— Сразу после Виттории, — подтвердил тот. — Я бы и сейчас занимался только Ди Мауро, но с тобой мы уже договорились. Вот я и подумал, что полгода-год можно и потерпеть беспрестанно болеющую жену, получая беспрерывное сочувствие от друзей семьи. А после Ди Мауро можно жениться и на той, что по сердцу придется.

— Мне казалось, что Виттория тебе нравится, — задумчиво протянул Павоне.

Да, знал бы он о планах младшего товарища раньше, глядишь, все бы обернулось совсем по-другому. Столько риска — и все для того, чтобы получать лишь жалкие проценты, правда, со всего состояния, но все же.

— Я буду о ней сожалеть, — хохотнул Паренте. — Каждый раз, когда посмотрю на собственный банковский счет. Марчелло, я в тебя верю. Поговори опять с Витторией. Думаю, убедить ее в обратном будет совсем несложно, ей можно внушить все что угодно.

— Я был уверен, что ты меня кинуть собираешься.

— Неужели я тебя не убедил?

— Убедил.

— Так в чем же дело? Ничего же непоправимого не случилось.

Павоне задумался, стоит ли посвящать во все детали Паренте, но желание похвастаться удачно провернутым делом оказалось сильнее осторожности.

— Случилось, — он кивнул на открытую клетку. — Только она сбежала. Думаю, побежит к тебе. Поможешь поймать?

— Ты сдурел? — Паренте возмущенно посмотрел на компаньона. — Вся эта запрещенная магия — это прямой путь к пожизненной каторге. Попадет она в руки к знающему магу, и все — опять девушка, а к тебе стража явится. Ну нет, я в таком не участвую.

— Девушки из нее уже никогда не будет, — усмехнулся Павоне, насладился недоверчиво-изумленным видом собеседника и продолжил. — Ни один маг не сможет понять, что это не животное, а человек. Магический поиск не даст результата. Виттория пропала навсегда. И все, что я от тебя прошу — вернуть мне маленького филлара, которого я приготовил вам в подарок на свадьбу. За вознаграждение, разумеется. А я тебе помогу с вдовушкой.

— И зачем тебе вообще понадобилось это устраивать? — зло сказал Паренте. — Все так хорошо шло. А я сейчас остался без приза, хотя так много уже вложил в это дело.

— Сам же сказал, что занялся бы Ди Мауро, если бы не наша договоренность, — заметил Павоне. — Будет тебе уроком, что обо всех таких вещах нужно с компаньоном советоваться. Я-то думал, что ничего уже не получу. В такой ситуации постоянный доход весьма неплох. Хотя это и много меньше того, на что я рассчитывал.

— Много меньше... Я-то вообще ничего не получу, — недовольно сказал Паренте.

— Положение несправедливо обиженного жениха, которого невеста бросила перед свадьбой, — оно так способствует утешению.

Паренте поразмыслил немного, недовольно щурясь и постукивая каблуком сапога по полу. Положение, в котором он оказался, ему не нравилось. Он привык получать хоть небольшой, но доход со всех вложенных средств.

— А назад ее точно никак нельзя? — наконец спросил он. — Виттория прибегает ко мне. Я несу ее к магу. Маг расколдовывет. Мы женимся. А я тебе пересылаю твою долю в Гарм, к примеру, а? Как тебе такой план?

— Никак. Заклинание необратимо. В этом случае никто из нас ничего не получит, — отрезал Павоне. — Результат даже эльфийские маги отменить не могут.

Да и не хотел он ехать ни в какой Гарм. В конце концов он же тоже может поухаживать за богатой вдовушкой, не будучи обремененным ни женой, ни падчерицей...

— Иногда такая предусмотрительность оказывается совсем лишней, — задумчиво сказал Паренте. — Что ж, Марчелло, ты возвращаешь мне все деньги, затраченные на Витторию, в двойном размере и помогаешь с Ди Мауро. А я вручаю тебе филлара, когда она ко мне прибежит. Кстати, кусаться не будет?

— Не знаю, — пожал плечами Павоне. — Замотай ее в рубашку на всякий случай.

Виттория не могла поверить в то, что она слышала. Казалось, мир вокруг нее изменился, став не просто огромным, но еще и совершенно враждебным. Где искать помощи, если два не так давно самых близких для нее человека оказались жуликами, которых интересовали только ее деньги? А ее судьба совсем их не волновала. Впрочем, Франческо она все же заботила — ровно настолько, чтобы отправить молодую жену в могилу.

— У меня есть идея получше, — усмехнулся Паренте и позвонил в колокольчик, вызывающий прислугу. Горничной, прибежавшей на вызов, сказал. — Фьора, позовите управляющего.

— Я ему сказал про любовное зелье, — вспомнил Павоне, когда девушка ушла.

— Богиня, откуда такие идиоты берутся! — проворчал Паренте, вздевая руки к небу. — И кто из нас ненадежный компаньон? Скажешь, сам вспомнил, что тот день, когда я якобы покупал зелье, мы вместе провели. И это, между прочим чистая правда!

Но Павоне не смутился совершенно, виновным в провале плана он считал Франческо, а вовсе не себя. Тот был просто обязан рассказать ему, какими путями планирует достичь нужного результата. Занялся личным творчеством? Вот и получи. Откуда ему, Паренте, знать, что у компаньона на уме? А остаться без ничего после стольких лет усилий? Нет, он на такое не согласен.

— Инор Корсини, неужели вы тоже в это поверили? — с трагической ноткой в голосе вопросил Паренте вошедшего управляющего. — Неужели вы могли подумать, что я способен на подлость по отношению к моей дорогой Виттории?

— Инор Паренте, я сразу засомневался, — горячо ответил тот. — Я так и сказал инору Павоне, может, вас оговорили!

— Ох, Федерико, мне сейчас самому так стыдно, — притворно вздохнул Павоне. — Я же как раз в тот день, на который мне указали как день покупки этого зелья, все время был с Франческо. Мы по его делам к адвокату ходили, и постоянно вместе были. Так что за зельем он мог только со мной пойти. Видно, старею, — он вздохнул еще раз.

— Да вы же сами сомневались, инор Павоне, — сказал управляющий. — Видите, как хорошо, что все выяснилось, а то переживали как. И правильно, что Виттории сказать ничего не успели. Только зря девочку бы расстроили. Но я рад, что все выяснилось.

Тут его взгляд упал на стоящую посреди комнаты клетку с открытой дверцей, и он удивленно спросил:

— А клетка вам зачем?

— Да вот, Федерико, какая незадача, — сказал Паренте. — Инор Павоне приготовил в подарок для Виттории филлара. Я захотел посмотреть, а он сбежал.

— К чему Виттории филлар? — удивился управляющий. — Если бы она магичкой была, то я понимаю. А так, только деньги выбросить. Лучше бы вы ей комнатную собачку купили, все больше пользы.

— Но он такой хорошенький был, что я подумал, Виттории непременно понравится, — заметил Павоне. — Да и достался он мне по случаю. А что вы говорите, они дорого стоят?

— Я же до иноры Вивиани у мага работал, — напомнил Корсини, — так он своего последнего за десять тысяч золотых купил.

— Так дорого? — поперхнулся Павоне от удивления. — С меня всего тысячу взяли.

— Мальчик, наверно, они для магических целей хуже, — неуверенно сказал управляющий. — Но все равно — слишком дешево. К нам случайно не нагрянет маг с требованием вернуть украденное?

— Что-то вы меня напугали, — сказал Павоне. — Тем более, что у меня как раз была девочка. Верну-ка я ее лучше завтра туда, откуда взял.

Он подумал, что можно просто продать зверька какому-нибудь магу. Десять тысяч золотых — это же какие огромные деньги! Знал бы раньше, можно было бы у эльфа больше порций попросить и организовать торговлю магическими зверюшками. Да это такое выгодное дело, никакой брак не сравнится! Но и теперь не поздно. Завтра же он съездит к Таринелю.

— И правильно сделаете, — подтвердил управляющий. — Виттории пришлось бы ее все время в клетке держать — они к хозяину не привыкают, а маг поставит метку свою, да на поводок магический посадит и волноваться не будет.

— Вы сначала ее поймайте, — заметил Паренте, — а потом решайте, что дальше делать.

— Да, — спохватился Павоне, — она в сад выскочила. Соберите слуг, пусть прочешут. Если найдут, сразу в полотенце и ко мне. Только аккуратно, чтобы не повредили. Тому, кто поймает, премия в десять золотых. Если, конечно, с филларом все в порядке будет.

А то, мало ли, вдруг дефектного зверька дорого не купят? Нет, ущерба своим денежным делам Павоне не терпел. Когда управляющий ушел, Павоне с подозрением уставился на компаньона. Вдруг тот теперь не захочет возвращать ему Витторию? Такие деньги самому нужны.

— Я вот подумал, — подтвердил его опасения сообщник, — что филлар будет достаточной компенсацией за мой ущерб.

— А я вот подумал, — зло ответил ему Павоне, — что если я с этого филлара ничего не получу, то захочу продать второго, и у меня даже кандидатура есть. Думаю, мальчика в пару к девочке возьмут непременно.

Паренте заметно вздрогнул и покосился на клетку с опасением.

— Думаю, по пять тысяч, и я отказываюсь от всех претензий к тебе, — наконец сказал он.

— Да? — возмутился Павоне. — Я все сделал, а ты только приходишь на готовенькое и все портишь.

— Но согласись, если бы не я, тебе бы в голову не пришла подобная идея, — возразил Паренте. — А мне нужна компенсация за утрату невесты. Послушай, Марчелло, ты ведь не рассчитывал на эти деньги, ведь так? И у меня вопрос. Если ты можешь доставать это зелье в неограниченных количествах, то может откроем совместное дело по продаже филларов?

— Давай сначала одного продадим, — неохотно сказал Павоне. — Может, их стоимость Корсини сильно преувеличил.

— У меня в Унарре есть пара знакомых магов, — намекнул Паренте. — Вот у них и узнаю.

Павоне взглянул в окно, за которым стремительно темнело. Прислуга вышла уже со светильниками, в саду шумели, колотили по стволам деревьев и кустам, спугнули целых трех бродячих котов, но больше ничего не достигли.

— Ничего поручить этим бестолочам нельзя, — ругнулся он. — Скорее она к тебе прибежит. Ладно, займешься завтра.

— Послезавтра, — довольно сказал Паренте. — Завтра у нас весь день пройдет в поисках моей пропавшей невесты. Будет довольно странно, если я начну продажами заниматься, не находишь?

Поиски в саду закончились глубоко за полночь, так всем хотелось получить премию. И ни один человек не заметил, что Виттория, обычно очень любопытная и сующая свой нос везде, где только можно, так и не заинтересовалась, что же там происходит. А девушка дождалась, пока все утихнет, выскользнула в приоткрытое окно и побежала в Унарру. Она была точно уверена в одном — в поместье ей оставаться ни в коем случае нельзя, ее поймают. Нужно искать мага. Самой, пока ее не посадили в клетку и не продали. Быть может, она сумеет ему как-нибудь объяснить, что с ней случилось, а он ее расколдует. И тогда она отомстит этой преступной парочке. Так отомстит, что им жизнь немила покажется! Только вот как этих магов искать, она не представляла и обдумывала это всю дорогу. Но в городе этот вопрос отпал — она чувствовала своим новым телом магию и могла безошибочно идти к ее источнику. Ближайший был не самым сильным, но она пошла к нему.

Глава 4

— Дядя Роберто, ты же ненадолго? — маленький Беннардино цеплялся за руку родственника и смотрел на него умоляющими глазами. — Ты же скоро приедешь, правда?

— Увы, дорогой, — Роберто провел рукой по вихрастой голове племянника, щелкнул его по носу и сказал, — я себе не принадлежу. Куда ведомство отправит, туда и еду.

— Но у тебя же отпуск, — заметил Винченцо. — Мог бы и подольше погостить.

— Думаешь, на вас вскоре орки нападут, и тебе удастся воспользоваться моими дипломатическими талантами? — ехидно сказал младший брат. — Да ты их так распугал, что я состарюсь скорее, чем смогу быть полезным.

Франческа молчала. До сих пор время от времени она чувствовала себя виноватой перед бывшим женихом. Роберто все так же иногда бросал на нее несчастные взгляды, когда был уверен, что этого никто не видит. Но женщины всегда знают, как к ним относятся. Нет, желания изменить прошлое у нее никогда не возникало, ее чувства к мужу были столь же глубоки, как и в начале их совместной жизни, но деверя ей было жалко. Ну почему ему никак не удастся найти себе девушку, на которой ему захотелось бы жениться? Тогда душа Франчески была бы совершенно спокойна, и она не чувствовала бы себя предательницей каждый раз, когда видела Роберто. Тот от недостатка женщин в своей жизни не страдал, но они менялись с такой скоростью, что новую девушку иной раз и разглядеть как следует не успевали, не то чтобы привыкнуть. Видно, не задевали они в сердце Роберто той самой струнки, что начинала вести свою мелодию, загадочную и прекрасную, которая вызывала бы желание остаться навсегда именно с этой женщиной.

— Нет, у вас, конечно, здорово, — продолжал Роберто свою речь. — Но мне своими делами заниматься нужно. В дипломатическом ведомстве потребовали, чтобы я женился, представляете? А то, говорят, карьерного роста не будет. Как можно доверять человеку без семьи?

— Ну у вас и жесткие требования, — поразился Винченцо. — Даже в армии такого нет. Да и зачем это? Разве удержит нелюбимая женщина человека от опрометчивого поступка?

— Вот я так и сказал. На что мне выделили два месяца отпуска и приказ без жены не возвращаться, — вздохнул Роберто. — Я и так у вас уже неделю потерял.

— А что, кто-то есть на примете? — заинтересовалась Франческа.

Неужели наконец деверь женится, и она почувствует себя спокойной?

— Есть, — кивнул Роберто. — Магичка одна, помнишь, в прошлом году в родительском поместье встречались?

— За то время, что мы тогда пробыли в поместье Санторо, — довольно ехидно сказала Франческа, — ты привозил трех девушек, кто из них имел магию, уже и не припомнить.

— Черноволосая такая, — не сдавался Роберто.

— Они все три черноволосые были, — фыркнула Франческа. — И честно, я ни одну не узнала бы при встрече.

— Придумываешь. Точно узнала бы. Просто немного напрячься надо и вспомнить. В конце концов, моя — самая красивая из трех, — гордо заявил Роберто.

— Ладно, — усмехнулся его брат, — привезешь — посмотрим. Надеюсь, ты время найдешь до окончания отпуска к нам заехать.

Все это время Беннардино простоял, с любопытством вертя головой от одного говорящего к другому. Ребенок был слишком мал, чтобы полностью понять, о чем идет речь, но он очень старался и, кажется, вполне преуспел.

— Дядя приедет с тетей? — вычленил он главное.

— Именно так, — подтвердил Роберто. — С красивой тетей. Здорово, да?

— Лучше с собакой, — ребенок посмотрел на родственника с надеждой. — А то мне папа не разрешает чужих даже трогать.

Разрушать детскую мечту всегда оказывается довольно грустно. А в данном случае еще и осложнялось тем, что Роберто сам бы предпочел собаку или любую другую зверушку — ведь проблем от них намного меньше. И они любят тебя просто так, потому что ты — это ты. Роберто не питал иллюзий относительно своих подружек. Да, любая из них с радостью согласится выйти за него замуж, но с такой же радостью они согласятся и на брак с другим, молодым и симпатичным инором, занимающим государственную должность с неплохим окладом. Он не был для них тем самым, единственным и неповторимым, впрочем, как и любая из них — для него. Паола была выбрана не столько из-за внешности, впрочем, довольно привлекательной, сколько из-за редкого для женщины умения держать язык за зубами. Магичкой она была довольно слабой, так что пожертвовать своей карьерой ради семьи вполне может. А вот жена с даром дипломату — огромная подмога.