— Ты боишься, что я попаду под его влияние и стану его рабыней? — спросила она, слегка улыбаясь.
— Смею предположить, что ты быстро забудешь о Роне.
— И забуду свое собственное имя тоже. Нет, спасибо. — Она тяжело вздохнула. — О, Гарри, как же я справлюсь?
— Ты уже справлялась раньше без Рона, — заметил он.
— И я была несчастна.
— Это правда, но я должен отметить, что с нами был крестраж. Вообще-то, два, если считать тот, что за моим шрамом.
— Ты прав. Я забыла об этом. — Она замолчала на мгновение. — Мерлин, какое это было ужасное время.
Гарри кивнул.
— Это действительно было так.
— В том-то и дело, Гарри. Где я найду кого-то еще, кто сможет понять, через что мы прошли?
— Я не знаю. Но мы не единственные люди, которые сражались на войне или страдали.
— Я знаю это, — сказала она. — Но кто-то, кто понимает одиночество, и отчаяние, и то, каково это — носить крестраж месяцами. Кто-то, кто не думает, что мы были сумасшедшими, когда проникли в Гринготтс.
— Вообще-то, это было довольно безумно, — заметил Гарри, и она отмахнулась от него.
Он продолжил:
— Честно говоря, я, наверное, последний человек, который должен пытаться подбодрить тебя. Я проснулся рядом с красивой ведьмой, и моей первой мыслью было разочароваться, что она не Джинни.
— О, Гарри, — сочувственно сказала она.
Он вздохнул.
— Я знаю, что ты чувствуешь, задаваясь вопросом, может ли кто-то другой действительно понять то, через что мы прошли. Думаю, даже Джинни не понимала, и это отчасти отдалило нас друг от друга.
После молчания Гермиона неожиданно хихикнула.
— Решение этой проблемы должно быть очевидным... Жаль, что я вижу в тебе только брата.
— Я знаю, я тоже, — ласково ответил он. — Это, конечно, было бы удобно. Не нужно объяснять мои приступы паники из-за развевающихся черных штор, например.
Она сжала его руку.
Они снова замолчали, пока Гарри не сделал глубокий вдох и не заговорил.
— К счастью, в конце концов, все меняется. Я не могу поверить, как сильно изменилась моя жизнь за одну неделю. В прошлое воскресенье я был еще очкариком аврором-стажером.
— А сейчас ты трахаешься с какой-то троллихой, которую встретил в Ноктюрн-аллее, — ухмыльнулась Гермиона.
— И ты практикуешь магию крови в свободное время.
— Фу, это дурацкое зелье. Ничего бы этого не случилось, если бы я его не приготовила.
— Ты действительно в это веришь?
Она вздохнула.
— Нет, наверное, нет. Мне снова жаль, что все так вышло. Ты в порядке?
— Да, — искренне ответил Гарри. — Нет ничего плохого в том, чтобы быть средним.
— Выше среднего, — поправила она.
— Алистер дал мне кое-какую перспективу на этот счет. Магическая сила — это еще не все.
— А вот мне она сейчас очень помогает, — с горечью сказала Гермиона.
— Ты могла бы хотя бы приворожить свои волосы. Я уверена, что у тебя поднимется настроение, если ты посмотришь в зеркало и увидишь, что на тебя смотрит старая Беллатриса.
— Не будь ужасным, — выругалась она. — Может, попробуем наложить чары на твои волосы, как предложил Рон?
— Как хочешь.
Она достала свою палочку и направила ее на Гарри.
— Dominacapilli.
Его волосы, казалось, на мгновение взъерошились, но ничего не изменилось.
— Dominacapilli.
Из головы Гарри раздался низкий рычащий звук, и появилось немного дыма.
— Нет, я думаю, мы только поставили на этом крест, — сказала Гермиона. — Очевидно, это заклинание не для тебя.
— Возможно, мы можем использовать магию крови, чтобы создать гель для волос. Не могла бы ты поискать это для меня?
— Очень смешно. Но если серьезно, спасибо, что развеселил меня. И еще раз извини, что заставил твою спутницу... преждевременно уйти.
— Гермиона!
Она озорно улыбнулась.
Кричер поставил завтрак Гарри на стол, и Гарри поблагодарил его, прежде чем снова повернуться к Гермионе.
— А ты ничего не будешь?
— Буду, спасибо. Но после этого я должна пойти домой — мама говорила о прокате видео и мороженом.
— Мороженое без сахара, конечно?
— Нет, настоящее. Видимо, это считается смягчающим обстоятельством.
Он ел с жадностью, и Гермионе удалось съесть булочку и кусок колбасы с тарелки Гарри.
— Гарри, как ты будешь жонглировать дружбой с Роном и со мной? Я не думаю, что смогу быть рядом с ним в ближайшее время.
— Я уверен, мы что-нибудь придумаем. Может быть, ты сможешь послать Патронуса перед тем, как прийти сюда, просто на случай, если он здесь, — предложил Гарри.
— Хорошая идея. А ты можешь попросить Сохатого охранять помещение, пока ты... принимаешь гостей. Кажется, это вполне уместно. — Он нахмурился, но она продолжала. — Вообще-то я рада видеть, что ты двигаешься дальше. Это дает остальным из нас надежду.
— Спасибо, — сказал Гарри, немного смутившись. Он не хотел, чтобы о его выходках узнали так быстро.
Они попрощались, оставив Гарри доедать оставшийся кусок тоста. Он полагал, что скоро получит весточку от Рона — возможно, сначала ему стоит вздремнуть.
Гарри поднялся наверх в свою комнату и на растрепанной кровати нашел записку от Элизабет, написанную от руки:
"Спасибо за чрезвычайно приятный вечер (и утро). Я надеюсь, что в следующий раз ты предоставишь завтрак.
Твоя, Элизабет"
Он лег и вдохнул аромат подушки, которую она использовала. Он отличался от запаха Джинни, который, он знал, никогда не забудет. Но говорят, что разнообразие — это приправа к жизни, подумал Гарри.
Рон появился поздно вечером, уже после того, как Гарри очнулся от столь необходимого ему сна.
— Полагаю, ты уже слышал, — просто сказал он.
— Да, — ответил Гарри. — Она приходила сегодня утром.
— Как она?
— Примерно так, как ты и ожидал. Мы немного поговорили.
— Спасибо, приятель, — сказал Рон. — Жаль, что ты попал впросак.
Гарри пожал плечами.
— Все в порядке. Как у тебя дела?
— Мне не хочется признаваться в этом, — вздохнул Рон, — но в основном я чувствую облегчение.
— Ты давно планировал это? — спросил Гарри.
— Думаю, можно сказать, что это было задумано давно, но я не был уверен до вчерашнего дня. Думаю, что история с зельем подтолкнула меня к этому. Это даже дало мне повод.
— Я не думал, что дела настолько плохи, — сказал Гарри.
Рон покачал головой.
— Это не так... Я любил ее, ты знаешь. До сих пор люблю. Но я просто не мог больше быть с ней.
Гарри кивнул.
— Признаюсь, это не стало для меня полным шоком. Мне всегда было интересно, что влекло вас друг к другу.
Рон вздохнул.
— Думаю, все началось с того, что я увидел ее с Виктором Крамом на Йольском балу. Тогда я впервые заметил, какая она красивая.
— То же самое, — ответил Гарри с усмешкой.
— Да, такого я не ожидал, — ухмыльнулся Рон. — В любом случае, я думаю, что после этого я как бы зациклился на ней. Как будто если бы она выбрала только меня, это доказало бы, что я особенный. В конце концов, Виктор Крам выбрал ее. Но кого я обманывал... почему она выбрала меня, а не тебя? Во всяком случае, я так думал.
Гарри вздохнул. Он ненавидел, что Рон мучился без причины.
— Но после Крама она почти ни с кем не встречалась. Я никогда не мог понять, почему за ней не ухаживало больше парней.
— Наверное, они боялись, что ты проклянешь их, — заметил Гарри. — Все знали, что она тебе нравится, и что ты нравишься ей.
— Мне понадобилось больше всего времени, чтобы понять это. Скажу тебе, жить с ней в палатке было как пытка. Иногда я точно знал, что я ей нравлюсь, но потом мне попадался крестраж, и я убеждался, что обманывал себя. Почему такая девушка, как Гермиона — "самая блестящая ведьма своего возраста" — должна интересоваться таким ничтожеством, как Рон Уизли?
— Ты знаешь, что она никогда не видела тебя таким, — сказал Гарри.
— Я знаю это сейчас. Но вспомни, каким я был тогда.
Гарри кивнул, и Рон продолжил.
— Когда мы были в плену в Малфой-мэноре, и я слышал, как ее пытали... Я не мог этого вынести. И они собирались отдать ее Грейбэку... Я больше всего на свете хотел спасти ее, уберечь, отдать за нее жизнь. Если бы я только смог защитить ее, я был бы достоин.
— День, когда мы наконец-то встретились, во время битвы, уже был самым напряженным в моей жизни. И в ее тоже, я думаю. Думаю, я был полубезумен от адреналина, и когда мы поцеловались, это было невероятно. Я знал, что, скорее всего, умру в течение часа, но это не имело значения, потому что Гермиона выбрала меня.
— Но потом все закончилось, и Фред умер. И Лаванда, и Люпин, и Тонкс... Гермиона была моим единственным утешением. Она оставалась со мной — мама ничего не замечала и ничего не говорила об этом. Гермиона заботилась обо мне, и я никогда не хотел разлучаться с ней. Она была единственным, что имело смысл.
— Да, — сказал Гарри. — Вот как это было для нас с Джинни.
— Да. Но в отличие от тебя и Джинни, мы с Гермионой никогда... не подходили друг другу. Я чувствую себя задницей, когда говорю это, но алхимии просто не было. Я думаю, что без смертельной опасности не было особой искры".
— Я хотел, чтобы она была, — продолжал Рон. — Мерлин, она такая красивая! Но рядом с ней я чувствовал себя непослушным школьником, и не в хорошем смысле. Как будто мне не разрешалось прикасаться к ней. А Лаванда, с другой стороны... — Рон усмехнулся.
— О, я помню, — усмехнулся Гарри. -Весь Гриффиндор помнит. Думаю, портреты все еще говорят о тебе.
— Вы не могли разлучить меня и Лаванду, — с нежностью сказал Рон.
— Я знаю. Мы пытались.
— Почему у меня не могло быть такого с Гермионой? Я мог бы терпеть властность и все остальное. Если честно, меня бы это заводило.
Гарри рассмеялся.
— Рональд Уизли, — выругался он, подражая Гермионе. — Твое чистописание отвратительно! Как мы будем тебя наказывать?
— Вот именно! — воскликнул Рон. — Я несколько раз пытался ее к этому подтолкнуть, но она так и не поняла намека. Она просто была слишком застенчивой. Вечно у нее в голове что-то не то.
— Я полагаю, ты ничего не говорил ей об этом вчера вечером. Она, конечно, ничего не говорила о вашей сексуальной жизни.
— Мерлин, нет! Я просто сказал, что мы не очень подходим друг другу, и решил, что она придаст этому значение.
— Хороший ход, — сказал Гарри. — Я бы, наверное, сейчас дуэлировал с тобой, если бы ты был более откровенен... И что ты теперь собираешься делать?
Рон вздохнул.
— В ближайшее время я буду держаться на расстоянии. Прости, если тебе будет неловко. Я не буду возражать, если ты сделаешь ее приоритетом на некоторое время.
— Я уверена, что мы сможем что-нибудь придумать. Если она не придет, всегда приглашаю тебя на ужин.
— Ваше здоровье. Что касается моих других планов, то я хотел бы начать встречаться с другими ведьмами, если я смогу сделать это так, чтобы Гермиона не узнала.
— Если только ты не будешь вмешивать меня в это, — сказал Гарри. — Я не хочу ничего от нее скрывать.
Рон выглядел немного смущенным.
— Как бы ты отнесся, если бы я пригласил Джанет?
Гарри поднял брови.
— Это может быть неловко. Но, очевидно, это не мое дело, и я не буду тебя останавливать. Надеюсь, она будет проще и отвергнет тебя.
— Ну и друг же ты, — запротестовал Рон. — Но если серьезно, как ты думаешь, я в ее вкусе?
— Я знаю, что ей нравятся высокие мужчины, так что это тебе на руку. Но помни, что она видела тебя только вчера с твоей давней подружкой, так что тебе стоит подождать хотя бы день или около того, прежде чем приходить с цветами.
— Честно говоря, она не кажется мне цветочным типом.
— Мне тоже. Но с ведьмами никогда не знаешь.
— Верно, — согласился Рон. — Скажи, тебе было весело прошлой ночью с Дарреном и Джанет?
Гарри не ответил, но, очевидно, выражение его лица говорило о многом.
— Не было! — воскликнул Рон. — Надеюсь, не с Джанет?
— Мерлин, нет! Во-первых, я на шесть дюймов ниже ростом. А во-вторых, это было бы братством среди Пушек, что строго запрещено.
— Тогда кто? Кто-то, кого ты встретил прошлой ночью?
— Да, ведьму по имени Элизабет. Она училась в одной из других школ, — ответил Гарри.
— Вот это да! — сказал Рон, его глаза расширились. — В нескольких десятках школ есть ведьмы, которых мы никогда не встречали! Она вернулась домой с тобой?
— Да, но это все, что я могу сказать, — сказал Гарри. — У нас никогда не было привычки говорить о своих завоеваниях.
— Правильно, что не имели — пока ты встречался с моей сестрой!
Гарри посмотрел на Рона.
— Ты уже рассказал своей семье? О Гермионе?
— Нет, я расскажу им сегодня за ужином. Кстати говоря, мне пора идти. — Рон встал и начал идти к камину. — Еще раз спасибо за то, что был рядом с Гермионой. И еще спасибо за понимание и за то, что не заставила меня чувствовать себя ублюдком из-за разрыва отношений.
— Похоже, это было правильное решение, и я рад, что ты все сделал чисто. Это облегчит ситуацию в долгосрочной перспективе.
— Я надеюсь на это. До скорой встречи! — сказал Рон, после чего улетел в нору.
После ухода Рона Гарри поднялся на крышу, чтобы насладиться вечерним светом середины лета и подумать обо всем, что сказал ему Рон.
Гарри никогда не приходило в голову, что его друзья могут быть несовместимы в сексуальном плане. Он знал, что они не проявляли демонстративности, но относил это скорее на счет осторожности Гермионы, чем на счет какой-то глубинной проблемы. Он всегда мог полностью раствориться в обществе Джинни — жаль, что Рон и Гермиона не испытывали ничего подобного.
Гарри иногда задавался вопросом, почему он никогда не испытывал романтического интереса к Гермионе. Она, конечно, была достаточно красива, и она знала его лучше, чем кто-либо другой. Но это было как-то неправильно, по причинам, которые он не мог сформулировать.
Возможно, это было потому, что у него не было настоящей семьи, и он принял ее как сестру. Но он также воспринимал Уизли как семью, и у него не было такой проблемы с Джинни.
Его мысли автоматически перетекли к Элизабет. Он знал, что ему будет приятно увидеть ее еще несколько раз, но не видел будущего дальше этого. Позволить другому человеку узнать его так, как это сделала Джинни, казалось слишком сложной задачей. Лучше просто повеселиться какое-то время, а потом перейти к кому-то новому. Или вообще не иметь никакого плана.
Эмили не была уверена, что когда-либо видела, чтобы Гермиона провела столько часов, не открывая книгу. И она была уверена, что ее дочь никогда не сидела так долго перед телевизором. Однако, похоже, маггловский рецепт от разбитого сердца превосходил любое магическое средство.
Они начали с "Комнаты с видом", которая была одной из любимых книг Гермионы в тринадцать лет. Эмили поразило необыкновенное сходство между Гермионой и исполнительницей главной роли — как она не заметила этого раньше? К счастью, актер, игравший ее возлюбленного, был совсем не похож на Рона.
Затем они посмотрели фильм "Четыре свадьбы и похороны", который Гермиона никогда раньше не видела. Она расплакалась во время некоторых романтических моментов, но в остальном, похоже, ей понравилось. "Это так восхитительно по-английски", — одобрительно сказала она, — "и совершенно по-маггловски".
