Салли тоже осторожно принюхался к парню и удивился — пах Альвар и впрямь хорошо. Салли чуял аромат сочного поджаристого шашлыка с луком, которым Тобиас угощал его не так давно — они хорошо заработали, и бета решил побаловать любимого супруга. Да и сам альфа не казался развязным и самодовольным. На нового омегу он смотрел с искренними интересом и симпатией. Как Дэлфин из дома Оттисов. Он был примерно ровесником Тобиаса, рослым, крепким и мускулистым, как и полагается альфе, с широким добродушным лицом и тёмными глазами.
— Знакомьтесь. Салли, это Альвар Кароль — один из моих самых близких друзей. Альвар, это Салли, мой муж.
Лицо Альвара озадаченно вытянулось.
— Муж? Ты женился?
— Да, недавно.
— Погоди-ка... — Альвар прищурился. — А не тот ли это омега, из-за которого ты сам не свой был?
— Он самый, — усмехнулся историк, приобнимая супруга за плечи. — Прошу любить и жаловать.
Альвар снова оглядел омегу — на этот раз с восхищением.
— Да... Он и впрямь хорошенький — как куколка фарфоровая! От такого голову потерять — раз плюнуть!
Салли порозовел. Этот альфа нравился ему всё больше.
— Слушай, Ал, — посерьёзнел Тобиас. — Я могу надеяться, что ты меня правильно понял?
— Само собой, — откровенно обиделся альфа. — Ты же мой друг, а это твой омега! Я бы никогда! Да я сам за него любого прибью!
— Хорошо, а то мне бы не хотелось с тобой ссориться.
— Вот только Рейган может обидеться, — погрустнел Альвар. — Сколько раз ты ему отказывал?!
— Я никогда ему ничего не обещал, так что разберёмся сами.
— Конечно, разберётесь. Так как, поехали? Прокачу с ветерком до самого дома и даже денег не возьму.
— Почему? — удивился Салли, уже готовясь доставать деньги из своего саквояжа.
— Считайте это моим запоздавшим подарком к свадьбе, — подмигнул ему альфа, ставя чемоданы в экипаж. — Прошу.
— Ты так нарвёшься когда-нибудь, — покачал головой Тобиас.
— Обязательно нарвусь, — согласился Альвар. — Только не сегодня.
— А он и правда хорошо пахнет, — шепнул Салли мужу, устраиваясь поудобнее.
— Лучше меня? — притворно нахмурился Тобиас.
— Лучше тебя никого нет и быть не может. — Салли прислонился к нему, и коляска тронулась с места.
Зима прочно вступила в свои права. Наверно, не так давно над столицей прошёл самый настоящий буран, поскольку ещё не везде все дороги разгребли. Может, даже минувшей ночью — из-за сильной метели их состав едва не встал под утро. Частично снег уже был притоптан, но расчистка всё же требовалась, чтобы снять верхние наносы, отчего Альвар постоянно петлял, выискивая уже проторенные пути, которые успел изучить за утро, чтобы не мешать рабочим. Салли то тут то там видел чистильщиков с лопатами. Рядом с ними стояли вместительные грузовые сани, запряжённые конями-тяжеловозами, на которые сбрасывали снег и увозили в неизвестном направлении. С крыш тоже летели тучи снега, и прохожие то и дело шарахались в сторону, рискуя вылететь на проезжую часть или сесть в ещё не убранный сугроб. Кое-кто открыто поругивал городские службы за недостаток работников. Совершенно напрасно, поскольку людей на уборке было задействовано изрядное количество, причём среди работников по расчистке были не только альфы и беты, но и омеги. Последних было больше всего.
— Надолго это, — заметил Салли, наблюдая за чистильщиками. — Город же большой...
— Ага, — согласился будущий инженер. — И было бы просто роскошно механизировать это дело, чтобы справляться с расчисткой побыстрее. Я слышал, что от городских властей уже поступил запрос на инженерную кафедру, так что разработка вот-вот начнётся. Один минус — так, как сейчас, потом не подработаешь. Только если эти машины вдруг сломаются. Или запасти топлива не успеют.
Как и в Викторане, здесь тоже раскатывали по высоко расположенным железнодорожным путям паровозы — они курсировали от завода к заводу, и все эти пути сходились возле порта. Не самый ровный ландшафт столицы, исчерченный множеством каналов, выравнивали такие же каменные или на стальном каркасе мосты, как Викторане, и по ним ездили не только паровозы. Салли мельком видел, как перед приближением очередного гремящего состава постовые опускали перед проезжей частью шлагбаум, а о приближении поезда предупреждал резкий звонок из репродуктора на столбе. Омнибусы, извозчики и машины вместе с людьми останавливались и ждали, пока поезд пройдёт, после чего шлагбаум поднимался, освобождая проход и проезд. Умно!
Чем ближе был центр города, тем роскошнее выглядели отдельные дома, за которыми курились крыши кварталов победнее, высились водонапорные башни. Первые этажи занимали магазины и рестораны с большими окнами, на верхних жили люди. По обеим сторонам улиц пестрели яркие вывески, с которых тоже обметали налипший снег.
Это был огромный современный город, и Салли отчётливо понял, насколько сильно отстаёт от центра провинция. В Рудневе даже "Фаэтон" считается диковинкой, а здесь машин столько, что они, того и гляди, вытеснят конные экипажи. Каждый раз, как над Рудневым пролетал дирижабль или просто воздушный шар, на улицы высыпала вся детвора, взрослые отвлекались от своих дел, чтобы посмотреть и посудачить, а здесь на них почти не обращают внимания, хотя один проплыл довольно низко — казалось, что он сейчас заденет ближайший шпиль. Его баллон был ярко разрисован и там даже было что-то написано. И ими кто-то управлял! Правда, водителей видно почти не было. Когда в Руднев приехал цирк, то за то, чтобы покататься на воздушном шаре, платили неплохие по тамошним понятиям деньги! Салли повезло прокатиться, и он до сих пор помнил, как выглядел их городок и его окрестности с высоты птичьего полёта. Невероятно красиво! Все улицы, по которым они ехали, были "закатаны", как это называли репортёры в газетах, в асфальт, брусчатка осталась только в узких проулках и на дорожках рядом с домами, отделёнными от проезжей части продолговатыми каменными блоками. Рядом с этими блоками — Салли не без труда вспомнил, что они называются "бордюры" — время от времени попадались решётки ливневых стоков — там, где с них успели счистить снег. Такие же омега видел и в Викторане. Тобиас тогда сказал, что под большими городами прорыты самые обширные тоннели канализации, по которым отводится не только использованная вода и нечистоты из домов, но и та, что во время дождей заливала улицы.
Когда Салли увидел площадь Справедливости, то на время потерял дар речи. Подобные площади всегда играли важную роль в жизни любого города. На них проводились главные праздничные гуляния, оглашались указы и проводились публичные казни, а в ярмарочные дни даже появлялись прилавки с товарами. С ростом городов мало что изменилось — лишь внешний облик самих площадей. Салли не раз видел фотографии этой площади в газетах и примерно представлял себе, как она выглядит, однако его представления не отражали и половины действительности. Возможно, дело было в том, что столица продолжала стремительно преображаться, и иные новости за этим просто не поспевали.
Людей в центре было столько, что просто разбегались глаза! Салли смотрел на спешащих по своим делам горожан, усердных чистильщиков, заметил на крышах пару сородичей-трубочистов и попытался представить себя среди них. Толпа казалась совершенно безликой, и только богатые одежды элиты кое-как разбавляли тёмную серую массу. На какое-то время Салли предстояло стать частью этой серой массы, но омега всё равно не жалел, что покинул сверкающий мир бальных залов и светских приёмов.
Его жизнь замужнего омеги перелистнула очередную страницу.
Семейная жизнь Салли складывалась вполне благополучно. Омега быстро привык к кочевой жизни, приноровился вести скромное походное хозяйство, ни на что не жаловался. Ссор, которых он боялся, как огня, до сих пор не было, Тобиас был всё так же ласков и заботлив, а несостоявшаяся попытка похищения сплотила их ещё сильнее. Салли воотчию убедился, на что готов пойти супруг, чтобы уберечь его от чужаков. Утром выяснилось, что Тобиас всё же забил того альфу насмерть — окоченевший труп нашёл один из соседей. Выяснять подробности Мариусы не стали, быстро собрались и покинули проклятый Викторан первым же поездом — Салли уже оценил современное удобство этого вида транспорта, и очень скоро таких путей по стране будет очень много. Викторан остался в памяти Салли мрачным и опасным, Тобиас тоже предпочитал лишний раз не вспоминать о случившемся, но с тех пор по магазинам и прочим делам они ходили только вместе.
А в остальном всё было хорошо. "Цветущая луна" оказалась одним из самых удивительных и восхитительных периодов в жизни омеги — Салли чувствовал, как в его душе цветёт самая настоящая весна, которая когда-нибудь принесёт свои плоды, и в их маленькой семье появятся дети. Салли даже почти не пугала неизбежная встреча с отцом! Очень хотелось ещё раз увидеть Орри, поделиться с ним своим счастьем, чтобы папа порадовался за него. Чтобы узнал, что его труды оказались не напрасными. Салли был как никогда благодарен родителю, что не позволил ему уйти из жизни, уберёг, дал шанс. Чем бы Орри не руководствовался, однако он сотворил благое дело — Многоликий всё же услышал молитвы омеги и смилостивился, проявив не совсем свойственные ему сочувствие и благородство. А, может, в этот момент рядом с ними стоял сам Адам и защитил своих потомков? Кто знает.
Впереди маячили житейские трудности и знакомство с родителями самого Тобиаса, но Салли по этому поводу совсем не переживал. Всё-таки он уже не один.
Площадь Справедливости была гораздо больше Вокзальной. Первым бросался в глаза строящийся монумент, который надёжно укрывали от чужих глаз строительные леса. Альвар нарочно слегка притормозил, давая Салли возможность разглядеть будущий шедевр монументальной скульптуры.
— Ох, и огромный он будет! — прошептал Салли. — А что именно власти задумали?
— Пока никто толком не знает. Монумент собирается из отдельных гранитных элементов на жёсткой стальной арматуре. Слухи уже ходят самые разные.
— А где же рабочие?
— Они придут ночью. Военные даже выставляют караулы, чтобы никто не подглядел, так что все ждут с нетерпением, когда леса уберут. Дуг было попытался затесаться среди рабочих, хотя бы в качестве грубой силы, но кого попало на эту работу не берут, а те, кому повезло, давали подписку о неразглашении. Кайл тоже было нос сунул, так его в кутузке пару дней продержали.
Альвар пропустил два блестящих чёрных, сверкающих свежим лаком автомобиля с флажками каких-то государственных учреждений, которые громко гудели на всю улицу, и свернул на одну из боковых. Здесь дома были значительно скромнее, более старые. Краска на стенах начала облупливаться, фонари попадались реже и были большей частью масляными или керосиновыми. Наверно, ночью здесь ходить будет страшновато... Салли инстинктивно прислонился к мужу плотнее.
— Скоро будем дома, — сказал Тобиас, поглаживая Салли по плечу.
— Дома, — тихо повторил Салли, вцепившись в свой саквояж. — Мой новый дом.
— Наш дом, — мягко поправил Тобиас.
— Да, наш дом. Наш. Гостей вечером ждать?
— Альвар точно придёт, а уж кому он разболтать успеет...
Экипаж остановился рядом с невзрачным старым четырёхэтажным домом из тёмно-красного кирпича. Похоже, что сначала затевали хороший особняк для богача, но в какой-то момент передумали, или, скорее всего, сменился хозяин, и от первоначального замысла остались только два высоких стрельчатых окна на первом этаже, небольшая башенка, в которой кто-то жил, и пара полукруглых балкончиков по углам. По нижней части стены, где был цоколь дома, шёл ряд круглых окошек, и Тобиас, когда они высадились, показал на те два, что были ближе к правому углу:
— Это наши окна.
Сердце омеги отчаянно забилось. Он столько раз себе представлял их жилище, то и дело расспрашивал мужа, чтобы подготовиться, и каждый раз бета виновато говорил, что квартирка не самая лучшая. Но он описал её так подробно, что Салли буквально видел и печку на пол-кухни, и натянутые рядом с ней бельевые верёвки, и широкий стол, за которым часто сидели друзья, и полки с книгами, которые Тобиас вешал сам...
— Эй, Рейган! Рейган! Подь сюда! — закричал вдруг кому-то Альвар, спешиваясь. Услышав знакомое имя, Салли обернулся.
Неподалёку убирали снег несколько человек — сперва проторили дорогу, а наваленные до самых окон сугробы убирали уже сейчас. На зов альфы обернулся омега в кургузом сером пальто, высоких сапогах и кожаной шапке-шлеме с овчинной подкладкой и "ушами". В сравнении с другими омегами он казался чуть покрепче.
— Чего тебе? Не видишь — я на работе? — недовольно отозвался парень, убирая с лица платок, которым закрывался от морозца.
— Иди, говорю! Дело есть. Никуда твой снег не денется.
Омега что-то сказал хмурому коренастому бете, работавшему рядом, воткнул свою лопату в снег и не по-омежьи уверенным твёрдым шагом направился к ним. Салли напрягся, как натянутая струна. Судя по тому, что Тобиас рассказывал про этого омегу, он тот ещё задира.
— Ну?.. — мрачно начал Рейган и тут заметил ещё одного приятеля. Его симпатичное, немножко щекастое округлое лицо начало расплываться в улыбке, а зелёные глаза удивительно чистого малахитового оттенка знакомо вспыхнули. — Тоби!!! Приехал, наконец?! А мы уже тебя потеряли!
— С концами? — так же дружелюбно усмехнулся Тобиас, опуская чемоданы на снег и сердечно обнимая низкорослого друга. Салли едва не взревновал опять. Он ясно чуял, что их запахи очень даже хорошо друг другу подходят, да и видна была настоящая душевная привязанность. Если бы омега не знал, как его любит супруг, то не стал бы молчать. — Не дождётесь. Ты где ночевал-то все эти дни?
— Да я-то найду. — Тут омега что-то учуял и недовольно принюхался к другу. — Кем от тебя пахнет?.. — И в этот самый момент Рейган заметил Салли, который уже начал откровенно робеть. — А это кто?
— Это Салли. Тот самый омега, что нашего историка с ума свёл, — хмыкнул Альвар. — И теперь его законный супруг, так что можешь подобрать слюни — тебе ничего не светит. И вообще... — Альфа намекающе помахал ладонью. — Ну, ты понял.
Рейган отлепился от Тобиаса и приблизился к Салли вплотную.
Омеги долго смотрели друг на друга, принюхиваясь. Салли видел и чуял, что чем-то сородичу не нравится — Рейган поглядывал на него с откровенной неприязнью, хотя они только-только познакомились, и поводов... Впрочем, вспомнив рассказы мужа и приняв во внимание слова Альвара, Салли сложил два и два. Рейган видит в нём победившего соперника. Не о нём ли говорил сам Тобиас, поминая прозрачные намёки папы по поводу женитьбы?
А вообще пах Рейган очень хорошо — Салли чуял солнечный летний луг и спелую землянику, которую они собирали когда-то с папой. И вообще, этот парень был очень даже ничего. Настолько ничего, что даже мелькнула мысль... Странно.
Рейган не был таким уж писаным красавцем, хотя его лицо, хмурое сейчас, Салли понравилось — правильные черты, хороший цвет кожи, тронутой морозным румянцем, отменные зубы... Из-под потёртой шапки, над отворотом которой поблескивали самые настоящие защитные очки на ремешке, выбивались довольно короткие для омеги густые каштановые волосы — даже до плеч не доставали. Клетчатый бордовый платок обёрнут вокруг шеи, защищая от холода. Сапоги очень старые — наверно, доживают последние луны, если не недели. На руках вязаные варежки из грубой шерсти. Самый обычный работяга — доводилось уже таких видеть в дороге. Салли невольно позавидовал, как этот молодой, от силы девятнадцать лет, парень держится. Он явно никого и ничего не боялся, откровенно презирал чужое мнение и жил так, как хочется, а не так, как требуют другие. К тому же было в нём что-то необычное, какое-то особенное обаяние, что очаровывало и притягивало уже с первого внимательного взгляда. Неудивительно, что Тобиас и его друзья приняли парня в свою компанию!
