Все в сад!

Наконец обувь была вычищена. Маша, с удовлетворением оглядев свои потрёпанные, но теперь чистые кроссовки, мечтательно произнесла:

— Теперь бы ещё принять ванну...

— ... выпить чашечку кофе... — подхватил Витя, в отличие от своей спутницы отнюдь не страдавший от того, что в походе не получалось помыться в конце каждого дня.

— Аристократы, блин... — протянул Нар. — Так! Ванну не обещаю, а вот лохань с горячей водой получить сможет любой желающий. За свои деньги, естественно — поспешил он уточнить, увидев обрадованное лицо девушки.

Но даже это уточнение не смогло испортить ей настроение.

Гном хмыкнул, и скомандовал:

-Вперёд!

Машу и Витю не надо было долго упрашивать. Они ринулись к заветной двери трактира, подобно небольшому стаду голодных бизонов.

Коротышка только тяжело вздохнул: 'Эх, молодёжь!..', и сокрушённо покачав головой, неторопливо и солидно взошёл на крыльцо.

Изнутри местный культурно-развлекательный центр оказался столь же неказист, как и снаружи. Деревянные некрашеные стены, деревянный же некрашеный пол... Потолок, наверное, тоже был деревянный и некрашеный, но за толстым слоем чёрной копоти этого было не видно.

— М-дя... 'Комната с белым потолком' — это не здесь, — тихо резюмировал Витя.

— Ты по потолку, что, ходить собираешься? — иронично поинтересовался подошедший сзади гном.

— Да нет... Но как-то неэстетично...

— Неэсте... как? — поскрёб Нар свой шлем в области затылка.

— Чего изволят гости дорогие? — освободил парня от объяснений послышавшейся слева низкий мужской голос.

Все путники, включая подтянувшегося Светлого, обернулись в сторону источника звука. Мужчины там, к всеобщему удивлению, не оказалось. Оказалась стоящая за барной стойкой женщина. Правда, размеры у неё... Вите сия дама напомнила Атаманшу из мультика 'Бременские музыканты'. Но всё равно, голос как-то не соответствовал...

Мужчины в помещении были. Аж четыре штуки. Но с противоположной стороны. Они сидели в углу у камина за одним из четырёх столиков, каждый из которых был рассчитан на полудюжину людей. Типичные крестьяне, судя по одежде, лохматобородатости, и отвалившимся при виде внезапно нарушившей их уединение странной компании челюстям.

Так как их рты были раскрыты, но не шевелились, приписать заданный вопрос местным пейзанам было никак невозможно. Разве что среди них находился чревовещатель.

— Так чего изволите? — голос, в котором теперь прорезались нотки нетерпения, как выяснилось, всё же принадлежал Атаманше.

Как и следовало ожидать, роль выразителя воли всего отряда взял на себя гном. Причём, как обычно, никого не спросив.

Сделав пару шагов по направлению к великанше, Нар задрал голову, и озвучил общие пожелания:

— Ужин и ночлег на четверых.

Позади послышался негромкий 'тяв'.

— На пятерых, — сориентировался коротышка, скосив взгляд на Пушка, непонятно когда успевшего проскользнуть внутрь заведения вслед за остальными.

При виде беззаботно вилявшего пушистым хвостом Белого Оборотня Атаманша нахмурилась.

Маша уже подумала, что она сейчас скажет 'С собаками нельзя!' и приготовилась защищать своего четвероногого друга.

Однако та и бровью не повела.

— Это всё? — меланхолично поинтересовалась она, одновременно протирая перекинутым через плечо полотенцем большое медное блюдо, бросающее по сторонам блики в мерцающем свете нещадно чадящих настенных масляных светильников.

— И мне лохань с горячей водой в ном... В комнату! — осмелилась реализовать свою мечту последних дней Маша.

По два медяка с двуногих и один медяк с четвероногого, — огласила прайс хозяйка. — Плюс медяк за купальню! Итого — десять медяков!

— Целый медяк за собаку! — возмутился гном.

— И чего он так возмущается? Я думал — минимум золотой сдерут! — шепнул девушке удивлённый Витя.

— Мне дедушка говорил, что до революции за две медных копейки корову можно было купить, — вполголоса ответила ему та. — Шарик не съест полкоровы.

Между тем Атаманша, пожав могучими плечами, равнодушно буркнула:

— Бесплатно пусть ночует на заднем дворе. Привязанный! — повысила она голос. — Не хватало ещё, чтобы он тут покусал кого-нибудь!

— Учись! — всё так же шёпотом восхитился Витя, — Могла бы просто выгнать пса, но применила экономические методы! Кто ж будет отдавать целый медяк за дворнягу?! — парень уже забыл, что только что считал медную монету никчемным мусором, вроде современной копейки.

— Я заплачу! — Маша распрямила спину, и, задрав подбородок, с вызовом взглянула в глаза... гм... барменше.

— Хорошо, — согласилась та. — Значит — десять монет.

— Договорились, — буркнул гном.

— Изволите пройти в комнаты? — поинтересовалась Атаманша.

— Сначала поужинаем! — выступил вперёд Витя, у которого живот уже прилип к спине.

— Сначала дело, — небрежным жестом коротышка отодвинул молодого человека назад, и обратился к барменше.

— Мы слыхали, это заведение принадлежит здешнему старосте?

— Это заведение принадлежит мне! — отрезала Атаманша.

— Вы — староста? — ухмыльнулся молчавший до того Дивный.

— Я — его жена! — хозяйка наконец-то отложила в сторону блюдо и гордо подбоченилась.

'И мне пофиг, на каком ухе у тебя тюбетейка!' — вспомнились Маше слова из известного анекдота.

— У нас дело к вашему мужу, — сухо сообщил барменше Нар. — Вы не подскажите, когда он сможет нас принять?

— Да хоть сейчас! — пожала плечами та. — Вон в ту дверь, по коридору налево. А направо, кстати, умывальная комната. Если кому надо...

Хозяйка снова взялась за своё блюдо, а гном, скомандовав остальным 'За мной!', засеменил в сторону указанной двери.

— Нельзя было сначала поужинать? — буркнул Витя, когда вся группа втянулась в небольшой тёмный коридор.

— Дверь не закрывай. Не видать ни зги, — буркнул Нар.

Действительно, единственным источником света в коридоре была открытая входная дверь. Видно, свои знали, куда идти, и без света, а чужие здесь не ходили. Или ходили редко.

— А если так хочешь жрать, — продолжил Нар, — что тебе не может испортить аппетит даже лежащий под боком мешок с отрезанными человеческими головами, так вот тебе этот мешок — иди, набивай брюхо, пока мы тут делами заниматься будем.

— Ладно, потерплю... — после заявления коротышки аппетит у парня действительно несколько поубавился, однако, к собственному Витиному удивлению, не так, чтобы очень. Однако достаточно, чтобы чувство любопытства, а как Нар будет вести свои 'дела' с местной властью, пересилило.

Гном между тем решительно взялся за заменяющее ручку большое бронзовое кольцо на двери, ведущей в 'рабочий кабинет' старосты, и три раза громко стукнул им о дубовые доски, из которых она была сколочена.

— Заходи, кто там?! — послышался изнутри солидный, как и подобает представителю власти, бас, и Нар решительно потянул за кольцо.

Дверь отворилась без скрипа — видно, петли регулярно смазывали. Нар решительно прошёл внутрь. А за ним и все остальные, включая Витю, который резонно рассудил, что обеспечиваемый им источник света в виде открытой двери больше не нужен.

Кабинет местного 'председателя поссовета', как про себя назвал старосту Витя, оказался убран в спартанском стиле. Массивный дубовый стол и не менее массивный дубовый стул с высокой спинкой составляли всё его убранство. Мест для посетителей вообще не было предусмотрено.

'Как там было?...' — наморщил Витя лоб. 'Что-то типа 'проси тихо... уходи быстро...'. Конечно, уйдёшь быстрее, когда устанешь стоять.' Из общего стиля выбивался разве что водружённый на столешницу старинный потемневший серебряный канделябр под три свечи. Правда, свеча в нём имелась только одна. Она и являлась единственным источником света в помещении.

О том, что путники попали в присутственное место, не говорило ничего. Ни тебе на стене портрета государя-императора в полный рост, ни хотя бы фотографии действующего Президента на столе. Даже флага местного государства на подставочке в углу, и то не наблюдалось.

По такой скудости обстановки Витя сделал вывод, что угодил он с друзьями в какую-то совсем уж глухую дыру, и план Нара получить здесь деньги за головы бандитов обречён на провал.

Однако сам коротышка, похоже, так не считал. Чему-то мимолётно улыбнувшись, он прокашлялся и начал:

— Мы мирные путники. Я — Нар из клана Нарка, это Элдуисар из клана, гм... голубых Эльфов, а это... Мария и Виктор.

Маленькие глазки восседавшего за столом тучного здоровяка в такой же простой, как и остальных деревенских, одежде, и с отдуловатым лицом, неуловимо смахивающим на поросячье рыло, перебегали с одного путника на другого по мере их представления. Если на гнома он взглянул заинтересованно, а на эльфа — с некоторым удивлением, то по представителям планеты Земля скользнул равнодушным взглядом. И снова уставился на гнома, который решил сразу взять быка за рога.

— Должен вам сообщить, — продолжил он официальным тоном, — что недалеко от вашей деревни мы подверглись нападению разбойников.

— Ай-ай-ай, как нехорошо!... — на физиономии старосты отобразилось живейшее участие. — Надеюсь, никто не погиб?

— Численность отряда не сократилась, — обтекаемо ответил Нар.

— Витя открыл было рот, чтобы во весь голос заявить, что в результате стычки сократилась численность бандитов, однако не смог этого сделать, так как ушастое дитя Великого Леса, стоявшее чуть позади левее, именно в этот момент умудрилось наступить ему на ногу. (Как это можно было умудриться провернуть из такой позиции — науке не известно, но факт остаётся фактом).

Поскольку мероприятие, на котором парень имел честь присутствовать, являлось каким-никаким, но всё же в какой-то мере официальным приёмом, он решил не выражать своего возмущения неловкостью эльфа вслух. Только, оглянувшись, бросил на неуклюжего ушастика красноречивый взгляд. Встретившийся с не менее красноречивым взглядом Элдуисара. Тот едва заметно отрицательно качнул головой.

К чему этот жест относился — к желанию Вити похвалиться успехами на ниве содействия местным органам правопорядка, или к его же желанию высказать своё 'фе' по поводу неловкости Дивного — непонятно. Но Витя на всякий случай решил оба желания попридержать.

Между тем Нар продолжил беседу:

— Скажите, а какая тут у вас награда положена за сокращение поголовья местных... бандитов? — как бы между прочим поинтересовался он.

— По прейскуранту, — пожал плечищами староста, и, неторопливо открыв верхний ящик стола, извлёк из него грязный засаленный лист. — Только, чтобы получить награду, вы должны предоставить труп целиком или голову отдельно конкретного разбойника, и, если его нет в поименном списке, доказать, что это он разбойник, а не вы.

Глазки свиноподобного старосты ещё уменьшились в размерах, хотя, казалось, это было уже невозможно, и он вновь обвёл неожиданных гостей жёстким взглядом.

— Желаете поохотиться за головами? — откинулся он на спинку своего монументального стула.

— Особого желания нет... — скривился коротышка. — Но... Раз уж так получилось... — он снял с плеча мешок и поставил его перед собой на пол. — Вот головы убитых нами шестерых разбойников. Все необходимые доказательства у нас есть. Не угодно ли взглянуть?

— Особого желания нет... — теперь скривился хозяин 'кабинета'. — Не люблю, знаете ли, такие зрелища. Особенно на ночь глядя... Но — закон есть закон, а работа есть работа... — тяжело вздохнул он. Давайте сделаем так: Вы сейчас отдохнёте немного, поужинаете... Вы ведь, наверное, проголодались с дороги? — (Маша и Витя синхронно кивнули, за что получили, мягко говоря, укоризненные взгляды от эльфа и гнома). — А я тем временем соберу народ. И тогда, как положено, торжественно, при свидетелях, произведём опознание и вручим вам положенную награду. Головы можете пока оставить в моём кабинете. — Нар отрицательно замотал головой, — Ну, или оставьте пока при себе, — ещё раз пожал плечами староста. — Договорились?

— Что-то народу у вас тут не видать, наверное, спят уже все? — наконец-то не удержалась, чтобы не встрять в разговор Маша.

— Не спят... Рано ещё. Да и ради такого дела — и те кто лёг, встанут, — вальяжно махнул рукой староста.

— Только... Кхм... — пригладил бороду Нар. — Хотелось бы... Того... Чтобы народ собирался не слишком быстро, чтобы мы успели спокойно поужинать. Но и не слишком долго. Мы ведь и выспаться хотим. А с утра снова в путь.

— Сделаем, — кивнул староста, на что гном степенно поклонился и покинул помещение, прихватив мешок с неконвертированными пока в звонкую монету военными трофеями. Вслед за ним тот же манёвр повторили и остальные путники.

Следующим пунктом программы была умывальня. Как выяснилось, это была небольшая комнатёнка с парой лоханей и аналогичным количеством рукомойников. Поместиться здесь одновременно могло только два человека. Поэтому умываться пришлось в два захода. Первым ополоснуться с дороги пошли гном с Витей. Маша попыталась было возмутиться, заявив, что в приличном обществе женщин принято пропускать вперёд, на что гном тут же согласился, предложив завтра выставить девушку в авангард, и пусть топает шагов за сто впереди остальных.

Однако Маша высказалась в том смысле, что такое предложение категорически неприемлемо. Движимый благородными чувствами Витя хотел уступить ей свою очередь, но это девушку тоже не устроило. Гордо вздёрнув носик, она заявила, что зайдёт в купальню исключительно в единственном числе.

Витя горестно вздохнул. Процесс омовения грозил удлиниться в два раза. Соответственно, на столько же отодвигался долгожданный ужин. Настроение ему поднял эльф, заявивший, что ему омовение с дороги не нужно, поскольку, мол, чистый не тот, кто моется, а тот, кто не мажется.

В любом другом случае Витя бы поспорил с таким утверждением, но тут... Этот чистюля действительно каким-то образом умудрялся оставаться чистым и свежим даже после дня пешего шествия по пыльным дорогам. А в крайних случаях пользовался для 'самоочистки' магией.

В общем, получалось, что ужин не отодвигался. Обрадованный Витя отправился вместе с Наром смывать дорожную пыль и грязь, а Маша с Эльдуисаром остались в тёмном коридоре наедине.

И практически в полной темноте. Нет, сквозь неплотно прикрытую дверь в умывальню пробивались тусклые проблески света. Но, так как источником света, была восковая свеча, уменьшенная раза в два относительно своей 'сестрицы' в 'кабинете' старосты, сил на что-нибудь большее, чем обозначить контур двери её не хватало.

Где-то через пару минут после того, как из-за двери послышался плеск воды и довольное фырканье, девушка осознала, что сбылось её заветное желание: она осталась наедине с прекрасным прЫнцем, то есть эльфом

'Кстати, а кто его знает, может и прЫнц. Только шифруется.' — подумала Маша.

Несколько портило ситуацию то, что в темноте эльф не мог разглядеть всю Машину красоту. Однако девушка здраво рассудила, что он эту самую красоту уже видел раньше почти во всех ракурсах. (Маша вспомнила, как сегодня её все желающие, в том числе и ушастый, могли наблюдать, так сказать, топлесс, и покраснела). Да и сейчас, после трудного дня, эта самая красота была покрыта изрядным слоем пыли.