Человек этот очень серьёзный, несмотря на то, что ему всего лишь двадцать пять лет и, вероятно, он ещё холостой или неженатый? Разницы никакой. Холостой может жить в гражданском браке, и все равно официально будет считаться холостым. А вот женатый даже при наличии дополнительного гражданского брака или в случае многожёнства все равно считается женатым один раз.

К чему это я? А так, ни к чему, просто размышляю над тем, что мог совершить этот приятный на вид молодой человек в очках?

Если взять этого же человека и сказать, что он очень опасный преступник-рецидивист, то наше воображение будет находить самые страшные признаки во вполне благообразной внешности. Если же фото закоренелого преступника представить, как фото хорошего человека, то многие будут находить в нём черты благородства и ума. Но почему же в ориентировке нет ни слова о совершенном им преступлении? И почему его нельзя брать живым?

Для нормального человека возникнет сто вопросов, а вот для тупого служаки вопросов не будет — увидел, застрелил, доложил, получил медаль, обмыл, жизни хороша!

А ведь человек, который его задержит или застрелит, сам становится подозреваемым в опасном преступлении. В каком? А вдруг задерживаемый ему перед смертью что-нибудь передал устно или письменно? Какую-нибудь тайную тайну, секрет, который стоит миллиарды долларов? И докажи, что он тебе ничего не передавал. Не докажешь, зато всю жизнь будешь под наблюдением.

Обложили парня по всем правилам. Ориентировали всех, но вероятно, ориентировки не опускали ниже офицерского состава, чтобы не увеличивать количество ориентированных людей о наличии какой-то тайной тайны.

Я как раз собирался в отпуск и возможность награждения меня медалью была так мала, что я и не рассматривался в качестве участника поиска опасного преступника. А, кроме того, мне эта медаль совершенно не нужна. Есть категория людей, которая рада каждой поблескивающей металлической пластинке и кружочку, которые никто открыто не носит и ими любуются только дома. Это раньше награждённый назывался орденоносцем и был окружён почётом и уважением, а также небольшой денежкой, выплачиваемой ежемесячно по орденской книжке. Сейчас человек с медалью или орденом на груди воспринимается как местный сумасшедший или ветеран прошлой войны, которым общество дозволяет такую слабость, как ношение без насмешек кровью заработанных наград.

Семья моя уже выехала в родные пенаты и дожидалась меня там, чтобы поехать ещё по путёвке наших славных органов в специализированный санаторий с нормальным обслуживанием, где нет ни хамов, ни парней в малиновых пиджаках и маечников с пудовыми золотыми цепями на животе. Хотя и там они стали появляться, так как ведомственным санаториям тоже нужно выживать и криминальные авторитеты тоже люди, так пусть хоть совместный отдых со служителями закона сделает их как бы более законопослушными.

В здании автовокзала я почему-то обратил внимание на скромного парнишку с сумкой через плечо, который стоял у расписания и изучал его, водя издалека пальцем по строкам. Так, обычно, делают математики, которые решают сложные задачи и как бы ведут пальцем по строке, чтобы не сбиться в последовательности математических операций. Откуда я это знаю? А вот знаю. В нашем пограничном училище высшее образование давали за счёт высшей математики и образование наше называлось высшим общим, то есть никаким, потому что его никак в пограничной науке не применишь. Некуда применять, но высшую математику мы знали очень хорошо, правда с течением времени все эти знания превращаются в обыкновенный песок, который перемещается по пустой ёмкости, отсчитывая время, проведённое на службе и показывая то, которое ещё осталось для нормальной жизни.

По всем приметам и по внешности выходило, что это и есть тот супостат, которого все разыскивают. И я его нашёл, а нужно его ещё и пристрелить, а где у меня оружие? Нет оружия, а без оружия придётся в драку ввязываться, а это рассекречивание секретной операции. И второй момент. Вы будете стрелять в совершенно незнакомого человека, который вряд ли совершил что-то такое, что требовало его ликвидации без суда и следствия? То-то и оно. Будем делать по-другому.

Я подошёл к молодому человеку и сказал ему тихонько на ухо:

— Привет

Молодой человек отшатнулся, посмотрел на меня и тоже сказал:

— Привет, а что вам надо?

— Давай отойдём без шума в сторону, — сказал я, — дело есть на сто тысяч.

— Извините, — сказал парень, — у меня с вами дел нет и не может быть.

— Не выпендривайся, — я показал ему своё удостоверение личности офицера, — тебе не резон светиться со скандалом. Пошли в сторону, нужно поговорить.

Мы отошли в сторону и зашли за угол автовокзала, где практически никого не бывает. Закурили.

— Давай, рассказывай, что ты там натворил, раз тебя в поиск объявили, — сказал я.

— А кто объявил? — спросил парень.

— Кто надо, тот и объявил, — сказал я, — но дело очень серьёзное. Живым ты никому не нужен. Ты меня понял? От тебя будет зависеть, что я буду делать дальше. Ты меня пока не бойся.

— А я вас вообще не боюсь, — сказал парень. — Я знаю, что вы будете помогать мне и мы вместе уедем отсюда.

— Ну, ты и наглец, — сказал я. Правильно предупреждали, что это очень опасный человек. — Что же заставит меня помогать тебе?

— А вот, смотрите, — сказал парень и раскрыл сумку, достав оттуда ноутбук. Компьютер на батареях включился быстро, и мой подопечный ввёл какие-то данные в таблицу, затем спросил мою фамилию и имя и тоже ввёл, — а сейчас смотрите сами.

На мониторе была копия розыскной ориентировки с фотографией и указанием, что найденного человека нужно ликвидировать, затем текстом было написано, что на автовокзале к нему подойдёт человек по такой-то фамилии с таким-то именем и предложит уехать отсюда на автомобиле.

Я был в шоке. Это невозможно.

— Как ты это сделал? — спросил я.

— Понимаете, мне во сне приснилась компьютерная программа, которая разрабатывает алгоритм поведения человека в любой ситуации. Прямо как химику Менделееву, которому приснилась его периодическая система элементов. Так и в приснившейся мне программе тоже был узловой элемент, определяющий поведение человека с учётом основных элементов поведения других людей. Мы все связаны между собой как узелки в огромной сети, но одни узелки больше, другие меньше, одни завязаны накрепко, а другие имеют способность к ослаблению или усилению узла, или даже к развязыванию. Создавая программу Сети, включая в неё конкретных людей и особые условия, можно установить то, что было и то, что будет.

— Ну, ты даёшь, Кулибин, — сказал я, совершенно не поверив в то, что он мне наговорил. Получается, что он нашёл код Книги судеб и может каждому сказать, что у него было и что у него будет. — Пойдём-ка, парень, отсюда подальше, а то, неровен час, заметут тебя и меня вместе с тобой как пособника опасному преступнику.

Мы вышли на трассу и остановили двигавшуюся в восточном направлении "Газель", в которой перевозили какие-то матрасы. Сговорившись о цене, мы поехали с комфортом, какой не будет предоставлен в классном междугороднем автобусе. По-моему, мы все делаем правильно. Его ищут в сторону границы, а мы с ним едем в сторону от границы.

— А вот, к примеру, — спросил я, — что твоя программа расскажет о начале войны в Крыму, на Чёрном море. Все же знают, что под руководством выдающегося морского маршала Кузнецова непобедимый Черноморский флот одерживал победу за победой над фашистами.

— Сразу сказать не могу, нужно время, — ответил мой новый знакомый.

Имя и фамилию его я не стал спрашивать. Не было её и в ориентировке. Секретность и я не хотел знать её, чтобы по какой-то ассоциации не выявить свою причастность к этому делу.

— Давай, делай, время у нас не считанное, — сказал я и развалился на матрасах.

Парня нужно было куда-то прятать. Если действительно все так, как указано в ориентировке, то парень представляет опасность для любой власти. Для любого человека, потому что какой бы чистый человек ни был, в его жизни было немало грязных простыней и нестиранных портянок.

— Вот, сделал, — доложил компьютерщик, протягивая мне ноутбук. — Правда, картина поверхностная, потому что не учтены тысячи и тысячи действующих лиц. Но главных из них я отметил. Читайте.

Я начал читать и у меня стало вытягиваться лицо. Всё, что я читал, никак не вязалось с той официальной историей, которая рекомендовалась партией и правительством в качестве как бы реальной истории и была внесена в школьные учебники.

Война на Чёрном море начиналась не так, как мы знали о ней с детства. Все силы были брошены на отражение немецко-румыно-итальянских десантов, но десантов не было, а силы были обращены в сторону от тех направлений, по которым наступали немцы.

Второе, наши засыпали минами фарватеры и на этих минах стали подрываться свои же корабли. Потери довольно внушительные.

Были ещё новейшие немецкие мины, которые плохо подвергались тралению, и флотские инженеры долго ломали головы, как с ними бороться. Пока на Чёрном море гибли минёры, в Москве спокойно сидели и смотрели на это, располагая информацией об этих минах, которые закупили у немцев в 1940 году.

— Враньё все это, — сказал я. — Такого не было. Я сам видел фильм, как наши инженеры разоружали немецкую комбинированную мину и, в конце концов, справились с этой задачей.

— Фильм документальный? — спросил компьютерщик.

— Нет, художественный, — признался я. — Чего я спорю, — думал я, — архивы все равно закрытые, наши исторические исследователи по косвенным данным и по заграничным источникам изучают нашу историю, потому что если её копнуть, то пойдёт такая вонь, хоть святых выноси. У тех тоже рыло в пуху, но зато они не секретят все, что вообще секретить нельзя, поэтому к ним больше доверия, потому что у них под спудом находится малый процент информации, по сравнению с нашими залежами, которые исподтишка сжигаются килограммами и тоннами, чтобы никто не мог предъявить счёт генсекам и президентам. Поэтому и доверия к нашим властям нет. То есть, доверие есть, но не так много. — А вот по конкретному событию ты можешь дать информацию? — спросил я.

— Давайте попробуем, — предложил мой знакомый, — называйте место, время, суть события, известных вам участников.

Я поднапрягся и постарался вспомнить все, что предшествовало первым губернаторским выборам в нашей области в середине девяностых годов прошлого века.

Вроде бы я много знал об этом процессе, но то, что выдала машина, повергло меня в шок. Список консультативных встреч кандидата в губернаторы с представителями деловых и криминальных группировок, отчёты милиции и службы госбезопасности об участниках переговоров и достигнутых договорённостях. Ни дать, ни взять, а прямо детектив Марио Пьёзо о крестном отце. И повсюду нами правят руководители мафий. Мафия бессмертна, кричал герой одной известной кинокомедии. А получается никакая это не кинокомедия, а фильм ужасов.

Да, за такую информацию каждый, кто участвовал в этих переговорах, голову оторвёт владельцу информации. Сами посудите, парень не был у нас в это время и ничего не мог знать, а машина все рассчитала и все выложила, естественно, пользуясь возможностью беспроводного подключения к интернету и, вероятно, имея коды доступа к некоторым оцифрованным архивам.

— Хорошо, — сказал я, — что будет в течение нескольких лет на Западном направлении?

— Без проблем, — сказал парнишка, и начал что-то печатать, заполняя какую-то таблицу. — Смотрите сами. В Украине произойдёт демократическая революция. Россия, как это положено любой империи, бросит все силы на борьбу с революцией, захватит Крым и начнёт войну с Украиной в восточных и южных областях, создавая террористические группы из граждан России и примкнувших к ним коллаборационистов.

— Враньё, — отрезал я. — Такого не может быть потому, что этого быть не может. Россия и Украина — это братские территории и только дьявол может столкнуть в войне эти два народа.

— Не хочешь, не верь, — покорно согласился парень, — это же не я выдумываю, а программа экстраполирует линию поведения конкретных людей в конкретной ситуации.

— И ты можешь получить данные, о чём говорят и до чего договариваются в бане представители гласной и негласной элиты в любой области страны? — спросил я.

— Естественно, вводим личные и политические данные, обстановку в области, и получите стенограмму, — как-то торжественно сказал мой спутник.

— Да, вляпался я в дело, — пронеслось у меня в голове, — мне никто не поверит, а парень этот не успокоится, будет бегать и доказывать, что он гений и что Нобелевская премия — это слишком малая оценка его заслуг. А его поместят в комфортабельную тюремную камеру и будут охранять как зеницу ока, а та часть движущих сил общества, которую не допускают до власти, будет пытаться уничтожить его, потому что кроме государственных секретов он будет раскрывать личные и коммерческие секреты, а там столько грязи, упаси Бог. Правильно сказали наши начальники, что его нужно кокнуть сразу, как только обнаружишь. Кто же захочет знать правду о себе? Никто, даже я. А что делать? Придушить его и уйти. А водитель? Нет, брать на свою душу душегубство я не буду. Спровоцировать автоаварию? Тоже не лучше. Объяснения он не поймёт. Нужно его сдать в камеру хранения, где он будет ждать своего часа. А его время подойдёт. Может быть. Когда-нибудь. Лет через сто. Или через двести, а, может, и через тысячу.

— Знаешь что, — сказал я, — тебя нужно хорошенько спрятать и переждать все эти поисковые мероприятия. Кому-то ты уже здорово насолил. У меня есть один знакомый, который спрячет тебя так, что никто не будет искать тебя, а потом, как пройдёт опасность, я заберу тебя. По рукам?

Парень снова что-то ввёл в компьютер и говорит:

— Ты хорошо придумал поместить меня в психиатрическую лечебницу. Если меня даже и найдут там, то никто не поверит, что это я и что я придумал что-то выдающееся. По рукам.

Я сказал водителю адрес в пригородном посёлке, и мы подъехали к небольшому серому зданию, где работал мой приятель. Я ему рассказал, что сын моих знакомых немного шизанулся на компьютерной почве и мнит себя чуть ли не Господом Богом, знающим всё про всех. Родители очень солидные люди и не хотят светиться в психушке, поэтому попросили меня устроить дело. Давай запишем, что он поступил к вам как человек без документов и потерявший память. Мне кажется, что сама ситуация подействует на него лечебным образом, а потом при улучшении мы заберём его.

Выйдя из кабинета заведующего, я сказал моему подопечному, что он поступает сюда как человек с амнезией.

— Ты ничего не помнишь, — сказал я, — память к тебе потом вернётся, и ты можешь поведать миру о своём открытии. Подожди немного, твоё открытие пока преждевременное. А твой ноутбук будет храниться у меня.