| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
После того, как во Франции случилась революция, Голубой алмаз короны переходил из рук в руки, уничтожая своих владельцев один за другим, аки кровожадный маньяк. Огранку камня поменяли, и сам он уменьшился в размерах, но его таинственная сила оставалась прежней. В начале ХХ века он появился в Лондоне, попав в руки банкира Генри Хоупа, по имени которого получил свое второе имя — алмаз Хоупа, а позже, оставляя свой коронный кровавый след во многих странах, в том числе и в России, перекочевал в США, где с 1958 года и хранится в музее.
Как и алмаз Хоупа, Кей был — чего уж тут таить? — прекрасен и внутренне потаенно опасен. Чушь, конечно, дикая, но у Остапа сложилось именно такое мнение.
К тому же на шее певца была простая серебряная цепочка с небольшим драгоценным камнем голубого цвета, которая случайно попала поверх черной футболки, и парень тут же засунул кулон под одежду — наблюдательный, хоть и кажущийся чересчур шебутным хитрый Остап тут же заметил это и подумал: "Ну, алмаз от рока, озари мою студию игрой своих лучей, хе-хе, а уж освещение я тебе предоставлю. Помогу заиграть всеми гранями. У меня есть отличный материальчик для тебя! Выступит в роли солнышка для тебя, Кей".
— До эфира минута! — провозгласил режиссер почти торжественно.
Об этом знали все, кто находился в студии, но никто и не подумал убегать из-под прицела оптики.
— А его любят камеры, — даже как-то азартно произнес режиссер, сосредоточенно глядя на секундомер.
— Да он красавчик, чего его не любить камерам? Камера — она тоже баба, — услышал его слова весельчак-звукорежиссер, сидящий за своим пультом чуть в отдалении, позади. — А бабы за этим мальцом только так бегают. У меня вон старшая дочка от него без ума. Надо бы для нее автограф взять, что ли, — подумал вслух звукреж.
— Если бы он был хромым косомордым уродом, поверь, камера все равно его бы любила, — уверенно отозвался режиссер. — Харизма, черт ее возьми за ногу дважды! Не мудрено, что у него столько поклонников.
Он, умудренный богатым жизненным опытом, заметил, что у действительно талантливых — ну хотя бы одаренных людей, есть в ауре нечто такое, что заставляет других тянуться к ним. И не важно, плохой ли это человек, или хороший, веселый или грустный. Он просто не такой как все. В самом лучшем смысле этого слова. И эта непохожесть заставляет других следовать за такими, как этот Кей. Говорят, он потрясающе поет и умеет расшевелить целый зал народа, хотя в жизни может быть и неприятным типом.
Второй музыкант, сидевший рядом с Кеем и с улыбкой что-то ему говоривший, кстати, тоже заинтересовал наметанный глаз режиссера. Невысокий, даже хрупкий паренек со специально спутанными густыми светло-русыми волосами, в которых затерялись каштановые, темные и — о, великая мать эпатажности! — темно-зеленые пряди, тоже пришелся камерам по вкусу. В них он казался куда больше и внушительнее, чем в реальной жизни. Черная гитара в его руках с неожиданно большими ладонями и длинными пальцами, придавала Филу некоторое очарование, присуще, наверное, только музыкантам, которое те же камеры тут же превращали в мрачное обаяние, столь любимое женским полом. Это обаяние невесомым палантином мягко, но настойчиво ложилось на плечи тех, кто общался с ним, чтобы сильнее и сильнее запахнуться на горле.
Этому же эффекту трансформации содействовали и грим джокера, нанесенный только на одну сторону тонкого лица, которое тут же стало мужественнее, и бридж-пирсинг — прокол переносицы, и даже манера держать прямо, но не горделиво осанку.
А время все ближе и ближе приближалось к началу программы. На двери, ведущей в студию загорелась красным надпись: "Тихо, прямой эфир!".
— Погнали, ребята. Десять секунд до эфира, — громко произнес в микрофон режиссер. И после его следующей короткой, но четко произнесенной фразы в во всем аппаратно-студийном блоке, наконец, наступила тишина. В мониторах оставались теперь только ведущий, натянувший фирменную улыбочку, и его гости.
— Пять секунд! Внимание, приготовились. Мотор!!! Пошла шапка!
На многочисленных мониторах аппаратной тотчас появилась бело-сине-голубая заставка начала передачи "Время быть впереди", сопровождающейся быстрой звучной музыкой.
Прямой эфир дал старт, и многие присутствующие почувствовали себя спринтерами, совавшимися со стартовых колодок вперед.
— Отлично, первая камера пошла! — скомандовал режиссер.
После короткой, но яркой заставки многочисленные зрители увидели на своих экранах довольного собой и жизнью ухмыляющегося ведущего в пурпурной бабочке.
— Добрый вечер, с вами снова я — Остап Зайцев и программа "Время быть впереди", — уверенно, как, впрочем, и всегда, начал костлявый мужчина. Голос у него был слегка резковатый, как будто бы въедливый, занудный, и из-за этого многие его гости немного терялись. — Сегодня наш выпуск будет посвящен действительно талантливой группе, вернувшейся совсем недавно из славных заграниц, прямо со знаменитого американского фестиваля. да-да, того самого! Что? Вы еще не знаете, кто это? Тогда мы вам расскажем. Смотрите.
Режиссер почти в это же мгновение велел поставить ролик, в котором кратко и не без некоторого модного ныне пафоса, рассказывалось об истории возникновения и становления группы "На краю", а также о каждом из ее участников. Все это сопровождалось яркими фото, кадрами с выступлений и редких, предоставленными заранее Андреем, хоум-видео, которые по большей части снимал Филипп или двоюродный брат Кея Лис, а также словами известных деятелей искусства и простых фанатов.
— Я хочу отсюда смотаться, — тоном не самого счастливого человека, проговорил Кей Филиппу, глядя на монитор, по которому транслировалась запись, чуть сдвинув темные брови. В этом суматошном царстве софитов, камер и кранов он чувствовал себя не самым лучшим образом.
— Да ладно тебе, — хлопнул его тот по плечу, и солист поморщился.
— Осторожнее.
— О, прости. Болит еще?
— Нет, чешется, — хмыкнул фронтмэн "На краю", терпя боль.
— До эфира пять секунд, готовимся, — раздалось в ушах обоих музыкантов. — Три, две, погнали!
Загорелась красная лампочка, говорящая о том, что в студии идет запись, и тишина вновь ворвалась в помещение.
— Итак, в студии "Времени быть впереди", можно сказать, уникальные гости, — с довольным видом начал Остап, как будто бы собрался сообщить присутствующим, что баллотируется в президенты. — Тут, конечно, можно поаплодировать, но, увы, в нашей студии нет тех несчастных, которые обязаны это делать на ток-шоу по сигналу, как собачки Павлова при возгорании лапочки. Итак...— он сделал торжествующую паузу
— Да не тяни ты уже, — не выдержал режиссер. Он терпеть не мог витиеватую манеру ведущего изъясняться.
— ...приветствуем, "На краю". Правда, группу представляют всего лишь два ее участника из пяти, но, думаю, это не сделает наше общение менее интересным.
Режиссер, по привычке с профессиональным напряжением наблюдающий за мониторами, переключился на камеру, на которой отображались в полный рост сидящие фронтмэн и гитарист "На краю". После каждого из известных музыкантов показали крупным планом.
— Кей, Фил, рад встрече, — кивнул музыкантам Остап, предвкушая, какое смачное интервью он сейчас сделает.
— Взаимно, — ответил Кей.
— Куда, кстати, ваши друзья подевались?
— Какие еще друзья? — тонко улыбнулся тот.
— Ну, как какие, — развел руками Остап, — из группы вашей, "На краю".
— В первую очередь, они наши коллеги. — Кей машинально откинул со лба. — Те, кто делает с нами одну и ту же работу. Кто сопричастен к ней.
— То есть, вы занимаетесь не творческой деятельностью, а работой? — с места в карьер спросил Остап, покачиваясь в своем кресле.
— А вы? — вопросом на вопрос спросил лидер "На краю", улыбаясь и глядя на Зайцева.
— А что я? — прищурился тот. Ему все больше и больше нравился беловолосый. Какая у него будет реакция на вопрос о модельке, с которой его застали? А на непростые вопросы о дружках? А о нем самом? Как все-таки хорошо, что у него, великолепного Остапа, оказался такой замечательный источник информации о Кее, рок-мальчике. Этому информатору надо просто памятник поставить, ей-Богу! Про модель Остап, конечно, сам раскопал, а вот все остальное поведал ему этот славный человек.
— Наверняка ваши лучшие интервью и программы были сделаны вами в приливе вдохновения? — спросил музыкант, подпирая щеку кулаком и непрерывно, как какая-то мудрая восточная змея, глядя на Остапа. Тот только головой покачал, подумав вдруг, что плохо быть врагом этого парня. Вроде еще юнец, но взгляд у него еще тот... Или во всем виноваты черные линзы?
— Но, наверное, при этом вы много трудились?
— А как же, — отозвался Остап даже с некоторой гордостью. Все его жены (а их у него было целых четыре по причине пакостного характера) в голос заявляли, что их супруг — не только редкостный гад, но еще и профессиональный трудоголик.
— Там где есть вдохновение, там всегда есть место творчеству. Вдохновение — его предвестник. Труд — двигатель творчества. А настойчивость — показатель прогресса. Исходя из ваших ответов, можно сделать вывод, что журналистика — это творчество. Но одновременно это и ваша работа.
— И? — вздохнул ведущий, поняв, к чему клонит Кей.
— Проведите аналогию с нами. В нашей деятельности работа совмещается с творчеством, — сказал Кей, а Филипп кивком поддержал его.
— Переходи к вопросам, у нас время не из резины, — раздался сердитый голос режиссера в "ухе" Остапа, и тот спешно начал задавать вопросы. Вообще-то он хотел подискутировать с лидером "НК" насчет того, действительно ли концерт — это вдохновение, а не обязанность, но не стал этого делать.
— Какое у тебя профессиональное отношение к творчеству! У меня, впрочем, как ты верно подметил, — тоже. Поэтому перейдем к вопросам.
— Вы и так нам их уже задаете, — широко улыбнулся Филипп.
— Итак, начнем с самого главного и самого громкого. "Вудсток". Культовый фестиваль. Ваши впечатления после выступления там? — с самого простого начал Остап. Это была его обычная стратегия — усыпить мнительность гостей, дабы потом добить их.
— Их безумно много, — отозвался задумчиво-мечтательно Филипп. В его светло-карих глазах вспыхнули факелы эмоций. Он отлично провел время на "Вудстоке" и выложился на все сто. Нет, даже на все сто пятьдесят. На сцене, после выступления, на котором "На краю" сделали все возможное и невозможное, чтобы отыграть безупречно, он просто почти без сил упал на землю, а после засмеялся, и смеялся долго, как-то по-новому, взросло, с облегчением. Наверное, только его вдруг притихший брат-близнец знал, капли пота с мокрого лба попадали Филипу на глаза или это были слезы. Он увел Фила куда-то в сторону и притащил обратно только через полчаса, как и всегда, ругаясь на него. Кей вспомнил это и едва заметно улыбнулся.
— Но только сейчас мы приходим в себя и осознаем то, что с нами было. И это было круче, чем героин, — произнес гитарист.
— Это был наш шанс, — тут же вставил Кей. — И, думаю, мы его не упустили.
— Шанс к чему? — хищно осведомился ведущий.
— К тому, чтобы запомниться сердцам людей.
— Какой ты парень интересный, Кей! Хочешь заполучить сердца людей?
— Поработить их музыкой, — усмехнулся лидер "На краю".
— А из тебя вышел бы суровый рабовладелец! А Америка-то понравилась? Не хотите остаться там на ПМЖ?
— Боюсь, что нет.
— Нет, — рассмеялся Филипп. Когда-то давно, еще во времена учебы в университете, он проходил стажировку в США. Рэн, учащийся в другом учебном заведении, туда не попал, да и не хотел даже, а потом часто жалел об этом. Он должен был оказаться тогда рядом с братом, но Арин, как-то услышавший это на какой-то вечеринке, когда после приема алкоголя мозг Рэна перешел в фазу философствования, разумно сказал: "Если что-то было предначертано, то оно настигает в любой точке земного шара".
— Врете, небось? — прищурился Остап.
— Если только немного, — было ему ленивым ответом от Кея.
— Первая камера, покрупнее план давай, — послышался раздраженный голос режиссера. — Остап, щас второй ролик пойдет с задержкой, потяни время.
Тот, несмотря на глубокую личную неприязнь, выполнил указание и начал атаковать представителей "НК" новыми вопросами. А после показал ролик, где вновь рассказывалось про знаменитый музыкальный фестиваль, и стал задавать вопросы "погорячее".
— А что у вас с личной жизнью? — продолжал Зайцев, удобно устроившись в своем кресле. Свет софитов и мигание разного рода лапочек ему совершенно не мешали. В студии он чувствовал себя, как дома.
— На нее нет времени, — развел руками в сторону Филипп. — Я скоро буду думать, что музыка — моя невеста, а гитара — дочь.
— Ого, вот это преданность делу! А у тебя, Кей, какая ситуация?
Блондин прохладно посмотрел на Андрея. Тот стоял около камеры и, заметив пристальный взгляд подопечного, едва заметно помотал головой. Впрочем, видимо, фронтмэн "На краю" и сам знал, что ему нужно отвечать.
— Примерно такая же. Вот только я не готов назвать микрофон сыном.
— А не жалеете, что нет девушки или жены?
— Нет, — отстраненно отозвался музыкант. — Всему свое время. И прыгать через него, думаю, не нужно.
— А, говорят, ваш барабанщик женился? — в лоб неожиданно задал вопрос Остап. Андрей зло посмотрел на Зайцева.
"Та-а-ак, этого в сценарии не было. Отлично, ты что, решил поиграть с моими ребятами? Вот чертов Келла, все испортит", — выругался про себя импозантный менеджер "На краю", но, чуть поразмыслив, выскользнул за дверь, как только чуть позднее прямой эфир прервал еще один небольшой сюжет с фестиваля.
— Про Келлу много чего говорят, и чаще всего, это неправда, — ухмыльнулся в это время Кей.
— То есть он свободен, как палка в полете? — уточнил Остап.
— Примерно так. Как палка.
— А как тогда вы можете объяснить это? — лукаво улыбнулся ведущий, и на экране появились фотографии, сделанные, скорее всего, на камеру мобильного телефона. На них не слишком отчетливо, но все же достаточно ясно был запечатлен собственной персоной синеволосый господин Ефим Александрович, облаченный в черные джинсы, заправленные в высокие военные ботинки со шнуровкой и на толстой подошве, и в белоснежную водолазку, рукава которой чуть ниже локтя были украшены металлической темной вставкой с небольшими, но угрожающими шипами. Келла небрежно держал за руку темноволосую девушку в свадебном пышном платье с корсетом и в подвенечной фате, а лицо его было сосредоточенным, как будто бы он собирался увезти свою избранницу на Марс от ее злых родственников, не желающих отдавать девушку ему, этакому дракону, на растерзание.
Следующее изображение демонстрировало то, как жених и невеста стояли друг напротив друга, уже просто держась за вытянутые руки. Лица девушки практически не было видно — только лишь ее затылок, зато лицо Келлы, явно что-то говорившего своей невесте, легко можно было узнать.
На третьем фото эти двое самозабвенно целовались на фоне светло-голубого прохладного неба и тонких ветвистых деревьев, чьи листья потихоньку становились багряными и нежно-желтыми. Брюнетка запустила пальцы в синие волосы Келлы, другую руку положив ему на плечо. А сам музыкант осторожно прижимал ее к себе за тонкую талию и, видимо, не собирался отпускать свою будущую супругу.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
