Часть 7. Вампиры и оборотень.

Усмехнулась, приняв его слова за обдуманный отказ. От слов друга стало горько не только в горле, но и на душе. В этот момент даже таких безобидных шуток я принять не могла. Это было выше моих сил.

— Ну, если даже ты говоришь мне такое, то, значит, я осталась одна. Извини, Вик, напрасно я тебе всё это рассказала.

Я встала, но уйти Виктор мне не дал. Схватил за руку и силой усадил на место.

— Дарина, ты меня неправильно поняла. Это была шутка. Ну, не брошу же я тебя в таком состоянии, — голос Виктора чуть дрогнул.

Я глянула ему в глаза, Виктор был растерян и расстроен. Таким я его не видела никогда.

— Я в любом случае помогу тебе, чем смогу. И я, и мой Клан. И, тем более, Виктория. Ты же знаешь, как она любит такие головоломки. Особенно те, которые связаны с тобой. А сказал я так, потому что это нормальная реакция любого, кто услышал бы твой рассказ.

— Спасибо за откровенность, Вик. Я предполагала, что ты будешь удивлён, но не думала, что испугаешься.

— Даринка, детка, я на твоей стороне, поверь. Ты же знаешь, что вампиры не лгут. Это против их натуры. Да и Виктория, если бы узнала, что я тебе не помог, подвесила бы меня за одно место на первом фонаре и долго изгалялась со всей присущей ей изобретательностью, — Виктор тихо засмеялся. — Повалим мы твоего Бореля, не переживай. И с драконом справимся. А потом решим что делать со Сферой. Не переживай. Ты не одна. У меня даже есть кое-какие мысли на этот счет.

У меня камень упал с души.

Виктор никогда не обещал того, чего не мог выполнить или в чём сомневался. Значит, он располагал неизвестными мне сведениями о волнующих меня вопросах и решил сначала всё проверить и лишь потом говорить что-то серьёзное. Я улыбнулась в ответ:

— Авантюрист ты, вампирюга!

Он отпустил мою руку и мы ещё немного посидели в приятном и тихом ресторанчике, слушая музыку и наслаждаясь покоем.

5

Сегодня я уехала от вампиров, сказав им, что ищу место, где смогла бы опробовать свои странные силы так, чтобы никому не навредить и не нарушить хрупкого равновесия окружающего Мира.

Я соврала и в то же время говорила им правду. Я не знала куда и зачем мне нужно было ехать, но было такое ощущение, что, если я не буду двигаться в каком-то направлении, уж не знаю в каком, то выскочу из собственной шкуры от нетерпения.

Это была не первая поездка за город, но ни одна из них ещё ни разу не увенчалась успехом. Я металась из стороны в сторону, пока не упорядочила свои выезды. Заодно пробовала проверять свою силу в простых заклинаниях и разобраться, на что могу рассчитывать.

Пройти в любой другой мир я не могла из-за нестабильности своей энергетики. Меня тут же отбрасывало на несколько метров от портала, когда я пробовала к нему приблизиться, и было не важно, природному или открытому Виктором или Викторией.

Зов у меня тоже не получался. Любой луч направленной мысли преобразовывался в электрическую энергию и в виде молнии попадал туда, куда я смотрела. Вампиры делали всё, что было в их силах и даже больше, но ничего конкретного пока сказать не смогли.

В городе пробовать свои силы означало бы добровольно привлечь к себе неприятности и внимание тех, кому совсем не обязательно знать о моём пребывании здесь, а тем более о Сфере. Я не забывала о Кланах, реально управляющих не только Мегаполисом, но и всей страной, о которых вовремя предупредили вампиры.

За последние полтора месяца ощущение неуверенности в привычных возможностях росло с каждым днём. То ли они исчезали, то ли усиливались я никак не могла понять. И физически, и энергетически я чувствовала себя истощённой, измученной, уставшей, хоть и спала сутками.

Кроме того, появилось чёткое ощущение того, что я сгораю изнутри заживо. Температура тела, то резко поднималась до сорока, то снижалась до тридцати четырех с половиной, в сопровождении сильных головокружений, слабости, тошноты, независимо от того, в какую сторону произошёл скачок. Органы посходили с ума, сознание плавало, будто я пила не воду из крана, а по меньшей мере едва разведённый спирт. Есть не хотелось совсем, язык 'географически' потрескался, иногда, когда пересыхал сильнее, кровоточил.

Я понимала, что есть надо и впихивала в себя через силу то, что приносили вампиры. Зато пила, как бездонная бочка. Вёдрами. И пить хотелось всё время, будто внутри меня полыхал пожар, который необходимо залить водой.

Вампиры устали таскать графины с водой к моей постели, притащили ведро и ковш. Это удовлетворило всех.

Иногда становилось полегче. Тогда мне позволяли выходить на прогулку. И я садилась в машину и куда-нибудь ехала, пока до моего сознания не доходило, что еду домой. Просто повиновалась интуиции и эмоциям. Это направление было приятно для души и давало надежду, что всё будет хорошо.

6

Погода солнечная, искристый снег небольшими сугробами лежал по обочинам. Поля спрятались под белым ковром, деревья причудливо изогнули голые ветви, припорошенные снегом. В машине тепло и уютно. Тихая музыка не мешала думать.

Субботнее утро, пустая дорога, редкие посёлки и перелески, и поля, поля, поля.. по обе стороны дороги.

Люблю ездить за рулём. Это доставляет мне несказанное удовольствие, отдых, приятные ощущения, возможность обдумать происходящее в моей жизни или просто помечтать о чём-то сокровенном, о чём ни с кем не поговоришь. Всегда с удовольствием сажусь в машину и готова ехать, ехать, ехать...

Люблю новые места, новые города, новые ощущения, которые всегда возникают, будто из-ниоткуда, когда долго едешь в каком-то случайном направлении.

Люблю останавливаться на обочине и любоваться красивым видом, слушать тишину, пение птиц, стрекот кузнечиков, дождь по листьям, шуршание снежинок, поскрипывание замерзших ветвей и просто ветер.

Люблю вчувствоваться в ауру тех мест, где бываю, слушать себя, рассматривать диковинные мыслеформы, связанные с историей места, видеть тех, кто давно канул в прошлое, слышать их разговоры, чувствовать их эмоции, учиться понимать те времена и дорожить тем, что имею сейчас.

Это необычайное ощущение многослойности своего сознания, когда знаешь и чувствуешь себя вот здесь, в современном мире, и одновременно, так, как если бы находилась здесь же, на этом месте, но сто, двести, пятьсот лет назад, и яркость восприятия ничем не отличается от реальной.

А если подумать, чуть расслабить и в то же время сконцентрировать внимание на своих ощущениях, и притянуть к этим ощущениям ещё и понятие параллельного пространства, то диапазон собственного восприятия тут же многократно расширяется, увеличивается. И тогда возникают новые ощущения и мыслеформы подобного места в каких-то параллельных мирах, так похожих и не похожих на наш.

Для посторонних это сказка, для новичков мечта, а для тех, кто хоть немножко знаком с паранормальными науками, поначалу есть трудности для такой работы сознания, но для обученных и высших магов это привычные будни. Остальные люди об этом даже не подозревают.

Наверно, это и хорошо. Меньше волнений и страха перед настоящей жизнью, перед тем, что объяснить современная наука ещё долго не сможет.

Иногда меня распирало от переизбытка энергии, хотелось двигаться, впрягаться в плуг и пахать, выскочить из шкуры и выть волком, лишь бы выбросить из себя бурлящую силищу. А иногда тело и мысли были тяжёлыми, воспалёнными, шальными, как в туманном бреду. И тогда я не могла отрыть глаз, пошевелить даже пальцем. Пот лил с меня ручьём, во рту был привкус лежалого навоза, с таким же запахом, а внутри всё тряслось, плакало, умирало.

Сегодня я чувствовала себя настолько хорошо, что мои опекуны-садисты, сладкая парочка вампиров, Виктор и Виктория, позволили мне встать и выйти на свежий воздух.

Я походила вокруг дома, по заснеженным дорожкам сада, послушала своё тело и решила отдохнуть душой за рулём моей машины.

На цыпочках пробралась в лабораторию, умыкнула из ящика лабораторного стола ключи и радостно удрала от экспериментаторов-вампиров, пока они были заняты научными дебатами по поводу моей ненормальности. То-то будут шипеть, устрашающе выставив клыки, когда вернусь.

Мстительная улыбка за долгое безропотное подчинение скривила моё лицо и на душе сразу полегчало.

Теперь я ехала по пустой заснеженной дороге и думала.

'Что я имею в своём арсенале на сегодняшний день? Несколько заклинаний, которыми пока владею и до конца не ясно, на сколько ещё владею? ВИдение излучений аур людей, не-людей и предметов? Пара заклинаний поиска и 'невидимости', да несколько оборонных? Этого слишком мало для чего угодно, и совершенно мизерно, если думать о поединке с таким магом, как Борель. А то, что поединок будет, я знала наверняка.

Любые заклинания, мудры и Слова Силы я даже произнести про себя боялась. Каждое из них могло ударить по мне же и убить наповал от одной пробы концентрации на них, а ещё хуже, могло причинить вред окружающим.

Может быть об этом предупреждал тогда Прозрачный Дракон?'.

Мой измученный мозг отказывался напрягаться в поиске выхода. Всё, что он мог из себя выдавить, это приближённое подведение итога того, к чему я пришла после всех своих умозаключений. Да и то, этот итог был слёзным. Любая концентрация мыслей вызывала дикую головную боль и ощущение железобетонной тяжести в теле.

Замигала красная лампочка на приборной доске. Пора залить солярки, а до заправки ещё нужно доехать. Я напрягла память и не вспомнила ни одного знака, который бы указывал на её близость.

Можно, конечно, развернуться и проехать километров тридцать назад до ближайшего села, а там поискать трактористов и залить полный бак. Но мне было лень останавливать машину, разворачиваться на узкой и скользкой дороге, да и не была уверена я, что туда доеду. И я ехала вперёд, подчинившись инстинкту.

Наконец, на фоне заснеженного поля показался окраинный дом какой-то деревушки, укрытой высокими сугробами, и вскоре я остановила машину у чужой калитки.

Из будки лениво брехнул пёс, как только я подошла, и тут же замолчал. Скрипучая дверца сараюшки приоткрылась наружу. Оттуда выглянул бородатый мужик.

— Здравствуйте! — крикнула я, обрадовавшись его появлению. — Не могли бы вы мне помочь?

Мужик прищурился, внимательно оглядел меня, кивнул и пошёл к калитке, плотно прикрыв за собой дверь ветхого строения.

— Что у вас случилось, милочка? — спросил грубым басом.

— Мне нужно немного солярки, чтобы заправить маши... — не договорив скороговорку, почувствовала, как сжалось сердце, кровь отхлынула от конечностей, они стали ватными, в голове вспыхнуло зелёным.

Последнее, что я увидела были удивленно испуганные глаза бородача и знакомая чернота заволокла сознание.

7

Тихое бормотание 'здравицы' я узнала сразу. Этот старинный ритуал, обращенный к древним Богам, позволял лекарю— попу-колдуну-ведьме вернуть человеку ясное сознание, снять порчу, восстановить утраченное здоровье, если, конечно, вовремя успеть.

Этому меня учила бабушка в год Многотравья, сидя на лесной полянке с длинной веткой орешника в руке. Она заставляла меня раз за разом повторять заклинания в нужном порядке, для каждого действия на разные лады, нараспев, терпеливо поправляя мои ошибки.

Я злилась на неё, обижалась, отползала к понравившемуся цветочку или букашке, вертясь в разные стороны и не понимая, что этим удлиняю свои мучения и бабушка просто так не отстанет. Если я что-то неправильно произносила, то обязательно получала по заднице ореховой хворостиной.

Как она умудрялась попадать точно в одно и то же место из любого положения и расстояния, до сих пор не представляю. Этот секрет она мне так и не открыла. А жаль. Очень бы пригодилось в жизни.

Вспомнила, что перед тем, как потерять сознание, было какое-то странное чувство, зелёная вспышка, изумлённо-испуганные глаза мужика и темнота, но бормотание ритуальных слов прерывать не посмела ни изменением своего ритма дыхания, ни открыванием глаз. Знала, чем это может грозить не только мне, но и той, которая старалась мне помочь.

Женский голос мягко напевал заклинания, в лицо летели капли воды, настоянной на травах. Мягкая натруженная рука, наконец-то, погладила по голове, давая понять, что всё закончено.

— Как ты себя чувствуешь, госпожа? — услышала приятный женский голос и открыла глаза.

Спокойные серые глаза смотрели в мои. Морщинистое доброе лицо мягко улыбалось. Старушка гладила меня по руке и ждала ответа.

Я села на топчане, прислушалась к себе: в голове ещё немного кружилось, в теле лёгкая слабость, но особо жаловаться было не на что.

— Хорошо. Спасибо вам большое. Давно я здесь? Ой, — смутилась от своего же вопроса, но всё же добавила, — а где я?

Мудрые, серые, спокойные глаза смотрели заботливо и внимательно.

— Примерно час назад тебя принёс Митяй, госпожа. Сказал, что ты хотела о чём-то спросить, но потеряла сознание.

Я внимательно присмотрелась к ней. Старушка выглядела лет на семьдесят. Опрятная. Аура светилась серебристо-золотым с проблесками молодой зелени. Настоящая Целительница! Думала, что уже не суждено мне ещё раз встретить такую в этой жизни. Оказывается, ошиблась. Приятно ошиблась. Она напоминала добрую старую волшебницу из сказки и...хм... мою бабулю, если бы она дожила здесь до такого возраста.

В единственной огромной комнате, с русской печью посередине, было чисто прибрано, деревянные не крашенные дубовые полы блестели чистотой и натуральной краснинкой от многолетнего шаркания стопами по нему.

Широкие лавки у окон были застелены пушистыми шкурами. Вязаные занавески, с ручной вышивкой, украшали окна и образа в 'красном углу', только лица у этих святош совсем не благочестивые, особенно глаза. На некоторых совсем даже не лица, а какие-то рожи непонятного происхождения то ли людей, то ли полу-зверей, то ли демонов. Лампадки тлели едва-едва под каждым из них, подсвечивая снизу ровно мерцающим светом.

Почти под потолком висел, написанный маслом на доске, портрет во весь рост необычайно красивой девушки, окружённой ореолом света. Её глаза и губы улыбались. В одной руке она держала светящийся своим собственным светом шар, а в другой меч, рукоять которого украшал крупный рубин. Голову и плечи девушки прикрывал кольчужный капюшон. Длинная коса, как толстая змея, струилась по груди, подчёркивала тонкий стан и заканчивалась боевым узлом.

'Прямо, как у меня, — подумала про себя. — Ну, надо же, как на меня похожа. Интересно, кто она? А художник был мастером. Ишь как ухватил самую суть.'

— Мы храним твой образ, Госпожа, — сказала старушка, — и образы святых покровителей бережём. Всё по твоему Завету.

— Мой?! — удивлённо спросила, решив, что бабка наводит тень на плетень.

Но она смотрела на меня спокойно, внимательно и мудро.

— Мы все узнали тебя, Госпожа, пока ты лежала без сознания, — ответила она. — Ты наша Богиня и Хозяйка Алтаря Миров.

Я молча глянула на портрет, потом снова на старушку.

— Ох, прости, Госпожа, — всплеснула она руками, поднялась с табуретки, на которой сидела у моего изголовья, — я от радости совсем из ума выжила! Ты же голодная, поди! Сначала обед, а уж потом разговаривать будем, — засуетилась старушка.