— Значит так, Витя, то, что фотография висела в рамке, без стекла, ты и сам знаешь, иначе не обрезал бы для меня края. Вот такое вот пожелтение однозначно говорит о том, что с проявлением снимка был непорядок, то ли химикаты плохие, то ли промывка некачественная. То ли начинающий любитель снимок печатал, то ли халтурщик-профессионал. В любом случае, судя по краям, находившимся под рамкой, пожелтела фотография уже лет через шесть. Рамка, в которой была фотография, оставила границу между центральной областью, подвергавшейся действию лучистой энергии и краями, находившимися в темноте. По этой границе можно судить, что висела фотография на стене, перпендикулярной окну, солнечные лучи сбоку падали, вот, смотри, на правой стороне граница более четкая, чем на левой. Провисела она там не меньше шести лет.
Полковник кивнул. Вот еще одно подтверждение тому, что 1975-й год — это чья-то шутка. Конечно 70-й, Максиму 14 лет.
— Но и не больше пятнадцати, — последовало продолжение. — Точнее тебе только в Москве скажут.
Полковник уже собирался поблагодарить за консультацию, но оказалось, что Николай Константинович еще не закончил излагать свои выводы.
— Потом фотография лежала в альбоме, а не просто в стопке фотографий и, я уверен, довольно часто вытаскивалась. Вот, царапины от уголков, внизу их значительно больше, чем вверху, значит, в верхние уголки фотографию вставляли значительно реже, чем в нижние, такое бывает, когда фотографию часто вытаскивают из альбома. Ну а судя по состоянию самой бумаги, ее гибкости, по торцам срезов, которые ты, Витенька, сделал, чтобы что-то нехорошее утаить от наивного старика-учителя, общий возраст отпечатка составляет от двадцати до сорока лет, и, если уж быть совсем точным, от тридцати до сорока двух.
— Почему? — выдохнул ошарашенный полковник.
— Да потому, что кроме как посмотреть, пощупать, послюнявить на твоих обрезках и визуальное указание на возраст отпечатка есть.
— Какое?
Ну, на этой фотографии, сделанной на вокзале, в кадр попало название города. А наш город назывался Куйбышевка-Восточная только с 1935-го, так что ранее этот снимок сделать быть не мог, а значит и напечатать фотографию с него тоже было невозможно. А минимум в тридцать лет я дал вот почему. Я же попал в криминалистику уже в возрасте тридцати двух лет, как только война закончилась. Ну еще пару лет я постигал азы, ну, не совсем азы, я же до войны был дипломированным химиком и страстным фотолюбителем. В общем, любую фотобумагу, выпущенную в СССР после 1947-го я опознаю минут за десять, а потом чуток в своих записях пороюсь и все точно назову. А вот фотобумагу, которая выпущена раньше, я опознаю всего минуты за две, и даже в записях рыться не придется, потому что опознаю я эту фотобумагу всего лишь как фотобумагу неизвестной мне марки. В общем, что это за фотобумага, я не знаю, а значит, и отпечатку минимум 30 лет. Сам считай, с сорок седьмого тридцать лет прошло. Все, Витя, пошли пиво пить. Вставай, вставай. Ну что ты застыл, как мешком пришибленный, в чем дело?
— А в том, что на фотографии не наш вокзал и...
— Ну конечно не наш. Откуда нашему двадцать лет назад взяться? Новый только в 63-м построили, через пять лет после того, как Куйбышевку-Восточную в Белогорск переименовали. Ну, Витя, соображай быстрее. Или что-то еще не в порядке? Давай, выкладывай, я вижу ручки твои снова к папке тянутся, помоги им немного усилием воли.
— Не в том дело. Наш старый вокзал я прекрасно помню. На фотографии не он. На фотографии здание каменное, а наш деревянный был.
Полковник вытащил из второго конверта оставшийся обрезок. Николай Константинович быстро собрал фотографию целиком.
— Да, Витенька, это, я не побоюсь этого эпического и весьма грубого слова, самая настоящая задница.
Из фотографии следует, что это или конец 1974-го, или начало 1975-го, пятерку, правда, видно плохо, но это точно пятерка. И я этому году вполне верю, ну не было в военные и довоенные годы этой нынешней моды на квадратные уличные часы, да и урны тогда совсем другие были, и фасон одежды другой. Кстати, Виктор, я надеюсь, перед тем как покалечить эту загадочную старую фотографию, ты ее хотя бы переснял?
— Не было необходимости.
Полковник достал две остальные фотографии, положил на стол.
— Ого! — воскликнул Николай Константинович, сравнивая снимки. — Вот такие отпечатки делают только настоящие профессионалы. И раскрашено просто великолепно.
— Я так думаю, у снимавшего фотопленка была цветной, просто отпечаток черно-белый.
— Эх, Витенька, Витенька, когда у тебя на погонах было на одну звездочку поменьше, чем сейчас, да и сами звездочки были поменьше размером, мне казалось, что ты подаешь очень большие надежды. Как же я тогда ошибался в тебе! Ну скажи мне, откуда у этих бедно одетых людей с фотографии деньги на цветную пленку, если они даже не полностью освоили простую черно-белую печать? Но даже не в этом дело. Видишь на этой, выцветшей, что сделалось с пятеркой? Это ведь не только трещинка на эмульсионном слое, это царапина на самой пленке. Если бы было так, как ты говоришь, то эта царапина должна присутствовать и на двух других фотографиях, а ее там нет. Так что, мой нерадивый ученик, вероятнее всего, что пленка утрачена и эти два снимка сделаны уже с этой старой фотографии. Ретушировал и раскрашивал, несомненно, художник экстра-класса, скорее всего имеющий доступ к фотобумаге больших размеров. Если не иметь оригинала, то никаких следов ретуши не заметишь. И с красками все очень натурально получилось.
— Ну а что Вы скажете насчет фотобумаги? Узнаете?
— Ввиду вновь открывшихся обстоятельств должен признаться, что с тех пор, как меня три года назад ввиду преклонного возраста вышибли из милиции на пенсию и я наконец-то переселился из Хабаровска в родной Белогорск, с новыми сортами фотобумаги мне познакомиться было негде. Так что вполне возможно, что... Вот давай предположим, что все это чей-то розыгрыш. Я так понимаю, что разыгрывают именно тебя, Виктор, что это не улика с какого-то места преступления?
Полковник кивнул. За последние сутки к розыгрышам со стороны племенника он уже почти привык. Розыгрыш — это штука из области материализма.
— К нашему городу фотографию что привязывает? Памятник Ленину и название, вернее, буквы из этого названия. Куйбышевка-Восточная, кстати, еще дает и ощущение, что снято до 57-го. Очень хорошо для розыгрыша, вроде как и 70-е, и 50-е одновременно. Я очень сомневаюсь, что в Союзе, есть или была еще какая-нибудь крупная станция с такими же буквами в названии. Помнил бы, довелось мне однажды железнодорожный справочник от корки до корки читать, причем через микроскоп. Мелкая станция — может быть, но на мелкой вряд ли будет такой большой вокзал. К тому же этот памятник. У него своя история есть, начавшаяся еще в 56-м. Возможно ты и сам ее знаешь, хотя вряд ли, ты тогда в Хабаровске безвылазно сидел. В общем, попал тогда в наш город один скульптор. Осмотрелся, видит, в городе нет ни одного памятника вождю мировой революции, а постаменты, оставшиеся от Сталина, сиротливо пустуют и народ на это неодобрительно косится. Вот и впарил он быстренько тогдашнему городскому начальству сразу два памятника Ильичу, причем совершенно одинаковых, в парк Дзержинского и в сквер у кинотеатра. Понравилось ему двойной гонорар получать, но город то небольшой, еще один-два и перестанут покупать. И решил он тогда выйти сначала на областной, а потом и на всесоюзный уровень. И уболтал он вокзальное начальство поставить у вокзала памятник Ленину, да не где-нибудь со стороны города, а на перроне. Была у него тайная мыслишка, что проезжающее мимо железнодорожное и прочее начальство увидит Ленина на нашем вокзале и непремено захочет у себя такой же памятник поставить, прогнуться, так сказать, под новые партийные веяния. И планировал он таким образом чуть ли не весь Транссиб постепенно охватить. Правда, начальник вокзала не захотел, чтобы у него стоял точно такой же памятник, как первые два. Ну скульптор, быстро внес изменения и вскоре новый памятник был торжественно открыт. Все оказалось, как этот мошенник и планировал, только пришлось ему самому ездить по Транссибу, памятник то действительно многие видели, но где достать такой же, никто не знал. Так что через некоторое время и в Ушумуне появился точно такой же Ленин. Ты только не надейся, в Ушумуне вокзал одноэтажный, к фотографии не подойдет. В общем, готовится наш скульптор отливать копии день и ночь, а деньги мешками в сберкассу носить. Но тут случилась неприятность. Приехало к нам какое-то высокое железнодорожное начальство из самой Москвы. Посмотрело на встречающего их Ильича, одобрило и пошло вокзал изнутри осматривать. И надо же было такому случиться, что посмотрело оно на станцию со второго этажа вокзала, причем посмотрело именно в тот момент, когда поезд, на котором они приехали из Хабаровска, дальше на запад отходил. А уже темно было, только фонари светят. И брякнул кто-то из начальства — ну вот, еще один мужик от нашего поезда отстал. И рассмеялся. Смеялся недолго, как только понял, над каким таким мужиком он смеялся, чуть не подавился. Начальнику станции строгача с занесением, а скульптора поначалу даже посадить хотели, спасло его только то, что он в это время в городе отсутствовал. Но Ильича уже не снести, это ведь уже похлеще глупых ассоциаций, дело политическое, покушение на устои. Поэтому памятник остался и у нас стоять, и в Ушумуне, но скульптору в личное дело поставили такой волчий штамп, что ему больше не довелось не то что лепить, но и рисовать что-нибудь более общественно значимое, чем буквы на киноафишах. Так что, Виктор, нигде больше такого памятника нет. И именно от этого надо отталкиваться в наших рассуждениях. Так?
Полковник кивнул.
— Значит, настоящего памятника нет, а на фотографии он есть. Так что скорее всего памятник ненастоящий. В том смысле, что это не памятник
— А кто? Не сам ли уж Владимир Ильич? — усмехнулся полковник.
— Конечно нет. Имитация. Только за такую имитацию простому человеку голову оторвут, а вот если эта имитация нужна какой-нибудь государственной организации...
— КГБ?
______
— Тьфу на тебя. Я имел ввиду какую-нибудь киностудию. Вот снимают, к примеру, какой-нибудь исторический фильм. Какая-то часть действия проходит в Белогорске, вернее, еще в Куйбышевке-Восточной, на вокзале. Кино потом по всему Союзу крутить будут, так что, если просто показать какой-то другой вокзал, весь Дальний восток скажет, что халтурщики. А почему так скажут? Потому что у нас на перроне Ленин поезда и встречает, и провожает. Какой у нас вокзал, никто не помнит, а вот Ленина помнят все. Достаточно поставить гипсовую копию и практически любое здание Москвы становится вокзалом Белогорска.
— Проще сюда приехать.
— А ты посчитай, во сколько такая киноэкспедиция из Москвы обойдется — билеты, командировочные, багаж, гостиницы, да и ехать то почти неделю в один конец. Эпизод может быть совсем маленьким, минут пять, а потратить на него придется полмесяца и несколько тысяч рублей. Да еще надо название города на фасаде поменять. А так выпишут своему скульптору премию рублей в двести, и он за ночь по фотографии слепит что угодно. Тем более, что ту часть памятника, которую киношники не снимают, можно вообще не лепить, в смысле лепить, но без подробностей.
В общем, выбрали дом, поставили рядом гипсовый памятник, прилепили буквы с названием станции, и ехать никуда не надо. А что плакат с годом не сняли — ну или он не мешал, в кадр не попадал, или раздолбайство киношников, или не успели еще снять. В общем, на фоне этой кинематографической вакханалии кто-то кого-то сфотографировал.
— Да там...
— Подожди, не перебивай. Сфотографировал на цветную пленку и решил пошутить. Не возмущайся, я помню, что тебе только что насчет царапины возле пятерки говорил, но тогда о розыгрыше речи еще не было, не пришло это мне в голову. Делается два качественных отпечатка — один цветной, второй черно-белый. После этого пленка царапается и делается еще один отпечаток, на другой бумаге, с некачественной проявкой и закреплением. Ну а дальше искусственно состарить фотографию, чтобы выглядела она отпечатанной двадцать лет назад — лишь дело техники. Правда, серьезную экспертизу такая фотография не пройдет, но она и не грозит — в Белогорске нет соответствующего оборудования. Может, розыгрыш и состоит в том, чтобы ты обратился в Благовещенск, а то и в Москву. Как тебе такое объяснение? И за два с лишним года, прошедших с того момента до сегодняшнего дня, фотографию можно так состарить, что даже в Москве не обнаружат. Тем более, что обнаруживать могут как раз именно те, кто этот розыгрыш и задумал. У тебя из приятелей-криминалистов в Москве кто-нибудь есть, кто пошутить любит? Как тебе такая версия?
— Версия неплохая, но есть пара обстоятельств. На фотографии моя мама, которая умерла в семьдесят втором. Так что на доме не мог висеть плакат про семьдесят пятый.
— Извини, не знал. Прими мои запоздалые соболезнования. А это твои отец, младший брат и племянник?
— Нет, этого человека я не знаю и брата у меня тоже нет. Возможно, это двоюродный брат, а этот мальчик его сын. Двоюродный брат 36-го года рождения, его сын 55-го. Если это они, то основываясь на его возрасте на снимке, можно заключить, что это 70-й год, может 69-й. И, понимаете, мама всегда жила здесь, и такой одежды у нее я никогда не видел, и не помню такого, чтобы она когда-нибудь куда-то уезжала, даже в Благовещенск. Мамина сестра со своим сыном, будущим отцом этого мальчика, пропали в 41-м. Мама искала их, но так и не нашла. Незадолго до своей смерти весьма сокрушалась по этому поводу. Ну не такая моя мама, чтобы найти, скрывать, да еще так сокрушаться.
— Да. Вот так из-за незнания маленьких мелочей строятся большие, но очень неправильные версии. Выглядит так, как будто стоит дружная семья из трех поколений. А откуда у тебя эти фотографии?
— Вот он дал. — полковник указал на мальчика. Ему сейчас 22. Говорит, что только этим летом нас нашел, архивные и розыскные справки показывал, ну и другие его документы я тоже внимательно посмотрел. Я засомневался кое в чем, стал выводить на чистую воду, в итоге он уехал. Оставил мне эти фотографии и ничего не объяснил.
— Не знаю даже, что и сказать. Ни в 70-м ни в 71-м цветной фотопленки в розничной продаже почти не было и тратить ее на какое-то баловство как-то неразумно. В 72-м дефицит почти исчез, но этому мальчику уже должно быть лет 16-17, раз он 55-го года рождения. Не тянет он как-то на этот возраст. Конечно, те, кто к киностудиям близок, давно делали цветную фотопленку из ворованной кинопленки, на 35 мм геометрия одинаковая, что у кинопленки, что у фотопленки. В общем, расклад такой. Место съемки неизвестно. Время съемки неизвестно. Неизвестно, почему люди на фотографии ведут себя как очень близкие люди, но в жизни категорически отрицают факт знакомства. Эксперт не может определить, какие фотоотпечатки были сделаны первыми, более старые или более свежие. Витя, это железобетонный висяк. Правильно меня из милиции выперли, состарилась собака, мышей ловить перестала. Слушай, а твои мама и тетя случайно близнецами не были? В этом случае только одна загадка осталась бы — место съемки.
