Наконец Милтанд продолжил.
— Эти три постулата были сформулированы Арданом, — кивок в сторону командора, — и потому носят его имя. Я только приложил руку к "причесыванию" первого. Есть еще два, которые можно было бы назвать следствиями, но все почему-то их тоже считают за полноценные постулаты.
— Не скромничай, Милтанд, — вмешался Ардан. — Эти два постулата вполне стоят первых трех. К тому же ты умолчал, что они носят твое имя, потому что их открыл именно ты. Кстати, когда ты ко мне пришел и выложил их, то по гордому виду было ясно, что рассчитываешь на самое высокое признание. Ты его получил, так что теперь не пытайся изображать невинность.
— Хорошо, хорошо! — криссианин виновато скривил челюсть. — Ну могу я хотя бы перед новичками изобразить скромного ученого?
— У себя дома изображай, а содумников — настоящих и будущих — в заблуждение не введешь. Мы тебя насквозь видим. А кто не видит — того научим видеть, — ухмыльнувшись, ответил Ардан.
— Вот всегда так, пошутить даже никто не даст, — Милтанд изобразил скорбь. Правда, при этом не потрудился даже напрячь лицевые мышцы, а использовал "маску". Ардан это заметил с помощью обстовизора, а вот Мелсуа подобными возможностями своего пулсата пользоваться еще не мог. И потому для него "маска" выглядела реальным лицом.
— Ладно, вернемся к делу. Итак, есть еще два постулата, которые сформулировал я. Ты помнишь о таком интересном свойстве селга, как многовариантность?
— Да, помню. Это то, благодаря чему можно одновременно изучать как селг отдельного атома, так и селг всего камня, в состав которого входит атом.
— Правильно. Это фундаментальное свойство селга никому не удалось объяснить. Вернее, не удавалось до тех пор, пока не был сформулирован четвертый постулат Основы. Согласно ему, количество законов, описывающих свойство отдельной точки пространства, бесконечно. Но при этом оно ограничено при фиксированных значениях погрешности и вероятности исполнения. Другими словами, точку можно рассматривать как часть субкварка, электрона, молекулы, камня. А можно — сразу как часть Галактики. Все дело лишь в уровне, то есть в точности. Отсюда и объяснение многовариантности селга. Но это на самом деле еще не все. Из четвертого постулата следует, что частицы можно делить до бесконечности — все зависит лишь от желания и умения. Более того, отсюда же можно сделать вывод о том, что ученые принципиально неправы, когда дробят частицы с целью понять, из чего те состоят. На самом деле происходит процесс создания новых частиц из более крупных. Это как если дерево измельчить до опилок и после этого сделать вывод, что дерево состоит из опилок. Но это не так. Опилки появляются только после разрушения дерева, и до этого момента их не существует. Существуют просто частицы дерева, органично связанные друг с другом. Это объясняет, почему селг частиц, находящихся внутри вещества, так резко отличается от селга свободных частиц. Электрон в атоме — это не то же самое, что электрон, свободно летящий в вакууме. Это вообще принципиально разные сущности. Все понятно?
— Не совсем, — ответил Мелсуа. — Не означает ли четвертый постулат, что полное постижение законов природы невозможно в принципе? И поэтому бесполезно этим заниматься.
— И да, и нет. Полное познание действительно невозможно. Но понимать вообще все тонкости — а так ли это нужно? Для большинства вещей хватит самой сути. Следовательно, ограничив погрешность, можно за конечное время вывести соответствующий закон. И пользоваться им. Собственно, люди как раз этим все время и занимаются. Сначала были общие и расплывчатые объяснения. Затем, когда они перестали удовлетворять людей, точность была повышена, и появились иные законы, уточнявшие первоначальные положения. И так все время, пока существует человеческая раса, причем неважно, какую из планет рассматривать.
— Теперь ясно.
— Тогда идем дальше. Четвертый постулат также называется постулатом изучаемости. После него остается пятый — постулат обратимости. Звучит он следующим образом: "Любому процессу может быть противопоставлен обратный". Трактовать его можно в самом широком смысле. Например, если есть ускорение, то должно существовать и торможение. Если есть нагревание, то возможно и охлаждение. Запоминанию противопоставляется забывание, рождению — смерть. Самопроизвольный распад, о котором я уже говорил, — всего лишь следствие пятого постулата. Раз частица возникла, то она рано или поздно должна разрушиться, независимо от того, воздействует на нее кто-то или нет. Вот, собственно, и все.
Снова наступила пауза. Мелсуа некоторое время размышлял, после чего задал вопрос:
— Мне, видимо, понадобится некоторое время, чтобы полностью понять всю важность услышанного. А что будет потом?
— Ну, во-первых, запомни, что о постулатах Основы ни при каких обстоятельствах не должны узнать те, кто не является членом "Галактики". Слишком многое от них зависит. Что касается твоей дальнейшей судьбы, то с настоящего момента ты будешь поручен заботам кураторов. Они и займутся твоим обучением. Приступить к реальной работе ты сможешь не раньше, чем через год. Именно столько понадобится на то, чтобы достичь минимально необходимого уровня.
Мелсуа не смог скрыть разочарования, услышав про год. Похоже, ему не терпелось приступить к делу немедленно. Ардан счел нужным пояснить:
— На самом деле это очень быстро. Мы уже отработали методику обучения новичков, раньше на твою подготовку ушло бы года три.
— Да, я знаю. Боевая подготовка займет тоже около года. Мне это уже сообщил мой веанит.
— Ну, значит, ты и сам все понимаешь. Ничего не поделаешь — слишком много нового тебе предстоит узнать и освоить. И мы тебе желаем всяческих успехов.
— Спасибо!
— На этом все, — подытожил Милтанд, вставая с несуществующего сидения. — Куратор уже вызван и будет здесь через минуту. А нам пора идти. Эллато Серат!
Последнюю фразу веанит произнес синхронно с командором, также успевшим принять вертикальное положение. Мелсуа секунду помешкал, после чего вскочил, приложил правую руку к левому плечу и ответил:
— Серат!
Милтанд и Ардан синхронно кивнули и спустя секунду исчезли за стеной, отворившейся лишь на одно мгновение, достаточное, чтобы выпустить их в коридор.
"Что ты думаешь о новеньком?" — мысленно спросил командор веанита, когда они летели к центру купола.
"Очень перспективен, ловит все на лету. Исследователь из него будет отличный"
"Мне тоже так показалось. Более того, я у него вижу все задатки опорного. Так что, надеюсь, через некоторое время нам с тобой уже не так часто придется заниматься латанием дыр в ментоиде".
"Очень на это надеюсь. А пока займемся делом — народ уже давно ждет. Ну, вот мы и на месте".
Два человека в серых комбинезонах преодолели последние метры радиального коридора и влетели в центральное помещение купола. Которое и было их конечной целью.
* * *
Угерин слушал доклад начальника оперативного отдела. Слушал вполуха, одновременно размышлял о совсем других вещах. Ничего нового оперативник, которого звали Тамнауин, сообщить директору не мог. Да и Угерин вызвал его, только чтобы заполнить вынужденную паузу. Дело в том, что всего час назад на связь вышел Занвеана. Он сообщил, что у него есть важные новости, и попросил встретиться с глазу на глаз — якобы такие вещи можно было рассказывать только лично. Угерину пришлось согласиться, и теперь директор сидел как на иголках, ожидая появления первого заместителя. Слишком тот волновался, когда разговаривал по конселгу. Угерин невольно думал о том, что с людьми, узнающими важную информацию, запросто может случиться что-нибудь нехорошее. Оставалось надеяться, что Занвеана входил в категорию счастливчиков.
Размышляя о заместителе, Угерин припомнил состоявшийся вчера разговор с начальником контрразведки Прегета. Точнее, настоящим разговором это было сложно назвать, так как особенности дальней конселг-связи не позволяют общаться в реальном времени. Воздействие на селг сильно удаленных объектов передается тем дольше, чем дальше находится этот самый объект. Из-за этого слово, сказанное в конселг на Криссе, на Прегете будет услышано только через пару минут. Поэтому весь разговор свелся к обмену серией фраз и вопросов.
Прегетянин, которого Угерин знал еще по прошлым временам, ничего полезного не сообщил. Когда Угерин напомнил ему про автономные заводы и спросил про молодого прегетянина, контрразведчик ушел от ответа. И в свою очередь попытался вытащить из Угерина всю информацию, которой тот владел. Это была тонкая игра двух старых волков контрразведки. В итоге Угерин понял, что прегетяне пришли примерно к таким же выводам, что и он, связав пропавшие заводы с серыми. А через полчаса после этого разговора с ним на связь вышел начальник отдела внутренних расследований и, даже не пытаясь скрыть факт слежки за Угерином, в довольно грубой форме потребовал, чтобы тот не лез не в свои дела. Директор Службы внешних расследований в долгу не остался и объяснил контрразведчику, куда он может отравляться вместе со своими требованиями. В общем, слегка повздорили. Но и из этого разговора Угерин сделал полезный вывод — судя по нервной реакции контрразведчика, директор либо где-то опережает его, либо идет вровень. Если сравнивать возможности Службы и Отдела, то Угерину такое не могло не льстить.
Поиск в инфосети ничего не дал. Никакой зацепки по прегетянину не было, все попытки отыскать его по сходной с криссианскими "старателями" судьбе оказались тщетными. Заметок о гибели целой семьи, которую бы не удалось точно опознать и в которой был бы мальчишка-подросток, в архивах восьмилетней давности найти не удалось. Оставалось надеяться, что Занвеане повезло больше.
Размышления Угерина прервались внезапно. Умевший слушать вполуха, но при этом способный анализировать входящую информацию, директор внезапно прервал оперативника:
— Стоп! А ну-ка повтори еще раз про Авиде? Только поподробнее!
Тамнауин послушно принялся излагать подробности происшествия, попавшего в оперативную сводку. А там действительно было что послушать! Удивительно, что об этом не раструбили во всех новостях. Возможно, подробности еще просто не дошли до информагенств.
Авиде — планета "зеленой группы", находящаяся в "северо-восточной" части Нейтральной Зоны. От нее совсем недалеко до области Галактики, входящей в сферу интересов Дожвелигна. Планета еще известна тем, что является одним из центров базирования вольных. Ее даже иногда называют "столицей вольных". Любой пират чувствует себя там как дома, не опасаясь преследования.
И вот четыре дня назад на эту планету приземлился дожвелигнийский клагер. Сел он на главный космодром, ни о чем не спрашивая и никому ничего не объясняя. Да никому и не было до него дела — мало ли что нужно дожвелигнийцам на Авиде?
Через некоторое время в одном из баров в двадцати минутах ходьбы от космодрома объявилось семеро дожвелигнийцев. Потом, когда восстанавливали все происшедшее, кто-то припомнил, что они все были чем-то неуловимо схожи между собой. Чем именно — так никто и не смог объяснить. Также припомнили одну странность — дожвелигнийцы почти не разговаривали друг с другом. Зайдя в бар, семерка сразу же заняла место в самой середине и стала требовать к себе хозяина. Хозяин выйти отказался, сославшись на занятость, и через своего слугу передал, чтобы вольные располагались поудобнее и заказывали что их душе угодно. Реакция дожвелигнийцев на слова слуги была очень бурной. Они громко, на весь зал, объявили, что если слуга еще раз посмеет назвать их вольными, которых всех на самом деле надо передавить как паразитов, то ему вырвут его поганый язык.
В баре после этих слов повисла полная тишина. Чтобы заявить подобное во всеуслышание на Авиде, нужно быть или самоубийцей, или сумасшедшим. Или очень сильно переесть затаны.
Тишина длилась недолго. Спустя всего секунду в баре началось форменное светопреставление. Вольные, которых оказалось несколько десятков, дружно кинулись на обнаглевших дожвелигнийцев. Те ничуть не растерялись и голыми руками отделали нападавших так, что тем это надолго запомнилось. Через считанные секунды половина вольных оказалась распростертой на полу, в бессознательном состоянии.
И в этот момент кто-то из вольных попытался применить кистерез. Обидчиков он даже не задел, зато те в ответ вытащили свое оружие. Из числа вольных унести ноги сумела только пара человек. Владение ручными резонаторами и рассекателями у задир было на таком уровне, какой даже не снился вольным. Впоследствии по рассказам очевидцев был сделан однозначный вывод о том, что все семеро являлись мастерами дожвелигнийского боевого искусства "киун-сад" — "летающий воин". Особенность данного искусства заключается в широком использовании всех видов современного переносного оружия — от кистереза до тяжелого резонатора, как в одиночестве, так и в составе небольшой группы. Именно поэтому "киун-сад" так популярен среди спецподразделений по всей Галактике, но истинных мастеров очень мало.
Погромом в баре дело не ограничилось. Пришельцы попытались уйти на космодром, но, разумеется, их перехватили на полдороге. Разъяренные вольные, прослышав про учиненную в баре бойню, взялись за дожвелигнийцев всерьез, и улицу перегородила вооруженная до зубов толпа. Сзади подпирали преследователи, так что пришельцы оказались в мышеловке. И вот тут-то они и показали все, на что способны.
Выжившие вольные с суеверным ужасом вспоминали то, что им удалось увидеть. Дожвелигнийцы крутились волчками, сбивая прицелы резонаторов, стелились по земле, словно тени, двигаясь рывками и при этом не перекрывая секторы обстрела своим товарищам. И стреляли, стреляли, стреляли. Из них пострадало только двое — одного уложило наповал резонатором, а другого зацепило рассекателем, но не смертельно. Вольные против такого убийственного огня продержались лишь несколько секунд. Потеряв человек двадцать, они дрогнули и в панике бросились бежать. В давке погибло еще несколько человек. А победители, забрав убитого и подхватив раненого, быстро добрались до космодрома и сели на свой корабль. Никто уже не смел преграждать им путь. Клагер тут же стартовал и умчался прежде, чем вольные догадались снарядить погоню. Впрочем, вряд ли кто всерьез решился гоняться за дожвелигнийцами. Пара слов — "Падающие звезды" — уже успела промчаться по планете, остужая самые горячие головы.
Угерин внимательно дослушал рассказ до конца, не перебивая. После чего спросил:
— А ты сам как думаешь? Что это — действительно "Падающие звезды"?
— Сильно в этом сомневаюсь, — ответил Тамнауин. — Что элите дожвелигнийского спецназа делать на Авиде? Да еще в баре? И какой смысл им нарываться на стычку с вольными, с риском для жизни? К тому же они потеряли одного, а потеря даже одного бойца такого класса — это очень много.
— Ну и какова твоя версия? Провокация?
— Да, это очень смахивает на провокацию. Может быть, кто-то хочет поссорить вольных с дожвелигнийцами? Любому ясно, что "Падающие звезды" не стали бы совершать такое без прямого приказа верховного командования Дожвелигна.
