Спустя почти сутки работы, Мун открыла глаза и посмотрела на существо, похожее на небесно-голубую аликорницу, имеющую размеры молодой пегаски, но с очень большими крыльями и гладким прямым рогом. Вместо гривы и хвоста у неё были прозрачные длинные иголки, шёрстка напоминала щетину жёсткой щётки, стройная фигура могла бы заставить обзавидоваться любую придворную модницу.
— Последний штрих, — произнесла иссиня-чёрная пони, сглатывая и переводя дух.
С рога сорвался заряд магии, который попал в существо из кристалла, впитавшись без остатка. Пару секунд ничего не происходило, а затем веки дрогнули, и первая лунная пони открыла глаза, взглядом новорожденного существа уставившись на свою создательницу.
Найтмер с затаённым дыханием смотрела, как её детище поднимает ногу, пытается сделать шаг и… падает. Далее же произошло то, что заставило сердце кобылы сжаться от жалости, а грудь буквально воспылать от гордости: малышка начала кричать, суча ногами и размахивая крыльями.
— Гена, у нас получилось! — подпрыгнула на месте Мун, но ответа не услышала, что сильно её встревожило. — Гена? Гена!!!
(4)
Положив маленькую кристаллическую чешуйку на прозрачное стекло микроскопа, Найтмер капнула на него немного красителя, а затем приникла глазом к металлической трубке, начав то приближать, то отдалять изображение. Её взгляду предстало некое подобие клеток, между которыми было совсем маленькое пространство, за счёт которого происходило скольжение поверхностей, что делало кристаллическую плоть гибкой и упругой. Вместе же «кирпичики» удерживались за счёт взаимного магнетизма. Только самые внешние клетки теряли связь с остальными, а потому осыпались невесомой и невидимой невооружённым глазом пылью.
— Как интересно, — негромко пробормотала Мун, но тут услышала грохот и вскинула голову. — Гена, не ешь пробирки!..
— Нямка, — кристаллическая лунная пони, окрашенная в цвета от небесно-голубого (почти всё тело) и до тёмно-синего (игольчатые грива и хвост), подняла правую ногу, показывая откушенную стеклянную трубку.
— Нет, не нямка, — отодвинув микроскоп, иссиня-чёрная кобыла посмотрела на малышку усталыми бирюзовыми глазами. — Если ты можешь что-то съесть, это ещё не значит, что его следует съедать. Понимаешь?
— Ню… — кобылка, не совсем понимая, что сделала не так, но осознавая, что расстроила маму, сосредоточенно посмотрела на огрызок в своём копытце.
— Ладно, — дёрнула ушами аликорница, выходя из-за стола. — Стекло не имеет никакой питательной ценности, но зато хорошо хранит в себе различные вещи, не давая им рассыпаться. Если ты проголодалась, то так и скажи, и мы пойдём в сад.
— Да! — радостно подпрыгнула на месте Генезис (сокращённо — Гена), после чего бросила колбу и поскакала к выходу на лестницу.
— И почему мне кажется, что она услышала только слова про сад? — фыркнув, Найтмер поспешила вслед за своей… дочерью, чтобы проследить, как бы она снова не переловила всех кристальных жучков. — Это будет сложнее, чем я думала.
Лаборатория, расположенная на пятом этаже башни, осталась пустой, и свет, который излучали магические огоньки под потолком, постепенно погас.
…
— Смотри, а это — Большая Урса, — указав копытцем на далёкое скопление звёзд, произнесла Мун, обращаясь к голубой крылато-рогатой кобылке, с интересом приникшей глазом к телескопу, установленному на вершине куска скалы, выступающей из-под серых песков.
Мать и дочь окружал магический барьер, который удерживал внутри воздух, чтобы они могли говорить. Впрочем, ни иссиня-чёрной аликорнице, ни её маленькой спутнице он не был критично необходим.
— А Маленькая Урса есть? — оторвавшись от разглядывания звёзд, посмотрела на большую пони первая представительница лунного народа.
— Есть, — кивнула Мун. — Сейчас, я только поменяю линзу… Гена!
— Упс… — прижав гладкие крылья к бокам, Генезис опустила мордочку. — Я случайно…
Найтмер только закатила глаза, затем подхватила телекинезом немного песка, сделала из него трубку и применила заклинание трансмутации, создав нечто вроде кристаллического леденца.
— Ей! — радостно обхватила маму передними лапками лунная пони.
…
— Сосредоточься и направь магию в рог, — сидя в саду среди кристаллических цветов, в отличие от насекомых являющихся монолитами, а не мельчайшими кристалликами со сложной структурой, которые удерживаются вместе при помощи магнитизма и магии, Найтмер говорила ровным и спокойным голосом. — Ты знаешь это заклинание и можешь его воспроизвести.
— У-угу, — направив гладкий прямой рог на кучку песка, Генезис сосредоточилась, зажмурилась и… выстрелила импульсом магии. — Получилось?
— Ну… что-то у тебя действительно получилось, — почесала подбородок Мун, рассматривая кристаллическое образование в виде кактуса. — Правда, не совсем то, что было нужно.
— У-у-у… — расстроенно повесила ушки лунная пони.
Иссиня-чёрная аликорница встала на ноги, подошла к дочери и, сняв накопытник, провела копытцем по длинным синим иголкам, из которых состояла её грива. Упругие отростки колыхнулись, издавая при соприкосновении друг с другом мелодичный шелест.
— Ты со всем справишься, Гена, — заявила старшая кобыла. — Я верю в тебя.
…
Под стеклянным куполом, сверкая бирюзовыми и изумрудными глазами, вокруг друг друга кружили две кобылы: иссиня-чёрная и небесно-голубая. У них обеих были и рог, и крылья, стройные поджарые тела, изящные черты мордочек… но если Мун казалась более хищной, то Генезис, наоборот, создавала иллюзию хрупкости, пусть и обманчивую.
Глефа и парные клинки, захваченные их магическими полями, выписывая затейливые пируэты, сталкивались и отлетали друг от друга, рисуя завораживающую картину боя. Сами кобылы тоже сходились между собой, обмениваясь ударами крыльев и копыт, но вновь и вновь отступали назад, так и не выяснив победителя.
Чары, которые использовались в этой схватке, могли бы поразить своей мощью, точностью и изощрённостью любого мага, и даже Старсвирлу Бородатому осталось бы лишь уважительно крякнуть, да завистливо покачать головой.
Наконец, изловчившись, Найтмер подбила крыло Генезис, заставив её потерять равновесие, а затем ослепила заклинанием, и переместившись короткой телепортацией вверх, впечатала удар задними копытами в спину между второй парой лопаток, вызвав болезненный вскрик.
— Ты в порядке? — приземлившись рядом с лунной пони, которая выбралась из зарослей поломанных кустов, обеспокоенно спросила Мун, ища повреждения на теле младшей кобылки.
— Фсё ф пофядке, — прожевав и сглотнув бутон испорченного куста, отозвалась Гена. — Но ты могла бы быть и понежнее.
— Как говорил твой отец: «Тяжело в учении — легко в бою», — успокоившись, ехидно заявила иссиня-чёрная пони.
— Помню, — дёрнула ушами Генезис, затем подумала ещё несколько секунд и добавила: — Я готова.
— Уверена? — вмиг стала серьёзной Найтмер.
Лунная пони подняла взгляд на мать и кивнула, после чего прикрыла глаза.
…
— Ням-ням! — прокричала красная лунная кобылка, гоняясь за особенно вёрткой бабочкой, то и дело прыгая, чтобы щёлкнуть зубами рядом с кристаллическим крылышком.
— Не хочешь ей помочь? — спросила Мун у дочери, которая с улыбкой на мордочке следила за игрой самой младшей жительницы луны, бегающей по саду.
— Пока что — нет, — качнула головой Генезис. — Неужели и я была такой же обжорой?
— Ты и сейчас ешь немало, — усмехнулась иссиня-чёрная аликорница.
— У меня есть причина, — гордо заявила Гена, после чего посмотрела на свой раздувшийся живот, где зрело новое яйцо. — И я вообще-то серьёзно.
— Уже не помнишь, сколько пробирок у меня съела? — иронично выгнула брови Найтмер, заставив дочь смущённо посинеть мордочкой.
«Крови у неё нет, но стыдливый румянец появляется», — улыбнувшись уголками губ, Мун перевела взгляд на Руби, которая всё же умудрилась поймать бабочку, и теперь с довольным видом её жевала.
В принципе, лунные пони вполне могли питаться лунными же цветами, а то и просто кристаллами, созданными при помощи специальных заклинаний, но испытывали какое-то особое удовольствие от преследования и поимки добычи.
* * *
Отодвинувшись от письменного стола, Найтмер устало потёрла глаза. Её комната за минувшие века обзавелась и шкафами, и столиками с выдвижными ящиками, а на стене и вовсе висела кристальная панель, где крутили повтор игры «Колесо удачи». Она же и не заметила, как дни сперва сложились в годы, потом в десятилетия… а теперь уже и сотни лет пролетели.
Поставив последнюю точку в труде по высшей магии квантовых связей на примере мозга лунного пони, что позволяет ему мыслить со скоростью, на порядки превосходящей даже саму Мун, иссиня-чёрная аликорница закрыла книгу и поднялась на ноги. Обведя взглядом помещение, она увидела много книжных стеллажей, которые уже сейчас считались пережитками прошлого (ведь информацию лучше хранить в специальных кристаллах или напрямую передавать друг другу при помощи импульсов света).
«Порой я чувствую себя жуткой древностью», — сама себе пожаловалась крылато-рогатая пони, зацепившись взглядом за портреты Генезис, Рубин, Сапфир, Топаз… других дочерей, которых уже более двухсот лет нет рядом с ней.
Лунные пони благодаря своей структуре могли жить до двух, а то и до трёх сотен лет. Учитывая же их скорость мышления, этот показатель можно умножать на трижды больший срок субъективного времени, за которое они успевают вырасти, оставить нескольких дочерей, что-нибудь изобрести… а затем рассыпаться пылью из-за внутреннего перенапряжения.
«Никакой старости или страха перед концом, ведь плоть ушедших станет основой для потомков», — невесело усмехнувшись, чувствующая себя жутко усталой и какой-то одинокой кобылица забралась на кровать, укрылась старым одеялом, и закрыв глаза, погрузилась в сон.
Уже скоро должен был пасть барьер, а следовательно, ей предстояло сделать сложный выбор…
Предрассветные сумерки
Примечание к части
Редактировал Лунный Жнец.
Тёмно-фиолетовые накопытники, инкрустированные мелкими бриллиантами, вставленными в тонкий серебряный узор в виде паутины, защёлкнулись на ногах и словно бы срослись с ними, передавая тактильные ощущения немногим хуже, чем собственная плоть; корсет, плотно облегающий живот, но при этом не лишающий подвижности, состоящий из тончайших и прочнейших лент, переходящий на торсе в жилет, а на задних ногах в некое подобие шорт, скрыл под собой иссиня-чёрную шёрстку, придавая уверенности в защищённости; тёмно-фиолетовая кираса с изображением полумесяца на груди, также инкрустированная драгоценными накопителями магии, созданными искуснейшими из лунных пони, скрыла за слоем металла взволнованно бьющееся в груди сердце; матово-чёрные наплечники, на которые были подвешены генераторы магического щита, скрыли от взглядов плечи величественной аликорницы; на бёдрах же закрепились пластины, под которыми находились коробочки медикаментов, разработанных специально для Найтмер Мун и способных привести её в чувства даже при потере половины тела… если голова останется на месте. Впрочем, на случай отделения этой части тела от туловища обитательницы Мунтауна встроили ещё одну коробочку жизнеобеспечения в затылочную пластину шлема, в точности повторяющего чуть увеличенную голову владелицы доспеха.
Инженеры, которым была дана задача создать инструмент, способный помочь победить богиню, по силам превосходящую их создательницу минимум вдвое, да ещё и находящуюся на своей территории (где ей обязательно помогут бесчисленные легионы солдат), превзошли сами себя и приделали своему творению гибкий скорпионий хвост, увенчанный лезвием-жалом, способным пробивать сталь и выпускать паралитический яд. Крылья, которые нельзя было заковать в нечто монструозное, получили многочисленные накладки из искусственных перьев, которые способны использоваться как оружие и защита, а кроме того, над ними были установлены открывающиеся закрылки, в сложенном состоянии прижимающие эти конечности к телу, защищая от физического и магического урона. Лишь рог они смогли защитить только тонкой сеткой, которая не мешала колдовать, но при этом должна была спасти от кинетического удара, способного сломать пронизанную нервами кость.
Стоя на пусковом постаменте, похожем на восьмигранную площадку, украшенную ярко сияющими драгоценными камнями и расположенную в центре похожего на полусферу ангара, Найтмер ощущала холодную решимость и кристальную ясность ума (боевой режим, достигнутый благодаря десятилетиям медитации и получивший название «Внутренний Покой Панды). Вокруг суетились лунопони, сверяющиеся с показаниями терминалов-колонн, мерцающих разными цветами радуги, чуть в стороне стояли двенадцать Сестёр Войны, облачённых в схожие доспехи, но только чёрно-серебряного цвета, которые должны были вмешаться в сражение, если что-то пойдёт не по плану.
— Заряд накопителей — сто процентов…
— Микрогенераторы работают в штатном режиме и выйдут на режим форсированной работы в момент прибытия…
— Проекторы защитных полей активны…
Кобыльи голоса звучали в этом помещении, так как здесь специально была создана атмосфера, в которой Мун чувствовала себя максимально комфортно. Впрочем, вслух лунные кобылы говорили тоже исключительно для того, чтобы своими голосами заполнить время ожидания, хотя бы таким незатейливым образом поддерживая прородительницу.
Вот от группы учёных отделилась белая лунопони, высокая и изящная, с прозрачными иголками гривы и хвоста. Плавно и торжественно она подошла к постаменту, посмотрела в глаза иссиня-чёрной аликорнице, а затем мелодичным голосом заявила:
— Не смей проиграть… слышишь? Если ты погибнешь… я лично явлюсь на Эквус и заставлю пони пожалеть о том, что они родились на свет.
— Глупышка, — негромко отозвалась Мун, заставив собеседницу возмущённо вскинуться, раздувая ноздри, а затем маска крылато-рогатой пони разделилась на две части и разъехалась, открывая взгляду мягко улыбающуюся мордочку с прищуренными бирюзовыми глазами. — Если я погибну, то уже не будет смысла вмешиваться. Я не хочу, чтобы моё наследие исчезло, а потому вот мой приказ: как только исчезнет сдерживающий барьер и пропадут иллюзии, при помощи которых мы показывали эквестрийцам пустынную поверхность, а они нам — картины древности, вы активируете все защитные поля и будете ждать. Лишь Сёстрам Войны дозволено воспользоваться телепортом, но только если будет хотя бы шанс переломить ход сражения. Понятно?
