Мажор. (Ваше высокоблагородие I)

— Не знаю, не знаю, позволит ли время? — произнесли, прислуживаясь к бурлению в своем животе. — Всё-таки я очень занят! Спешу принять полк.

— Ваше сиятельство, век буду благодарен!

— Ладно, поручик. Только ради знакомства с вашей тетушкой. Показывайте дорогу.

Прелюдия 2.

Графиня, высокая, статная, точно выточенная из слоновой кости, напудренная "a la neige" (До белизны снега (Франц.), причесанная "a trois marteaux" (В три локона (Франц.) в модном платье "hanneton" (Цвета майского жука (Франц.) чувственно опустилась на стул... Уставшими глазами посмотрела на гостя. Нервно сцепила руки в замок...

- Qielle horreur! Сher Savva Nikitich! Est-ce vraiment si grave et on ne peut rien faire? (Какой ужас! Любезный Савва Никитич! Неужели всё так плохо и ничего нельзя сделать? (Франц.).

— Увы, милая Екатерина Андреевна, — вежливо склонил голову, ещё крепкий на вид мужчина лет пятидесяти, с оживлёнными, умными чёрными глазами, узкими бакенбардами, большим открытым лбом.

— Как старый приятель вашего покойного мужа и ваш, смею повторить, всегдашний поклонник, скажу вам откровенно, дела наши нехороши... Думаю, снова придётся понизить цену на имение в Вардеево. — Он красноречиво развёл руки. — Что поделать, сударыня — отсутствует спрос. Нет желающих покупать.

Графиня понюхала из флакона розовой воды и взяла на руки подбежавшую собачку...

— Oh, Savva Nikitich, craignez Dieu! Ou deja ci-dessous? — спросила она со вздохом. — Donc presque gratuitement. (Ох, Сава Никитич, побойтесь бога! Куда же ниже? Итак, почти даром. (Франц.).

— Что поделать, матушка. Что поделать. Нет покупателей от слова совсем. Усадьба ваша старенькая, постройкам более тридцати лет. Ни сегодня — завтра начнёт сыпаться. Деревеньки в имении плохенькие. Душ работящих мало. Одни старики да бабы с ребятишками. Пахотной земельки почти нет. Речка в прошлом году русло сменила, залила угодье. Урожаи с каждым годом всё хуже и бедней. А я, как вы знаете, человек слова, говорю, как есть. Приврать, не имею права-с.

Графиня глубоко вздохнула. Отпустила собачку на пол...

— Non, je ne peux plus etre dans ce desert! Je dois aller a Saint-Petersbourg. Et je suis assis comme un oiseau dans une cage. Je ne vois pas de lumiere blanche. (Я не могу находиться в этой глуши более. Мне надо в Петербург. А я сижу в клетке подобно птице. Света белого не видать. (Франц.).

— Поспрашал бы ты у купцов? — она перешла на русский. — Может им нужна земелька, под какие-нибудь свои делишки? Мне уж без разницы кому. Главное хоть как-то продать.

— Увы, матушка. Пока никому, ничего... не надоть.

Глава 2.

Полукруглая, похожая на растянутую верхнюю часть подковы, двухэтажная усадьба, построенная по плану покойного графа, стояла на возвышенном месте, в конце некогда обширного села Вардеево, которое отделялось от него, небольшим лугом и узенькой речкой. Испещренный всеми возможными цветами мостик, перегибаясь чрез речку, упирался в круглую готическую башню, которая служила заставою. Широкая липовая аллея, ухоженная по бокам кустарником, шла от ворот башни до самого дома. Трудно было определить, к какому стилю архитектуры принадлежало это чудное "ваяние". Всё в нём было перемешано, как языки при вавилонском столпотворении. Низенькие и толстые колонны, похожие на египетские, поддерживали греческой фронтон. Четырехугольные готические башни, прилепленные ко всем углам дома были прорезаны широкими итальянскими окнами. Но самой главной достопримечательностью дома была высокая каланча, подымавшаяся из средины кровли, которую покойный граф называл своим бельведером.

Двор усадьбы в этот вечер был наполнен дормезами, откидными кибитками, линеями, таратайками и каретами, из которых многие, по древности своей, могли бы служить украшением старинного музея.

В ожидании обеда дамы чиннехонько сидели в гостиной, разговаривали меж собою вполголоса, перемалывали косточки знакомым и, стараясь перенимать "парижские" манеры хозяйки, потихоньку насмехались над нею. Совсем другого рода шли разговоры в столовой, где мужчины толпились вокруг сытных закусок. В одном углу говорили о политике. В другом — шёл разговор об отъезжих полях. В третьем хвастались друг перед другом подвигами своих борзых собак и лгали без всякого зазрения совести об охотничьих успехах.

...

— Bonsoir chеri тante! (Вечер добрый, милая тетя! (Франц), — поручик вытянулся в струнку и звонко щёлкнул каблуками.

— Рermettez-moi de vous presenter mon invite, le prince Kirill Vasilievich Lanin. Je lai rencontre en chemin. Et il a eu lhonneur de minviter a dНner. (Позволь, мне представить моего знакомого, князя Кирилла Васильевича Ланина. Я повстречал его по дороге. И имел честь пригласил на ужин. (Франц.).

— Ваше сиятельство, — гусар склонил голову в другую сторону. — Графиня Завадская Екатерина Андреевна. Хозяйка дома.

Женщина прищурила глаза, словно вспоминая что-то очень давнее и волнующее только её. — Toi? Le prince Kirill Vasilievich Lanin? (Вы? Князь Кирилл Васильевич Ланин? (Франц.)

— Je me souviens... — Она поправила себя. — Jai tres bien connu ton pere. Le prince Vasily Lanin. Quel dommage quil soit mort. (Я очень хорошо знала вашего отца. Князя Василия Ланина. Очень жаль, что он погиб. (Франц.).

Графиня пощёлкала пальцами, привлекая внимание слуги, стоящего рядом. — Любезный, проси всех пройти к столу.

— Но, ваше сиятельство? — удивлённо воскликнул человек в ливрее. — Мы же-с ждём господина губернатора?

— Никого не ждём. Человек, которого ждали — появился.

.....

— Здоровье Екатерине Андреевне! Богатства и процветания! — звучали тосты с одной стороны. — За царя! Веру! И Отечество! — отзывались с другой.

В числе очередных воздыхателей, для поднятия тоста, решил высказаться известный своим остроумием, высокий, пожилой и умный красавец-вдовец, некогда раненный турками в глаз ещё при Суворове, премьер-майор Вавилов.

— Тсс... — прошёл шепот по всему столу. — Слушайте... слушайте. Сейчас скажет, очень изыскано и красиво. Он всегда говорит, лучше всех...

— Je propose... — зазвучал мягкий мужской баритон. — De boire aux belles dames — le dont a parlИ le poete... (Предлагаю выпить за прекрасную даму, про которую божественно написал поэт. (Франц)...

Cette image mobile

De limmobile eternite.

(Этот подвижной образ неподвижной вечности. (Франц).

— Comme сest joli! Charmant! Прекрасно! Прелестно! — раздались крики и аплодисменты со всех сторон.

— Друзья мои! — молодой гусар в порыве чувств, вскочил с места. — Сегодня у нас в гостях присутствует князь Кирилл Васильевич Ланин. Он пиит, стихотворец хорошо известный в Высшем свете Петербурга. Давайте попросим его, для любимой тётушки, произнести тост, в стихах.

— Просим, — гусар тут же обратился ко всем, решительно начал хлопать в ладони.

— Просим, — подхватили подвыпившие гости.

"Кто же тебя чёрта лысого тянул за язык?" — недовольно посмотрели на поручика, поднимаясь из-за стола. — "Придется теперь что-то говорить. А что? В голове из стихов полный сумбур и каша".

— La comtesse, Екатерина Андреевна! (Пожалуй, так будет начать, в самый раз). Как только увидел Вас, душа запела и в мыслях сразу появились, замечательные строки. (Хорошо говорю. Молодец! Только, вот какие же стихи выбрать? Какие? Думай, думай, думай...). Ваше сиятельство, они сложились в рифму по-французски, потом перетекли на русский, затем снова запели на французском. Но, чтобы было понятно всем, прочту всё же по-русски. (Ладно, попробую перемешать несколько авторов. Авось, пронесёт). Итак, в вашу честь, милая хозяйка дома. И только для вас! — И заговорил речитативом густо, мерно, чуть трепещущим от волнения голосом...

Все в ней гармония, все диво!

Все выше мира и страстей.

В красе торжественной своей.

Она небесное создание,

А завтра может стать раба.

То полный штиль, то пламенный тайфун,

То тишина, то горная лавина.

Её изящная походка

И строгий профиль гордого лица.

И лучшее создание творца.

Гости замолчали, не в силах поверить в услышанное. Все с удивлением перевели взгляд на хозяйку званого ужина, ожидая ответа.

— Merci, prince, — раскрасневшаяся, она нашла в себе силы произнести слова благодарности и едва не заплакать. — Je n'attendais rien d'autre du fils du prince Vasily Lanin. (Иного, от сына князя Василия Ланина, я и не ожидала. (Франц.).

— Ваше сиятельство! — с места поднялся красавец премьер-майор. Он решительно не собирался уступать инициативу. Тем более приезжему выскочке с какими-то дурацкими стишками. — Я хотел приподнятости вам небольшой "Сadeau".

Мужчина демонстративно протянул в сторону хозяйки красиво упакованный пакетик...

— Отдал более двухсот рублей! — похвастался он. — И не жалею. Прямиком из Парижа. Настоящие французские! духи. Будьте любезны, Екатерина Андреевна. Буду счастлив, если примите.

- Dieu! О, сharmant! Духи! Из самого Парижа! — вновь раздались крики и аплодисменты гостей со всех сторон переполненного стола. Дружно подзабыв про мелкого, подзаборного князька-рифмоплёта (Просто, тьфу, на него и растереть!).

— Эх, Кирилл Васильевич? — взгляд "юнца-поручика", был настолько жалостливым. Он явно не хотел проигрывать в споре. — Как же так? Ваше сиятельство? Князь? У вас же есть какой-нибудь подарок для тетушки? Ведь, правда?

"Да гори оно всё синим пламенем!" — вселенец резко встал из-за стола. Поиграл желваками. Сделал колючие глаза, запоминая одноглазое лицо премьер-майора.

— Графиня!!! — рубанул он словно шашкой на лету. — Я простой солдат. Хоть и сын генерала. И порой не знаю, что сказать при встрече прекрасной даме! А уж тем более подарить? Но, когда увидел Вас, просто решил преподнести, эту... чудную безделушку. Возьмите! Сделайте приятно мне и моему покойному отцу, которого вы так хорошо знали!

Князь достал из кармана небольшую коробочку. Открыл её, показывая переливающийся всеми цветами радуги "волшебной красоты" камень. Размером с крупное голубиное яйцо.

Тишина вновь на несколько минут сковала большую группу людей.

— Мать честная! Что это? Как это? Как такое возможно? — посыпались реплики со всех сторон. — Неужели такое дарят?

— Да у него стоимость — тысяч двадцать! — кто-то восхищённо подвёл итог. — Если не больше. Воистину царский подарок.

.....

Гости давно покинули стол. Разошлись по комнатам и залам. Разбились по группам: Старики в кабинете и в цветочной чинно сидели за картами. Молодежь в гостиной играла в фанты и в буриме. В зале громко играла музыка — шли танцы. Состояние вселенца разрывалось на две части. Одна его ипостась — предыдущая, стремилась в сторону, где играли на деньги. Вторая, из будущего, решительно предлагала плюнуть на всё. Покинуть званый ужин и срочно ехать в полк. Выбор, как всегда, определил поручик Ахтырского гусарского полка.

— Господа! — громко закричал он, когда увидел фигуру Ланина. За ним шли несколько человек, большая часть из которых была молоденькие дамы. — А вот и наш обольстительный гость lincomparable Prince Lanin!

- Madame, Monsieur, клянусь честью! — поручик начал убедительно жестикулировать руками. — Когда я был на балу в доме княгини Черкасской, он так изумительно играл на гитаре, что все аплодировали и плакали над его исполнением. Это было просто — нечто, господа!

— Ah, Prince! Est — ce vraiment vrai? Jouez-nous! Tout le plaisir est pour moi! (Ах, князь! Неужели это правда? Сыграйте же нам! (Франц.) — защебетали прелестницы, активно двигая плечами и поднимая глаза к "небу". — Sil vous plait, vous!

Вселенец до боли закусил губу. Начал корить себя за малодушие. "Этого сопляка надо было убить ещё, там — на дороге. Один выстрел и всё — ехал бы себе спокойно далее. Так, нет! Поужинать захотел! Теперь придётся выкручиваться".

— Господа, какая жалость. Я бы рад. Только нет инструмента. А на моей гитаре осталась одна струна. А на одной струне! — я не игрок.

— Как, нет?! — возмутился молодой гусар (Нехороший человек). Он протянул отличную испанскую гитару. — У тетушки есть в доме всё. Ваше сиятельство, сыграйте и спойте нам что-нибудь душевное.

— Ah, jouez, s'il vous plait... — снова послышался девчачий хор.

— Ладно, одну песню и всё..., — страдалец сел на стул прямо на выходе из танцевального зала. Минуты две поперебирал струны, привыкая к инструменту. Закрыл глаза. Настроился на воспоминания. А потом не спеша запел, постепенно добавляя "громкость"...

Поле, русское поле...

Светит луна или падает снег, -

Счастьем и болью вместе с тобою.

Нет, не забыть тебя сердцем вовек.

.....

Студит ветер висок.

Здесь Отчизна моя, и скажу, не тая:

— Здравствуй, русское поле,

Я твой тонкий колосок.

("Русское поле". Слова И. Гофф Музыка Я. Френкеля).

Последний звук медленно растаял в притихшем помещении. Все гости. Все, кто был, рядом собрались вокруг исполнителя. Впереди стояла графиня — хозяйка дома.

— Примерно, так, — исполнитель открыл глаза, прислонил гитару к стене, начал подниматься. Собрался уходить.

— Кирилл, — обратилась она по-русски. Не мог бы ты исполнить ещё что-нибудь. Для меня. Пожалуйста.

— Для, вас? — артист посмотрел на "переполненный зал" зрителей. Выхода не было — стена стояла плотно. Хмуро. В ожидании песен.

— Конечно, ваше сиятельство. Обязательно. Я исполню песню, посвященную моей жене. Она умерла при родах, пять лет назад. Песня называется "Два берега".