Птенцы Бедвира

Поборник насторожился.

— Вы говорите о способах тёмной магии?

— Нет. О способах универсальной магии.

— И в чём этот способ заключается?

— Что такое рана или ушиб? Это разрушенная целостность физического тела. Но это ещё и боль, беспокойство из-за невозможности двигаться, а также все отрицательные чувства, которые испытывает человек. — Ощутив на себе взгляд, посмотрела в сторону. Этель всё ещё пряталась за топчаном, но глядела уже не насторожённо, а улыбаясь: она тоже слышала эту лекцию Бедвира. — Если убрать, заглушить плохие чувства, рана затянется быстро. Ведь все эти чувства скапливаются на самой ране, мешая ей исцелиться.

— Да-а... Что-то такое я слышал и в храме, — с сомнением высказался Кахир. — И вы, леди Риннон, собираетесь что-то сделать, чтобы убрать... эти чувства?

— Со всех ран, — уточнила девушка. — Вы ведь тоже хотите быстрее выздороветь?

— Я — да. Но вы можете поклясться, что тёмной магии в этом способе не будет?

— Могу. И не зовите меня леди, Кахир. Сейчас не до этикета.

— Хорошо... Риннон. Так в чём заключается ваш магический способ?

— В очищающем огне.

В несколько недоумённой тишине (даже девочки замолчали) все оглянулись: к Риннон тихонько шла Этель. Она встала рядом с черноволосой ведьмой и вопросительно взглянула на неё. Риннон, глядя на Кахира, повторила:

— Так мне давать клятву — или вы доверитесь и без неё?

Поборнику было сложно ответить. Риннон понимала, что он пойман в ловушку: при детях и подростках признаться в том, что ему боязно, он не сможет. По сути, девушка шантажировала его — репутацией мужчины и воина. Вот это понимали и он, и она.

Молчание не только угнетало, но и отнимало время. И Риннон сама нарушила его, спокойно и торжественно высказав:

— Клянусь своей кровью, своим именем и своей жизнью, что в огненном ритуале не будет задействована тёмная магия!

— Я... согласен, — не сразу кивнул Кахир.

А Риннон снова подумала, как жаль, что рядом нет Сиджи. Ведь некоторые повороты сегодняшних происшествий так бесят её!.. А был бы он рядом — она была бы спокойнее. Но мальчишки нет — и приходится самой справляться со своей злостью и нетерпением... Ответила поборнику деловито:

— Я приготовлю огненный ритуал вне маяка. Перед лестницей. Этель, идём.

— Я помогу? — осторожно спросил Грэм, вставая с топчана Кениона.

Помогать пришлось всем, кроме поборника и младшего брата Клемента, которым после случая на берегу велели сидеть и отдыхать дальше.

Среди ингредиентов, загодя припасенных Бедвиром, Риннон находила нужные, отдавала всем желающим помочь ей, а потом, когда они все вышли из своего убежища, начала командовать помощниками, указывая, где должен лежать тот или иной элемент будущего ритуала. За Грэмом не сразу, но заметила: едва только появились первые признаки магического подсоединения ингредиентов, он начал чуть ли не суматошно вглядываться в будущую паутину огненного ритуала. А когда девушка села на колени в центр этой паутины и принялась бормотать заклинание, у него вспыхнули глаза. По их движению Риннон сообразила: мальчишка отмечает, как появляются новые, светящиеся магией линии, и следит за их "течением" внутри паутины. Он даже хотел было войти в сияющую паутину. Правда, та его не пустила. Огненный ритуал не пускал к себе никого, кроме создавших его магов, и тех, для кого он был предназначен.

Когда паутина начала переливаться всеми красками и оттенками огня, Риннон встала с колен и прошла между самыми активными магическими течениями внутри.

— Пойдём, — велела она Грэму, — поможешь мне привести сюда поборника.

— Но я... — растерялся тот. Видимо, не ожидал, что с ним могут обращаться, как с простым наёмником.

— Не хочешь — не надо, — пожала она плечами и поднялась по лестнице в здание маяка.

Он догнал её на пороге и даже учтиво отогнул дерюгу перед ней.

Про себя девушка только хмыкнула. Чувствуя себя злобной ведьмой, на которую оставили неопытных магов, а теперь ещё и калечных, она не собиралась соблюдать этикет и быть для новеньких такой, какой они её ожидали узнать или вспомнить. Может, и была бы. Если бы не слишком сжатое время... она, может быть, и попробовала бы вернуться к той жизни — хотя бы на мгновения. Хотя бы вспомнить себя такой, какой её хотели бы видеть...

Вместе с Грэмом они вывели Кахира на берег.

Паутина огненного ритуала располагалась близко к защитной границе, очерченной вокруг маяка Бедвиром. Поборник ещё с тревогой взглянул на небо, а потом — на лесистый берег. И лишь затем обратил внимание на заметный, благодаря ингредиентам, круг на каменистой земле. Правда, видел он лишь признаки магической паутины — то, что её составляло: пучки трав и веток, камни — необязательно драгоценные, и иные элементы...

Зато Грэм чуть не спотыкался сам, потому что не мог отвести глаз от круга.

Даже поборник обратил внимание на его поведение.

— Грэм — тоже маг? — наконец не выдержал он.

— Необученный, — бесстрастно сказала Риннон, бросив один только взгляд на Грэма, чтобы в очередной раз убедиться, как беспорядочно вокруг мальчишки полыхают стихийные магические силы.

Грэм скосился на неё, но потом его взгляд вновь прилип к паутине на земле.

Уточнять, тёмный ли он маг, Кахир не стал.

Добравшись до края магической паутины, поборник полностью опёрся на девушку: Грэма паутина не пустила далее первого своего края. Но и Риннон успела вооружиться силой, так что провела поборника по первой полосе паутины легко, а потом помогла осесть в центре — сначала на бедро, а потом — он лёг вообще на спину. Риннон видела, как он напряжён, но утешать, что всё пройдёт быстро, не стала. Единственное, что сказала:

— Я буду рядом.

И села в его ногах, проговаривая заклинания огня.

Ему повезло, что он не видел магически. Перед тем как полыхнуть пламени в полную силу, девушка мельком заметила, как шарахнулся от паутины Грэм. Если Кахир всего лишь видел всё то же самое, что и раньше, то для Риннон и мальчишки паутина буквально взорвалась огнём. Огненная стена устремилась к небу, и вскоре даже Кахир затаился, расслышав едва различимое для него гудение пламени. А Риннон продолжала читать очищающие заклинания, увеличивая огонь и увеличивая скорость очищения Кахира от травм... И поборник прочувствовал очищение! Сначала он недоверчиво прислушивался к себе, забыв о подозрительном гудении, а потом начал подёргиваться всем телом, будто ощущая неприятные к себе прикосновения. Но постепенно появлялась на его лице болезненная гримаса, и напряжённая Риннон с трудом подавляла торжествующую усмешку: исцеление началось!

Девушка знала: ни пылающего жара, ни припекания на коже поборник не ощущает. Он чувствует лишь своё тело, физическую боль, ведь все раны, порезы и кровоподтёки начали ускоренное заживление.

Сосредоточенная на читаемых заклинаниях, Риннон тоже не ощущала обычных характеристик огня. Для неё пока существовал лишь слепящий глаза и стремительно изменяющийся цвет пламени. Она даже не слышала грозного огненного рёва, зато явственно уловила прерывистое мычание Кахира, который пытался сдержать стон, а то и болезненный крик.

Но вот огонь не спеша стал снижаться, что значило только одно: он выполнил своё магическое предназначение — исцелил раны поборника.

А когда огонь совсем опал, Риннон бесстрастно проследила: с последним лепестком огня и Кахир вытянулся на каменистой поверхности берега — так расслабленно, будто собирался подремать на уютном ложе.

Вскоре он, прислушиваясь к себе, приподнялся с опорой на локоть — и снова замер. Наверное, в ожидании привычной боли. Затем напрягся и медленно, словно боясь вызвать-таки боль, которой не прочувствовал в начале движения, встал.

Через минуту поборник подал руку Риннон, поднимая её с колен.

В отличие от поборника, Риннон не сразу сумела устоять на ногах. Кахир заметил — и подозрительно спросил:

— Ты потратила на меня свои силы? Тёмные?

Девушка раздражённо огрызнулась:

— Я потратила силы, но не на тебя, а на очищающий огонь! А ему всё равно, какой магией подпитываться!

Постояв на месте, поборник хмуро сказал ей:

— Тебе надо отдохнуть перед следующим ритуалом с тем мальчиком. Кстати, что с ним?

— Подвернул ногу, когда упал. Но Кениону я не собираюсь устраивать огненное очищение. Ему просто надо добавить сил. У него слегка распухла лодыжка — эту боль я быстро сниму.

— Ты предложила мне огненное очищение. А если бы не получилось?

Риннон искоса взглянула на него: вспомнил её защитный круг, оказавшийся ловушкой для живых?

— Как делать огненный круг — я выучила в первую очередь. Мне самой довелось лежать в таком кругу, — медленно сказала она, не опуская взгляда перед поборником. — Не пройди я очищение огнём, была бы уродом, лишённым глаз и руки. Ваши псы-убийцы весьма умело убивают детей, но первым делом стараются их искалечить.

Кахир побледнел и с досадой отвернулся. Не глядя, спросил:

— А потом? Ты поможешь Кениону с ногой — и что потом?

— Потом я займусь защитой острова. Постараюсь сделать так, чтобы он пропал с глаз всех посторонних.

Он кивнул, всё так же не оборачиваясь, и пошёл к маяку.

Риннон шла следом.

О псах-убийцах она сказала специально. Как недавно с Кенионом, ей хотелось заставить поборника чувствовать себя виноватым. Хотя со слов Бедвира она знала, что рядовые орденцы не принимали участия в "казнях" подростков. Более того — не знали о них. Но ей так хотелось!.. Кахир для неё неожиданно стал олицетворением всего того страшного, что однажды безжалостно изменило её жизнь.

Она смотрела на удалявшегося поборника — и вспоминала себя, всего лишь за руку привязанную к древу смерти. На неё сонное зелье подействовало слабо. Оставленная один на один с псами теми же всадниками, которые привезли её сюда, девочка очнулась быстро и вынужденно наблюдала за тем, как четвероногие убийцы "просыпаются" и начинают приглядываться к оставленной им жертве. Пухленькая девочка сразу поняла, что её ждёт. Она зарыдала, стараясь подавить громкие звуки плача, и грызла верёвку на своей кисти, жалея, что не может дотянуться хотя бы до небольшого сучка, который можно использовать в качестве оружия. Но эта верёвка была такой жёсткой!.. А сонная поволока в глазах псов пропадала, и в их яснеющих взглядах девочка даже сквозь слёзы разглядела свою смерть.

...Риннон остановилась на последней ступени в крытое помещение, невольно кривясь от воспоминаний, которые часто восстанавливала, не желая забывать... Орния и Бедвир прибежали... вовремя? Смотря для чего... Во всяком случае, Риннон ещё была жива, хотя кричать уже не могла. Они убили псов и разрезали верёвку, на которой девочка повисла почти безжизненным грузом, дёргающимся от нападения псов...

Она вздохнула и вошла.

Кости её руки, перегрызенные собачьими челюстями, Бедвир сложил как мог, а мог он так, словно всю жизнь учился только целительству. Зажили и раны, и внутренние повреждения. Но они же остались в сердце и на душе.

...В укрытии, как про себя она называла сохранившийся этаж маяка, Риннон подозвала к себе свою младшую сестру Мирну, а с ней и Аликс.

— Барышни, — привычно сухо сказала она. — Вам придётся здесь учиться. И начнём урок с умения исцелять раны и ушибы.

Она даже не подумала о том, что у девочек, возможно, нет магических способностей. А когда вспомнила о том, пожала плечами: а нужны ли они сейчас? В жилище есть снадобья, сушёные травы и прочие компоненты для исцеления. Главное — дать понять девочкам, что они должны быть готовы ко всему.

— А как мы будем учиться? — удивлённо спросила сестрёнка.

Риннон поджала губы. Не подумала о том. Точнее — туманно предположила обучать младших по книгам Бедвира. Но его книги содержат разрозненную информацию. С чего начать? И кивнула себе — с Кениона. С его лодыжки.

Сначала показать, как сделать, чтобы опухлость быстро пропала — при помощи снадобий. А потом показать примитивные магические приёмы. Девочки не поймут, что Риннон вводит их в магию. Но зато можно будет посмотреть, кто из них обладает способностями — и в какой степени. В конце концов, их старшие — маги. А вдруг кто-то из девочек тоже пробудится в качестве мага, пока пользуется магическими приёмами? От Бедвира Риннон слышала о таком...

А когда обе девочки закончили возиться с ногой Кениона (Грэм, видела она, тоже с любопытством следил за всеми манипуляциями), Риннон всё так же суховато подозвала их к очагу — готовить укрепляющий отвар для Кахира... Мирна было заныла, что устала, но Аликс пожала плечами и попросила только небольшой перерыв, чтобы выпить чаю. Риннон невольно ухмыльнулась, прислушавшись ко времени — умела такое. Выяснилось, она и не заметила, что со времени ухода Бедвира и его учеников прошло несколько часов.

Что ж... Пришлось приготовить еды на всех присутствующих в жилище. Сама ела мало. Чувствовала себя сытой после всех разыгравшихся на острове событий, потому и не хотелось. Но видела, с каким удовольствием уплетают остальные, и утаила от них свой вздох: что в этом мире богатство и род, если имя всем им здесь — изгнанники?

Но вспомнила слова Бедвира о том, что настроение — это сила, а потому нечего тратить её на пережёвывание прошлого. Заставила девочек вымыть посуду в едва подогретой воде, которую заставила Грэма принести и устроить на огне в очаге. И, не давая спуску, приказала готовить отвар. Младшая сестра продолжала недовольно ныть, и Риннон уже была готова взорваться, когда заметила: Мирна ноет, но жёстко выполняет всю последовательность приготовления укрепляющего зелья. Больше девушка к сестрёнке не чувствовала злости. Привыкнет — заключила Риннон, глядя на Мирну и не замечая, как поёживается: так младшая сестра похожа на неё в тот момент, когда Риннон очутилась у столба смерти!..

Через час девушка была готова магически спрятать остров полностью от любого постороннего глаза — обычного или магического. Уже не сомневалась: за спиной были воины, уверенно державшие в руках оружие, и целительницы, которые, если что — подадут нуждающимся укрепляющий отвар и сумеют перевязать раны.

Глава четырнадцатая

Дом родителей Риннон отличался от всех уже виденных Бедвиром и его учениками. Двор не был внутренним, в него можно было попасть не через здание — то есть не узким арочным коридором, охраняемым с обеих сторон массивными дверьми.

Нет, этот дом состоял из трёх корпусов, с четвёртой стороны был ограждён высоким, глухим каменным забором, почти непробиваемым, если что, тараном, и с металлическими воротами. Сейчас они, завершавшие четвёртую сторону всего здания, были распахнуты настежь.

Бедвир легко мог представить, что здесь случилось. Зная воинственных Эинри, их ближайшие соседи наверняка бросились к ним с мольбами о помощи. Возможно, в тот момент, когда ворота открылись, вместе со спасавшимися во двор хлынула чёрная саранча, преследующая беглецов. А может, всё началось одновременно: пока беглецам открывали ворота, саранча порскнула по стенам здания — и страже Эинри в поднявшейся убийственной суматохе стало не до ворот.