Кобыла подпрыгнула на дыбы, да так высоко, что за спиной моей начали один за другим съезжать закрепленные ремнем чемоданы. В этот момент к первому присоединился и вой слева. Кучер испуганно заскулил этому "дуэту" в подпев. Я же, бросив саквояж и, подхватив подол платья, спрыгнула на дорогу и понеслась в лес. В противоположную правую сторону. Что меня сподвигло на такое безумство? А сидеть и ждать, когда тебя сцапают и... да лучше бежать!!!

Я так и бежала, перемахнув через канаву, с разбега ворвавшись в мокрые заросли папоротника, дальше — в кустарник. И не сбавляя скорости, меж сереющих в темноте стволов. Они мелькали по обеим сторонам, хлеща лицо своими колкими ветками, ноги путались в узком подоле платья (Лентвар, гад, подарил), а я все летела и летела, пока с разбега не наскочила на заросший мхом валун. Левая нога моя вместе с травяным слоем соскользнула вниз и я шлепнулась у подножья, ударив колено о камень... Несколько секунд я так и сидела, уткнувшись в мох лбом и громко дыша, не обращая внимания на боль. Потом попыталась прислушаться... вой сзади стих. И это напугало еще больше, будто вся жуть в этой тишине и темени растворилась, заполнив собой лес вокруг...

— Ой, мама, мамочка. Где ты?.. Если на небесах, сохрани, — и обернулась назад.

На бугре в лунном просвете меж деревьев стоял огромный волк, своим силуэтом, заслоняя светило. Стоял неподвижно, но я, вдруг, почувствовала, поняла, что смотрит он точно на меня, такую жалкую, беспомощную... Я, затаив дыхание, попятилась вдоль валуна. Сначала на коленях, потом подскочила и, ухватив руками подол, вновь понеслась прочь.

Лес в этом месте неожиданно раздался, уступая пространство высоким камням. Камней было множество и я завиляла между ними, пружиня ногами на одеяле из мха, пока, вынырнув из-за очередного, вновь не увидела его... теперь он не стоял. Обогнав меня в беге, он медленно двигался на встречу. Я, заскулив, уперлась спиной в каменный валун — всё, прибежала. Волк тоже замер в ярдах трех. Он на таком расстоянии казался еще больше и теперь вызывал в душе не то, что страх, дикий ужас...

— Мне-е-е... я-я-я... — разлепила я свои пересохшие губы. — Я...

— Р-р-р, — глухо отозвался мне зверь и резко дернулся вперед.

Я зажмурилась, вцепившись руками в мох на валуне... Прощайте все... Прощайте... Теплое дыхание зверя явственно коснулось моего разгоряченного лица... Он провел им вдоль всей правой скулы, спустился к шее... Прощайте! Мама, мамочка.

— Не-е надо, пожалуйс...

— Р-р-р, — будто усмехаясь, вскинул волк длинный нос прямо к уху. — Р-р...

Через мгновенье почувствовала я на собственной мочке прикосновение шершавого языка и распахнула глаза, встретившись ими со звериным внимательным взглядом.

Волк стоял теперь, опершись передними лапами на валун, так близко, что я уловила запах его шерсти. А взгляд этот... вполне человеческий, вдруг, сподвиг меня на неожиданный для себя самой акт:

— Вы не смеете так вести себя с женщиной, — дрожащим голосом, выдохнула я. Волк оскалился в ответ, я вновь открыла свой рот, но, под порывом (не то воспитания, не то дурости), вскинула обе руки и три раза хлестанула его по морде на манер дамских пощечин. — Вы не смее-те, вы... — и выпучила глаза, так как после произошло совсем уж непостижимое.

Он внезапно отпрянул назад, затряс своей мордой, и... рухнув на землю стал... перекидываться... или как там это... в книжках...мамочка моя.

Я стояла, боясь пошелохнуться, и не отрывала от этого процесса взгляд, а когда поняла, что на мху сейчас сидит уже голый по пояс воруль...

— Вы кто? — глухо выговорил Кай из той же позы, и тряхнул головой.

— Как это, "кто"? — пораженно уточнила я. — То есть...

— Кто вы?! — и подскочил со мха на ноги. — Кто вы, я вас спрашиваю?! — двинул он прямо на меня, но в полуярде замер, сверля глазами из-подо лба. — Вы кто такая? И откуда вы, хвост ваш накрути, знаете об этом приеме?

— Откуда? О приеме? — начала я медленно сползать спиной по валуну. Да он — чокнутый, мамочка моя! Точно, чокнутый. — Меня зовут... а это неважно, раз вы меня не знаете, то и мне с вами... Можно, я по-пойду?

— Стоять! — взревел воруль, сжав свои кулаки. — Стоять и отвечать!

— Мамочка моя, — окончательно села я на мох. — Чего вы хотите-то от меня? Какой еще "прием"? Я никого не принимала. Да мне и негде, я ж до дома своего еще не...

— Замолчите!.. За-мол-чите.

— Угу, мол... всё, — и прихлопнула рукой рот. Воруль же вскинул к ночному небу лицо и, кажется на целую вечность так окаменел. У меня даже закралась мысль потихоньку, пока он... — Я молчу. И сижу.

— Так вставайте, — оповестили меня.

— А зачем? — пропищала со мха я.

— С нами поедите.

— С вами? — вот это новость. — Я с вами никуда не...

— Вставайте! — вскинул мне руку Кай, но, резко передумав, качнулся в сторону. — Вы совершили "подвязку" и теперь-то что? Вы ведь ее совершили?

Ох, да я замучилась объяснять, но меня же никто не слушает!

— Я не...

— Вы теперь, Лин, моя до конца своих дней, — глядя в сторону, прервал меня он. — Или...

— "Или"?!

— Или... до разрыва "подвязки". Но, это может сделать лишь чич, главный судья клана ворулей.

— О-о.

— Ого. Так вы встаете или...

— Я ведь вам нужна, как мне ваш хвост.

Воруль глянул на меня, промедлив лишь пару секунд:

— Вы, Лин Дойл, — произнес он, выговаривая каждое слово. — не медля встанете, пойдете за мной на дорогу, сядете на лошадь и направитесь вместе со мной и моим отрядом туда, куда и мы. Я пока всё ясно объяснил?

— Пока, да.

— Так вставайте.

— У меня жених есть, — не шелохнувшись, оповестила я воруля. — И он будет меня искать.

Тот напротив, хмыкнул, склонив голову набок:

— Очень интересно. Хотя не удивительно.

— И что именно вас интересует, но не удивляет?

— Корректировка нашего дальнейшего пути и... — глянул он сначала на меня, потом на луну в небе. — Нам пора. Вы встаете или...

— Да не могу я встать! — гневно выпалила я. — Я... ушибла колено.

Воруль с большим чувством выдохнул, буркнул себе что-то под нос и в одно движение подхватил меня на руки. Я срочно заерзала в тесной и горячей неволе, но после уведомленья:

— Переброшу через плечо.

Стихла...

Потому что, самое время хотя бы мало-мальски собрать мысли в кучу. Отрешиться от реальности перед лицом, и собрать их... Мысли собрать... Нет, ну это надо же так нелепо, так по глупому влипнуть! Это надо же родиться такой ущербной всей головой целиком! Вот и сидела бы сейчас в своем гостиничном номере, подперев чемоданами дверь, так ведь — нет! Всё страх мой панический перед всем на свете! Вот и "добоялась". Поздравляю! Угодила прямиком к воплощению самых страшных девических грез и мужских нервных тиков. Да как вообще возможно "грезить" и о таком? Как?.. И вместо мыслей сосредоточила свой прищуренный взгляд на каменном профиле воруля... Луна выхватывала его на ходу лишь короткими мазками, но я все же разглядела высокий ворульский лоб с прыгающей над ним длинной челкой, большое открытое ухо, очерченную скулу, прямой нос и поджатые губы упрямца... О-о, и за что мне всё это?

— Изучаете мою физиономию? — резко обернулось "это всё".

— А по каким дням ваш чич принимает? — как можно увереннее уточнила я.

— Раз в полгода на большом сходе клана.

— Что?!.. Но, ведь я же ничего не подписывала. Никакой брачный договор. Ни одной бумаги. И, значит...

— Договоры придумали люди без чести. Для воруля же хватает просто слова или акта, подтверждающего свое согласие или отказ.

— Но, ведь Я же — человек.

— Вы? — одарили меня неожиданным сомнением в голосе. — "Человек"?

— Да! Я — человек и я — женщина! — получилось даже с пафосом, на что воруль среагировал в духе моих представлений о всей их расе, то есть, громко заржал. — Не споткнитесь, — прошипела я, зло глядя на запрокинутый к звездам профиль. Кай же, неожиданно, замер. — Вы... чего?

— Ничего, — и переступил через поваленное на пути дерево. — Че-ловек, — совершенно молча, зашагал он дальше в сторону дороги.

Вскоре из-за кустарника явилась и она сама, ровной полосой кедров с противоположной стороны и тремя людьми у лошадей. Только, не люди это были. Отряд Кая состоял из двух ворулей и одного улыбчивого мага, высокого, широколицего, с джингарской тюбетейкой на коротко стриженой голове. Я его опознала по магическому световому шару, взлетевшему над всей компанией, как только на обочину вылез Кай. И сгрузил меня на дорогу. Старший из двух ворулей, коренастый и щетинистый, тут же что-то удивленно уточнил у своего главаря на грубом ворульском. Тот ему коротко на нем же бросил в ответ лишь пару слов, чем вызвал прямо изумление у своего второго сородича, большеглазого и молодого.

— Да, она поедет с нами, — обвел всех глазами Кай, из чего я сделала вывод: такой вариант до этого момента не рассматривался... Меня бы в лесу и бросили что ли?.. — Лин?.. Лин?!

— Что? — и ненароком передернулась.

— Это мой отряд: Бала, — щетинистый мне криво усмехнулся. — Лека, — молодой воруль отвесил полупоклон. — и Максимилиан. Он наш маг и лекарь и сейчас осмотрит ваше больное колено.

— Да ни за что. О-о-ой-й.

Кай глянул на меня сверху вниз:

— Конечно, на дороге сидеть гораздо здоровей, — и направился к самой дальней лошади. — Бала, после лечения посадишь ее к себе!

— Лады!

— Кай, а что делать с чемоданами?! — откликнулся из темени Лека.

— С чемоданами? — обернулся к нему тот. — А сколько их?

— Так, кучер сразу свистанул в обратную, а на дороге только два лежать остались!

— К себе их закрепи!

А вот от осознания этой потери я окончательно провалилась в безразличие ко всей своей несуразной загубленной судьбе... Только два чемодана... Все мои девичьи принадлежности, дорогущие эльфийские духи (Лентвар, гад, подарил) и, главное — чудесное и спасительное средство для волос свистанули вместе с саквояжем обратно в Рахасью... Чего еще от жизни мне ждать? Ни-че-го...

— О-ой.

— Ничего-ничего, Лин. Я сейчас немного пошаманю — боль сниму. И повязку с мазью наложу. Ничего-ничего...

Туча в небе, взявшая луну в плотное кольцо, была сильно схожа с глазом великана. Будто он наблюдал сейчас за ночной землей, не моргая. Я — точно так же — за ним, прислонившись спиной к выбитой каменной кладке, и запрокинув голову ввысь. В развалинах бывшего замка среди леса, где отряд Кая остановился на ночевку смотреть "ввысь" можно было без проблем — не было здесь ни потолка, ни дверей и не окон. Лишь множество дыр, по которым сквозил прохладный предгорный ветер и стрелами летали мимо нетопыри... В полуярде от меня на костре кипел подвешенный котелок. Но, есть, почему-то, не хотелось. Как и спать, говорить и думать. А просто сидеть и смотреть на этот великанский желтый глаз...

— Так я и говорю, что в тех местах можно даже нам откровенно заблудиться. Даже нам. Мне дед мой еще лет десять назад рассказывал, что то озеро искали многие, но, не нашел никто.

— Ой, да хватит разливать. Бывал я в тех местах и не один раз.

— Ну и что? Ну и что?

— Лека, есть там седьмое озеро. Запрятанное, но, есть.

— А ты, Бала, видать, и купался в нем?

— А как же? Если есть сомнения в моем здравии, пошли, покулачимся?

— У меня в твоем "здравии" сомнений нет. А вот в...

— В чем? В чем? Ты думаешь, я вру? А, ну, говори!

— Да ты сядь. Я не про вранье, а...

— А-а... Трезвый я тогда был. И считать до семи пока не разучился. Они все шесть разбросаны в радиусе миль пяти, а это, седьмое озеро... Кай, да скажи ты этому мокроносу! Мы ведь в последний раз с тобой вместе там...

— В "Ступне великана"? Да. Вместе.

— Во-от!

— Мы и сейчас туда свернем.

— Кай, вот здорово!

Видно, "великанская тема" была актуальна не только для меня. Или это — самый популярный фольклорный персонаж Анкрима. А, какая разница?

— Лин?

— Что? — и опустила лицо к костру.

Кай, сидящий от меня через Леку, стянул с плеч свою черную кожаную куртку:

— Возьмите и укройтесь ей.

— Мне — не холодно, — равнодушно отвернулась я.

— Возьмите и укройтесь. Лека, передай.

— Спасибо, мне не... — и уперлась взглядом в протянутую руку Кая. Именно туда, где на его запястье, с внутренней стороны красовалась татуировка. Солнце с четырьмя волнистыми лучами-осями, а в центре большая буква "А"...

— Лин? — глухо произнес он.

— Угу-у...

— Лин?!

Все вмиг притихли. Я обвела их взглядом, пытаясь прийти в себя, но воспоминания нахлынули вновь и с новой силой... Солнце с четырьмя лучами-осями. Четко выверенное красное солнце. Только буква тогда была в его центре другая. Буква "К"...

— Что вы сказали?

— А, ну-ка, выйдем. Нам с вами надо поговорить, — подскочил с места Кай и дернул за собою меня. Прочь от костра, в ветреную непроглядную темень...

_______________________________________

1 — Неуважительное обозначение людских женщин ворулями. Мужчины соответственно именовались "землероями".

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

4. 2. Не стыдитесь совершать добрые дела.

И не ждите за них благодарности.

7. 51. У каждой уважающей себя женщины

должен быть собственный грамотный лекарь.

(пункты из "Пособия для начинающей королевы")

Трехэтажный дом посла Анкрима в Ладмении был полон света, музыки и гостей. Их нарядные пары уже давно кружили в вальсах и падеспанях и от этого кружения свечи в несметных канделябрах тоже танцевали. Не сами, конечно, а их отчаянные огни на кончиках фитилей. Хотя, и окна в июньскую жару были распахнуты для помощника-ветра. А из журчащей фонтанами садовой тьмы, оркестру в зале вторили сверчки. Голосили от всей своей души, но, без нотной грамоты, в ритм совсем не попадая.

Я все это прекрасно слышала сейчас, потому что стояла у окна, за неимением косы, теребя в руках тесьму на синем бальном платье.

— Гвендолин, тебе вино принести? — высящаяся рядом "статуя" моего жениха, всегда подчеркнуто-вежливая и холодная, в этот вечер тоже проявляла признаки нервозности. Выражались они в перестукивании пальцами по подоконнику, но, как только я скосилась туда же, Лентвар и вовсе застыл. И повторил. — Гвендолин, тебе вино...

— Спасибо, не надо.

— Да? — рассеянно уточнил он. — Тогда, может, мороженого?

— Мороженого? — вздохнув, развернулась я к жениху. — А мы долго на этом приеме будем? У меня завтра с утра важный семинар по архитектуре.

— Возможно, дорогая, — глянул Лентвар на меня льдисто-голубыми глазами. — Еще одна моя встреча не состоялась. Очень... — и вытянул шею к дальней двери в зал. — ...важная. Ну, так что?

— Тогда мороженое, пожалуйста.

— Хорошо. Только будь здесь, — и широкими шагами направился в ту же сторону.

А я осталась совсем одна. Долго отстраненно наблюдала за порхающими по паркетным ромбам гостями. Их разгоряченные лица и тяжелые дорогие наряды всё мелькали и мелькали, пока не слились воедино в разноцветный шумный рой... Ой... И, тряхнув головой, тоже пошла на выход.