Квантунская рапсодия

Однако это было потом, а пока, приняв на борт миноносцев команду подполковника Сахарова, русская эскадра покидала Дальний. За все время пребывания русской эскадры в порту, Того так и не решился напасть на неё. Уж слишком в невыгодном для себя положении были японские корабли. Планомерно курсируя на подступах к порту, адмирал решил атаковать эскадру адмирала Макарова на обратном пути.

— Русские поздно двинулись в обратный путь, и нам нет никакого смысла навязывать противнику бой силами всего флота. Скоро наступит ночь, и в этом случаи огонь наших кораблей будет малоэффективен. Хитрец Макаров все рассчитал верно, но против него у меня есть козырь. Я не собираюсь зря тратить свои снаряды и постараюсь нанести противнику максимальный ущерб при минимальных потерях. Передайте капитана Хаихиру быть готовым к нападению на врага по моему приказу — молвил командующий, приняв важное для себя решение.

Все вышло, так как и планировал японский адмирал. Русская эскадра беспрепятственно покинула Дальний, находясь в прямой видимости японского флота. Корабли противников некоторое время безмолвно двигались друг за другом, не открывая огня.

Но вот, на мачте 'Микасы' взметнулись флаги, призывающие моряков Хаихиру исполнить долг перед своим микадо, и японские миноносцы устремились в атаку. Их главной целью были русские броненосцы, которых со стороны моря прикрывал 'Новик' с миноносцами. Солнце к этому моменту быстро село и противникам пришлось сражаться при слабом свете нарождающейся луны.

Подобно охотничьим собакам, обложившим матерого медведя, подопечные капитана Хаихиры устремились на русские броненосцы, жаждя повторить свой январский успех. Ничуть не изменив ранее выбранной тактике, японцы нападали на противника не всем числом, что было бы гораздо эффективнее, а разрозненными отрядами по 4-5 миноносцев.

Выказывая полное презрение к летящей к ним со стороны противника грохочущей смерти, японские миноносцы упрямо двигались к цели обозначенной командующим. Проскочив на всех парах мимо кораблей заслона, они пытались приблизиться к исполинским громадам, чьи контуры были скупо различимы в сумраках наступившей ночи.

Некоторым подспорьем японским миноносцам были спорадические сполохи выстрелов скорострельных орудий русских броненосцев, пытавшихся отбить нападение врага. Одновременно с этим, показывая месторасположение корабля, они оказывали японцам дурную услугу. Плохо ориентируясь в истинном расстоянии до цели, японцы торопливо приближались к ней и, произведя выстрел из носового аппарата, уходили, опасаясь попасть под огонь противника.

Но не только русские выдавали свое присутствие в ночи. Каждый пуск торпеды сопровождался громкими криками 'банзай', по которым русские моряки узнавали о подкравшейся к ним смертельной угрозе.

За время атак японские миноносцы выпустили по врагу сорок шесть торпед, однако результат их атак был нулевым. Все торпеды прошли мимо цели, несмотря на бодрые рапорта капитанов кораблей о своих многочисленных попаданиях в броненосцы противника.

В отличие от японцев, русские комендоры в условиях темноты стреляли куда лучше. При отбитии атак было повреждено шесть миноносцев врага, один из которых по прошествии времени затонул при буксировке на базу.

Гораздо большую опасность кораблям представляли плавающие в воде мины. На одну из них при отклонении от протраленного фарватера наскочил броненосец 'Севастополь', получив небольшую пробоину в районе правой угольной ямы. Однако это повреждение не помешал Эссену ввести свой броненосец в гавань без посторонней помощи и встать на якорь у своего места стоянки.

Куда меньше повезло японскому броненосному крейсеру 'Чиода'. Следуя концевым в кильватерной колонне возглавляемой броненосцем 'Микаса', в ночных сумерках он умудрился наскочить на мину. Чья была эта плавающая мина, сорвавшаяся со своего якоря, трудно было сказать, но вреда японскому флоту она принесла немало. К радости всего экипажа крейсера, взрыв не привел к детонации пороховых погребов корабля, однако он серьезно повредил его машину и винты. 'Чиода' моментально лишился хода, беспомощно заплясал на волнах.

В таком безрадостном положении крейсер провел довольно долгое время. Из-за ночи и боязни наскочить на новую мину, к кораблю никто не решался подойти и все это время, японские моряки мужественно боролись с забортной водой проникшую в корабль через пробоину. Наконец к крейсеру подошел броненосец 'Асахи' и, подав трос, принялся буксировать поврежденный корабль к островам Элиота.

Адмирал Того мужественно воспринял известие о том, что злой рок невезения продолжает преследовать японский флот. Ни один мускул не дрогнул на его скуластом лице, слушая доклад своего флаг-капитана, о результатах ночного боя.

— Враг силен. Он оправился от нанесенного нами удара в январе и теперь пытается лишить нас контроля над морем. Предстоит серьезное сражение, для которого нам здесь нужны, будут все наши силы. Все, силы — подчеркнул адмирал офицеру.

— Отряд крейсеров Камимуры, тоже? — уточнил флаг-капитан, но командующий отрицательно покачал головой. — Нет. Пусть продолжает охранять цусимские проливы от русских крейсеров из Владивостока. К тому же не исключено, что Макаров попытается вырваться из артурской ловушки и тогда, корабли Камимуры могут стать той ступенькой, запнувшись о которую, русские разобьют себе голову раз и навсегда.

Выражая восхищение мудростью адмирала, офицер почтительно покинул каюту командующего, чем вызвал небольшую радость в его душе. Однако, оставшись наедине с самим собой, Того отметил этот день в своем дневнике маленьким черным камнем печали.

Глава VII. Во славу русского флага.

— Здесь всё точно расшифровано, Дмитрий Олегович? Ошибка невозможна? — строго спросил адмирал Макаров офицера положившего на стол командующему флотом депеши, доставленные из Чифу миноносцем 'Лейтенант Бураков'. Самый быстроходный корабль артурской флотилии покинул крепость в ночь перед походом эскадры к Дальнему и вернулся к следующему утру со свежей почтой.

— Никак нет, ваше превосходительство, ошибка невозможна. Наши шифровальщики ручаются за точность расшифровки текста. Да и не было ранее никогда у них ошибок — уверенно заверил Макарова встревоженный офицер.

— Хорошо — недовольно молвил адмирал. — Тогда передайте командиру 'Буракова' Елисееву, быть готовым к новому рейду на Чифу.

— Слушаюсь, ваше превосходительство — козырнул лейтенант и покинул каюту адмирала, оставив Макарова разбираться со свалившейся на его плечи проблемой. Эскадра только что вернулась из похода, успешно выполнив боевую задачу, отбила нападение вражеских миноносцев и вдруг такое. Макаров с неприязнью посмотрел на белые листки бумаги, полностью перечеркивающий все его боевые планы и начинания.

— Узнаю родимое Адмиралтейство — негодующе произнес флотоводец — только, только развязали руки, так сразу же получили по ним ценным указанием. Лучше бы послали крейсерскую эскадру на патрулирование Индийского океана, стратеги!

Степан Осипович раздраженно фыркнул и вновь взял в руки полученную от наместника почту. В ней Алексеев сообщал Макарову о последних событиях произошедших в Мукдене и Петербурге.

Генерал-адъютант скупо описывал сражение у Вафангоу, пенял Штакельбергу не сумевшего прорвать блокаду Артура, а так же извещал об отступлении русской армии к Ляояну. 'Здесь командующий намерен дать врагу генеральное сражение, публично заявляя, что Ляоян — его могила' — едко писал наместник, недолюбливавший Куропаткина за его нежелание прислушиваться к его советам.

С неменьшей едкостью Евгений Иванович сообщал о принятом царем решении отправить к берегам Дальнего Востока 2-ю Тихоокеанскую эскадру, командующим которой был назначен начальник Главного Морского штаба, вице-адмирал Рожественский 'самый умный адмирал нашего флота'. Наместник подробно перечисли корабли, чей выход в составе эскадры планировался на раннюю осень.

— Да, друг Зиновий, не миновала тебя чаша господня — колко прокомментировал адмирал это известие. — Оставишь свой просторный адмиральский кабинет и будешь на деле доказывать правильность своих идей.

Перед войной у Макарова и Рожественским было много разногласий во флотских вопросах, которые зачастую решались в пользу Рожественского, занимавшего высокое адмиралтейское кресло. Одним из них был вопрос об остойчивости броненосцев типа 'Бородина', четыре из которых числились в списках кораблей 2-й Тихоокеанской эскадры.

Однако не это вызвало гнев и негодование у Макарова. Излив свои чувства на Куропаткина и Рожественского, наместник извещал адмирала о получении на его имя приказа из Адмиралтейства о переводе 1-й эскадры из Артура во Владивосток. Комментируя этот приказ Авелана, давнего недоброжелателя Степана Осиповича, Алексеев выражал свое полное согласие со столь мудрым и своевременным решением морского министра. 'Флот нужно беречь и сохранять для решающих сражений' — назидательно изрекал наместник свой старый лозунг.

— И как тут дорогой Николай Александрович, не подумать о предательстве, коим все нижние чины и гражданское население Артура объясняют наши неудачи в этой войне. Ведь более глупого и вредного приказа в сложившейся ситуации для эскадры, со стороны Адмиралтейства было бы трудно придумать — с горестным упреком сказал Макаров, обращаясь к начальнику штаба эскадры, контр-адмиралу Матусевичу. — В тот момент, когда оба броненосца в строй вернулись, и появилась реальная возможность побороться с врагом на равных за обладание Желтым морем, нам предлагают отступить во Владивосток! Ну, не верх ли это глупости!?

— Мне сложно судить Степан Осипович, о причинах побудивших Федора Карловича отдать подобное распоряжение, но возможно Адмиралтейство имеет какие-то секретные сведения неизвестные нам — осторожно высказался Матусевич. Будучи храбрым моряком, он был далек от игр высокого начальства, ставя на первое место служение Родине.

— А, какими такими секретными сведениями, позвольте вас спросить, может обладать наше родное Адмиралтейство, которых мы не знаем? Состав японского флота? Стратегию противника и его последние оперативные планы? — раздраженно спросил Макаров и, не дожидаясь ответа начштаба, сам принялся отвечать.

— Состав флота и стратегию неприятеля мы знаем в сто раз лучше, чем наши кабинетные деятели в Петербурге. А что касается последних планов врага, то я со всей ответственностью заявляю, что у нас нет тайных агентов в Токио и, следовательно, о намерениях японцев мы можем только догадываться. Что же остается в остатке? Только затянувшиеся переговоры о покупке чилийских и аргентинских крейсеров, которые неизвестно когда и чем закончатся! — подвел итог Макаров. В ответ на это Матусевич только развел руками, чем ещё больше распалил адмирала.

— Ну, какой смысл отправлять сейчас эскадру из Артура во Владивосток! Находясь здесь, мы напрямую угрожаем снабжению вражеских армий находящихся в Маньчжурии. Одно удачное сражение с японцами, пусть даже не разгром, но оно заставит их пустить свои главные транспортные потоки не через Бицзиво, а через Чемульпо. А если хорошенько ударим Того, то они пойдут и вовсе через Пусан. А с растянутыми коммуникациями, да еще среди враждебно настроенных корейцев и китайцев много не навоюешь.

— Я полностью согласен с вами, Степан Осипович, но жизнь часто преподносит нам свои сюрпризы. Ведь вы не исключаете возможности, что эскадра будет вынуждена уйти из крепости под угрозой уничтожения артиллерией врага. Ведь, несмотря на все наши усилия Кинчжоу пришлось оставить — с сожалением молвил Матусевич.

— Кинчжоу враг взял, буквально завалив трупами наши позиции. Если подобная картина будет при штурме наших позиций на перевалах, то господину Ноги придется брать Артур в одиночку — жестко молви Макаров — Конечно, я не исключаю того, что враг может прорвать нашу оборону на перевалах, но сделает это он только при одном условии. Полной пассивности наших соединений, а этого Роман Исидорович не допустит, да и мы ему поможем. Надо подготовить крейсера 'Диана' и 'Новик' с миноносцами для отправки против японских войск действующих в районе горы Куинсан. Без контроля над этой высотой, японцы не смогут использовать порт Дальний. И одновременно с этим, готовить удар в направлении Нангалин. К полному разгрому японцев это не приведет, но наступательную активность собьет наверняка. Нет, пока во главе обороны стоит генерал Кондратенко, за судьбу крепости я спокоен.

— И как вы намерены отреагировать на приказ Авелана, Степан Осипович? Неужели откажитесь его исполнять? — настороженно спросил начштаба.

— Ну, слава Богу, на должность командующего Тихоокеанским флотом меня поставил государь, а не Авелан, и значит отвечать мне только перед ним. К тому же наше нынешнее положение предоставляет мне право самостоятельно принимать решения без оглядки на Мукден и Адмиралтейство. Сегодня же отправлю депешу со своим категорическим несогласием относительно перехода эскадры во Владивосток. У нас и здесь много дел.

— И в случае несогласия потребуете отставки?

— Нет, Николай Александрович. Отставку я мог потребовать в самом начале моей службы в Артуре. Но после гибели 'Петропавловска', когда враг стоит на пороге крепости, просить об отставке считаю душевной подлостью. Если, государь император посчитает нужным, оставлю пост без колебаний, и буду проситься командиром на любой корабль эскадры. Слишком много меня связывает с ней, с её офицерами и матросами. Буду воевать вместе с Михаилом Петровичем, вы согласны? — спросил адмирал молчавшего все это время, командира 'Цесаревича' Васильева.

— Я, Степан Осипович, и все офицеры с матросами 'Цесаревича' считаем за счастье, служить с Вами — решительно произнес Васильев, вытянувшись перед Макаровым в струнку.

— А, уж как я рад иметь таких молодцов как вы и представить трудно. Вместе мы таких угольков на хвост Того накидаем, что он на всю жизнь запомнит — пошутил Макаров. — Да, как вам ваш старший офицер, господин Семенов? Справляется со своей должностью? Если нет, то капитан 'Дианы' князь Ливен с радостью возьмет обратно.

— Семенов отличный офицер и я благодарен вам за его назначение на мой броненосец. С его приходом на корабль дисциплина команды, как среди нижних чинов, так и младших офицеров стала совсем иной.

— Что же, я рад, что не ошибся с его назначением на корабль. Однако засиделся он в лейтенантах, пора ему в капитаны второго ранга переходить. Поздравьте его с производством в следующий чин, приказ об этом подписан мною и Николай Александровичем полчаса назад — сказал Макаров и Васильев поспешил откланяться.

Командующий Тихоокеанским флотом никогда не откладывал дела в долгий ящик и поздно вечером 'Лейтенант Бураков' вновь покинул Артур, увозя гневное послание адмирала далекому Адмиралтейству.

Отправляя миноносец в Чифу, Макаров полагал, что бумажная переписка с Адмиралтейством затянется надолго и потому, ожидал возвращение корабля следующей ночью. Но прошел день, сутки, другой день, а миноносец не возвращался. Встревоженный судьбой 'Буракова', Макаров приказал командиру миноносца 'Статный' быть готовым к походу в Чифу, но поздно ночью, пропавший 'Бураков' объявился. Оказалось, что по настоянию русского консула в Чифу, миноносец простоял в порту больше суток, в ожидании получения специального сообщения из Петербурга.