К сожалению мама умерла родами и мы остались с отцом одни. Он меня особо не воспитывал, скинул на слуг. Отец нашёл в лице Менахема, который являлся удачливым плантатором и финансистом, хорошего партнёра и они значительно поднялись в эти годы. Отец вкладывался в производство шерсти, обработку кожи и поставки мяса и лошадей для армии халифа.

В результате нескольких бесед я сделал очевидные выводы по поводу этого партнёрства. Оно было обречено на успех.

Менахем рассказал, что его предки жили здесь, в Сефарде, с незапамятных времён. Они неплохо чувствовали себя при римлянах и вестготах, последние начали их прижимать, принудительно обращая в христианство. Приход арабов на полуостров изменил жизнь еврейской общины к лучшему. Те не требовали от евреев и христиан отказа от веры предков. Образованные евреи пользовались спросом в различных областях жизни. Особенно в искусстве дипломатии или финансов, в архитектуре и торговле. Они успешно развивали различные производства, являлись прекрасными ремесленниками и даже учёными.

Но, сказать, что у них не было проблем с арабами нельзя. Иноверцы всегда являлись чужаками для арабов. Евреев и христиан называли «зимми». Иноверцы никогда не были равны титульной нации, судится с мусульманином по любому поводу было бесполезно. С них драли двойные налоги (харадж поземельный налог, джизия подушная подать) и именно это явилось залогом успешного партнёрства отца и Менахема. Сто пудово они крутили комбинации и уклонялись от налогов. Отец всячески прикрывал совместный бизнес, пока его не подстрелили из засады. Менахем говорит, что это могли быть конкуренты. А может быть и просто разбойники, таких тоже хватало на дорогах. Дикие берберы или остатки дружин бывших эмиров или христианских князьков. Я с удивлением узнал, что меня ранили именно при прочёсывании дорог к востоку от города, где объявились бандиты. Мой десяток обстреляли из засады, часть моих воинов погибли, остальные умчались за помощью. Моего жеребца ранили стрелой, он унёс меня от места засады на несколько километров, пока не упал бездыханным. Я при падении получил ушибы и травму головы. Нашли меня на следующий день. Интересно, а если я такой бравый вояка, почему позволил взбесившемуся коню унести меня, словно мешок с тряпками.

Из наших бесед я понял, что мой названный «папенька» совсем не прост. С высоты своего истинного возраста я вижу, что он имеет на меня серьёзные виды. С его утверждением, что надо бросать воинскую службу и заняться более серьёзными вещами, я согласен. Я уже не Юсуф, молодой парень, грезивший воинскими победами. Мне бы что-нибудь понадёжнее в руках. И здесь я не буду отталкивать «папочку». Единственно, что меня насторожило, это его намёки на заключённые соглашения с моим отцом о моём браке со Смадар. Мне девочка нравится, очень живая и искренняя, а также незаменимый помощник, но чисто внешне я не вижу её рядом. Ну это не мой типаж, этот типичный носик крючком. Я так и вижу её после родов, пухленькая толстушка, переваливающаяся на коротких ножках.

Поэтому на эти намёки я только многозначительно кивал, но от ответа уходил. Рановато мне зубки показывать, пусть «папа» считает меня тем же наивным юношей.

А ночью мне не спалось, сегодня тёплый ветер с юга не давал заснуть, душновато. Поэтому я голышом подошёл к окну, здесь хоть лёгкий бриз. У входа в дом горит факел, отбрасывая неверную тень на деревья сада. Небо усыпано звёздами, я пытаюсь найти ковш и Полярную звезду. Вернувшись в кровать я начал планировать ближайшее будущее.

Первым делом нужно восстановить функционал тела, думаю что уже можно начать заниматься упражнениями. Затем мне позарез нужно познакомиться со своим наследством. Меня категорически не устраивает, что после смерти отца моим ранчо фактически управляет Менахем. Задача третья грамотно срулить с военной службы и найти занятие поинтереснее.

На следующее утро я встал с первыми лучами солнца, накинул лёгкую рубашку со штанами и вышел в сад. Вот интересное местечко, пятачок с десяток квадратных метров, закрытый ветками деревьев. Здесь я и начал разминку. С осторожностью начал разминать мышцы, прислушиваясь к чужому телу. Сделал пару десятков отжиманий, лёгкий дискомфорт в левой руке есть, но заниматься можно. Через полчаса я капитально запыхался и вспотел, на сегодня хватит. На подходе к дому заметил молоденькую девушку с кувшином воды. Тормознул ей и попросил полить. Скинув рубаху подставил руки.

Ух, хорошо. Девушка сбегала ещё раз за водой, и я сполоснулся по пояс. Мне даже нашли чистую тряпку, вытереться.

Забирая рубашку я посмотрел на служанку, а она ничего. Совсем молоденькая, черноглазая по девичьи стройная. А глазки прячет, но исподтишка рассматривает меня.

— Как тебя зовут, красавица?

— Паула, господин.

Я бы с этой Паулой прогулялся под луной.

На завтраке мои домочадцы посматривали на меня с интересом.

— Йоси, а что ты в саду делал? это Ривка не удержалась и полюбопытствовала.

— Матушка, я хочу восстановить форму, после болезни совсем ослаб.

— Хм, ясно.

— Матушка, — женщина положительно реагирует, когда я её так называю.

— Мне нравится после упражнений освежиться водой. Можно будет ту девушку прислать, помочь мне?

— Конечно, Йоси, это глава семьи встрял в разговор.

— Кстати сегодня по твоей просьбе сюда приедет Алон бен Моше, твой управляющий. Он расскажет нам о твоих финансовых делах.

— Отлично, очень кстати.

Мой управляющий ожидаемое оказался из иудейского племени. Красивый и высокий мужик, лет тридцати пяти с роскошной чёрной бородой. Он приехал на тележке, влекомой двумя небольшими лошадками. С ним были два дюжих охранника, вооружённых кинжалами и копьями. Видимо на дорогах неспокойно, раз он прибыл с охраной.

Нам мужчина поклонился с достоинством и по знаку Менахема подсел за наш столик. Служка разлил на разбавленное вину в кубки и мы дружно пригубили. Кстати, мне нравится эта процедура. Около нас пара слуг, которые следят за знаками хозяина. Вот Менахем щёлкнул пальцами и тут же на столе появляются сладости и блюдо с фруктами. Я не удержался и зацепил виноградную кисть. Кстати, если я араб, почему "папа" мне наливает, ведь вино это харам. Видимо потому, что я не особо ревностный мусульманин. Ладно оставим этот вопрос на потом.

После обмена любезностями, мой управляющий приступил к делу. Он подал Менахему листы бумаги. Мне было интересно, на чём они сейчас пишут на глиняных дощечках или пергаменте. Обычная серая бумага, ну логично. Арабы первыми открыли бумагу, проникнув в Китай. В Европе она считается жуткой редкостью.

Менахем бегло просмотрел цифры и отложил в сторону, — Хорошая работа Алон. Какие виды на урожай в этом году?

Меня виды на урожай волнуют меньше, я так понял, что я типичный ранчеро, меня урожай должен интересовать только как корм для скота.

Видя, что мне отчёт не собираются передавать, я не поленился и встал, забрав несколько листов бумаги.

Так, написано на арабском, а цифры то родные, привычные, тоже арабские.

Оба собеседника прервали разговор о погоде и с удивлением посмотрели на отчёт в моих руках, — посмотрю на досуге, — пояснил я.

Видимо в первый раз при них я обратил внимание на такую мелочь, как деньги. Раньше, наверное, был выше презренного металла. Будем исправлять. Пока народ предавался обсуждению различных тем на сельскохозяйственную тематику я пытался разобраться с цифрами. Это были некие суммы с указанием сколько и кому. Пришлось мне прервать их милую беседу и попросить разъяснения.

Дородный управляющий сделал мину собеседнику, типа я на минуту, и повернулся ко мне.

Ни через минуту, ни через полчаса он не освободился.

Я попросил писчие принадлежности и мне принесли листы пергамента, чернила и костяное писало, размером с обычный карандаш. И принялся на русском языке делать записи, постоянно уточняя у управляющего цифры. Я попытался выяснить свой дебит кредит. Сколько и на чём зарабатываю и, конечно, сколько трачу. И где находятся мои денежки.

Через два часа я отпустил мокрого управляющего с наказом вернуться завтра.

Извинившись перед Менахемом, я ушёл в свою комнату. До ужина я разбирался с цифрами. Блин, хреново, что я не понимаю стоимости местных денег. Вот например стоимость фуража для боевого коня на год два дирхама это много или нормально? Нет, мне нужен нейтральный консультант. Но в любом случае надо хмурить брови и делать недовольный вид. Что я и сделал после ужина.

— Менахем, — его мне трудно называть папой, поэтому я называю по имени.

Вот из отчёта следует, что за последний год я получил доход 7 динар. И где они?

— Ну, Йоси. Мы же договорились, что ты вместо того, чтобы отнести свои деньги банктрам, ссужаешь их мне под 5% годовых. Я могу отчитаться обо всём периоде, что ты находишься под моим покровительством.

— Да, пожалуйста подготовь все цифры.

Хозяин дома явно был уверен, что я скажу да не надо, зачем мне эта муть. Просто скажи, сколько у меня сейчас денег.

А я заставил его отчитываться, — Менахем, деньги счёт любят, я просто хочу понимать, на что могу рассчитывать.

Последняя фраза нашла одобрение и мне было обещано предоставить финансовый отчёт.

Расстались мы перед сном немного суше обычного, но ничего, я ему нужен. Это заметно, но вот зятем становиться желания нет. Дело не только в Смадар, я уже узнавал, среди евреев в данный момент нет моногамии. Я мог взять себе ещё жену, или две. Было бы желание. Но мне кажется неправильным жениться таким образом. Если уж невеста не нравится как женщина, то её родитель должен быть очень уважаемой личностью, чтобы продвигать будущего зятя.

А Менахема я пока позиционирую, только как зажиточного плантатора. Хотя, время покажет.

На следующее утро я опять выскочил на зарядку. Сегодня мне понравилось нагружать тело, я прямо на эмоциональном и физическом уровне ощущаю, что оно становится моим. До этого я ещё испытывал дискомфорт. А сейчас кайфую от нагрузки, эх, сейчас бы на тренажёр и прокачать отдельные группы мышц. А пока, после растяжки я подыскал толстую ветку и приспособился подтягиваться, намотав на ствол тряпку. Замечаю чужое присутствие неподалёку, уверен это служанка подсматривает.

Закончив, я улёгся на траву, раскинув руки. День будет жаркий, когда уже осень наступит. У сестрицы я узнал что сейчас месяц тамуз, значить июль. Наверняка здесь до октября такая же жара как в Израиле.

Чуть остыв я крикнул служанку. Сегодня Паула притащила два кувшина и полотенце. Явно смущаясь она подошла ближе и начала поливать мне на спину. Какое блаженство, молодое и здоровое тело. Кровь так и играет.

Ой, это я, не удержавшись, хлопнул ладошкой по аппетитной попке служанки, заставив её ойкнуть. Но обиженной она не выглядит, наоборот гордо удалилась, победно бросив взгляд на подружек. Надо будет поинтересоваться, а как здесь относятся к внебрачным связям.

«Папенька» объяснил, что очень даже положительно. У него самого было несколько молодых наложниц, — А зачем тогда они ещё нужны? искренне удивился Менахем.

Эх, в моё время тебя бы уже в тюрягу спрятали до конца дней. А какие статьи бы навесили — сексизмом и домогательствами бы не отделался. Тут и педофилия и использование служебного положения. Тьфу, сразу настроение испортилось.

Зато вкусный завтрак его значительно поправил. Управляющий уже приехал и ждал, пока мы позавтракаем. С ним заявился незнакомый всадник, мужчина средних лет. Управляющий зацепился языком с кем-то из обслуги, а второй наоборот, всё это время, внимательно следил за мной. У меня возникло ощущения, что мы тесно знакомы. Может это мой охранник, мужчина в отличии от Алона был вооружён. На нём был кожаный доспех, на поясе кинжал и меч. К лошади приторочена связка лёгких дротиков и круглый щит.

С управляющим я разобрался быстро:

— Алон, у меня ещё будут вопросы по отчёту. Но пока наведи порядок в хозяйстве, я скоро приеду.

— Хорошо, хозяин. Да, я не смог удержать Максуда. Когда он узнал, что ты выздоровел, сразу стал просить взять его.

После беседы Алон поклонился мне и уехал. А мужчина приблизился ко мне. Неожиданно он бросился мне в ноги и стал их обнимать, издавая при этом невнятные звуки. То ли плачет, то ли смеётся. Я с трудом поднял его и посадил рядом. Постепенно мы разговорились. Как я и думал, Максуд меня знал с младенчества.

По молодости он был на воинской службе, дотянул до сотника и гонял остатки банд непокорных эмиров. Где-то судьба свела его с моим отцом и когда родитель получил надел земли, ушёл вместе с ним. Сначала личным охранником, потом начальником охраны. Вместе они мотались по Андалусии, пока отец не осел на земле. После моего рождения ничего в их жизни особо не изменилось, мною занималась кормилица и служанки. Когда я подрос, меня стали учить грамоте. Отец нанимал мне хороших учителей, а Максуд натаскивал меня тому, что сам хорошо умел. А это фехтовать и скакать на лошади. С пяти лет я вовсю уже махал детской сабелькой и забирался на невысокую смирную лошадку.

Мне не осталось другого выхода, как посвятить моего наставника в проблему потери памяти. Его реакция меня поразила, он начал с силой хлопать ладонями по бритому черепу и причитать. С трудом удалось его успокоить.

— Теперь ты понимаешь, как важно, чтобы ты был рядом. Я же не знаю — кто друг, кто враг.

Результатом разговора стал тот факт, что Максуд на ночь устроился спать у моей двери. Бедная служанка принёсшая мне вечером кувшин воды, перепугалось до смерти, когда споткнулась от моего слугу. С этого момента он повсюду следовал за мной, а утром недоумённо смотрел на мою зарядку, когда Паула подошла полить мне воды, он отобрал кувшин и сам помог мне, что вызвало уже моё раздражение. Нежные касания девичей ладошки мне нравятся значительно больше.

В доме Менахема мы пробыли ещё четыре дня. Удалось разговорить его на предмет, что и сколько стоит. Мне была выделена некая сумма на первоочередные расходы в счёт моих денег. В кошельке из чёрного бархата лежало 50 серебряных дирхем. Я уже знал, что это составляет 5 золотых динар или несколько килограммов медных фельсов. 48 медных монеток весом в 5 грамм каждая это одна серебрушка.

По поводу крестьян Менахем пояснил, что подавляющее большинство работающих в поле это свободные сервы, арендующие землю у хозяина. А вот в доме старались держать рабов, благо этого добра хватало на рабских рынках. На любой вкус и цвет, только денежку плати. Самые дорогие это ремесленники с опытом. Ценились мастера, за некоторых не скупясь платили несколько золотых динар. Для сравнения, боевой конь обходился в одну золотую монету. Красивую девушку девственницу или крепкого юношу можно купить за 4-5 дирхем. Цена на остальных измерялась в 1 2 дирхема, иногда и дешевле. Это всё мне поведал Менахем.

— А вот твоя Паулина дочь свободных слуг. Её отец служит у меня конюхом. Учитывая, что они христиане, лучше не связываться. Обрюхатишь её, придётся выплатить приличную сумму.