| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
* * *
Затем, положив на стол орудие, выкурив трубку и успокоившись, взглянув на ночь за окном, Сталин переспросил оружейника:
— Всего два патрона, говорите, осталось?
Фёдоров утвердительно качнул головой:
— Ещё два находятся в конструкторском бюро Тульского патронного завода и два же — в нашей «Оружейной лаборатории» в Коврове…
— Вы говорите, — перебил его хозяин кабинета, — эта винтовка стреляет в темноте и причём совершенно бесшумно?
— Не совсем так, товарищ Сталин. Однако, звук выстрела — не громче растянутого по времени хлопка пистона, что является…
Тот, лукаво улыбнулся:
— «Довэряй, но провэряй»! Нэ обижайтесь, прошу, но хочу увидеть лично…
Кивнув охране мол расслабитесь, он потребовал оружейнику:
— Зарядите её!
Обратившись к Свечникову:
— Михаил Стэпанович! Найдите нам тёмное, но укромное мэсточко — где можно пострелять.
— Слушаюсь, товарищ Сталин!
* * *
Свечников был не таким человеком, чтобы растеряться от такого нестандартного приказа!
Пока Фёдоров объяснял Главе государства как стрелять из «Винтореза», как разбирать его и собирать вновь и, об особенностях прицельной сетки, он довольно быстро организовал стрельбу прямо в коридоре Дома Правительства, выключив электрическое освещение и оставив лишь естественную подсветку от Луны из окна. В качестве мишени был использован торец деревянного чурбака на канцелярском столе сталинского секретаря с приставленной металлической пластиной неизвестного происхождения. Когда всё было готово, вся группа не исключая «безлошадного» Поскрёбышева, перешла на «огневую позицию».
Сталин, сколь не всматривался не заметил мишень невооружённым взглядом:
— Нэ вижу куда стрелять!
Зарядив «Винторез» и включив люминесцентный экран оптического прицела, Фёдоров передал оружие.
Приложившись, тот воскликнул радостно-удивлённо:
— Тэперь вижу!
— Не торопитесь товарищ Сталин. Вы и ваш глаз должны привыкнуть…
Сталин не был полным профаном в стрелковом деле: во время последней ссылки в Туруханске он увлекался охотой. Послушавшись совета оружейника, несколько раз прикладывался к прицелу и снова опускал винтовку… Наконец решившись, он всадил обе пули в мишень с расстояния немногим менее сотни метров. Для стоящих рядом — два раза что-то пшикнуло, два раза что-то звякнуло…
Ни грома выстрела, ни яркой вспышки пламени!
Всей гурьбой сходили посмотреть на результаты попаданий и обнаружили в довольно толстой стальной пластины две внушительного диаметра пулевых отверстия. Кроме того, пули глубоко ушли в дерево — просто так не выковыряешь!
По всему видать, Сталин был потрясён до самых глубоких глубин своей загадочной души:
— Нэ делал бы это своими руками, нэ видэл бы это своими глазами — ни за что бы Вам нэ повэрил, Владимир Григорьевич! Извыните, ничего лычного: всяк на моем месте — должен забыть что такое «довэрчивость»…
— Я понимаю Вас, товарищ Сталин, — приложив руку к сердцу, отвечал тот, — сам бы не поверил — скажи мне кто про такое без доказательств… Даже, отцу родному!
* * *
— Всэ свободны, остаются только товарищи Свэчников и Фёдоров. Товарищ Поскрэбышев, организуйте нам чайку пожалуйста…
После чаепития и хорошенького перекура, в сталинском кабинете начался «разбор полётов».
Поглядывая на лежащий на столе «Винторез», Вождь спросил оружейника:
— Владимир Григорьевич! По-вашему мнэнию, как специалиста — какое практическое значэние для нашей Рэспублики, может иметь находка этого оружия?
В целом восхищаясь неизвестного происхождения оружием, комбриг Фёдоров был несколько сдержан в оценке его практического применения:
— Устройство глушителя позволяет производить выстрел практически бесшумно, что безусловно является положительным. Оптический прицел тоже — выше всяческих похвал…
Свечников не выдержав, нетерпеливо прервал докладчика:
— «Является… Вне всяких похвал…». Да, это же — переворот в тактике пехоты! Как изобретение пороха, понимаете?
Фёдоров скептически поморщился, а Сталин с присущим ему ледяным спокойствием одёрнул своего любимца:
— Вас ми выслушаем в свою очередь, товарищ Свечников.
Оружейник как ни в чём не бывало, продолжил:
— Кроме безусловных достоинств — бесшумности и большей скорострельности по сравнению с обычными пехотными винтовками, это оружие обладает и существенными недостатками. К ним относятся недопустимо малая дальность эффективной стрельбы, не превышающая четыреста метров даже по делениям прицела — а на деле всего триста. Уменьшающая дальность прямого выстрела высокая траектория и, долгое подлётное время пули вынуждают стрелка делать большие поправки по движущейся цели, что снижает меткость. Кроме того, очень часто должна производиться разборка и чистка элементов встроенного глушителя от отложений пороховых газов…
— …Это оружие скорее подходит наёмнику, профессиональному убийце — чем солдату регулярной армии. И тем более, эта винтовка не для нашего «Ваньки» в серой шинели… Он её попросту угробит. Он, даже простейшую как копьё трёхлинейку, гробил!
Фёдоров знал, что говорил!
После окончания боевых действий, всё невостребованные в войсках винтовки были собраны на артиллерийских складах и обследованы. Оказалось, что из-за поломки или плохой отладки отсечки-отражателя — значительная часть русских винтовок фактически функционируют, как однозарядные. Очень много из них не имели штыков, ствольных накладок, с поврежденными и наспех отремонтированными ложами.
Сделав эффективную, почти театральную паузу, Фёдоров закончил доклад глядя Вождю прямо в глаза:
— Главный же недостаток этой неизвестного происхождения винтовки: её конструкцию мы не сможем повторить даже в штучных изделиях — не то чтобы в массовом производстве! Особенно, оптический прицел-телескоп.
— Почэму?
— Такие материалы и технологии нам неизвестны и, даже физические принципы…
Тот, довольно жёстко переспросил:
— Так значит, Ви нэ видите возможности её практического применения в НОАР?
— В армии — в неизменном виде нет, — категорично ответил тот, однако поспешно поправился, — однако, принцип работы автоматики и конструкция запирания затвора довольно интересна и наш ковровский оружейник Дегтярёв уже пробует применить их в своём ручном пулемёте под недавно принятый патрон «6,5х572».
Затем, с непроницаемым выражением лица, Сталин обратился к Коменданту Кремля:
— А что скажэт товарищ Свэчников?
Комендант Кремля часто общаясь, прекрасно знал о думках — тревожащих лидера страны, следовательно — знал и подход к нему… Поэтому, не торопясь допив чай, командарм аккуратно поставил стакан в серебряном подстаканнике на стол и зашел несколько издалека:
— Как нам всем доподлинно известно, совсем недавно закончившая мировая война за передел мира между империалистическими хищниками — не последняя. Точно так же, все мы хорошо знаем, что объектом следующего передела будем мы… За исключением разве что населённой пингвинами Антарктиды — других «кандидатур» просто-напросто нет.
Вождь, завёлся с полуоборота — как двигатель внутреннего сгорания, оснащённый системой зажигания фирмы «Bosch»:
— Если мы, конечно — будем вести нэзависимую внутреннюю и внэшнюю политику, а не подстэлимся под страны Запада — подобно этим «самостийным» проституткам… Я имэю в виду лимфотропов — которыми нас окружили, как санитарным кордоном. Но ми русские — ми ныкогда не сдадимся!
Командарм Свечников, с гордостью подтвердив: «И так будет ныне, присно и во веки веков!», продолжил развивать свою мысль:
— …Следующий политико-экономический кризис мировой системы капитализма не за горами (хотя возможно у нас будет в запасе «мирная передышка» в пару десятков лет) и, несомненно одно: решить его захотят за счёт — даже не самого слабого, по их мнению — а за счёт «чужака»… За счёт нас, то есть.
— Согласен! Ми, национал-большэвики, для этих акул мирового имрэриализма — ныкогда своими нэ станэм.
Свечников осторожно уточил:
— Кто бы не был у власти в России, но попытайся он только собрать воедино её осколки — он тотчас станет врагом Запада. Даже, лишь одного подозрения о таких намерениях будет достаточно!
Сталин, с лёгкой усмешкой:
Рисунок 41. Без комментариев...
— Нэ могу с Вами нэ согласится… Однако, Ви нэсколько отклоняетесь от темы, Михаил Степанович. Нэ надо читать нам с лекцию о международном положении… Видите? Товарищем Фёдоров уже засыпает.
Тот встрепенулся и потянулся за стаканом с уже остывшем чаем:
— Никак нет, товарищ Сталин! Я внимательно слушаю, но никак не могу понять связь между…
Извиняясь, Свечников поднял руки вверх, как бы в шутку сдаваясь:
— Извините меня за многословие, но на всякий случай решил ещё раз заострить ваше внимание на всей серьёзности нашего с вами положения… Теперь перехожу к самой сути.
После небольшой паузы:
— Всего, конечно предугадать невозможно, но исходя из самого мрачного сценария развития событий (а ведь согласно народной мудрости, надеясь на лучшее — надо готовиться к худшему!), война против нас может только коалиционной. То есть несколько развитых экономически капиталистических стран (каждая из которых как минимум не уступает нам по численности, а экономически превосходит в несколько раз), воспользовавшись тем или иным предлогом (а то и пренебрег подобными дипломатическими условностями), развяжут против народа России войну на уничтожение… Они или мы! Никакого, по сути «патового» состояния — которым является Версальский мир, уже не будет.
Сталин, обладающий отличной памятью, вспомнил некоторые высказывания классиков марксизма и был вынужден мысленно согласиться со словами Коменданта:
«ОНИ ИЛИ МЫ!!! Или мы подчиним себе Европу, или будем уничтожены и преданы историческому забвению».
Свечников продолжал:
— И, что мы может противопоставить этой объединённой мощи, к которой без всякого сомнения примкнут лимфотропы от Финляндии до Хивы — в надежде урвать ещё один кусок русского пирога? У нас осталось населения где-то чуть больше семидесяти миллионов: значит — если даже экономически быстро восстановимся до уровня Российской Империи, наша армия мирного времени — чуть более полумиллиона, а военного — полтора-два.
— «Бабы ещё нарожают», — ответил Вождь, — в дэревнях после объявления НЭПа — просто бэшенная рождаемость!
* * *
Надо заметить, что в отличии от автора данной цитаты — петровского фельдмаршала Бориса Шереметьева, Сталин не просто говорил — но и всемерно способствовал рождаемости.
Нет, он вовсе не стремился как племенной бык, покрыть всё живое — что в юбке!
Несмотря на скудность средств создавались рабочие места для беженцев, детские дома для беспризорников, законодательным путём были запрещены аборты у женщин при первой беременности… Введён налог на бездетность, процедура развода супругов была усложнена до предела, а за неуплату алиментов — «неуловимому папе» грозила конфискация имущества и «исправительно-трудовые работы» на торфоразработках с большими сроками.
* * *
Кремлёвский комендант имел на это свою собственную точку зрения, в корне отличавшуюся от сталинской:
— Как воюет мобилизованный русский мужик, мы уже видели! Три раза видели: сперва он не захотел воевать за Царя-батюшку — которому присягал, затем в семнадцатом году за «демократию» — давшую ему волю и, наконец в двадцатом году — за Советскую Власть, давшую ему землю.
Свечников посмотрел на обоих собеседников поочерёдно и повторил ещё раз:
— ТРИ РАЗА!!! Даже не мудрецу, а простому смертному — обычно одного раза хватает, чтоб поумнеть…
— Мудрэц, обычно прэдугадывает события и нэ ошибается.
Сталин помрачнел и непроизвольно до боли судорожно сжал кулаки. Это были практически его слова, не так давно сказанные на Третьем крестьянском съезде:
«Мы дали вам землю, а вы не хотите дать нам хлеб!».
В ответ, он наслышался от мужиков-депутатов такого, что до сих пор уши краснеют при одном лишь воспоминании…
Перейти на продналог вместо продразвёрстки оказалось не так просто, как сперва казалось. Изымать продналог с крестьян возможно лишь в том случае, если в противном случае — докажешь им свою способность отбирать весь хлеб без остатка.
А вот как раз с этим были определённые проблемы!
Изгнав Троцкого, Сталин непроизвольно разрушил и саму систему государственного террора — начатую строиться ещё при Ленине и доведённую до ужасающего совершенства Демоном Революции. Создать её вновь, когда вокруг и внутри враги — только и ждущие совершения им ошибки, нет ни возможности, ни если сказать честно — особого желания.
Откинувшись на спинку кресла, взявшись вновь набивать трубку Сталин казалось ушёл в себя и предоставил двум военным «сраться» меж собой до положения риз.
Всё было верно… Но как воевать на войне без насильно мобилизованных орд мужиков-крестьян, никто ещё не знал! Поэтому, Фёдоров ехидно-вкрадчиво спросил:
— Вы предлагаете воевать без мобилизационной армии, Михаил Степанович? Не подскажите как?
Тот, не будь дурак, не менее ехидно-вкрадчиво ответил:
— Кроме мобилизованных мужиков, ещё нужно мобилизовать промышленность — чтоб тем было из чего и, чем стрелять, было что жрать и было чем прикрыть свою крепкую мозолистую крестьянскую задницу. Предположим Вам удастся, поставив под ружьё всех «от мала до велика» — сравняться с армиями будущей империалистической коалиции численно… Предположим Вам удастся, пробудив в их тёмных душах патриотизм — мотивировать мужиков воевать за Отечество… Но, где Вы возьмёте для них столько оружия, боеприпасов и всего прочего? Если в Германскую каждая вторая винтовка и патрон были ввезены из-за пределов России? Если девяносто процентов пороха было куплено в Америке? А ведь в наш просвещённый век не одними лишь винтовками воюют! Нужна тяжёлая артиллерия, танки, броневики, отравляющие газы, аэропланы… Ещё что-нибудь к тому времени придумают.
— У нас есть «План Маниковского» о строительстве казённых военных заводов…
Свечников понимающе-одобряюще кивнул, но тем менее:
— Ну и когда же мы, по-вашему, сравняемся хотя бы с Францией по выплавке стали, если сегодня мы уступаем даже Донбассу? По производству орудий? Снарядов? Танков…?
Помолчав в ожидании ответа и так его и не дождавшись, Комендант закончил свою мысль:
— Нет! Пытаясь сравняться с предполагаемой будущей коалицией в горах оружия, в количестве винтовок, пулемётов, пушек, танков и самолётов — мы лишь надорвём собственный пупок и тем ещё более способствуем их победе над нами!
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
