Попадос-6. И на поле Шевардино

— Поручик Александров!

Надежда Дурова тут же подалась вперёд, произнеся:

— Я, ваше высокопревосходительство!

— Найди-ка, голубчик, наш третий кавалерийский корпус, он на высоту южнее Семёновского выйти должен. Передай им моё распоряжение, пусть спешно выдвигаются к Шевардинскому редуту. И что бы контратаковали всех, кто к нему приблизиться. Ступай голубчик. С богом.

После этого главнокомандующий повернулся к генералу Ермолову, бывшему при нём. Так как тому в армии не нашлось должности. Да и все знали, что император Александр I приказал ему отписывать, о ситуации в армии, лично императору в ставку, посему все генерала Ермолова и сторонились. А единственно где он смог закрепиться стал штаб Кутузова. И вот главнокомандующий, подозвав генерала к себе, приказал ему найти резервную артиллерию, и как можно споро вывести её на позиции у Шевардино. И возглавить её действия. Не допуская захвата редута. После этого с подобным же распоряжением за артиллерией с Масловского укрепления был послан и генерал-майор Кутайсов. Которому фельдмаршал приказал как можно быстрее привести артиллерию в Горки и разместить там, на берегу напротив Бородино. Ну а потом Кутузов повернулся к командующему первой армии и произнёс:

— К сожалению, поговорка, что все планы действуют только до встречи с противником, как вариант до первого выстрела, верна. И похоже, нам придётся корректировать наши планы прямо сейчас. Ваше высокопревосходительство, у меня появилась одна задумка, как задержать выдвижение Даву к Шевардино. А, то, есть риск, что он во фланг первой армии успеет ударить. Для этого предлагаю выдвинуть седьмой корпус к селению Алексинки. Развернув одну дивизию вдоль реки Колоча. А вторую заняв это селение вдоль протекающего там ручья. Создавая фланговую атаку Даву. Он точно остановит продвижение и попытается отбить столь выгодное для переправы место. Только артиллерию корпуса не забудьте. Знаю я Наполеона, он своей артиллерией владеет мастерски. И передай солдатам пусть перед выстрелами французских пушек, как увидят, что там к нему готовы, ложатся на землю. А наша артиллерия пусть пехоту поддержит. И французов своим огнём подавит.

Барклай-де-Толли пару минут рассматривал названное главнокомандующим место, а потом, сложив подзорную трубу произнёс:

— Сделаем, ваше высокопревосходительство, сейчас отдам необходимые распоряжения.

4

Казалось бы, что такое ручей, который можно преодолеть вброд, а то и перепрыгнуть. Ну, ещё возможно сначала спуститься, по крутому склону, а потом подняться. Да и такой склон бывает не везде. Так что возникает мысль, что маленькая неприятность, которую можно легко преодолеть. Но это если одному. А если по броду должны пройти тысячи человек, в том числе и конные, да и ещё протащить пушки и тяжёлые повозки. И которые очень быстро превратят этот брод в трудно проходимую лужу грязи. Забирающую, на свое преодоление большое количество такого ценного, даже не в сражении, ресурса, как время. А таких ручьев, поперёк поля сражения, от Москвы реки на востоке, и до Верейского ручья на западе, необходимо было преодолеть четыре. И возможно именно из-за этого настоящий Кутузов и не рискнул провести генеральное сражение у Шевардино. Понимая, что часть его армии может и не успеть. А попытка перекинуть все войска, по единственной оказавшейся в его распоряжении рокадной дороге, Старой Смоленской, грозил превратить это перемещение в хаос. При острой нехватке времени. Да и занятие противником Ельни тут же позволило противнику выйти к Утице, что блокировало эту дорогу по направлению к Шевардинскму редуту.

Нет, конечно, тут сказалась и то, что изначально, на левом фланге русских войск, было недостаточно сил, плюс фланговое охранение, казаки атамана Карпова, находились не в дозоре, а по сути, в тылу своих дозоров, занявших позиции к тому же не вдоль Верейского ручья. А вдоль другого, протекавшего уже возле Шевардинского редута. Что и предопределило возможность корпусу Понятовского выйти практически в тыл Русской армии. И позволить французам, а точнее войскам очередного Евросоюза пришедшиго в Россию, относительно легко переправиться через реку Колоча и поставить русскую армию в условия Бородинского сражения. И вот что мешало развернуть егерей на версту западнее, четвертому кавалерийскому корпусу Сиверса, имевшему четыре драгунских полка и один уланский при дюжине орудий занять селение Ельня, а казачков Карпова заслать ещё чуть дальше по Старой Смоленской дороге. С задачей бдеть. И в этом случае имелась бы весьма вероятная возможность просто раздавить корпус Понятовского задолго до его подхода к месту сражения. Нанеся корпусу Даву и кавалерии Мюрата поражение, не позволив им форсировать реку и подняться на крутой русский берег. Что бы потом делал бы Наполеон сказать сложно. Скорее всего, подтянул бы резервы и попытался бы обойти эту позицию. Стремясь всё-таки выполнить свою главную задачу войны, разгромить русскую армию. Но это было бы другое сражение. Причём если бы оно ещё и было бы, ведь старый лис Кутузов явно тянул время. Копя силы. А такая победа, над корпусом Понятовского и с отражением атаки корпуса Даву и кавалерии Мюрата, позволила бы избегать столкновения с французами уже на полном основании. Раз победное, генеральное сражение уже было, то не мешайте мне собирать силы.

Но осознание всего этого, тому, кто, волею судьбы оказался в теле фельдмаршала, пришло несколько позднее. Когда он наблюдал, как русские войска пытаются преодолеть Семёновский ручей и речку Каменку, в которую он впадает. А Старая Смоленская дорога оказалась забита двумя сотнями орудий артиллерийского резерва, в три раза большим количество повозок, включая не только зарядные ящики, несколькими тысячами коней и ещё большим количеством людей. Которые пытались с правого фланга позиции переместить это количество орудий на левый фланг. В общем, на позиции русской армии буквально царил хаос, пусть и относительно организованный. Благо, пусть и не в полном объёме, но план поэтапному перемещению войск работал. Пусть и частично. Нарушившись буквально сразу. Как только драгуны корпуса Сиверса столкнулись, в Ельне, с передовым отрядом, из бригады польских улан, корпуса Понятовского.

А драгуны это не только ценный мех, но и... Хотя это скорее про кроликов. Но в своё время драгуны тоже возникли как два в одном. Как ездящая пехота. Обученная конечно кавалерийскому бою, но всё-таки вооружённая и ружьями. И даже со штыками. Которая, однако, в Европе очень быстро стала просто ещё одной разновидностью тяжёлой пехоты. Но только не такая дорогая как кирасиры и им подобные латники, жандармы, например. Вообще кавалерия бывает двух видов. Тяжёлая, обученная действовать в сомкнутом строю, и способная проломить оборону противника. И лёгкая, не всегда даже обученная действию в строю, но крайне незаменимая в разведке, дозоре, рейде. Что предъявляет различные требования к выучке, снаряжению и даже коням. Кони для тяжёлой кавалерии стоят на порядок больше, чем для тех же казаков. Так вот во всех армиях, кроме одной, а именно русской, к началу девятнадцатого века драгуны стали видом тяжёлой кавалерии. Не способной к пешему бою. И только в русской армии драгуны умели и то и другое. И даже были вооружены драгунскими ружьями, причём со штыками.

Вот и выбив, в конном, сомкнутом строю улан, априори лёгкую кавалерию, пусть и вооружённую пиками, из Ельни, драгуны взяли ружья и встали в пехотный строй. Не пуская корпус французских поляков дальше. При этом казаки Карпова пошли дальше, обходя позиции разворачивающихся для атаки двух пехотных дивизий и трёх кавалерийских бригад корпуса Понятовского. Правда, драгуны оказались далеко не одни. В резерве у них остался Литовский уланский полк русской армии. В Ельню вошёл один полк русской армии, пятидесятый егерский. Вдоль ручья расположился другой, пятый егерский полк, за спинами, которых, на возвышенности, стала разворачиваться двадцать седьмая пехотная дивизия, причём со всей своей артиллерий. И все эти силы смогли отразить первую попытку Понятовского сбить русских с позиций. И осознав, что Ельню ему не взять, особенно после того как стали видны спешащие к селению русские кирасиры второй кирасирской дивизии, и выставив против неё заслоном кавалерийскую бригаду, он оставшимися силами, попытался оттеснить русских от восточного берега Верейского ручья. Прикрывая переправу огнём полусотни орудий, против дюжины в русской двадцать седьмой дивизии и такого количества в кавалерийском корпусе Сиверса. И переправившись через ручей пойти навстречу корпусу Даву. Который как раз должен был находиться севернее. Идя по Новой Смоленской дороге. И должен был своей атакой поддержать натиск сил Понятовского.

Но тут ручей сыграл уже злую шутку с французами. Пехота и кавалерия довольно легко преодолели ручей. И завязали бой на его противоположном берегу. А вот корпусной обоз и его артиллерия... В общем, всё это, практически полностью, осталось на другом берегу ручья. С попыткой артиллеристов, не строевых и маркитанток, далеко не всегда юных, перетянуть всё это, по превратившимся от тысячи ног в топкую грязь берегам ручья, на восточный берег. И тут всё это подверглось атаке казаков Карпова. Вообще в отношении казаков существует весьма разнообразный спектр мнений. От крайне негативного мнения, как об одних из самых плохих видов кавалерии, до весьма восторженных высказываний. Но вот кто точно должен бояться казаков, буквально до дрожи в коленках, так это точно западноевропейские маркитантки. Нет, всё, что можно было быстро увести, казаки с собой прихватили. То же, что увести было нельзя, поспешили превратить в негодность. В том числе и заклепали большую часть пушек[10]. Понятовский тут же было послал свои резервы вернуть артиллерию и обоз. Ну и примерно наказать казаков. Но за тех заступились драгуны и уланы Сиверса, а также подошедшие к месту сражения кирасиры. Что и привело к тому, что в результате кавалерийских манёвров западный берег ручья остался за русскими. А корпус Понятовского оказался в окружении, по сути, без артиллерии, обозов и маркитанток. Нет, последние-то как раз, в большинстве своём, остались. Успев убежать на занятый своими войсками берег, пока казаки рубили артиллеристов, и то прикрытие что с ними было. Но все их полевые кухни[11] и повозки, с выпивкой и продуктами, либо достались казакам, либо оказались застрявшими и брошенными в ручье. И зачем теперь нужны эти дамы, выряженные в платья имитирующие мундиры полков, к которым они прибились, без приличной еды и доброй выпивки. Так, обуза, в юбках.

Вообще то кавалерийский бой, это вещь сложная. И столь любимый кинематографистами сюжет невозможен. Это когда две кавалерийские толпы, с гиканьем и воинственными криками несколько минут несутся навстречу друг, другу. Причём галопом. После чего те, которые наши, вырубают, под чистую, противника, практически без потерь, и потом несутся галопом дальше. Нельзя сказать, что такого никогда не было. Особенно в бою среди небольших кавалерийских разъездов, ну кроме того, что те галопом неслись навстречу друг другу несколько километров. Лощадь не автомобиль. И быстро устаёт. А устав, встанет. И тут есть два правила кавалерийского боя, первый, никогда не атаковывать вверх по крутому склону, и второй, никогда не встречать атаку стоя на месте. И войдя, в соприкосновение с врагом, кавалеристы всегда движутся, совершая манёвры. Стремясь поставить врага в невыгодные условия. Атаковать колонну, или там зайти с фланга, застать противника, потерявшего строй, будучи сами в сомкнутом строю, это когда колени всадников, выстроенных в линию, касаются друг друга. И вот тогда противника может спасти только две вещи, либо свежая, то есть не уставшая лошадь, которая вынесет, либо свои резервы. Поэтому то все перемещения кавалерия делает либо рысью, наиболее удобный для лошади темп, либо шагом. А галоп применяют обычно либо только для атаки, подойдя в упор, либо, когда бегством пытаются выйти из-под вражеской атаки. Моля, что бы либо лошадь не подвела, вынесла, либо что бы выручил резерв. Поэтому кавалерия всегда и строиться в несколько линий. Где ударная только первая. Вторая и последующая линии, это резерв, необходимый для того что бы прикрыть впереди идущих кавалеристов.

Вот и выручили, драгуны и уланы Сиверса, казаков Карпова, а их самих от фланговой атаки польских улан, на французской службе, прикрыли кирасиры. Вынудив вражеских улан уйти за свою пехоту. Оставив западный берег ручья за русскими. В частности,за казаками Карпова, оставшихся на этом берегу, так как регулярна русская кавалерия, вышла на фланг двадцать седьмой дивизии, которую противник оттеснил на высоты между ручьями.

При этом атака корпуса Понятовского планировалась одновременно с атакой корпуса Даву. Который должен был, форсировав реку Колоча и преодолев лес, выйти навстречу корпусу Понятовского, и тем самым выйти во фланг главной русской позиции. И, по сути, у него это получилось. Вторая пехотная дивизия генерала Фриана, первая пехотная дивизия генерала Морана и пятая пехотная дивизия генерала Компана, при поддержке ста сорока семи орудий, с ходу преодолели вброд эту речушку. Между селениями Алексинки и Фомкино. И, оттеснив два русских егерских полка, поднялись на высокий берег и углубились в лес. За ними, по мере подхода, стали на южный берег реки Колоча перебираться, и третья, и четвёртая дивизии генералов Жерара и Дэси. При этом русские войска свои силы развернуть не успели. На Шевардинском редуте находились только ратники Смоленского ополчения и три артиллерийские роты с тремя дюжинами орудий. Правда чуть южнее редута находилась, на своём пути к селению Фомкино сводная гренадёрская дивизия. За ними, обойдя ручьи, рысили всадники первой кирасирской дивизии, дабы занять позиции за линией гренадерских дивизий. Следом к редуту выходили, поворачивая со Старой смоленской дороге тридцать орудий, артиллерийского резерва второй армии. А вторая гренадерская дивизия, обойдя Семёновский ручей, на своём пути к селению Алексинки, упёрлась в речку Каменку, которую, в данный момент, и преодолевала. При этом части, которые выдвигались следующим эшелоном. А именно седьмой корпус, со своими двадцатью четырьмя орудиями находился перед Курганной батареей. Третий кавалерийский корпус подходил к Семёновскому с севера, рассчитывая обойти ручьи на своём пути к Шевардино. А на старую Смоленскую дорогу, из района Татаринова, только выдвигались семь резервных артиллерийских рот из состава первой армии. Всего восемьдесят четыре орудия. При этом тридцать шесть орудий и егеря с Масловского укрепления только спешили по Новой Смоленской дороге к селению Горки.

В общем, полное несоответствие плану сражения было на лицо. И от поражения русских в этот момент спасло только два момента. Первым стало то, что, выйдя, в полнейшем расстройстве из леса, а по лесу ровными рядами ходить не получиться, французы, увидев выдвигающиеся им на встречу, русские войска, тут же стали строить свои войска для боя. Прямо на опушке. Тем самым потеряв время. Ну а вторым моментом стала атака седьмого корпуса, генерала Раевского, который не стали выдвигать к Шевардино, в распоряжении Багратиона, а послали в атаку вдоль реки Колоча от Курганной батареи на Алексинки. И с ходу преодолев речку Каменку, двенадцатая пехотная дивизия атаковала французов и выбила дивизию Фриана из селения Алексинки. А вот двадцать шестая дивизия и две артиллерийских роты, при преодолении разбитых вдрызг, ногами солдат двенадцатой дивизии, берегов этой речки, задержались. И не смогли развить успех, от удара двенадцатой пехотной дивизии.