мы из Бреста. часть 4

Подготовка к рейду на Лиду началась еще в первый день нашего прибытия под Минск. В июле отправляя из Пружан в рейд группу Могилевича, пользуясь послезнанием истории, я просил Иониса добраться до своих родных мест и закрепиться там, ведя разведку немецких гарнизонов в Лиде и Молодечно. Что тот и сделал, устроившись на работу по специальности в управу. Через своих знакомых и друзей он собирал сведения о численности и местах расположения противника, лагерях военнопленных и рабочих командах, настроениях местного населения. Могилевич смог установить контакт с землемером и тот посылал разведданные о положении дел на Гроденщине. Дополняли сведения Иониса действовавшие в Налибокской пуще и в районе Лиды диверсионные группы НКВД и партизанские отряды. Сведения постоянно уточнялись, мы знали численность гарнизонов вермахта и частей вспомогательной полиции. В зоне наших интересов наиболее крупные немецкие гарнизоны силами до батальона 403 охранной дивизии были в Молодечно (663 ландверный) и Лиды (564 ландверный), там же стояли группы Абвера, подразделения организации Тодта и Люфтваффе, были еще команды Рейхсбана (Германские железные дороги). Небольшие (силами до роты) немецкие и полицейские гарнизоны стояли в Воложине, Ивенец, Вишневе, Ивье. Команды Рейхсбана были и на всех железнодорожных станциях. Полицаи были из местных поляков и белорусов, кроме того в районе Молодечно отмечались действия литовского полицейского батальона. В городках и местечках действовали антисоветские организации Национально-Трудового Союза (НТС) и "Белорусской Самааховы (Самообороны)" собиравших под свои знамена всякую шваль. В Минске мы разгромили их штаб, как и разведштаб Абвера ("Абвернебенштелле-Минск") во главе с царским генералом Смысловским (он же генерал-майор вермахта Артур Хомстон) и штаб "Белорусской Самааховы". В них были захвачены очень интересные документы о взаимоотношения всякого рода "общественных" организаций с вермахтом, Абвером и СД. Так что снимать их со счета мы не собирались.

Местом сбора личного состава бригады стал Заславль. Там на территории Заславского погранотряда, Военно-Технического склада ПВ НКВД и бывшего лагеря для военнопленных формировались боевые группы и команды бронепоездов, обучалось и одевалось прибывающее пополнение штрафных батальонов. С учетом наличных средств и сил было решено нанести одновременно два удара. Один на Молодечно, второй на Лиды. На Молодечно должен был действовать отряд Акимова, а рейд на Лиды возглавил я.

В задачу отряда Сергея входило разгром немецкого гарнизона, захват и удержание Молодечно и его жд. узла, освобождение военнопленных из дулага Љ 112 (по предварительным данным там содержалось порядка 32 тыс. наших военнопленных) с последующей эвакуацией после "фильтра" больных и раненых по железной дороге к Минску. Для этого в его распоряжение отдавались: батальон из числа "истребителей", три "штрафных" стрелковых батальона и два бронепоезда, созданных из четырех жд. составов захваченных на станции "Беларусь" и трофейной бронетехники. Действия Сережиного отряда должны были отвлечь внимание немецкого командования и люфтваффе от моего отряда. Проблем у Сереги была куча, особенно с пленными. По сведениям в шталаге зверствовал голод и тиф. От недоедания и болезней в нем умирало до 300 человек в сутки, кроме того немцы ежедневно расстреливали до 200 человек. Народ надо было срочно спасать, да и линию фронта следовало подальше от Минска оттянуть. После захвата жд. узла Акимов один из бронепоездов должен был направить на Лиду, а второй держать на обороне станции. Была и еще одна причина (опять-таки подсказанная послезнанием истории), по которой следовало срочно разобраться с 112 дулагом. Немцами там проводился первичный (неявный) отбор пленных для комплектования Кавказских легионов. Именно поэтому туда из Минска был переведен целый ряд врачей и медработников кавказских национальностей. Отобранных пленных направляли в лагеря на территории Германии и генерал-губернаторстве где активно продолжали с ними работу, готовя кадры для засылки в наш тыл или для строевых подразделений вермахта и СС.

Политрук Григорьев с батальоном "истребителей" и еще одним "штрафным" батальоном оставался в Заславле занимать оборону в оставшихся после июньских боев укреплениях Минского УРа и на старой гос. границе (зоне заграждения) для прикрытия Минска с севера — запада. По мере фильтрации бывших военнопленных в Минске и комплектации подразделений в его распоряжение должны были поступать дополнительные силы. Задача, стоявшая перед политруком, была очень сложная. Необходимо было имеющимися в его распоряжении силами прикрыть линию фронта порядком 50 км. Вначале думалось, что нашу участь облегчат доты, но на рекогносцировке выяснилось, что их трудно, а иногда и совсем невозможно использовать по прямому назначению. Оружие и приборы наблюдения отсутствовали, связь, свет, вентиляция не действовали. Сильный мороз и глубокий снег мешали оборудованию позиций.

Мой же отряд из бойцов "старой гвардии", батальона "истребителей", танкового батальона и артиллерийского дивизиона, группы авиаспециалистов и сводной роты пограничников на автомашинах, бронетранспортерах и трофейных танках направлялся по автодороге Минск — Гродно. Нам предстояло громя немецкие комендатуры и полицейские участки проехать 164 км. по территории занятой противником и ворваться в Лиду. Основная наша цель аэродром "Лида" находился с юго-восточной стороны, а жд. узел и депо с западной части городка. Среди "летунов" нашлось несколько человек ранее неоднократно там бывавшие, они то и помогли в определении целей и путей подходов к аэродрому и остальным целям.

К своей цели мы двинулись ближе к вечеру, через несколько часов после выхода отряда Сергея. Продвижение по Налибокской пуще нам обеспечивали партизаны. Городок взяли утром следующего дня. Не помешали нам это сделать ни большой гарнизон, ни четыре зенитные батареи, непосредственно прикрывавшие аэродром, и еще три в деревнях поблизости, ни почти сотня бомберов и два десятка истребителей стоявших на аэродроме, ни члены их экипажей, ни подразделения охраны и обслуживания аэродрома. Действовали по той же схеме, что была опробована в июльском рейде. Впереди широким фронтом шла разведка, искавшая и решавшая вопросы с полицаями и немецкими представителями. Следом шел усиленный танковой ротой авангард при необходимости помогавший разведке, ну, а потом мы, всей толпой. Замыкал колонну арьергард, собиравший отставших и требовавшие ремонта машины. По ходу дела к нам присоединились несколько партизанских отрядов и диверсионных групп НКВД. Немецкая авиация нас не трогала. Да и не видели мы ее. Видно всех ночников к Барановичам и Минску отправили.

Удар по городу наносился в стиле кавалерийского наскока. Стремительно, с ходу. На нашей стороне были внезапность, быстрота и слаженность действий и подготовка немцев к встрече Нового года, как -никак 30 декабря 1941 года на дворе было. За час до общей атаки егеря и снайпера бесшумно зачистили охрану аэродрома и блокировали казармы гарнизона "Южного городка". Танковая рота в сопровождении мотопехоты, вырезав посты, ворвалась в город и заняла жд. вокзал и жд. узел. А потом артиллерия, расположившаяся на господствовавшей высотке на подступах к Лиде, по заявке командиров штурмовых групп накрыла расположение врага. Активно действовали и приданные штурмовым группам танкисты, штурмовые орудия, самоходные минометы и расчеты крупнокалиберных пулеметов установленных на бронемашины. Не скажу, что город нам дался легко, скорее наоборот. Мы потеряли в общей численности больше 300 человек убитыми и ранеными. Для нас это было много, даже очень. Немцы и их приспешники дрались ожесточенно, но сила солому ломит. К обеду бой в городе затих. Нам достался город, его склады, жд. составы и куча немецких пленных, в том числе и целый военный госпиталь.

Самому мне поучаствовать в схватке не дали. С некоторых пор командование приставило ко мне пару человек со строгими лицами с сержантскими треугольниками в пограничных петлицах, стерегущих мою "бесценную тушу" и не дававшие мне лично поучаствовать в "веселье". Так и пришлось на все смотреть со стороны в бинокль, расположившись на высотке господствующей над местностью, откуда, хорошо просматривалась окрестность города, в том числе и аэродром. Хорошо хоть радиосвязь действовала почти безупречно.

Из 155 дулага, расположенного в "Северном городке", нами было освобождено около 3 тыс. человек. Примерно столько же было и в гетто. Комендант дулага майор фон Тройенфельс и его адъютант ст. лейтенант Клатт оказались достаточно адекватными людьми. Сначала пытались организовать сопротивление, но поняв, что дело "пахнет керосином", с остатками своего батальона попытались прорваться в сторону Вильно. Не повезло! Нарвались на наш усиленный танками заслон, и попали в плен. Комендант и его помощники так спешили покинуть расположение что совершенно забыли уничтожить картотеки (может у них команда такая -сохранять их и передавать нам в целости? Ведь уже не первый случай!), так что с проверкой военнопленных проблем не было. Немцами они были разбиты на рабочие команды по 250 человек и привлекались для работ на аэродроме, складе снабжения и ж.д. станции. Около 70 человек из числа украинцев находились на положении расконвоированных, жили на квартирах рядом с жд. станцией и были привлечены немецкой администрацией в качестве кочегаров в состав паровозных бригад и жд. рабочих на станции. Первыми под раздачу "фильтра" попала лагерная "аристократия" из числа пленных — переводчики (большинство из них — немцы Поволжья или западные украинцы, знавшие немецкий язык), лагерный комендант из числа пленных и его помощники, начальник лагерной полиции и два десятка его полицейских, коменданты бараков, "агентура", перебежчики и "помощники" из числа уголовников. Ну, а затем все остальные. Мы не церемонились, тем более что Цанава и его парни были далеко. Было за что карать. Пленные содержались в скотских условиях. В бараках продохнуть было нельзя, вонь и антисанитария жуткие. Кормежка дрянь, как парни ухитрялись выживать и работать трудно было понять. Перебежчики жили лучше остальных — в отдельном бараке, им выдавали по 600 гр. хлеба в сутки. По ведомостям на выдачу пайков удалось выявить агентуру, не числящуюся в картотеках или завербованных для службы в вспомогательных частях вермахта. Среди них оказалось много выходцев из Средней Азии и Кавказа, распропагандированных немецкими пропагандистами и эмиссарами Абвера. В бараках были найдены экземпляры газет "Заря", "Новое слово", "Доброволец", "Руль", "Газават" изданные специально для представителей кавказских народов, исповедующих ислам, различные брошюры антисоветского и антисемитского содержания. И ведь их никто не использовал для подтирки — берегли. Так что работы для комендачей и погранцов было много.

Те, кто прошел фильтр представлял собой жалкое зрелище. Хуже были только в Минске. Смена одежды и нательного белья не производилась, поэтому большинство пленных донашивали то, в чем попали в плен. Они ходили в почерневшем от грязи и полуистлевшем на них белье, на ногах рваная обувь, а некоторые босиком. Часть военнопленных напоминала шарообразные фигуры. Это военнопленные, у которых не было шинелей, чтобы не мерзнуть, обматывали себя соломой, засовывая ее под гимнастерку и брюки; другие делали иначе: обматывали себя соломой поверх надетых на них лохмотьев и обвязывались шпагатом или проволокой. Военнопленные не мылись месяцами. Среди них было много больных и раненых. Пришлось мобилизовывать все местничковые бани, и мыть бывших пленных. Одежду (в том числе и военную советскую) и медикаменты для них нашли в вагонах и на складах жд. станции. Немного лучше выглядели находившиеся в гетто. Хотя и среди них хватало больных. В итоге в строй смогли поставить только небольшое количество освобожденных из плена и гетто. С оружием для них проблем не было.

Трофеи нам достались богатые. Только на жд. станции захватили больше ста вагонов с грузом боеприпасов и продовольствия для ГА "Центр". На площадке рядом с вокзалом нашлись 20 новеньких занесенных снегом КВ-2 и еще четыре десятка советских танков разного типа, в т.ч. и 20 Т-34. Все танки были в исправном состоянии, а в части КВ был загружен боекомплект. Для остальных танков боекомплект нашелся в складах. Историю этих танков рассказал один из железнодорожников.

Вечером 21 июня на станцию Лида из Полоцка эшелонами прибыли два стрелковых и артиллерийский полк стрелковой дивизии, эшелон с танками из Ленинграда. "На станции стояли эшелоны с танками КВ и Т-34, эшелоны сопровождал технический персонал. Все танки были заправлены горючим, но отсутствовал личный состав, который мог управлять этой техникой. 22 июня по приказу комдива 17-ой стрелковой дивизии генерал-майора Богданова среди красноармейцев нашли бывших трактористов. Их посадили в танки и поручили сгонять их с платформ. Несколько перевернули и оставили на путях. Спущенные танки отгоняли в указанные места, закапывали в землю и пользовали как орудия". Немцы, выбив наших из города, собрали захваченную технику на площадке у вокзала, а потом откуда-то еще танки пригнали. В августе с десяток Т-34 и штук 20 Т-26 и БТ-7 немцы отправили в Полоцк.

С учетом того что нам пришлось строить оборону сразу по трем направлениям наличие танков было ой как важно. Часть можно было использовать после небольшого ремонта по прямому назначению, остальные в качестве БОТов и огневых точек поездов. Экипажи для них нашли среди бывших пленных из местного дулага, кроме того из Минска доставили самолетами.

Аэродром нас тоже порадовал своими трофеями. Более сотни самолетов различного назначения подразделений 2 и 8 авиакорпусов 2-го воздушного флота Германии достались нам в целости и сохранности. В основном тут, как и в Минске, были бомбардировщики Do-17Z, НЕ-111Н и Ю-88А, транспортники Ю-52, штурмовики Ю-87 и Hs-123, истребители Ме-109, разведчики "Хеншель Hs126", учебные и связные машины. Нашлось и наши трофейные машины (куда без них!) — Р-Z, МиГ-3, Пе-2, И-16 и И-153. Не зря я с собой летунов тащил! На каждого штук по пять машин пришлось. В качестве бонуса нам досталось запасные части к авиадвигателям, оборудование из мастерских по ремонту авиамоторов устроенной на бывшей обувной фабрике "Ардаль". Часть бортов сразу же пустили в дело — нанесли бомбовые удары по мостам через Неман, жд. станциям в направление Вильно, Гродно и Барановичи. Сам авиаузел меня порадовал подготовленными площадками аэродромов "Лида" ("Южный городок"), "Чеховцы" (6 км к северу от Лиды), "Конюхи" (25 км севернее Лиды, около Погородно), "Ясковцы" (5 км восточнее Лиды, в 2 км восточнее от "Южного городка"). До войны здесь дислоцировались 122 истребительный авиаполк 11-й смешанной авиадивизии, командный пункт авиадивизии, авиасклад Љ 899, 213-е стационарные авиамастерские, штаб 38-й авиабазы, 165 БАО и его подразделение обслуживания, 152-я аэродромно-техническая рота. Аэродром "Лида" был с твердым покрытием и оснащён всем необходимым для посадок самолётов всех типов в дневных и ночных условиях, подземными хранилищами бензина, капитальными ангарами и складами.