Чуть подумав, Лоуренс кивнул. Он не сомневался, что Марк поручил своему мальцу обежать рынок с сообщением примерно такого содержания: 'Ослеплённый жадностью торговец готов купить пирит за наличные деньги. Как думаешь? Не избавиться ли по-быстрому от пирита, ставшего слишком дорогим, чтобы его можно было продать на рынке?'

Получив это сообщение, торговцы могли увидеть в этом лодку, попавшуюся им, когда нужно было переправиться через реку. Естественно, Марк, скорее всего, договорился о некоторой оплате своих усилий по переводу пирита в монеты.

Получить от них пирит под предлогом оказания им же услуги — весьма разумная мысль.

Однако то, что собралось предложений пирита на триста семьдесят серебряков, указывало, похоже, что на рынок может быть оказано серьёзное давление со стороны продавцов.

— Так и есть, — подтвердил Марк. — Если ты готов, можем отправить этого маленького негодника прямо сейчас.

Отказываться причин не было, Лоуренс тут же снял из-за спины холщовый мешок, развязал его и...

— Но всё же... — пробормотал он, остановившись.

Марк наполовину с недоумением, наполовину с настороженностью посмотрел на Лоуренса. Тот, собравшись, торопливо достал мешочек, набитый серебряными монетами, и положил на столик. Затем тихо произнёс:

— Извини.

Марк с разочарованным видом вздохнул.

— Думаю, сейчас тебе следовало бы сказать мне 'спасибо'.

— Э? Да, верно. Изви... нет, — заговорил Лоуренс, поймав себя на том, что сейчас он почувствовал, будто говорил с Хоро. — Спасибо.

— Ха-ха-ха-ха, — рассмеялся Марк. — Знал бы я, что ты такой занятный парень... Нет, дело не в этом.

Он взял со столика мешочек Лоуренс, заглянул в него, проверяя содержимое, и передал ученику. Тот высыпал монеты кучкой на столик и стал торопливо их пересчитывать.

— Ты изменился, я думаю, — сказал Марк.

— В самом деле?..

— Да. Ты был больше чем исправным торговцем, ты был торговцем с головы до пят и до самого нутра. Ты же никогда не считал меня своим другом, так?

Слова Марка попали в точку, лишив Лоуренса дара речи. Зато Марк удовлетворённо рассмеялся.

— А сейчас? Ты по-прежнему видишь во мне лишь торговца, удобного как партнёра в торговых переговорах?

В ответ на этот прямо заданный вопрос Лоуренс кивнуть не мог. Вместо этого, с чувством, как будто внутри него совершалось какое-то таинственное волшебство, он своей головой покачал.

— Вот почему люди, долгое время путешествовавшие в качестве странствующих торговцев, не слишком преуспевают, становясь городскими торговцами. Но есть кое-что и более интересное.

Марк так вёл себя из-за выпитого эля или ещё по какой-то причине? Он говорил очень жизнерадостно, и его лицо, вопреки квадратно подстриженной бороде, напоминало круглый каштан в кожуре.

— Разреши спросить у тебя кое о чём. Если бы тебе угрожало расстаться со мной, ты бы стал отчаянно бегать по всему городу?

Паренёк, живший при Марке, как при своём наставнике, поднял взгляд, глядя то на Марка, то на Лоуренса.

Сам же Лоуренс был потрясён. Он действительно думал о Марке, как о друге, но кивнуть в ответ всё не мог.

— Ха-ха-ха-ха, ладно, посмотрим, что будет дальше. Но... — тут Марк прервался, а потом тихо закончил. — Ты отчаянно делаешь это ради своей спутницы.

Лоуренс почувствовал, словно проглотил что-то горячее, и оно растеклось по всему животу.

Марк перевёл взгляд на мальчишку и насмешливо произнёс:

— Так выглядит обглоданный женщиной мужчина. Однако ветви дерева не выдержать сильного ветра, если она недостаточно гнётся под его напором.

Год одиночества вмещает в себя меньше полугода вдвоём. Раз так, насколько Марк стал старше Лоуренса?

— Думаю, ты такой же, как и я. Вероятно, на тебе тоже было проклятье странствующего торговца.

— Прок... лятье?

— Думаю, именно поэтому ты стал таким занятным, потому что начал выпутываться из него. Неужели непонятно? То, что ты путешествуешь сейчас со своей спутницей, разве это не произошло просто по случайности?

Так вышло, что Лоуренс погрузил пшеницу на свою повозку, а потом обнаружил Хоро, случайно спрятавшуюся в той пшенице. Лоуренс чувствовал, что уже привычную ему возможность быть вместе с Хоро можно было считать почти что везением.

— Ху-ха-ха-ха, словно себя вижу, когда встретил Адель. Это твоё проклятье. Проклятье странствующего торговца.

Лоуренс почувствовал, как к нему, наконец, приходит понимание.

Сколь важной для него ни была Хоро, он всё равно держался с ней на определённом расстоянии и старался сохранять хладнокровие. А в результате он сам не смог осознать, насколько плохо видит за Хоро окружающий мир. Его втянуло в это противоречие.

Он, наконец, начал понимать причину.

— Проклятие... то есть та всем известная тоска странствующего торговца, так?

Марк улыбнулся ещё шире, а затем хлопнул по голове мальчишку, переставшего считать монеты.

— Менестрель объявил, что деньги не могут купить любовь, проповедник научил, что в мире есть вещи поважнее денег. Тогда, если деньги зарабатываются с таким трудом, мыслимо ли, что это более важное, чем деньги, как-то оказывается у нас?

Когда Лоуренс думал, что для него значит Хоро, он не мог додуматься до ответа, потому что она с такой лёгкостью оказалась рядом с ним. Если бы надо было много работать для этого, стараться изо всех сил, чтобы получить это, он бы не колебался ни мгновения. Потому что думал, что всё самое важное можно получить только таким путём.

Я для тебя — что?

Лоуренс чувствовал, что теперь смог бы ответить на этот вопрос.

— Да-а, думаю, прошло много времени с тех пор, как мы, как следует, поговорили между собой. Если учесть подсказку насчёт северной части города, десять румионов с тебя будет слишком дёшево, — заметил Марк.

— Если ты решил устроить распродажу, то это никчёмная торговля, — заявил Лоуренс, принимая разочарованный вид.

Марк беззвучно рассмеялся, показывая зубы, Лоуренс не выдержал и присоединился к нему.

— Надеюсь, то, что ты затеял, сработает.

Лоуренс кивнул, чувствуя, что внутри у него прояснилось, будто вобрав чистоту безоблачного ночного неба.

— Но как пойдёт дело, зависит от тебя.

— Э?

— Неважно, — ответил, покачав головой, Марк и стал объяснять мальчишке, завершившему, по-видимому, подсчёт серебряных монет, его задачу.

Паренёк тут же, с быстротой верного слуги, засобирался, на что у него ушло два или три мгновения.

— Ладно, двигай, — сказал Марк пареньку и повернулся к Лоуренсу. — Хорошо, где ты будешь ночевать?

— Ещё не решил.

— В таком слу...

— Нет, — перебил его Лоуренс, — я уже решил. Надеюсь, ты разрешишь мне переночевать сегодня здесь.

— Здесь? — изумлённо переспросил Марк.

— Да. У тебя найдётся лишний мешок для пшеницы? Одолжи его мне.

— Дам тебе, сколько захочешь... но лучше идее ко мне домой. Ничего не возьму тебя за ночлег.

— Это вроде как на удачу.

Многие торговцы суеверны, видимо, поэтому Марк не стал предлагать снова.

— Получается, на рассвете встречаемся здесь.

Лоуренс кивнул в ответ, и Марк взялся за свою чашу.

— Наверное, не помешало бы выпить за исполнение наших желаний.

Причин для отказа Лоуренса не было.

Глава пятая

Лоуренс от души чихнул. Когда путешествуешь один, это не имеет значения, но он же некоторое время вёз кого-то ворчливого и своевольного, что заставляло его проявлять осторожность, но сейчас он, кажется, он потерял бдительность.

Лоуренс поспешно принялся проверять, не проснулась ли его попутчица, разделявшая с ним одеяло, у него в голове мелькнуло, что наступавший день будет прохладным.

И в этот миг до него дошло, что минувшей ночью он спал один, спал не на повозке, а рядом с лавкой Марка.

Хотя это не стало для него полной неожиданностью, в конце концов, решение спать в одиночестве он принял совершенно сознательно, тем не менее, он остро ощутил чувство потери.

Ты просыпаешься, и рядом с тобой кто-то есть.

Привыкаешь к этому быстро и легко, а когда потеряешь, понимаешь, насколько дорогим тебе оно стало.

Лоуренс не без сожаления откинул сохранявшую тепло мешковину и решительно поднялся. Утренний холод немедленно атаковал его.

Небо только-только начало светлеть, однако ученик Марка уже тоже поднялся и подметал перед лавкой.

— До-о... доброе утро, — зевнув, поприветствовал его Лоуренс.

— Да, доброе утро, — отозвался мальчик.

Вероятно, он просыпался так рано каждое утро, чтобы подготовить лавку к открытию, а не потому, что рядом с лавкой спал хороший знакомый его наставника. И привычно здоровался с другими, такими же, как он, мальчишками, проходившими мимо лавки.

В общем, славный мальчуган.

Скорее всего, он был таким сам по себе, а не в результате наставничества Марка.

— К слову, — обратился Лоуренс, и мальчик тут же повернулся к нему. — Наверное, ты уже слышал от Марка, чем ты сегодня займёшься.

— Нет, не слышал... Только то, что надо помочь тебе поймать одного негодяя в ловушку.

Лоуренс на миг опешил от высокопарной манеры ответа мальчика, который даже постарался говорить побасовитей, и лицо у него приобрело выражение под стать словам. Потом Лоуренс поспешно кивнул, делая серьёзное, подобающее торговцу лицо.

— Я не могу рассказать тебе подробности, но примерно так и есть. Мне может понадобиться, чтобы ты сделал для меня довольно сложную работу.

Мальчуган, прижимая к боку метлу, связанную из соломы, словно это был длинный меч, шумно сглотнул.

Вид его вызвал у Лоуренса одну догадку. Пусть паренёк хорошо справляется с работой посыльного мальчишки в пшеничной лавке, но его сердце жаждало стези рыцаря или наёмника.

Слово 'негодяй' можно встретить только в соответствующих историях.

Лоуренс испытал немного жуткое ощущение, словно он увидел самого себя из прошлого.

— Твоё имя?

— Э? Это, это...

Торговец, спрашивая имя у собеседника, тем самым признавал его полноправным партнёром в переговорах. Вероятно, у этого ребёнка ещё никогда не спрашивали имя в таких обстоятельствах. Это было видно по поспешности, с которой он постарался ответить, но эта поспешность не портила впечатления от него как от отличного малого.

Малец в одно мгновение собрался и сказал решительным тоном:

— Ранто. Йю Ранто меня зовут.

— Ты, должно быть, родом с севера.

— Да. Я пришёл из деревни, замёрзшей и заваленной снегом.

Лоуренс понял, что мальчик не пытался образно передать положение её деревни, он просто описал то, что увидел, покидая родное место. Север действительно был таким.

— Понятно. Ранто, мне сегодня понадобится твоя помощь, — сказал Лоуренс, протягивая мальчику руку.

Ранто суетливо обтёр руку об одежду, прежде чем протянуть в ответ свою. Маленькая ладошка оказалась жёсткой и мозолистой, и Лоуренс ещё не знал, как именно она смогла бы его поддержать. Но больше ему нельзя было проигрывать, и с этой мыслью Лоуренс выпустил руку мальчика.

— Что же, я бы сейчас поел, только не уверен, что сейчас можно найти, где продают еду.

— Для путешественников в одной лавке продают сухари. Мне сходить купить?

— Хорошо бы, если ты не против, — ответил Лоуренс, доставая две серебряные монетки эредо, почерневшие от высокого содержания меди, и протянул Ранто.

— Это... ты смог бы купить достаточно и на одну.

— Вторая — в счёт моей оплаты тебе. Конечно, я тебе потом заплачу особо, не беспокойся за это, — уточнил со смешком Лоуренс, глядя на оторопевшего Ранто. — Будешь тянуть — Марк подойдёт, завтрак — это роскошь, скажет, так?

Услышав это, Ранто кивнул и убежал.

Поглядев ему вслед, Лоуренс перевёл взгляд на проход между лавками.

— Не балуй его, — проворчал Марк, пробираясь в лавке между мешками.

— Тогда останови его.

На лице Марка отобразилось нечто вроде скуки, и он со вздохом произнёс:

— Холодно сейчас. Вышло бы нехорошо, если бы он, проголодавшись, замёрз и простудился.

Марк, несомненно, по-своему любил Ранто. Однако, он дал Ранто позавтракать, скорее, по другой причине: мальчик действительно занимал важное положение в замысле Лоуренса, так что Марк действовал не только по доброте. Торговцы не служители Церкви. Если они что-то делали, на это всегда имелись причины.

— Похоже, сегодня снова будет солнечно. Можно ожидать хорошей торговли, — произнёс Марк.

Лоуренс кивнул и сделал глубокий вдох. Прохладный утренний воздух приятно его освежил. Потом Лоуренс выдохнул, стараясь с выдохом избавиться от всего ненужного.

С этого момента следовало думать только над обеспечением выполнения своего замысла. Отложить все сомнения на потом, чтобы подумать над ними уже после того, как всё получится.

— Ладно, теперь поесть, — оживлённо произнёс Лоуренс, глядя на приближение запыхавшегося Ранто.

Самый воздух был здесь иным. Об этом подумал Лоуренс, придя на место. Внешне всё выглядело спокойным, как гладь озера в тихий день, но опусти в его воду палец, окажется, что под поверхностью вода кипит.

Сразу после восхода солнца в этом месте стало собираться необычно много народу, и внимание каждого было сосредоточено на одной лавке. Единственной в Кумерсуне лавке, торговавшей камнями.

Все смотрели на доску с ценами, установленную перед прилавком, судя по всему, второпях. Там были описаны образцы пирита по форме и весу, рядом с описанием висели деревянные бирки с ценой и числом людей, ожидавших возможности купить такой.

На доске имелись места и для бирок с числом людей, желавших пирит продать, но самих бирок не было. Исходя из этого, было ясным положение со спросом и предложением: безраздельно царил ажиотажный спрос.

— Если по среднему... вроде бы около восьмисот эредо... — пробормотал Лоуренс.

То есть примерно в восемьдесят раз дороже исходной стоимости. Цена — на смех курам, но остановить в ближайшее время её рост не проще, чем остановить понёсшуюся лошадь. Разум людей пасует перед возможностью нажиться, просто обкладывая мешки с зерном мокрыми тряпками, а управлять ситуацией без разума — это как справиться со скачущей лошадью с помощью верёвки из обрывков тряпья.

До колокола, возвещавшего открытие рынка, ещё оставалось время, но торговля втихую уже понемногу велась. Подойдя ближе, Лоуренс увидел время от времени подходивших к владельцу лавки людей, чтобы пошептаться с ним. Когда таких подходивших набиралось достаточно, владелец неспешно менял записи на доске. А не менял он после каждых переговоров, вероятно, чтобы люди вокруг не знали, кто на какие камни устанавливал те или иные цены.

Как бы то ни было, но число желавших купить пирит, всё возрастало, а не уменьшалось.

В тот момент, когда Лоуренс пытался прикинуть, в какие деньги обошлась бы покупка по всем сделанным заявкам, он краем глаза заметил одного человека. Повернувшись, он убедился, что это Амати.

Вчера Лоуренс сам его искал, но Амати тоже был торговцем, следовательно старался не упустить выгодной сделки. Похоже, острота зрения у них обоих была примерно той же, потому что Амати тоже повернулся к Лоуренсу, словно мог услышать звук движения Лоуренса.