Волчица и пергамент. Том 9

— Командир, гонка началась, — сказал, наконец, он.

Во время утренней молитвы, которую будет вести самозванец, Хоберн обвинит его в обмане. Но все окружавшие самозванца неистово верили, что он Предрассветный кардинал. Хоберна, конечно, охраняли наёмники, но у Коула заныло в животе, когда он подумал о том ужасе, который должен был испытать аристократ.

Однако Коул был уверен, что Хоберн в самый последний момент удержит свой род от падения.

Может быть, он своё разоблачение оттачивал при помощи Пьера? Или же сам Пьер вопил рядом с Хоберном, заставляя своим голосом людей дрогнуть?

Как бы то ни было, неизбежно начнётся сутолока, люди растеряются.

Каково будет обманщику на возвышении? Будет ли он разочарован тем, что его замыслы пошли наперекосяк, будет ли он волноваться, сохранят ли ему жизнь? Или он изобразит гнев, предполагая, как-то всё же спастись?

Если бы Коулу пришлось бы писать об этом в летописи, ему пришлось бы призвать на помощь своё воображение, но, по крайней мере, его собственное выражение лица будет, мгновение за мгновением, записываться на бумагу парнишкой из отряда наёмников по указанию Миюри.

Коул поморщился, чтобы не рассмеяться, и продолжил ожидать дальнейшего.

— Птица. Направляется к реке.

Похоже, обвинение прозвучало, и в Орбурке поднималась суматоха.

Если коты яростно сцепились друг с другом, их поливают водой.

— Надо же, даже мы ужаснулись бы, услышав столь страшную новость, — сказал Рувард, направляя лошадь к северу.

Вскоре после начала движения Коул ощутил влагу на лице — начался моросящий дождь. Лошадь бежала по поросшему травой торфянику, грязь из-под копыт летела во все стороны. Впереди показалась серая полоска реки. В отдалении, вверх по течению реки, к её берегу было привязано несколько лодок.

У Коула перехватило дыхание, когда он увидел это, да и у самого Руварда сама по себе отвисла нижняя челюсть.

— Вот это да, впечатляет, — сообщил он через мгновение.

В земле, поросшей низкой травой, был прорыт широкий, угольно-чёрный ров. Даже сейчас из него продолжала лететь чёрная грязь, Коулу казалось, что он время от времени видит мелькание светлого хвоста.

Потом наёмник, стоявший на берегу у перемычки, взмахнул чем-то вроде огромного молота. Удар, другой — и земля под ним поддалась, его товарищи подхватили молотобойца в тот момент, когда он уже падал.

Странно, что Коул ничего не услышал. Но перед его глазами вода с невероятной силой рванулась в вырытый ров.

Миюри, до последнего находившаяся во рве, выскочила, а в следующий миг вода вырвалась в низину. Поток из реки быстро подмывал берег, из-за чего воды в нём становилось всё больше, и берег обрушивался со всё большей скоростью.

Коул не успел опомниться, а грязная вода уже разлилась по большому участку низины, продолжая захватывать всё большую территорию. Он испугался, что берег на самом деле уже не удастся восстановить, но Миюри вместе с наёмниками уже начали готовиться к этому.

— Всё в порядке, — сказал с улыбкой Рувард, глядя на Коула, — мы защитим юную госпожу. Иначе будем все съедены госпожой Хоро раньше своей смерти.

Если их съедят заживо, помолился Коул, пусть и его постигнет та же участь.

— Что ж, теперь в Орбурк... — показал рукой Рувард. — Посмотри.

Коул бросил взгляд в указанном направлении и увидел вдалеке нескольких всадников на лошадях. Должно быть, когда Хоберн обвинил самозванца и предвестил наводнение, они бросились верхом проверить его слова. И вид подступавшей воды заставил их поспешно отказаться от продолжения пути и повернуть назад.

Уровень земли здесь понижался из-за добычи торфа в прошлом, и вода пойдёт прямо по этой низине. Водоотводящие подземные каналы справлялись с водой лучше.

Всадники, мчавшиеся прочь во весь опор, скоро скрылись из виду.

— Господин Рувард, отправляемся.

Мутная вода бежала по траве и диким злакам, похожая на бесчисленную мышиную орду.

Рувард, Коул и остальные, следуя за водой, направили лошадей в сторону Орбурка.

Сам Коул оказывать помощь не будет. Но не увидеть всё своими глазами он не мог.

— Господи, защити их. Господи... — молился он, мчась на лошади.

Они достигли холма и посмотрели с его вершины на Орбурк — там уже царили ужас и суматоха.

— Вода! Идёт сильное наводнение! — стали кричать наёмники, устремляясь к выбегавшим из города людям. — Все в собор! Только там можно спастись от Божьей кары!

Кто-то бежал с небольшим мешком на спине, куда могло уместиться лишь немного одежды, кто-то пытался спастись с грузом больше их самих. Кто-то даже зачем-то держал в каждой руке по горшку или котелку. В общем, кто во что горазд.

Постепенно формировался поток людей, несколько священников, взгромоздившись на ящики или другое импровизированное возвышение, показывали людям руками, куда бежать. Видимо, в церкви города действовали не только мошенники, но и настоящие священнослужители. Следуя их указаниям, пришли в движение те, кто знал дорогу, образуя течение людей, увлекавшее за собой остальных.

Присмотревшись, Коул увидел человека на лошади, размахивавшего флагом и отдававшего распоряжения, вероятно, это был Хоберн. В своё время затопленная прежде земля была сделана пригодной для жизни с помощью "хобернов" для откачивания воды. Былое величие семьи, вероятно, помогло ему руководить людьми.

Беспорядочно бегавшие жители Орбурка, готовые разбежаться во все стороны, постепенно были упорядочены, собраны в единый поток, направлявшийся на запад.

Конечно, Коул ощущал себя виновным в том, что бесхитростные надежды людей были развеяны.

Многим из тех, кто занимался торговлей, пришлось отказаться от значительной части того, что у них было.

Некоторые во время бегства падали, тех, кто обессилел, наёмники сажали на своих лошадей.

Дорога к собору поначалу шла под гору, и людям приходилось преодолевать страх, что вода их нагонит. Потом вроде бы начинался подъём, но людям предстояло ещё долго идти пешком.

Вода достигла северной части Орбурка, казалось, город поглощало чудовище мутно-голубого цвета. Теперь даже те горожане, которые до конца требовали освободить схваченного самозваного Предрассветного кардинала, наконец, отступились и побежали за остальными. Наёмники, захватившие самозванца и его подельников, усадили их, связанных, на лошадей вместе с собой и уже по воде невозмутимо двинулись на запад.

Какое-то время ещё оставался на месте один всадник. Это был Хоберн, он смотрел на "Церковь Начала", которую было видно издалека. Потом кто-то из наёмников его окликнул, и он нехотя двинул лошадь за остальными. Вода всё прибывала, копыта лошади уже скрылись под ней.

Самозванец, вероятно, заставил Хоберна действовать заодно, но, может быть, этот аристократ в глубине души ещё надеялся восстановить положение своего рода. Но Орбурк оказался лишь дурным снов, который следовало стряхнуть и бежать от него на лошади.

Орбурк, полный воодушевления, вмиг превратился в свою пустую оболочку. Здесь успели выстроить одни только хижины, когда люди их покинули, осталась лишь невероятно бедная по своему облику деревня. Не могло случиться ничего, что могло бы лучше заставить Коула осознать бессмысленность воодушевлённого рвения, рождённого на вере.

Вытерев капли дождя на лице, Коул обратил внимание мальчика, следившего за ним, что это были не слёзы.

Рувард, вероятно, выполнявший заказы многих аристократов и не раз вынужденный в сражениях отступать, имел такой вид, словно был привычен к такому проявлению сентиментальности.

Вода продолжала прибывать — плавно, но быстро. Всадники подгоняли лошадей, чтобы наводнение не поглотило их. Меж тем вода уже догнала последних из тех людей, кто бежал на своих ногах. Похоже, уныние всё более охватывало их.

Зоркий наёмник точно подобрал путь через эту низину по наиболее возвышенной её части, чтобы люди не утонули, но они были страшно напуганы, они не могли больше ничего сделать, кроме как просто продолжать бежать, вид этого потрясал.

Коул сопротивлялся, как мог, желанию как-нибудь подбодрить их. Следуя на некотором расстоянии от них, он вдруг обнаружил, что слышит песню. Кто-то из людей запел, чтобы было не так страшно, и другие песню подхватили.

Рувард, командир отряда со знаменем, на котором был изображён огромный волк, хмуро улыбнулся при виде такой чистой веры, а паренёк, чьё сердце, похоже, сохранило чистоту, затаив дыхание, восторженно внимал настроению момента.

Товарищи Шарон кружили, подобно ангелам, над людьми, двигавшимися по бесплодной земле, чтобы уйти от преследовавшего их наводнения. Если бы в летописи разместили бы картинку, изображавшую это, она тронула бы читателей летописи до глубины сердца.

— Досточтимый Предрассветный кардинал, теперь ты, — коротко сказал Рувард, посмотрев на ехавшего рядом Коула.

Ходом этого дела командовал Рувард, но перед Коулом стояла намного более высокая цель. Она могла несколько отличаться от того, чего он хотел. Но с другой стороны его цель не изменилась с того времени, как он оставил Ньоххиру.

— Конечно, — ответил Коул и, пришпорив лошадь, крепче сжал поводья.

Рувард не последовал за ним, и это не было случайностью или оплошностью. Расстояние между ними всё увеличивалось. Коул слышал лишь стук копыт, дыхание лошади, свист ветра в ушах и еле уловимый стук капель дождя, падавших на лицо.

А ещё песню людей, искавших спасения.

Коул заранее рассмотрел карту и выслушал пояснения по поводу особенностей местности. И теперь он аккуратно использовал, казалось бы, незначительные неровности, продвигаясь к едва выдававшемуся над землёй холму. Вдруг, подняв голову, он увидел над собой птицу. Похоже, она указывала путь. Коул почему-то подумал, что это Миюри позаботилась о нём. Ну, вроде как о не слишком надёжном брате.

Глядя на птицу, он улыбнулся и помахал рукой, птица, описав над ним пару кругов, улетела.

Место спасения теперь было прямо перед Коулом, чуть ниже уровнем. Пришла пора спасавшимся людям осознать, что дела идут на лад. Собор был ещё далеко, но его шпиль уже должен был виднеться.

С холма, на котором стоял Коул, люди были едва видны. Делать ему сейчас было нечего, да и вообще он ничего сделать бы не мог. Тем не менее, происходившее имело большое значение.

Хорошо, что дождь не был сколько-нибудь сильным. Мелкий и моросящий, он очень подходил к нужному настроению.

— Господи, спаси их и сохрани, — провозгласил Коул в своём великолепном одеянии и вытянул правую руку.

Люди больше смотрели под ноги, но сейчас, вероятно, завидев шпиль собора, подняли глаза.

Коул издали молча указывал им направление.

Мелкий дождь создавал нечто вроде тумана, размывая очертания. И прежде всего, люди никогда бы не подумали, что могут кого-то здесь увидеть.

Однако Коул чувствовал, что некоторые из них смотрели на него, пусть даже это он себе лишь вообразил. Он ещё настойчивей указал на запад, куда следовало идти этим людям.

А потом слегка улыбнулся, осознав, почему Миюри каждый день записывала свои истории.

ЭПИЛОГ

Выйдя из грязи на мощёную дорогу, бежавшие из Орбурка люди обессиленно падали. Уже ожидавшие их священнослужители из собора сердечно встречали их, опасавшихся немедленного ареста, и отводили в церкви по приходам. Тех, кто оказывался не из Эшьютадта, стражники отводили в места, которые для них подобрала Ив.

Священники из Орбурка, с жаром последовавшие за "Предрассветным кардиналом", чувствовали себя неуверенно перед лицом людей из собора, который они пылко объявляли злом, но, в конце концов, их объединяло учение Бога, что, вероятно, помогло им протянуть друг другу руку.

Некоторое волнение произошло, когда через городские ворота вошёл в город Хоберн. Однако ничего плохого не случилось.

Жители города вдруг узнали, что толпы, покинувшие Эшьютадт, были изгнаны наводнением из Орбурка, память о Хоберне, спасшего когда-то эти земли от воды, ещё была жива, поэтому и к этому Хоберну они отнеслись примерно как к спасителю.

Хоберн смутился от их восхвалений, и тогда Коул резко кивнул ему, показывая, что он чувствует то же самое, и это вызвало некоторую растерянность у Руварда.

Когда Коул добрался до склада Ив, там как раз село несколько птиц, у одной было немного подмокшее письмо, в котором сообщалось, что берег реки восстановлен.

Если подытожить последние действия Коула, так он, покинув город, ездил на лошади, немного дремал, запоминал неровности местности, наконец, не будучи уверенным, что на него смотрят, дурацким образом показывал, куда идти людям.

Тем не менее, он изрядно устал и, пока Рувард вёл подготовку к возвращению его людей, за которыми следил, как пастуший пёс за пасущимися овцами, потом благодарил своих подопечных за благополучный вывод людей из Орбурка, Коул сел в углу комнаты на складе и провалился в забытье.

Вернулся он к действительности, когда его уши пощекотал знакомый смешок.

— А, проснулся.

Коул увидел такое знакомое лицо Миюри, совершенно перепачканное грязью.

— У-у, спина... — простонал Коул, пытаясь встать.

Болело всё тело, вероятно, он не был достаточно привычен к верховой езде, а на лошади он провёл много времени, кроме того, выполняя свою задачу, Коул ещё и переволновался больше, чем предполагал.

— С чего это мой брат, который ничего не делал, в таком состоянии?

У Коула не нашлось слов возразить Миюри.

Когда ему, наконец, удалось подняться, обнаружилось, что вернулись те, кому досталась самая тяжёлая работа, повсюду валялись покрытые грязью одежда и инструменты.

— Вы как, в порядке? — спросил Коул.

В общем-то, никакой нужды в этом вопросе не было, но ему показалось, что Миюри хотела его услышать. Сама она была одета не в свою обычную одежду, а в ту, в которую одевают детей, которые любят играть в грязи, да и сама она была покрыта грязью, будто доспехами. Когда Коул взглянул на неё, она довольно улыбнулась, и несколько кусков грязи упало с её лица. На её руках грязь, подсыхая, пошла трещинами, её волосы сейчас тоже приобрели цвет земли.

— Хочешь выкупаться? — спросил Коул.

— Все мои товарищи попрыгали в море, но оно холодное, — с застенчивым видом, сутулясь, сказала девушка, называвшая наёмников своими товарищами.

Коул засмеялся и, наконец, окончательно выпрямился. Тут он вдруг заметил, в каком состоянии были его волосы спереди — на них налипли комочки грязи, должно быть, Миюри подшутила над ним, пока он спал.

— К твоей одежде я не прикасалась. Если бы она испачкалась, было бы нехорошо.

Коул посмотрел на своё одеяние и пожалел, что не снял сутану, прежде чем сесть в пыльный угол.

— Ладно, снимай быстренько всё грязное. Я уже нагрел воды.

Что сделал?

Миюри посмотрела на Коула, её взгляд тут же стал колючим.

— Пошутил, — сказал с улыбкой Коул.

Лицо Миюри приобрело крайне недовольный вид.

— Вроде того, что... мой брат становится взрослым...

— Я всё это время был взрослым.