяч.
Мне чудовищно обидно, что их имѐн не знает нынешнее поколение. Правильней сказать, это
даже не обида, этому чувству нет названия — и особенно острым оно становится, когда я вижу
нынешних ровесников тех героев, кривляющихся под «обезьяньи ритмы эстрады». Скорее это жалостное
омерзение.
Итак, я ещѐ раз обращаюсь ко всем, читающим эти строки.
Я прошу вас помочь мне работать над книгой. Меня интересуют случаи участия детей и
подростков в боевых действиях времѐн Великой Отечественной войны.
Я жду сведений о:
а.) юных партизанах и подпольщиках;
б.) «сыновьях полков»;
в.) сражавшихся одиночках.
Конечно, все эти пункты являются идеалом, и, если у вас не хватает каких-то сведений, это
не причина для того, чтобы не делиться со мной тем, что имеется. Выдумывать ничего не надо, даже
если очень хочется — не оскорбляйте выдумкой правду о героях, пожалуйста. Она и так оскорблена
другой ложью — ложью подонков, пытающихся доказать (и немало преуспевших в этом!), что сам образ
пионера-героя — «выдумка советской пропаганды». Но это их дело, и я отношу их злопыхательство
только за счѐт их же ничтожной трусости, так как сами они на подвиг во имя родной страны не были
способны ни в детстве, ни, тем более, сейчас, когда их душонки прогнили насквозь.
Письма прошу высылать по адресу:
393360 Россия, Тамбовская область,
город Кирсанов, улица 1-я Набережная,
дом 35.
Верещагину Олегу Николаевичу
Электронные письма прошу высылать по адресу: www. tambwolf.73@mail.ru
В случае любого вида публикации гарантирую размещение информации обо всех своих
соавторах. Заранее благодарю — и прошу задуматься, какой пласт нашей героической истории уходит от
нас прямо на глазах…
Верещагин Олег Николаевич
Так 14 июня 2007 года я обратился через одну из газет к людям. И уже 18 июня получил
первый отклик…
Рассказывает Александр Фѐдорович Канарейкин
В 1977 году Станислав Иванович Хорев, ленинградец, капитан дальнего плаванья, почѐтный
полярник, был капитаном Дудинского морского порта. Ничем особенным он не выделялся среди советских
людей того времени — ответственный, умный, да просто — хороший человек, почти ничего о себе не
рассказывавший. Нет, не потому, что в его прошлом, как любят показывать сейчас создатели
голливудских фильмов, таилось что-то «такое». Ясно было, что там нет ничего, кроме обычной для его
ровесников судьбы, в которой наверняка нашлось место войне, а если так — чего бередить старые раны?
В апреле 1977 года Станислав Иванович уехал в очередной отпуск «на материк». Оставшийся
за него заместитель Александр Фѐдорович Канарейкин получил на имя начальника странный пакет —
пакет из секции юных партизан Совета ветеранов Великой Отечественной войны города Ленинграда.
Срочный, что позволило Александру Фѐдоровичу вскрыть его со спокойной душой. А в нѐм…
В нѐм Станислава Ивановича Хорева, юного бойца Новгородской партизанской бригады,
приглашали принять участие в торжествах по случаю Дня Победы…
…Летом 1941 года двенадцатилетний Стаська Хорев, ленинградский пионер, приехал в
новгородскую деревню к родным на лето, отдыхать. И тут застала его война.
Насколько обычным и страшным было всѐ, что случилось потом, поймѐт лишь тот, кто
видел это сам. Стаська пытался вернуться в Ленинград. Пошѐл пешком, надеясь пробраться. Но кругом
уже были немцы.
Мальчишка поступил так, как только и мог поступить советский пионер. Поэтому нет
ничего удивительного в том, что зимой 1942 года он — юный партизан — уже участвовал в проводке обоза
с продовольствием в блокадный Ленинград. Может быть, он был знаком с Лѐней Голиковым? Тот именно
тогда участвовал в тех же операциях, благодаря которым в немалой степени остался жив Ленинград…
Кто знает…
Александр Фѐдорович рассказал мне в письме и о том, как в Новосибирске ещѐ до той
встречи познакомился с Гайдаром Баматовым, 1926 года рождения, кумыком по национальности. С
1942 года шестнадцатилетний Гайдар служил пластуном пластунско-егерского Терского полка. Пластун
— это разведчик. И кто сказал, что фашисты убили Гайдара летом 1941 года? Всех Гайдаров им убить не
удалось. И не удастся никогда.
А позже, там, на севере, в Дудинке, Александр Фѐдорович повстречался с Леонидом
Сабеевым. И в разговоре — случайно, пустячном! — узнал: Лѐня Сабеев служил там же, где Гайдар
Баматов. Они были товарищами. Кто после этого скажет и то, что не бывает чудес?
Рассказывает Василий Иванович Афонасин
Когда мне было 10-12 лет, я очень любил приключенческую книгу, которая называлась
«Берестяная грамота» — о мальчишках, в 1941-1942 годах сражавшихся с врагом наравне со взрослыми на
территории Дятьковского района Брянской области. Я и представить себе не мог, что через двадцать
лет после того, как я первый раз прочѐл эту книгу, мне в руки попадѐт материал о еѐ живых героях!
Ничего не выдумал автор. Ни сопротивления. Ни партизанской республики. Ни газет на
бересте. Человек, который прислал мне эти свидетельства, сам был очевидцем, современником тех
событий, их участником…
…Немцы в опьянении победами рвались вперѐд и упустили из внимания огромное количество
брошенного оружия и боеприпасов. Тогда они ещѐ не верили, что русский народ способен продолжать
сопротивление. Им казалось, что война окончена, они почти не обращали внимания на то, что в их тылу
начинают возникать первые отряды партизан. Бойцам не хватало оружия, и Василий Иванович
вспоминает, как мальчишки 10-13 лет искали оружие — с азартом ходили по лесу, винтовки, патроны на
тачках привозили к реке, где партизаны на лодках перевозили их на другой берег, где была база. И успели
вооружиться. Вовремя…
Немцы пришли по-настоящему. Злые и растерянные. Им набили морду мод Москвой. Война
получалась долго и тяжѐлой, непохожей на европейскую «прогулку». А тут ещѐ эти партизаны!
Заходить далеко в партизанские края гитлеровцы боялись, но в сѐлах грабили и убивали
вовсю. На это время приходилось убегать из своих домов и прятаться в лесу. Так было всю зиму 1941-42
г.г. Зимовали фактически под деревьями!
Василий Иванович вспоминает то время, когда немцы бесчинствовали особенно яростно.
В апреле 1942 года в село ворвался конный отряд карателей. Полсотни ребят согнали в
сельскую школу, в один из классов. Их обвинили в том, что у немцев во время ночѐвки угнали четырѐх
лошадей. И дали час сроку, чтобы назвали, кто угнал. Иначе…
Что иначе — все понимали. О чѐм думали пятьдесят заложников, сидя в классе — месте, где
привыкли получать знания, в своей школе, там, где с ними в принципе не должно было случиться ничего
плохого? Не знаю. Знаю только, что ребятам было известно, кто угнал коней у врага. Но они молчали.
Весь час. Молчали и потом. Они хорошо выучили урок — урок, на котором нельзя отвечать.
Тогда гитлеровцы отобрали 16 ребят постарше, связали друг с другом — чтобы никто не
убежал — и увели в лес.
Ночью шестнадцать мальчишек расстреляли за четырѐх коней. Чтобы запугать других. Но
вызвали не страх — ненависть.
Примерно через месяц после того расстрела Вася потерял лучшего друга.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
