Господин Целитель

В указанной секретарем строчке гроссбуха я поставил свою закорючку и с любопытством спросил:

— А у лекарей какие жетоны, если не секрет?

— Секрета нет. Подобные жетоны будут постепенно введены для всех граждан страны, имеющих хотя бы минимальные магические способности. На каждом жетоне обязательно присутствует эмблема и название профессии, имя владельца и его гражданство. В халифатах подобные жетоны внедряются уже примерно с полгода. А первыми начали их использовать в Империи Сун. Там их называют "пей-цзе". Так что, лекари получат такие же жетоны, только серебряные, знахари — бронзовые, а травники — медные. Материал обозначает приблизительный ранг носителя.

— Но я ведь еще не целитель. Всего лишь ученик...

— Поэтому и цепочка серебряная и венцы короны без алмазов. Когда станете полноправным целителем, цепочку вам заменят золотой, а корону инкрустируют. Таким образом, не придется изготавливать новый жетон, — с гордостью пояснила мне секретарь, словно это именно она придумала, как сэкономить денежки короля.

— Стало быть, амулет заменит любые справки?

— Вы правильно поняли. Поскольку ваш случай — особый, господин Кламириан распорядился выдать вам жетон вне очереди. Пока их слишком мало, чтобы обеспечить всех. Наше ведомство рекомендует носить его на груди под одеждой.

Поблагодарив девушку... или даму — сурово неприступный вид затруднял точное определение возраста — я надел жетон на шею согласно рекомендации и направился в академию на растерзание канцелярскому крысу. Сидя в карете, мрачно продумывал варианты разговора с ним, заранее накачивая себя мрачной решимостью высказать ему в лицо все, что накипело. За всех бюрократов и бюрократию, как нашего королевства, так и лоперского!

В знакомой по прошлому году приемной та же самая девушка-делопроизводитель, выслушав меня и недоуменно глянув на активированный жетон целителя, ожидаемо шмыгнула в двери к начальству, пробормотав извинения на тему: "Сами мы не можем. Ситуация непонятная. Решать не нам...", — и прочее в том же духе. Дверь она оставила приоткрытой, вероятно, не сомневаясь, что вскоре придется приглашать меня пред светлые очи грозного командира армии стрелков гусиным перьями, испачканных ядом чернил.

Я нахмурился и набычился, готовый во всеоружии сарказма встретить нагоняй за то, что снова посмел остаться в живых, вопреки отчетности и устоявшегося порядка его величества учета.

— Липериана. Мне больше делать нечего, как разбираться с такими пустяками? Освежи в памяти правительственный циркуляр номер семь тысяч восемьсот тридцать девять. Напоминаю. Примечание номер один содержит толкование символику и краткое описание профессий королевства. Таким образом, если предъявлен золотой жетон с эмблемой лекаря, это означает, что перед тобой целитель, коему предписывается оказывать всяческое содействие. А то, что господин Филлиниан остался жив, надо радоваться, а не мучаться вопросами, как его оформить. Бумажные вопросы не должны его касаться. Он на четвертом курсе, если не ошибаюсь? Выпиши ему временное удостоверение, подтверждающее его статус студента, и пусть идет получать в своем деканате, что положено.

Вся накопленная за время поездки негативная энергия моментально рассеялась, а мне стало смешно. Так долго готовился, обвешивал себя щитами и шипами, а меня никто и не подумал атаковать. Это как заковать себя в сталь с ног до головы, с лязгом и боевым кличем выпрыгнуть в двери, размахивая двумя двуручными мечами в готовности косить толпы кошмарных тварей и... оказаться посреди развеселого детского праздника.

Секретарь с улыбкой (обалдеть!) выдала мне бумагу и, мило щебеча, настойчиво предложила проводить меня до деканата, дабы молодой и красивый (хм!) парень не заблудился в запутанных лабиринтах академии. То, что этот парень уже три года здесь отучился, не имело для нее ни малейшего значения. М-да. Учить ее и учить достопочтенному начальнику. Нет бы девушке в мое личное дело заглянуть. Там, наверняка, указано семейное положение. Любую претендентку на свеженького целителя должно хотя бы насторожить, где обучалась жена столь лакомого кусочка. Разумеется, я прекрасно понимал — даже немного похудев, красавчиком, героем девичьих грез, я отнюдь не стал, и внимание девушки привлек мой статус, а не я сам.

Хотелось послать ее подальше и все время лесом, потом полем, но хамить особых причин не было. Я вежливо распрощался, улыбнулся, поблагодарил за заботу, туманно намекнул о необходимости заглянуть на боевой факультет — узнать закончилась ли тренировка у жены — и, помахав ручкой, пошел к родному деканату, предвкушая встречу с дедушкой Лилом. Ссылка на жену оказалась правильной. Секретарь, несмотря на мои возражения, решительно настроенная проводить таки меня самым длинным путем, увяла, вздохнула и вернулась на свое рабочее место.

Уважаемого наставника на месте не было. Как раз в это время он читал лекцию студентам четвертого курса. Моей группе то есть. Об этом мне сообщила другая секретарша, уже в приемной декана — та самая кобра, у которой не забалуешь. Облив меня, злостного прогульщика, не выгнанного с факультета лишь по недоразумению, концентрированным ядом презрения она, тем не менее, соизволила сообщить номер аудитории. Не задерживаясь более ни секунды, я скорым шагом пошел в указанном направлении. Судя по острому взгляду, каким меня подталкивали в спину, направление мне хотели задать прямиком на выход из академии, да чтобы гарантированно без возврата.

Раз все, кому интересно мое воскрешение, собрались вместе, то смысла дожидаться перерыва в занятиях я не видел, поэтому нахально постучал в дверь и тут же заглянул. Декан недовольно покосился и хотел было рявкнуть, но... Очень интересно бывает наблюдать, как меняется лицо человека по мере осознания им неких сведений: недовольство, недоумение, мучительная работа мысли, проблеск узнавания, удивление, радость. Все это быстро — декан все-таки не тугодум. А тут и группа коллективно с шумом выдохнула, как после исполнения смертельного трюка в цирке.

— Да это же ж ФИЛИН!! — рев Сена, чуть не вынес меня обратно за дверь. — Живой же ж, демон его полюби! Я ж знал! Я точно ж знал, что он же ж... А-а, чего ж там!..

Он ринулся ко мне и сдавил в объятиях. Я не удержался на ногах и, пятясь, вылетел за дверь... Акустика у нас хорошая, студенты на занятиях — никто и ничто не мешает звуку свободно и просторно изливаться, заполняя коридоры факультета от первого этажа до последнего. Вот этот самый медвежий рев в исполнении Сена широко и разлился. Захлопали двери. Кто-то выглянул посмотреть, что происходит. Кто-то, наоборот, стал баррикадироваться в страшной спешке. Но равнодушных к вокальным данным Сена не нашлось.

Вся группа вывалила вслед за нами в коридор. Меня обнимали, целова... — только в щечку! — выбили всю пыль на моих плечах, радостно галдели и наперебой спрашивали, впрочем, одно и то же — где был? что делал? куда пропал? — и так продолжалось минут пять, пока охрипший декан не навел порядок и не загнал нас обратно в аудиторию.

Пришлось мне в очередной раз рассказывать, как заблудился в горах, оказался в Лопере, поработал поваром (отдельная благодарность Сену за науку) и травником (благодарность факультету в лице декана).

В ответ группа наперебой поделилась со мной новостями. В частности, о рассекречивании целителей и снятии клятвы. Дескать, после обеда должны подъехать представители КСОР с артефактом и провести эту процедуру со всеми студентами факультета. Зачем это нужно никто не понимал, но все согласились, что в качестве повода для похода в кабак — это событие вполне сгодится. А уж за мое возвращение даже дедушка Лил возражать не стал, отменив последнее занятие. Я со своей стороны пригласил всех, в том числе и декана — тот не отказался — в таверну "Веселый пират", занимавшую старинное трехэтажное здание на стыке кварталов богатеев и ремесленников. Как раз то, что нужно для банды студентов.

Обговорив время встречи, я попрощался и собрался в хранилище за новенькими мантиями и прочими причиндалами, необходимыми на четвертом курсе. Сен отозвал меня в сторонку и смущенно спросил, нельзя ли ему придти с Весаной. Я, разумеется, не возражал, но не понравилось мне что-то в его голосе. Какая-то легкая тоска и меланхолическая грусть. Списав все на личные неурядицы, но оставив в памяти пометку, отправился по своим делам.

Хорошо, когда есть карета в полном твоем распоряжении. Помотаться по городу пришлось очень даже не мало. Завезти вещи, полученные в хранилище, домой. Поиграть с дочкой и уложить спать, ибо без папы ни в какую. Заехать к Свенте. Дождаться перерыва и сообщить ей о предстоящем мероприятии. Выслушать массу полезных сведений о путях самосовершенствования некоторых недалеких целителей, так и не научившихся понимать, что женщине надо время для подготовки к подобным событиям — недельку, а лучше две. Пошить платье — не в тренировочном же костюме идти, а дома все сплошь старье немодное. Подобрать украшения в тон новому платью. Навести боевую раскраску, то есть подкраситься, причесаться, помыться — в какой последовательности так и не уловил — и вообще морально настроиться. Робкое замечание: ты милая и без краски чудо, как хороша, — вызвали две изумрудные молнии, вбившие мое самомнение ниже тротуарной плитки.

Обрушившись на сидение кареты весь в мыле, хотя по-осеннему было не так уж и жарко, я приказал везти меня в театр, отчаянно надеясь, что хотя бы у Вителлины проблем с платьем и макияжем не будет. Вторую лекцию о правилах подготовки женщин к пьянке я, боюсь, выдержать не смогу.

Мутный бред кошмара потихоньку бледнел и уступал свои позиции реальности осеннего утра. Я осознал себя лежащим на мягких, хорошо взбитых пуховиках нашей со Свентой кровати в спальне герцогского дворца. Общее состояние здоровье оценивалось мною от плохо до о-очень плохо. Мысль о вдруг потерянных способностях и куда-то девшейся самоочистке организма испуганной куропаткой вспорхнула в моей голове, и заполошенно хлопая крыльями заметалась в звонкой пустоте, стукаясь то в левый, то в правый висок, то в темя, то в лоб. Спустя вечность, я вспомнил о том, что сам же и блокировал самоочистку перед походом в таверну. Смысл пить дорогие напитки, когда алкоголь мгновенно вычищается, и ты сидишь трезвый до синевы посредине завидно пьяной компании. Я не пьяница, но почему бы изредка не позволить себе немного расслабиться?

Поспешно сняв блокировку, я ощутил волну благодатной свежести пробежавшей от головы до пяток, повернулся на левый бок и приоткрыл глаза. Взгляд мой встретился с двумя факелами изумрудного пламени из-под грозовой тучи нахмуренного чела моей дражайшей половинки и, трусливо вильнув, скрылся в самой-самой глубокой ямке моей души. Разум лихорадочно пролистывал те страницы вчерашнего праздника, которые только сумел вспомнить, и ничего такого, что могло бы вызвать ярость жены, не находил.

— Свенточка. Солнышко мое, — проворковал я, стараясь придать голосу бархатные интонации, и протянул руку, чтобы погладить обнаженное плечико женушки, но тут же получил чувствительный шлепок, зашипев от боли.

— Я тебе не солнышко! К-коб-бель!! Тебя в Лопере научили таким способам любви?!

— К-каким способам? Что-то не припоминаю...

— Еще бы припоминал. Наклюкался, а потом всю ночь меня... имел.

— Тебе не понравилось? — по-настоящему испугался я, стараясь детально припомнить, чем мы с женой занимались этой ночью.

Память фрагментами высвечивала довольно похотливые картинки и... сладострастные стоны Свенты. Значит, понравилось. Тогда в чем дело?

— Понравилось, — честно ответила жена. — Ты разговор в сторону не уводи! Кто тебя научил этим способам?

— Никто. Честно-честно! У нас специальный курс есть и даже зачет по нему: "Способы сексуального удовлетворения и их влияние на физиологические процессы в организме мужчины и женщины".

— Да-а-а? А зачет этот вы сдаете практически? Парами? А кого у вас больше в группе мальчиков или девочек? А что вы делаете, если девочек на всех не хватает? А с кем ты сдавал зачет? С Кламирой? Уверена, что получили вы высший балл...

Штормовая волна сарказма, шипя пенистым гребнем, грозилась накрыть меня с головой и утащить за собой в холодную и мокрую пучину скандала.

— Свента! — в отчаянии возопил я. — О чем ты говоришь?! Конечно же, зачет мы сдаем исключительно теоретически! Что такого, что я захотел тебя порадовать и применил для этого свои профессиональные знания?!

— Вот как?! Меня порадовать? А тренироваться начал еще в таверне?! На Кламире и Вителлине?!

Яркой вспышкой высветилась одна из вчерашних сцен в таверне. После третьего или четвертого бочонка гонмарского крепкого. Я сижу на лавочке за столом и всем приветливо улыбаюсь. С левого бока пристроилась Вителлина и, положив голову на мое плечо, рассказывает о том, что я славный парень, и она хотела бы видеть меня своим мужем, но сердце мое занято и это она поняла еще в Сербано. А теперь ей нравится Сентаррино. Он большой, сильный и добрый. Однако рядом с ним крутится какая-то курица, которая не дает познакомиться с ним поближе. А брачного браслета на нем нет и сердце его свободно — это говорит ей женская интуиция, которая, как известно, сильнее мужской логики. Во всяком случае, в таких вот вопросах. Поэтому Вителлина готова отблагодарить своего друга Филлиниана, если он познакомит ее со своим однокурсником. Помнится, я громко сказал, что непременно познакомлю чудесную девушку Вителлину с прекрасным парнем и своим лучшим другом Сеном. Певица пообещала дать распоряжение пускать Сена в ее личную ложу. Одного. Без курицы. Только в компании меня и Свенты, а лучше без меня и без Свенты. Или можно со мной и Свентой — мы же не будем ходить за ним хвостом.

Вителлина, успокоенная, задремала, а Весана, злобно фыркнув, молнией метнулась к выходу, на ходу крикнув Сену, что если он еще хоть на секунду задержится в этом борделе, то между ними все кончено. Друг тяжело вздохнул и уныло поплелся вслед за своей пассией.

Жена куда-то отлучилась и этим воспользовалась Кламира. Девушка шлепнулась на скамейку рядом с моим правым боком, приткнулась головой мне подмышку и слегка заплетающимся языком стала объяснять мне, что она... ш-ш-ш-ш... никому... Ни. Ко. Му. Про то, что некий Филлиниан самый настоящий целитель. Вот так! Это ее секрет и она никому и ни за что... ее верное сердце никогда не предаст товарища. В доказательство она потребовала приложить руку к ее груди, чтобы послушать, как стучит ее верное сердце, не знающее предательства. Она взяла меня за запястье и с размаху приложила ладонь почему-то сначала к правой стороне своей груди.

— С-стучит?!

— Не-а.

— К-как не-а? А. Да, — она переложила мою ладонь в правильную позицию и снова потребовала отчета. — С-стучит?

Я согласился. Стучит!

— В-вот. Теперь ты мне вришь... в-в-вершишь?

Я снова согласно кивнул, улыбаясь, словно благостный идиот. Эту сцену и увидела Свента, когда вернулась к столу, но, будучи, как и все, навеселе, просто освободила мою руку из плена, решительно сказав: "Моё! Отдай!", — отпихнула Кламиру, которая уже явно забыла, чего тут делает, и, заняв ее место, положила голову на мое правое плечо, где моментально задремала. Со стороны это, наверняка, смотрелось очень симметрично — в центре улыбаюсь я, а на плечах эполетами две женские головки посапывают.