Покерфейс попаданца

Ну, как тебе мои сказки?

— Сказки хорошие, но только все они заканчиваются плохо: во всех случаях ты остаёшься на Западе, а те, кто тебя туда послал — под ударом наших компетентных органов.

— Могу упростить задачу: если я буду иметь не менее пяти тысяч долларов, то смогу имитировать несчастный случай и растворюсь на западе как в воздухе дым от костра. Причём гарантирую возвращение этой суммы в течение года.

— Это уже что-то. Надо подумать!

То, что Андриан согласится — Андрей совершенно не сомневался: уж кто-кто, но он то сам себя знал прекрасно!

"Андриан — не дурак и прекрасно понимает, что таким двум "зубрам" как он и я через несколько лет в одной стране будет трудно ужиться, тем более, если паче чаяния наши дорожки пересекутся при окучивании общей научной стези. Поэтому, если я хочу перебраться на Запад — флаг мне в руки и барабан на шею! Подлянки в отношении меня он не допустит — не так воспитан, да и вообще, человек чести, а вот по мере сил помочь в реализации желания — самое то."

— Андрей! А ведь ты — авантюрист! Мало того, что твои сказки имеют весьма авантюрный характер, так ты ещё и рассказываешь их таким тоном, с таким выражением лица, как будто предлагаешь в магазин за хлебом сходить. Ни жилка на лице не дрогнет, ни голос не задрожит. Это как у игроков в покер — профессионалов, которые ни мимикой лица, ни взглядом не покажут, какие карты у них на руках: выигрышные или их пора сбрасывать. Держат покерфейс!

Хорошая у тебя нервная система. Крепкая. Позавидовать можно! Я бы от такой не отказался.

— Думаю, это мне от моего реципиента Андрея, в которого моё сознание вселилось, такая нервная система досталась. Не завидуй, просто подумай, какие нервы иметь надо, чтобы хоть одну сказку превратить в реальность.

* * *

Андриан согласился поучаствовать во второй и третьей сказках. И решил начать с третьей, поскольку пока ещё Носков к нему за помощью не обратился.

Он встретился с проректором политеха и попросил помочь в отправлении студента третьего курса Боева Андрея по обмену студентами на месяц на практику во Францию.

Заметив со стороны проректора упорное нежелание заниматься этим вопросом, он привёл некоторые аргументы, позволившие того прислушаться к его просьбе. Главным было — отличное знание французского языка студентом Боевым. Второстепенным, но позволившим положительно решить поставленный вопрос, было предложение со стороны Андриана выступить в качестве оппонента на защите кандидатской диссертации супруги проректора. После этого дело закрутилось. Все студенты из формируемой группы, отправляемой на месяц в Париж, сдали экзамен по французскому языку, причём Андрей показал лучший результат. Также они прошли собеседование в первом отделе политеха, а затем и в Большом доме на Литейном. Далее состоялось заседание комсомольской организации, где все члены группы обмена прошли собеседование и получили положительные рекомендации. Необходимо отметить, что Андрею было поставлено условие: сдать зимнюю сессию за третий курс без троек, которое он обязался выполнить.

Далее студенты прошли выездную комиссию в Выборгском райкоме партии, где были отсеяны два студента, не сумевшие без замечаний ответить на вопросы старых коммунистов — членов комиссии о руководителях французской коммунистической партии и её программе в настоящее время. Вместо них было рекомендовано отправить двух молодых аспирантов, родители которых работали преподавателями в политехе.

Весь этот ажиотаж продолжался почти месяц. Отправление студентов состоялось на авиарейсе из Пулково третьего октября.

Андрей много вещей не набирал: обошёлся одним большим кожаным портфелем, подаренным ему родителями после поступления в политех. К его большому сожалению пяти тысяч долларов он от Андриана не получил: тот сумел достать только четыре с половиной тысячи, поэтому несчастный случай с ним во время пребывания во Франции не был гарантирован, о чём очень расстраивался Андриан, понимая, как он может подвести проректора политеха.

В последний момент накануне отлёта он передал Андрею свои золотые часы и парочку женских драгоценностей, оставшихся от родителей. Эти вещи стоили не более пятисот долларов. Но их ещё надо было суметь реализовать в Париже. А самое главное: перевезти через границу. На последней встрече с представителем Большого дома на Литейном, который проводил со студентами инструктаж, они были предупреждены, что таможня будет выворачивать им не только карманы при переходе границы, но и тщательно обыскивать все чемоданы и сумки, с которыми студенты поедут во Францию.

Андрей таким запугиваниям не очень верил: за свою прошлую жизнь он неоднократно проходил таможню и понимал, что у бедных студентов кроме пары лишних франков, приобретённых у валютчиков, искать нечего. Однако он зашил девять пятисотдолларовых купюр в подоле за подкладку своего плаща, а женские украшения спрятал в кепке, благо они были невелики, а кепка пошита из толстого драпа, так как впереди была осень и без головного убора появляться за границей было не комильфо.

Студентам выдали по сто франков на карманные расходы. Они должны были разместиться в студенческом общежитии и кормиться три раза в день в столовых при общежитии и институте. Эти расходы оплачивала принимающая сторона.

* * *

За неделю до вылета в Париж Андрей побывал в Новгороде и простился с родителями. Они были очень рады, что Андрея включили в эту поездку. Он сумел предупредить мать, что скорее всего не вернётся обратно: якобы с ним произойдёт несчастный случай. Также договорился о том, каким образом ей будет сообщено, что он на самом деле жив. Отцу они решили заранее ничего не сообщать, так как не были уверены, что он одобрит решение сына. Мать полностью поддержала решение сына остаться за границей и напомнила ему о дяде, жившему в Турции, и передала его адрес в Стамбуле, попросив обязательно с ним связаться.

Больше Андрею прощаться в России было не с кем, поэтому он спокойно собирался в дорогу, продумывая свои последующие действия: в первую очередь организацию "несчастного случая" для себя любимого.

* * *

Как и предполагал Андрей, особенно студентов на таможне не трясли: проверили кошельки, прощупали кое у кого подкладку в чемодане и сумках, проверяя их на наличие второго дна, да и отпустили с Богом. Паспортный контроль также все прошли благополучно.

Авиарейс продолжался три часа. За это время пассажирам выдали лёгкий завтрак и желающим — по бокалу французского красного сухого вина. Этим всё и ограничилось.

В аэропорту их встретили представители института и отвезли на институтском автобусе в общежитие, где сразу же провели расселение по двое по комнатам. Вместе с Андреем поселился тоже третьекурсник, но с другого факультета, Пётр Верзилов. Они заранее договорились жить в одной комнате, поскольку были знакомы ещё по жизни в общежитии политеха. Пётр французским владел плохо, зато английский знал отлично. Они договорились разговаривать только по-французски. По-русски и дома успеют наговориться. Знание английского языка во Франции почти бесполезно: хорошо если пять процентов французов знают этот язык на приличном уровне.

Комната у студентов была стандартная: 15 м2. В ней располагались две кровати, два небольших письменных стола, шкаф для одежды. Имелись и два стула и две тумбочки. Туалеты, душевые и общие кухни располагались в середине и торцах этажей. Примерно на десять комнат приходилось по два туалета и душевых и одной кухни. Общежитие имело шесть этажей, два из которых занимали женщины. На первом этаже находились два буфета, две комнаты для подготовки к занятиям, большая гостиная, где проводились встречи, собрания и танцы, медпункт, небольшой спортзал и кабинеты обслуживающего персонала. В стандартном общежитии проживало триста студентов.

При заселении в общежитие все студенты получили именные листы с расписанием занятий, так как все они были с разных факультетов и курсов. От общежития до института ходил ведомственный автобус, совершая рейсы каждый час с восьми утра до семи часов вечера. Пешком это расстояние можно было пройти за полчаса.

Было проведено также общее собрание студентов с работниками общежития и кураторами от института. Все были ознакомлены с правилами проживания в общежитии, получили талоны на завтрак и ужин в буфетах общежития, а талоны на обед — в столовую института. Также всех проинформировали о правилах поведения и выдали временные пропуска в общежитие и институт. Поскольку в приехавшей группе было всего пятнадцать человек, то руководителя из числа преподавателей политеха с кафедры марксистской-ленинской философии поселили в одноместном номере. Четыре девушки оказались в двух комнатах на втором этаже, остальные парни — в пяти комнатах на третьем.

После завершения общего собрания была экскурсия на автобусе по Парижу, продолжавшаяся три часа. Андрей не был в Париже с начала двухтысячных, но этот Париж — семидесятых годов двадцатого века — знал отлично. Он с большим интересом вспоминал знакомые места, одновременно отмечая те, где наиболее удобно было бы провести фальшивый несчастный случай, хотя этот момент им уже был заранее продуман.

Первый день в Париже завершился встречей французских и советских студентов, проведённой в гостиной общежития на первом этаже. Тут был накрыт фуршет, выставлено два десятка бутылок местного вина, играла музыка, были танцы и хоровое пение.

Разошлись студенты по своим комнатам около полуночи. Надо было отдохнуть: завтра — первый день занятий в институте.

* * *

Первая неделя пребывания во Франции для студентов из СССР пролетела очень быстро: на них навалилось такое количество впечатлений и от страны, и от института, и от местных студентов, что быстро переварить их сумели немногие.

Андрей своим поведением старался полностью соответствовать окружающим его россиянам чтобы ничем не выделяться на их фоне.

Для него это было достаточно трудно делать, но необходимо. Упрощало дело то, что он по своей специальности "Энергетика" был единственным представителем в группе студентов, поэтому фактически в одиночестве представлял студентов своего факультета, не разделяя с кем-либо внимания французских студентов. Также его отличное знание французского языка практически не выделяло его из массы студентов, а живой ум и способность шутить и не лезть "в карман за острым словцом" на французском языке привлекали к нему местных студентов и особенно француженок. Круг знакомств Андрея значительно расширился: его стали приглашать в студенческие кампании, на прогулки, в кино и театры. По возможности он старался их посещать, привлекая к ним и своего соседа по проживанию в общежитии Петра Верзилова. Тот с удовольствием пытался не отставать от своего энергичного соседа и у него также стал появляться круг хороших друзей в среде французов.

Однако, Андрею надо было одновременно решать и свою главную задачу: остаться во Франции. Ещё в своей прошлой жизни проживая в Париже ему приходилось сталкиваться с "решалами" — людьми, которые за деньги значительно упрощали жизнь людям, решая их проблемы. Конечно с криминалом он дел не имел, да это ему и надо было, но вот как выйти через таких "решал" на представителей полукриминальной среды, способной порешать его проблемы, он представлял хорошо.

Например, заявиться в полицию и в лоб попросить первого попавшегося полицейского за деньги решить его не вполне законную просьбу было бы просто глупо: с ним никто не стал бы общаться. Но вот обратиться к тому же полицейскому, представившись человеком "от Поля", которому этот Поль заранее позвонил и предупредил об этом обращении — в корне меняло дело.

Андриан ранее имел дело с неким Тони Леруа, студентом Сорбонны, который уже учился в ней до их знакомства и продолжал числится студентом, когда он уже покинул Францию насовсем. Тони был "вечным студентом", и пользовался этим титулом для прикрытия своей деятельности "решалы". Он имел огромное количество друзей и знакомых практически во всех властных структурах и квази криминальном мире, и прекрасно знал, кто и что может сделать для нуждающихся в их благосклонности и сколько это будет стоить.

При этом Андриану не было известно ни одного случая, когда о проблеме обратившегося к Тони человеку стало известно ещё кому-либо. Тони умел хранить тайны. Вот на встречу с Тони Андрей и отправился в один из дней после занятий в институте.

Как ему было известно, встретиться с Тони лучше всего удавалось в одном из маленьких греческих ресторанчиков, расположенных около Сорбонны. Тот проводил в нём практически весь день, беседуя с нуждающимися в его услугах людьми. К сожалению, Тони ещё не был знаком с Андрианом, так как тот во Франции появился позже настоящего времени, поэтому сказать: "я от Андриана" Андрей не мог. Пришлось напрягать мозги и вспоминать имя того человека, от которого Андриан впервые обратился к Тони. К счастью, он вспомнил: это был один из клерков ОЕСР, некто Франц Роше, к которому он обратился в своё время за советом как быстро и недорого решить проблему получения французских автомобильных прав на основании имеющихся у него отечественных прав на вождение автомобиля.

Тони оказался в том самом месте, где и ожидал Андрей, но был занят разговором с каким-то просителем. Пришлось подождать за соседним столиком, заказав кофе с круассаном. Наконец посетитель ушёл, и Андрей подошёл к столику Тони. Тот вопросительно взглянул на него, и Андрей сказал:

— Мне посоветовал к Вам, господин Леруа, обратиться господин Франц Роше из ОЕСР. Меня зовут Андрей Боев, я русский, сейчас нахожусь с группой студентов из СССР по обмену на месяц. Мне нужен совет и помощь в решении моей проблемы.

— Присаживайся, Андрэ. Я готов тебя выслушать.

— Господин Леруа, у меня весьма необычная проблема, но несмотря на это, мне жизненно важно обязательно её решить.

— Андрэ, обращался ко мне Тони. Я такой же студент, как и ты, только старше на несколько лет. Так нам обоим будет проще.

— Хорошо, Тони. Как я уже сказал, с группой русских студентов из Ленинградского политехнического института, где я учусь на третьем курсе энергетического факультета, я прибыл на месяц по программе обмена студентами восемь дней назад. Через двадцать два дня я должен вернуться обратно в Ленинград.

Мне нельзя возвращаться обратно в СССР. Для меня это вопрос жизни и смерти. Но и просто обратиться к властям с просьбой об эмиграции я также не могу. Я должен не вернуться в Ленинград по причине смерти от несчастного случая. При любой другой формулировке невозвращения я очень сильно подведу тех людей, с помощью которых оказался в группе студентов, отправленных по программе обмена во Францию. Также, если в принципе возможно моё невозвращение по этой причине домой, мне нужны легальные документы, по которым я могу покинуть Францию, чтобы не оставлять здесь следа. Кроме французского я в совершенстве владею немецким и английским языками. Поэтому документы могут быть выписаны на лиц этих национальностей.

Тони внимательно выслушал слова Андрея, потом встал из-за стола и предложил прогуляться на свежем воздухе. После чего они вышли из ресторана.