В этой тьме (магической — подозревала Лиля) они плохо видели друг друга — силуэтами, незаконченными очертаниями. Будто стояли в тёмной комнате с единственным большим окном. Правда, это окно тоже не больно-то пропускало дневной свет. Поэтому девушка поначалу лишь и сумела разглядеть: в той, прошлой жизни Олег был большеглазым красавцем-аристократом с мягкими чертами лица; сейчас же его лицо словно вырезали из узловатого дерева, так что его эмоции легко было прочитать именно по тем очертаниям. Например, как сейчас, когда он в ответ на её отповедь сжал челюсти, и на обтянутых обветренной кожей скулах вспухли желваки...

Сейчас же пригляделась внимательнее. Если честно, когда они впервые в этом мире взглянули друг на друга, она не сразу узнала-то его в этом сухощавом воине, с неровно выстриженными и собранными в хвост грязными, когда-то мягкими и волнистыми, тёмными волосами. Не волосами — космами, давно не мытыми. Не сразу узнала и само его лицо. Ранее, для неё, оно было самим совершенством. А сейчас его перечеркнуло кривой полосой не то глубокого пореза, не то даже шрама — чёрного, потому как рана явно была плохо обработана. И даже по глазам не сразу узнала. У того Олега, оставшегося в прошлом, были очень красивые большие глаза. Как он умел томно прикрывать их, так что Лилька просто млела от его снисходительного взгляда!.. Сейчас эти тёмные глаза зрительно стали больше: лицо-то похудело, и, кажется, от недоедания (а поесть он всегда любил!) под глазами появились тёмные же мешки. Изменился даже его рот. Крупные чувственные губы (Лилька даже сейчас вздохнула, вспомнив), бархатные в поцелуе, сейчас превратились в жёсткие, крепко сжатые от напряжения.

Узнала только по голосу. После того как он назвал её по имени.

"Что... Мамочки нет рядом, чтобы побежать к ней и пожаловаться на жизнь и на неурядицы? Чтобы она приехала и разобралась с твоей личной проблемой? — безо всякой мстительности, спокойно подумала она. — Или тебе не нравится, что от безделья такой резкий переход случился? Да ещё к жизни с физическими нагрузками?"

Пока разглядывала его, угрюмо потупившегося, мелькнула насмешка и над собой: "А ты? Два года прожила в ритме его жизни — тебе нетрудно? С небес на землю? — И ответила себе же: — Нет, нетрудно. Мама выпустила меня в жизнь, вооружив всем, что пригодится и здесь: я умею варить, шить; не чураюсь грязной работы, если надо. В университет поступила на бюджет. И только на третьем курсе включила наивную дурочку — позволила увести себя, недоучившуюся. Бухнулась на всех парах — в любовь, блин... Одностороннюю... Мда. Недолго музыка играла. Впрочем, что сейчас вспоминать. Сейчас — надо жить по тем правилам, которым поперёк не встанешь. И устанавливать свои..."

Олег глянул на неё.

— Ну... Ладно. Свои обязанности я знаю. Но зачем меня приставили к тебе? Может, объяснишь, как мы здесь оказались? И почему — так?

Девушка изучающе заглянула в его глаза. Да, смирился с ситуацией.

— В столичную гильдию ведьм обратился градоначальник этого городка. Он сказал, что им нужна ведьма с даром некромантии. В городе что-то происходит странное, а со стороны леса надвигается необычная тьма. Их городской маг, пытавшийся в одиночку справиться с этой тьмой, умер от страшной болезни, которая почти не давала ему говорить. Но именно он перед смертью сумел выговорить, что нужна ведьма-некромантка. В столичной гильдии только две ведьмы имеют способность к некромантии: старуха, доживающая там свой век в качестве преподавателя, и я. И вот я здесь.

— Об этой гильдии ты говоришь так, будто и в самом деле долгие годы являешься её... представителем, — медленно сказал Олег.

Она смерила его взглядом спокойным. Но в душе удивилась: "Он всегда был таким тупым, а я не замечала этого?"

— У тебя на ремне меч, а за плечом прочее оружие. Хочешь сказать, что ты не владеешь этим оружием?

— Я... — и осёкся, догадавшись, что она имеет в виду.

— Мы оба обучались всему во сне, — уже пожала плечами она. — Я у преподавателя. Ты, наверное, тоже у какого-то мастера единоборств. Ну, что? Вопрос замяли?

— Замяли, — угрюмо подтвердил он и снова подобрал тяжёлый мешок с её скарбом. — Куда идти?

— В лес. За мной, — уже бесстрастно сказала она и первой шагнула вперёд — под чёрные стволы чёрных деревьев, которые пока ещё удерживались и не умирали.

И остановилась, чтобы обернуться на его тихое оханье за спиной. Спросила уже раздражённо:

— Что ещё?

— Ты босиком, — растерянно сказал он, чуть не с ужасом глядя на её ноги.

Пару минут как ей показалось, она смотрела на него уничижительно, а потом пожала плечами и спросила:

— Олег, какого чёрта? Почему я быстро привыкла к этим реалиям, а ты нет? И вообще, откуда ты взялся именно здесь и рядом со мной?

Он вздохнул и приблизился так, чтобы тащить её поклажу в паре шагов за нею, не раздражая её своим присутствием. И лишь позже спросил:

— А ты? Как ты здесь оказалась?

Она отвернулась от него и продолжила движение в лес, бросив:

— Я помню, что твоя мать выгнала меня из коттеджа. Я ждала автобуса на остановке и задремала. Зима же... Судя по всему, задремала я смертельно. Так что с тобой? Ты тоже... задремал?

— Не помню, — буркнул он, кажется уязвлённый её пренебрежением, а потому не собираясь ни о чём рассказывать.

И, на её счастье, замолчал.

"На счастье? — вдруг сама же удивилась Лилька. — Мне до сих пор не всё равно, что он... Да ладно... Он просто заставляет меня психовать, потому что из-за него я здесь, но почему-то и он тут же. И вся недолга!"

Пожала плечами и пошла, стараясь сосредоточиться не на том, кто поспешает за ней, а на лесе, его ранах и на тех подсказывающих ей признаках, какие невидимые нити его опутывают. Здешний городской маг был обычным магом — универсалом. То есть некромантию знал тоже, но в определённых пределах. Поэтому сопротивляться не мог...

Под босыми ногами — тоже информация. Странная порча ещё не захватила почву вглубь, хоть и заставляла травы никнуть. Получается, порча пока что веяла в пространстве на высоте где-то по пояс. Шагая, Лилька взглянула на небо, видневшееся сквозь чёрные ветви деревьев. Утреннее солнце заволокло облачной мутью. Постоянное впечатление, что эта муть вскоре разойдётся, не мешало осознанию, что этого не случится.

Там, дальше в лес, — знала Лиля по вложенному ей в память объяснению, зелень ещё будет оставаться. Вот только птичьего пения уже не услышать. Тьма, идущая неизвестно откуда, заставила лесных певцов сняться с места и покинуть привычные места для гнездовий.

Внезапно Лиля поймала себя на странности: она шла, обдумывая и оценивая ситуацию, а сама то и дело исподтишка старалась оглянуться на Олега.

Сначала удивилась, когда сообразила, с какой стати косится назад: проверяет, не отстал ли он. Не заблудился бы. Мало ли, что здесь, в лесу, происходит. Потом решила, что всего-навсего опасается, как бы личник, споткнувшись в незнакомом для него месте, не разбил нечаянно в котомке те склянки и фиалы, о которых она забыла предупредить. Впрочем, сам должен догадаться: вещи-то несёт, принадлежащие ведьме. А в лесу, где негде будет достать необходимые для колдовства предметы, они драгоценны.

В отличие от неё, ходившей почти невесомо и лишь шелестевшей подолом юбки, задевавшей травы, Олег шагал довольно грузно, то и дело треща ветками и сучками, сломанными подошвой его сапог. В тишине постепенно, с каждым шагом вглубь замолкающего леса его грубая ходьба здорово раздражала, но Лиля решила перетерпеть. В конце концов, он мужчина, который несёт довольно тяжкую поклажу.

Оглянувшись в очередной раз, Лиля заметила, что Олег постоянно поглядывает то на небо, затянутое облачной мутью, то вперёд, в глухую лесную темь.

Неожиданно встретились взглядами. И Олег поспешно спросил:

— Далеко ещё?

— Нет, не очень. А что?

— Ты... ведьма. Наверное, видишь, что вокруг, — с сомнением (кажется, он опасался, что она снова оборвёт его на полуслове) объяснил Олег. — Но я-то... ну, обычный. Я дальше буду видеть, как мне идти? Мне кажется, становится всё темнее...

— Когда кажется, креститься нужно, — проворчала Лиля. — Темнота не меняется. Она уже везде одинакова и больше не будет увеличиваться, если ты об этом.

Олег слегка пожал плечами и пошёл в прежнем темпе.

Вот только Лиля теперь отчётливо ощущала его взгляд в её спину. Из-за этого пристального взгляда хотелось передёрнуть плечами... Потерпев немного, она вновь обернулась к нему и сквозь зубы сказала:

— Хорош пялиться мне в спину!

И оторопела, когда Олег рявкнул в ответ:

— А мне идти так легче — пока вижу твою спину! — И спустя секунды добавил тоже сквозь зубы: — Госпожа Лилия...

Для начала Лиля уверилась, что Олег не блефует, не пытается издеваться в отместку за то, что теперь, символически, не один впереди, на ведущих ролях, а и правда — злится из-за собственной беспомощности там, где она чувствует себя уверенно. Поэтому она спокойно сказала:

— Я иду по тропинке, довольно широкой. На ней нет ям.

И снова зашагала в лесную глушь, на ходу коснувшись своего левого плеча, после чего чуть выше её лопатки засияла живым огнём довольно большая бабочка. Сигнальный этот огонёк для Олега Лиля не видела по объективной причине: как говаривала бабушка, на затылке глаз нет. Просто "бабочковое" заклинание светильника — одно из самых примитивных. Зато теперь, зная, что можно не смотреть то на тропу под ногами, то на спину ведьмы, а видеть строго впереди огонёк, Олег придёт в себя и нудеть не будет.

Договорив мысленное: "Нудеть не будет", Лиля про себя хмыкнула: "Ну и каково тебе теперь на вторых ролях, когда твоя жизнь зависит не от твоих единоличных решений? Каково тебе — не чувствовать себя хозяином по жизни?"

Ещё минуты ходьбы — и она спросила уже себя: "Я злорадствую?"

Ещё какое-то время энергичной ходьбы, и Лиля пожала плечами: "Не уверена. Потому что не уверена, происходит ли сейчас воплощение закона бумеранга. Он-то в той, в прошлой жизни всё-таки не был моим начальством. И он ухаживал за мной, заботился обо мне... Правда, до определённого срока. Значит, всё-таки бумеранг? Ведь, как и он, я тоже в конце работы собираюсь избавиться от него. Отличие одно: он заранее знает, что его ждёт. Я — не знала. И для меня тот его поступок — откровенное предательство".

Её глаза уже приноровились к нужному зрению, чтобы видеть всё и отмечать, где опасно, а где нет. По впечатлениям — до места осталось пройти недолго.

Но ближе к месту, к дому, в котором им придётся жить некоторое время, кусты и деревья стали гуще, привнося свою темь и постепенно превращая здешнюю темноту в настоящий мраке. Скоро Лиля поняла, что огненная бабочка помогает идти и ей — даже притом, что сама она прекрасно видит все предметы вокруг. И поклялась себе, что первым делом разгонит эту тьму хотя бы вокруг будущего жилища.

А пока... Она резко встала на месте, жёстко подняв вверх руку и останавливая Олега. А секунды спустя, обалдев, хлопала глазами: Олег ломанулся к ней сбоку, бросил котомку с зельями и иными артефактами у её ног — ладно ещё на густые травы, а сам, вооружённый мечом и ножом, застыл перед ней, медленно оглядывая окрестности. Которых, вообще-то, теперь и сам не видел... Ошарашенная Лиля прошептала, благо шёпот в этом лесу слышен отчётливо:

— Ты что? Что ты делаешь?

— То, чему меня учили, — буркнул он. — Охраняю тебя.

— Но...

— Ты же сама показала, что впереди нечто, — прошептал он. — Оставайся за моей спиной, поняла?

— Но...

— У меня прекрасный слух, — отшептался Олег. — Помолчи, ладно?

"Тут кругом сплошная магия, если что... — мысленно объяснила ему изумлённая Лиля, глядя ему в спину. — Какого чёрта твоему слуху тут делать?! И что ты можешь сделать, в случае если и придётся драться — с какой-нибудь магической дрянью?!" И заткнулась — точно так же мысленно — сама, вдруг поймав странную мысль. А на кой ей тогда вообще телохранитель? Зачем она его выпросила?

Она вздохнула и объяснила:

— Нет там ничего. Я услышала треск сучка, проверила — там ветка сломалась и упала. Больше ничего.

— Почему сломалась?

— Птица с неё слетела.

Он не стал спорить, как она ожидала. Просто нагнулся подобрать брошенную котомку и снова прошёл назад, откуда Лиля услышала его тихую претензию:

— Если только ветка сломалась, где моя бабочка?

Девушка бесшумно фыркнула и снова прикоснулась к левому плечу, а затем зашагала вперёд по той же тропинке, раздумывая над возникшим вопросом о необходимости телохранителя. Пришла к выводу, что телохранитель ей нужен не практически, а ради статуса. Удивилась. Снова начала анализировать... и снова встала — уже перед калиткой в небольшой двор одноэтажной деревянной постройки, где совсем не давно жил лесничий. Лесничий пропал с началом странностей с лесом.

Как обозвать это строение? Избушка? Сторожка? Нет, только не избушка. Название легко сочетается с бабой Ягой, а потому Лиле категорически не нравилось. Сторожка — куда ни шло. Её, ведьму, сюда и послали, чтобы усторожить лес, который пропадает как часть государственной территории, потому как в заражённый чем-то лес мало кто ходит. Ну... кроме них с Олегом. И тех, кто будет доставлять сюда продукты из города — как было уговорено с городским правителем.

Что-то Олег замолчал, хотя Лиля ожидала от него кучу вопросов по поводу новой остановки, да и самого дома. Осторожно оглянулась и пожала плечами: он опять изображал из себя ревностного телохранителя, опустив её котомку в травы возле забора — и спиной к ней озирая местность и тщательно прислушиваясь к ней. Или не изображал, а и правда исполнял свои обязанности, которым его научили здесь?

Лиля тронула калитку, покачала её чуть и кивнула: открывается. Не заскрипела — прежний хозяин смазывал петли. Но травы за время его исчезновения выросли, так что шорох калитки по верхам трав заставил Олега быстро повернуться.

— Заходим, — спокойно объявила Лиля и неспешно направилась по едва видимой тропке к крыльцу.

Оглядываться не стала, слушая шелест трав за спиной. Но, едва подняла ногу, чтобы встать на первую из трёх ступенек махонькой лестнички на крыльцо, как Олег бесстрастно сказал:

— Подожди. Сначала я проверю.

— Там никого, — не сдержалась девушка. — Поверь слову ведьмы.

И тогда он спросил то, о чём она раздумывала последние минуты:

— Зачем тебе телохранитель? Если ты сама со всем справляешься?

Помолчала, глядя ему в хмурые глаза, и снова пожала плечами:

— Ситуаций, когда тебе придётся меня охранять, достаточно.

— Например? — настаивал Олег. — Скажи хотя бы одну, а то я чувствую себя... дураком, прямо говоря!

— Лес погибает из-за чьей-то злой магии, — равнодушно сказала она. — Когда мне придётся создавать нужные для помощи ему артефакты, когда придётся проводить нужные ритуалы, ты будешь стоять рядом и защищать.

— Почему?

— Потому что ведьмы порой входят в транс и не видят, что происходит вокруг.

— Всё равно не понимаю, — пробормотал он. — Ты же недавно только сказала, что я против магии совсем... — Кажется, он хотел сказать о себе нечто уничижительное, но только дёрнул ртом и отвернулся.