— Эй! — крикнул сэр Томас. — Эй, есть здесь кто-нибудь?
Дан Ричард вышел во двор не сразу. Но когда вышел, Маргарет зажала себе рот рукой, чтобы не вскрикнуть. На Ричарде были надеты латы, поверх которых была наброшена белая накидка с черным крестом необычной формы. На боку висел тяжёлый меч. За ним с факелом в руке следовала Агата — в кольчуге, кожаных штанах, высоких сапогах и тоже в накидке с крестом. В свете факела непокрытые волосы Ричарда сияли золотом, словно нимб на старинных миниатюрах. Он остановился у порога церкви, сдвинул меч вперёд и оперся на него скрещёнными руками.
— Дон Ричард Стэндон из ордена святой Марии Иерусалимской, милорды и миледи, — Ричард слегка склонил голову, затем повел рукой в сторону Агаты: — Воевода Агата Запольяи из ордена святой Марии Иерусалимской.
Томас Болейн выглядел ошеломленным, Анна и Джордж — злыми и напуганными.
— Ээээ... Видите ли, дон, мы приехали повидать хозяев Бликингхолла, но обнаружили на месте дома пепелище. — Всегда дипломат, если грубая сила не срабатывала, сэр Томас улыбнулся деланой улыбкой. — Не могли бы вы сказать нам, что здесь случилось?
— Потовая горячка, милорд, — скорбно ответил Ричард. — Очевидно, труповозы разграбили и подожгли поместье. Леди Элизабет, сэр Ральф, молодой сэр Томас и его новобрачная супруга, леди Маргарет — все сгорели. От них немного осталось для христианских похорон, но все сделано честь честью.
Джордж Болейн выехал вперед:
— Кто оформил формальности?
— Я, — коротко ответил Ричард.
Он снова сложил руки на мече, так, что большой перстень с кроваво-красным камнем оказался на виду. Маргарет услышала, как Анна с тихим шипением выдохнула воздух через плотно сжатые зубы. Над церковным двором повисло такое глубокое молчание, что Маргарет мысленно порадовалась возможности не дышать. Ей все время казалось, что стоит ей сделать малейшее движение — и Анна почувствует её присутствие.
Тишину прервал дон Ричард:
— Как я понимаю, эпидемия окончилась? Здесь за последнюю неделю никто не умер.
И снова ему ответил сэр Томас:
— Да, да, всё закончилось, хвала Милосердному. Его Величество вернулся в Лондон, двор начинает собираться туда же. Пожалуй, и нам надо спешить. Мы завернули по дороге повидать друзей. Да упокоятся их души в мире!
Дон Ричард поднял руку в знаке благословения:
— Безопасного пути вам, милорды и миледи.
Из камня на перстне, казалось, били красные лучи, так сверкал он в свете факела. Анна и Джордж развернули коней и молча выехали со двора. Сэр Томас поднял руку в ответном жесте и последовал за ними.
Некоторое время никто не шевелился. Потрескивал факел, слышался затихающий топот копыт. Маргарет нехотя вышла из своего укрытия и подошла к Ричарду и Агате.
— Они знают, что вы солгали, дон, — угрюмо сказала она, глядя себе под ноги. — Они знают, что я жива.
— Вовсе нет, они не знают, что об этом знаю я, — небрежно ответил Ричард. — Вы должны были мне все рассказать, миледи. Я получил предупреждение о том, что милорд Болейн с детьми торопятся в Бликингхолл, и постарался сделать нашу первую встречу незабываемой для него, но я чрезвычайно разочарован, что вы скрыли от меня важную информацию.
И тут Маргарет почувствовала, что с неё довольно. Да кто он такой, этот Ричард, чтобы укорять её, перед которой виноват по уши незаконно совершенным обрядом — пусть и по приказу! Руки сами по себе взметнулись на бедра.
— А вы не особенно рвались со мной беседовать, уважаемый, — её голос начал набирать силу. — Вы днями где-то пропадали, а вечерами шептались с этой вашей ненормальной сестрой по ордену, или кем там она вам приходится. И смотрели на меня, как на врага! Давайте, обвините меня в смерти этих Берли открыто. Да что вы знаете о своих прекрасных друзьях?! — она задыхалась от обиды.
— Глупая девчонка! — голос Агаты дрожал от ненависти. — Подстилка! Тебя вытащили из-под короля, чтобы честный, благородный род прикрыл своим именем твоё ничтожество. Не тебе судить тех, кто выше тебя неизмеримо!
Маргарет прищурила глаза.
— Что-то я не припомню, чтобы в списке пэров было имя Стэндонов, не говоря уже о... Кровь Христова, мне и не выговорить твоего имени, женщина. Звучит, как собачья кличка, — она презрительно рассмеялась. — Что касается подстилки, то я — в хорошей компании, не сомневайся. Нет в королевстве пэра, не мечтавшего подстелить под Его Величество дочь, сестру, жену — кого угодно, да хоть и себя самого за пару замков и звонких титулов!
Неизвестно, что произошло бы дальше, если бы из дверей церкви не раздался веселый голос:
— Эй-эй-эй, миледи! Да уж не родня ли вы доброму королю Генри? Бранитесь вы, во всяком случае, не хуже Его Величества, да и стоите совсем как он.
На свет вышел улыбающийся мужчина лет пятидесяти, одетый как наёмник. Он был высок, широкоплеч и смугл от явно континентального загара.
— Разрешите представиться миледи: Джон Кем, оруженосец сэра Ричарда, — поклонился он. — Да-да, сэра Ричарда, да я и сам сэр. Всех нас, выживших после Мохача, произвели в рыцари.
— Ах, милорды, — Маргарет присела в настолько преувеличенном реверансе, что он выглядел издевательски. — А я — всего лишь бедная сирота из ничтожного рода, у которой нет других защитников, кроме самой себя... как выяснилось. Смущена и восхищена.
— Я всегда готов защищать вас, миледи, если вы окажете мне такую честь. — Взгляд мужчины стал серьёзным. — Вы позволите мне стать вашим защитником?
Маргарет, которой уже стало стыдно за свою вспыльчивость, потупилась. Он вызывал невольную симпатию, этот Джон Кем, и вёл себя старомодно, по-рыцарски. А дон Ричард приютил её и защитил от Болейнов, хотя вовсе не обязан был это делать, если действительно считал девушку повинной в бедах, унёсших семейство, которое было ему дорого.
— Да, — ответила она коротко. — Если вы так желаете. Но я не родня королю, учтите. Я — действительно никто, просто отставная любовница. Сестра Агата права.
Мужчина уже снова улыбался.
— Никогда не знаешь, кем станет никто в следующее мгновение, если на то будет Божья воля. Вспомните Тюдоров, миледи.
И он хитро подмигнул оторопевшей от его смелого замечания девушке.
— Давайте-ка в дом, все, да быстро.
Джон Кем хлопнул Ричарда по плечу, и шутливо сморщился.
— Пора уже снять все это железо. И я расскажу вам, что творится в мире.
Ричард и Агата послушно пошли к дому, громыхая амуницией на каждом шагу. Джон Кем ещё раз улыбнулся Маргарет и отправился за ними.
Больше всего на свете Маргарет хотелось бы оказаться как можно дальше от этого места и этих людей. Не то чтобы она обиделась на выпад Агаты. Он как раз был привычен и предсказуем, поэтому она отвечала оскорблениями на оскорбление тоже привычно, даже радуясь возможности выплеснуть накопившееся напряжение. Гораздо тяжелее было переносить молчаливое осуждение Ричарда. Казалось бы, он, так спокойно отнёсшийся к её странным особенностям, был способен понять и остальное. То, что жертвой в сложившихся обстоятельствах была она, а вовсе не Берли. Но он то ли не хотел этого понять, то ли просто не мог.
Маргарет присела на лавку у двери, заходить в дом не хотелось. Она слышала глубокий голос Джона Кема, но слов разобрать не могла. Хорошо, что их изоляция закончилась. Ещё немного — и они просто передрались бы. Интересный мужчина этот Кем... Что-то в нем есть знакомое, но что? Дверь отворилась, и до Маргарет донеслись сдавленные женские рыдания.
— Сестра Агата получила тяжёлые известия из дома, — тихо сказал вышедший на улицу Ричард. — Пусть поплачет, а Джон её успокоит. Не хотите ли прогуляться, миледи?
Маргарет молча поднялась со скамейки, и они медленно пошли к лесу.
* * *
Идти рядом с Ричардом было приятно. Маргарет всегда было неловко говорить о чем-то важном, видя лицо и глаза собеседника. А теперь, в темноте, рядом был просто человек, с которым можно говорить о том и о сем, не боясь увидеть в его глазах что-то, что ей бы не понравилось. Все равно, что разговаривать вслух с собственной тенью, да ещё и получать ответы.
— А откуда вы родом, дан Ричард? — спросила она. — Я правда нигде не встречала имя Стэндонов.
— И не встретите, — тихо рассмеялся Ричард. — Я — сирота, подкидыш, и вырос в монастыре. А монастырь этот находился аж на острове Вайт, в Стэндоне. Когда я отправился в мир, то имя Ричард из Стэндона показалось мне достаточно благозвучным.
— Значит, вы совсем ничего не знаете о своих родителях... — задумчиво сказала Маргарет.
— Нет. А вы?
— О, я знаю, как их звали — Эртоны. Опекун сказал, что они умерли во время чумы. — Маргарет махнула рукой.
— Кстати, этот ваш опекун, Волси. Сколько вам лет, леди Маргарет?
В голосе Ричарда была явная заинтересованность.
— Мне? Мне исполнится 21 год через месяц, — безразлично ответила Маргарет. — А что?
— Мне не дают покоя два момента в ваших с кардиналом отношениях, — признался Ричард. — Во-первых, зачем ему понадобилось тайно выдать вас замуж таким омерзительным способом? Во-вторых, почему он остаётся вашим опекуном, хотя по закону вы должны были вступить в права владения наследством чуть ли не семь лет назад?
— Какое там наследство, — хихикнула Маргарет. — Говорю же вам, что моими родителями были какие-то Эртоны, Джон и Сесилия, сквайры из какой-то забытой Богом глуши в Хартфордшире. Если там у меня и имеется какая-нибудь развалюха на клочке земли, которую не прибрали к рукам соседи, она меня не интересует. И уж конечно, не интересует кардинала.
— Но, может быть, у вас остались там родные, связи которых его интересуют?
— Не думаю... — протянула Маргарет. — Если бы остались, меня бы взяли к себе они. Поймите, дон, я — не богатая наследница, которую имело бы смысл прибрать к рукам. Скорее всего, опекун просто подобрал меня во время поездки по провинциям в каком-нибудь монастыре. Возможно, в мужском монастыре, ведь после эпидемий выживших сирот собирали в ближайшие. Не знаю. Но по какой-то причине он решил дать мне дом и воспитание, и я ему благодарна.
— Какой он, кардинал Волси? — с любопытством спросил Ричард.
— Суровый. Гордый. Я видела его несколько раз в жизни, дон Ричард. Он интересовался мною ничуть не больше, чем собственными детьми, а ими он почти не интересовался. — Маргарет замялась. — Не считайте меня дурочкой, дон, просто попробуйте понять, как я жила. У меня была крыша над головой, красивая одежда, хорошая еда. Меня учили вместе с детьми кардинала, я даже хорошо знаю латынь. Меня особо не контролировали и никогда не наказывали. Дороти и Томасу иногда доставалось от воспитателей, но мне — никогда. Я решила, что кардинал со временем отдаст меня в жены кому-то, кого захочет к себе привязать, и не задавала вопросов.
— Но он отдал вас королю... — заметил Ричард.
— Да, — коротко ответила Маргарет. Обсуждать свои отношения с Гарри она не собиралась.
Они дошли до небольшого ручья и устроились на камнях.
— А вот мне в детстве доставалось немало, — признался Ричард. — Братья-бенедиктинцы очень старались вырастить меня кротким и богобоязненным, но с мальчишками иногда без розог не обойтись. Когда мне исполнилось семь, на меня махнули рукой, и просто стали готовить для службы в каком-нибудь из военных орденов. Пять лет назад меня взяли в орден святой Марии Иерусалимской.
— А где вы встретили вашего оруженосца? — с любопытством спросила Маргарет.
— Вообще-то, это он меня нашёл. Мы встретились, когда я ходил смотреть корабли перед отплытием с острова. Он искал хозяина, а мне был нужен товарищ, который знал о жизни больше, чем я.
— И вы воевали в Венгрии...— Маргарет помолчала. — Я мало знаю о Венгрии, хотя при дворе что-то говорили о племяннице королевы. Она там теперь правит. Злободневная тема, как понимаете, доказательство, что и женщина может править королевством. При нынешнем-то положении с престолонаследием у нас... Расскажите мне про этот Мохач, что там случилось?
Ричард не отвечал. Маргарет опустила руку в воду и стала пропускать струйки через пальцы. Молчание собеседника её нервировало, а прикосновение к воде всегда было таким успокаивающим. Внезапно она вскрикнула и вскочила на ноги.
— Что случилось? — Ричард тоже был уже на ногах, пристально всматривался в чёрную воду.
— Ничего, — быстро соврала Маргарет. — Что-то ущипнуло за палец.
— Идёмте домой. Что касается Мохача... миледи, никакая война не похожа на те поэмы, которые о ней сложат. Это была бойня. И мы столкнулись там с тем, чего просто не должно быть в Божьем мире.
Они повернули к церкви.
— Дон, — проговорила Маргарет прежде, чем они подошли к дому. — Мне не хочется, чтобы вы называли меня миледи. Провидению было зачем-то угодно собрать таких разных людей, как мы, Джон и Агата в одном месте. Мне кажется, что формальности в таких обстоятельствах смешны. Какая из меня миледи, в этих тряпках и без башмаков, возящаяся у плиты. Зовите меня Маргарет, и я буду называть вас Ричард. — Она взяла собеседника за руку и повторила: — Ричард.
Он положил свою руку поверх ее:
— Маргарет. — И вдруг прибавил: — Марджери.
Маргарет рассмеялась:
— Так называл меня опекун, представьте. Как сговорились... Теперь меня опекаете вы, вот и называйте меня так же.
— Я всегда мечтал о семье, — улыбнулся Ричард. — И о маленькой сестрёнке, которую мог бы защищать. Только боюсь, что опекун из меня никудышней.
Остаток пути они прошли, взявшись за руки. Тепло руки Ричарда постепенно растопляло то леденящее чувство, которое возникло у Маргарет, когда она упомянула о Мохаче. Там, у ручья, на какое-то мгновение ее сознание словно ускользнуло, и она увидела то, о чем Ричард не хотел говорить. Это действительно было страшно. Таких существ действительно не должно быть в Божьем мире. И ещё ей было холодно от мыслей, чем стала она сама.
* * *
На следующее утро Маргарет проснулась первой в доме. Ей снова снилась мать, певшая свою грустную песню, но на этот раз ей казалось, что они были не одни. На мгновение женщина повернула голову и сказала кому-то: "Осторожнее!" И мужской голос ответил: "Не бойся, Сис!" И блеснуло море.
Маргарет вздохнула. Какое море в Хартфордшире? Все сплелось в её бедной голове: расспросы Ричарда о её семье, его рассказы о своём детстве на острове, вода, струящаяся сквозь пальцы. Сознание снова поплыло, но Маргарет решительно тряхнула головой и ущипнула себя за мочку уха. Не время для трансов, не время для страшных картинок из чужих историй. И она спустилась вниз.
На кухне ставни были плотно закрыты. Тихонько пробравшись к окну, Маргарет приоткрыла один ставень. На кухне стало светлее, и она заметила сложенные на лавке части доспеха Ричарда, которые, очевидно, чистил вечером Джон. Подойдя поближе к груде поблёскивающего в полутьме металла, она увидела небольшую металлическую шкатулочку, украшенную причудливой резьбой. Маргарет взяла шкатулочку в руки и откинула крышку. Перед глазами разлилось мерцание, и она узнала перстень, который был у Ричарда предыдущим вечером. Сейчас из красного камня не били лучи, он мерцал ровно, тепло. Маргарет уже протянула руку, чтобы достать перстень и рассмотреть его получше, но почувствовала движение за спиной, и в следующий момент Джон Кем ловко выхватил шкатулочку из её рук.
