Монпасье. Я не должен лгать Гп/зв

И его вызывают на бой, он идет убивать, он идет умирать, он умирает, убивает, пытается сделать хоть что-то, жертвует собой — альтруистично и эгоистично — и падает в темноту, пытаясь хоть там найти покой, но тщетно.

Крик все длился, пока не оборвался, словно туго натянутый канат, хлестнув по надвигающемуся на него варианту будущего, напророченному алкоголичкой с проклятым даром. Абсолютно его не устраивающему. Гарри вложил туда все свое нежелание, категоричное 'нет', и видение разлетелось вдребезги.

Гарри стоял на коленях, а вокруг него была только огромная воронка, словно место падения бомбы, и тихо рассыпались в пепел деревья и кусты. Что ж. Вот он и побывал на противоположной стороне, только сейчас у него нет сына, пришедшего привести его к Свету. По лбу что-то текло. Гарри осторожно тронул пальцами лоб, подсветил Люмосом — кровь. Шрам вскрылся.

Он развернулся и пошаркал назад в школу.

К Помфри он не пошел: Гарри был иррационально уверен, что теперь шрам заживет. Он умылся, пошипел, заливая его сначала спиртом, перекисью, потом опять спиртом... К утру рана стянулась и выглядела гораздо лучше, чем до этого. К нему лезли, чего-то хотели... Он не обращал внимания. У него нет друзей. Только знакомые.

А значит, пришла пора брать свою судьбу в собственные руки. И начнет он с возможности получить образование. Для начала — в нормальном мире. Мир магии перестал казаться сказкой, болезненно напомнив, что все сказки рано или поздно заканчиваются и начинается ужасающая реальность.

А Избранность... Нет уж. Он не должен лгать. Он не собирается умирать за тех, кто не готов умереть за него.

* * *

Первого сентября Гарри сидел за пиршественным столом, удовлетворенно наблюдая за Дамблдором, резко осунувшимся и не шевелящим почерневшей, словно обугленной рукой, на скрюченном пальце которой тускло блеснул тяжелый перстень. Малфой тоже выглядел пришибленным и замученным. От них обоих тянуло тленом и разложением: от Дамблдора сильно, от Малфоя так, словно он находился в компании умирающего. В этот раз Гарри просматривал газеты и знал, что Малфои резко сократили визиты и вообще сильно уменьшили свою светскую активность.

Но дурные предчувствия Гарри не мучили. Впервые он чувствовал, что все идет правильно — и свою часть работы он выполнил. И теперь чужие планы идут мимо него, не увлекая за собой, как отлив — песок и камни. Директор что-то бормотал, Гарри не вслушивался. Он еще раз обдумывал принятые решения. Следующие два года он будет учиться. Вспоминать, восстанавливая память, насколько будет возможность. Пахать придется как рабу, но зато и польза. Никакого квиддича — нет времени на глупости. Потом — поступление в высшие учебные заведения. Знания никогда не помешают.

Его зовут звезды... А вот каким путем он к ним попадет, магическим или техническим, или вообще третьим вариантом, не имеет значения. Он делает шаг вперед, и никто ему не помешает.

— Тысячи звезд... — прошептал Гарри, вспоминая мечту еще того, другого, детства, пялясь в потолок с иллюзией вечернего неба. — Я хочу побывать на каждой. И побываю.

Побывает. Ведь это правда, и плевать, с какой точки зрения.

*Бобби — полицейский в Великобритании. Жаргонное.

**Гейс — запрет-табу, зарок. Гейсы назначались в качестве противовеса при вручении определенных даров, как способ не гневить высшие силы излишним благополучием, или же в случае прегрешения, как вид наказания (опять же, для восстановления равновесия, как способ контролировать силу наказания от потусторонних сил). Даром, среди прочего, считалось дарование имени человеку, изменение социального статуса (женитьба, вступление на царство) и др. Считалось, что нарушивший гейс человек умирал на Самайн.