| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Внезапно к аромату спящих розовых бутонов примешался иной запах. По дорожке, освещенной маленьким, на манер китайского, фонариком, скользнула тень — и рядом с ним опустилась женщина.
— Не спится?.. — полуутвердительно спросила она. — И о ком же мы бредим летними ночами?.. — в ее словах ощущалась скрытая насмешка, точно ей стали вдруг известны его мысли.
Он достал сигарету, чиркнул зажигалкой. Огонек осветил ее лицо — глаза собеседницы и впрямь смеялись над ним.
— Ни о ком.... — холодно ответил он.
— Неужели? — ее голос тоже сделался ледяным. — Что ж, сиди, мечтай... Так и будешь всю жизнь в приживалках у родственников...
Юноша почувствовал, как кровь горячей волной прилила к лицу.
— Можно, конечно, подцепить какую-нибудь богатую дуру... — продолжала она. — А что? — неплохая мысль! — и женщина рассмеялась, точно рассыпала стеклянные бусинки.
Каггла уже слышала этот смех... Но она была далеко и не могла помешать ведьме плести свои сети вокруг новой жертвы.
— Тебя так заботит моя судьба?.. — с деланным спокойствием осведомился Красавчик, выпуская в небо причудливый дымный завиток. — Или ты пришла поиздеваться?
Вместо ответа собеседница протянула руку и забрала у него изо рта сигарету. Сделав затяжку, она выбросила ее в траву — багровая звездочка прочертила в воздухе огненный след и погасла.
— Тебе нравится Кора...
Она так спокойно и уверенно сказала то, что он до сих пор не осмеливался даже произнести вслух! У него бешено затрепыхалось сердце.
— Но что ты для нее? А я могла бы помочь...
— Как?.. — у юноши пересохло во рту.
— Приглядись к своей бабке... — легко поднявшись с места, она застучала каблучками по дорожке и исчезла в ночи.
Растерянный Красавчик долго смотрел ей вслед...
Наутро он проснулся в прескверном настроении. Давешний разговор не шел из головы. "Что она хотела этим сказать?.." — думал он, наблюдая за Бабушкой во время завтрака.
Красавчик знал, что в своем завещании старуха не забыла упомянуть и его: хватило бы, чтоб получить образование или пристроиться к кому-нибудь компаньоном... Но, по его понятиям, это была совершенно мизерная сумма, — ему же хотелось много больше и сразу. Выходит, дело не в наследстве...
Из любопытства он даже потащился за Бабушкой в церковь — под предлогом безделья выходного дня. После службы Бабушка надолго застряла возле отца Себастьена. Даниэлю стало скучно и он отошел в сторонку. Дрожащие огоньки свечей и печальные лики святых с нездешними глазами навевали светлую грусть. "Уйти в монастырь что ли..."
— ...Ваши подозрения беспочвенны, падре... — услышал он сердитый голос Бабушки. — Этим людям дано слишком многое, чтобы хотеть чего-то еще...
— Многое?.. Но если они хотят совершенно другого?.. — возражал отец Себастьен и, понизив голоса, они принялись о чем-то спорить.
Даниэль вышел на улицу.
В церковном саду басовито гудели шмели и пчелы. Сквозь густую листву просвечивало яркое солнце. Он миновал ограду, подошел к обрыву, поглядел на город: над Зеленой Чашей в глубоком небе плыли причудливые белые облака... Бабушка неслышно оказалась рядом; постояли молча, любуясь открывающейся с Холмов панорамой. Потом он помог ей забраться в ожидавший их экипаж. Карета неторопливо спустилась в Город и вскоре они уже сидели за обеденным столом.
Воскресный летний день похитил у Замка большую часть его обитателей, поэтому Красавчик оказался в числе избранных, усевшихся вместе с Бабушкой за карточным столиком, — он не любил эти посиделки, но в тот день что-то словно толкнуло его составить компанию картежникам. К ним присоединились тетка Люсильда, дядя Винки, Зелла Амстьен, заявившая, что после вчерашнего концерта ни на что больше не способна, тетка Миранда, Зануда и еще несколько человек. Они разыграли партию, другую, потом ему наскучило это занятие и он пересел на диван с каким-то журналом. Чтение вскоре надоело молодому человеку и он собрался уже подняться к себе, как вдруг заметил... Нет, вы не поверите! — Бабушка жульничала!..
Ошеломленный таким открытием, Красавчик снова опустился на диван: с этого места ему отлично были видны ее карты. Ждать пришлось недолго — и он своими собственными глазами увидел, как пиковая "шестерка" в ее руках вдруг прикинулась королем!.. Потом столь же ловко — буквально одним движением большого пальца — она превратила "семерку" в даму и выложила на зеленое сукно "флэш-рояль".
— Так-так... — пробормотал про себя внучек, лихорадочно соображая, как бы ему обратить такое чудное открытие в свою пользу, а горка фишек на столе около старухиного локтя все росла и росла.
Так ничего толком и не придумав, Красавчик постучался вечером в Бабушкину спальню.
— Ты — не Герман, я — не Графиня... — отмахнулась старуха, выслушав его бессвязные претензии. — И потом, я — никогда не мухлюю ...Ну, разве что нечаянно...
— Да уж! — усмехнулся он. — Кто бы говорил...Я видел это собственными глазами!
— О чем ты говоришь!.. — искренне возмутилась старуха.
— Научите меня своим фокусам! — взмолился Даниэль.
Но бабуся упорно стояла на своем.
Потерпев в сражении с Бабушкой полное фиаско, — упрямая старуха или не хотела, или действительно не могла научить его, — разгневанный Красавчик тем же вечером назло самому себе отправился в казино... И — выиграл. Несколько вечеров подряд ему сказочно везло, а потом он проиграл все — и даже больше. Владельцы казино охотно предоставили ему кредит, он немного отыгрался и снова увяз в долгах... За неделю он превратился в одного из тех сумасшедших, что с безумными глазами сидят у зеленых столов, — фортуна то улыбалась ему, то отворачивалась снова; стайки длинноногих девиц, падких на везунчиков, уже не обращали на него внимания, зато шныряли вокруг подозрительные небритые типы с предложениями продать душу... Он назанимал денег у друзей и знакомых; подделал подпись на чеке и снял все скромные сбережения с банковского счета матери, — и снова проигрался...Но каждый вечер, словно проклятый, он опять и опять входил в сверкающий зал, где маленький шарик с треском подскакивал на вертящемся круге, заставляя одних визжать от восторга, других — проклинать все на свете.
"Застрелиться что ли...Или душу заложить..." — думалось ему спустя дней десять: сидя в саду, он чертил на песке замысловатые узоры, размышляя, где бы раздобыть денег. На дорожку рядом с ним упала тень. Он поднял голову:
— А-а...это ты... — и снова уставился в землю.
— Как дела? — изящная женская туфелька словно ненароком наступила на его рисунок.
Впрочем, она могла бы и не спрашивать: усталый, подурневший, с потухшим взором, — он мало походил на того смазливого и самоуверенного парня, каким был совсем недавно... Ее замысел вполне удался: муха прочно влипла в паутину.
Красавчик посмотрел сквозь нее совершенно пустыми глазами.
— Я — подлец и неудачник... — бесстрастно сообщил он.
— Как раз то, что нужно... — деловито заметила ведьма, и в его безвольную ладонь опустился маленький листок бумаги. — Изучи на досуге...
Он тупо поглядел на строчки из букв и цифр.
— Зачем это?..
Искусительница засмеялась:
— Надо же тебе помочь... — и уходя, добавила жестко: — За души нынче мало дают, уж поверь мне...
* * *
* * *
* * *
...Ему снился сон: он лежит на свежем сене, щеки щекочут травинки... В полураскрытую дверь заглядывает солнце. По двору бегают его маленькие братишки — Поль, Жак, Диду...В большом корыте мать купает самого младшего — он силился, но не мог припомнить, как же его звали? — малыш умер, едва ему минуло полгода. В их деревне тогда перемерло много народу от неизвестной хвори. Потом умер Диду — он был самый умный из детей — родители, бывало, не могли нарадоваться на него. Диду ходил учится грамоте в монастырь. Отец мечтал , что мальчик станет священником...Но как-то зимой мальчишка провалился под лед, простыл, слег — и уже не встал... Так случилось в жизни, а сейчас — во сне — они были все вместе, и, кажется, были счастливы... Мать повернула к нему улыбающееся лицо... Голоса детей стали звонче: братья сбежались в сарай, где он прячется в сене, их маленькие ручки тормошат его:
— Вставай!...Вставай!!..
Коротышка открыл глаза, но детские голоса не исчезли:
— Он очнулся! Очнулся!!
Лежа на траве, он с удивлением взирал на странных незнакомцев, столпившихся над ним.
Росточком самый высокий из них был едва ли с десятилетнего ребенка. Он заметил, что ручки у них маленькие, толстенькие, с "перевязочками", какие бывают у младенцев. Да и лица у малышей были совсем детские — ясные глаза, пухлые румяные щечки... Но на этих личиках курчавились забавные аккуратные бороденки, придававшие незнакомцам маскарадный вид — этакие бородатые детишки, а из-под разноцветных кафтанчиков выпирали довольно объемистые животики... Добавьте к этому описанию рыжие шевелюры самых разных оттенков — от винно-красного до медного — и вы получите представление о внешности тьетлей. Хотя, впрочем, оно будет не полным: надобно еще видеть выражение их глаз, где самым причудливым образом смешались чертовское лукавство и ангельская простота, плутоватые улыбочки — точь-в-точь как у детей, собирающихся нашкодить, хитрющие ямочки на щеках, — словом, все то, что придает этому народцу своеобразную прелесть, и тогда вы поймете отчего остальные, живущие в мире Зеленого солнца, снисходительно терпят их выходки и хитрости, порой довольно дерзкие и коварные... Но Коротышка доселе никогда не встречался с ними, а потому понятия не имел, с кем имеет дело.
— Что сталось дальше с Полем и Жаком? — требовательно спросил один из них. — Да, что случилось потом с твоими братьями? — загалдели остальные.
— От...откуда вы знаете про моих братьев? — только и сумел вымолвить Коротышка.
— Мы видели твой сон, болван! — засмеялись они. — Неужели не ясно?..
— Мой сон... — пробормотал он растерянно. — Да, мне снилось что-то...
Картины из детства снова встали у него перед глазами.
— Поля украли бродяги... — тихо ответил он. — Жак с отцом ушли в город на заработки. Мы с матерью остались...Я тоже хотел повидать мир, и сбежал из дому... Больше я никогда их не видел...
— И это все?.. — разочарованно переспросил кто-то, словно ребенок, которому обещали длинную сказку, но вместо этого отправили спать.
Коротышка промолчал. Он мог бы рассказать, как нищенствовал и воровал на улицах большого города, как потом нанялся юнгой на корабль, мог бы поведать о чужих странах, где ему довелось побывать, о том, как убил капитана, который издевался над ним и другими матросами, как попал в тюрьму — и бежал из нее в ночь перед повешением... Но не стал.
— Отстаньте от него... — властным тоном распорядился один. — Он слишком слаб. Принесите-ка воды... Нет, лучше — вина.
Тотчас в руках у Коротышки оказалась кожаная фляга. Чьи-то маленькие проворные ручки услужливо отвинтили пробку. Спасенный с опаской понюхал узкое горлышко — что-то не хотелось ему опять попасть впросак, как тогда в харчевне...
— Не бойся... — почти хором сказали малыши, заметив его колебания.
Он исподлобья посмотрел на них: в разноцветных глазках, устремленных на него со всех сторон, плескалось любопытство. Была, не была...
— Хорошее вино... — одобрил он, одним глотком почти ополовинив флягу.
— Еще бы! — дружно закивали головами тьетли. — Мы везем его к королевскому столу... Кровь великанов из Заморья — дорогое лакомство...
Коротышка, снова приложившийся было к фляге, поперхнулся и закашлялся:
— Кровь великанов?!.
— Да... А что? — очень искренно удивились тьетли. — Они постоянно воюют между собой, и продают кровь пленных заезжим купцам... Отведавший ее становится сильнее и здоровее... Вот ты, например, разве не почувствовал себя лучше?..
— Н-нет... — выдавил Коротышка, разом вскакивая с места и чувствуя, как к горлу подкатывают спазмы.
— Хе-хе-хе!... — закатились малыши. — Да мы пошутили, приятель!..
Он сжал кулаки, но, поглядев на их веселые лица, только махнул рукой:
— Ладно, ребятки... Уж я вам припомню...
— Однако ты встал на ноги, — рассудительно заметил один из шутников, отсмеявшись, — а так бы, сколько еще разлеживался...
Позже они позвали его к обеденному котлу.
Изголодавшись, он жадно набросился на предложенную уху. Прихлебывая из глубокой глиняной плошки ароматную ушицу, Коротышка не заметил как переглянулась между собой парочка тьетлей, сидевших напротив. И тут же из горячей, покрытой золотистыми пятнами жирка гущи вдруг высунулась вареная рыбья голова и заговорила с ним писклявым голоском, подозрительно смахивающим на говорок его новых знакомцев.
— Как это тебе удалось победить Черную Пиявку? — спросила рыбья башка.
Коротышка с испугу выронил плошку с горячим варевом прямо на колени.
Шутники захохотали, но тот из их собратьев, что помешивал в котле длинной деревянной ложкой, тут же наградил их ею по лбу. "Злодеи" конфузливо примолкли.
— В самом деле, как тебе это удалось?.. — спросил он после, когда Коротышка осторожно принял из его рук вновь наполненную миску.
— Не помню... — буркнул тот.
Позже, правда, он догадался, как было дело. Когда они вечером по холодку тронулись в путь, он обнаружил болтающуюся у пояса дорожную сумку. Вернее, то, что от нее осталось — гадина откусила холщовый мешочек почти целиком и, по всей видимости, поранилась о змеиные зубы — те, что когда-то он так заботливо припас, съев их хозяйку и получив от нее способность понимать язык всех живых существ... Но он не стал делиться своим открытием с бородатыми насмешниками — с ними, похоже, надо было держать ухо востро...
* * *
* * *
* * *
*
... Бутерброды с ветчиной, булочки с повидлом, вафли с кремом, несколько упаковок паштета, печенье, яблоки, пачки чипсов и крекеров, консервы, бутылки с водой — вот далеко неполный список того, что Мэрион намеревалась запихнуть в свой походный рюкзачок. Еще она планировала уложить туда дождевик, запасные носки, фонарик, спички, моток веревки, свечи, альпеншток и еще кой чего по мелочи... Все это было свалено в кучу на кровати в ее комнате, и удав, свесившись со шкафа, с интересом наблюдал, как она собирается разрешить столь трудную задачу.
— Куда столько? — завопила Рита, узнав, что ее юная подруга собирается унести в своем рюкзачке весь Замок.
— Ехать не близко! — возразила девочка. — Нам наверняка захочется перекусить!
— Перекусить?.. — гневно переспросила Рита, озирая гору провизии. — Я — красивая миниатюрная женщина, а не бегемот!
— А у меня — молодой растущий организм!...
— Хорошо, — согласилась Рита, — но учти: тащить все это молодому организму придется в одиночку! Еще и я сверху сяду... — зловеще прибавила она так, будто весила не меньше тонны.
— Не спорь с ней... — зевнула Зануда, сидевшая тут же в кресле и терпеливо ожидавшая конца сборов. — Пусть надрывается... Дите ведь собралось в джунгли Амазонки, где нет ни кафе, ни магазинов...
Мэрион наградила сестрицу сердитым взглядом и, пыхтя, принялась коленом утрамбовывать содержимое рюкзака.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
