Сёши 2. Черновик

Церемонию прощания я пропустил, и теперь всё, что оставалось это смотреть на укрытые цветами камни. Четыре имени. Только одно незнакомое — Гекко Изуми. Восемнадцать лет. Скорей всего девушка, и я почти наверняка её встречал. Коноха не настолько большая, чтобы ни разу не столкнуться...

Чёрт!!

Я слышал, что у Гэнсая слаженная команда. Они работали вместе не первый год. И ни один не смог вырваться! Порезали всех, как генинов. Кто? Как им это удалось? Почему никто из наших не сопротивлялся?!..

Вопросы без ответов.

А если бы там оказался не Гэнсай, а я? Что-то изменилось бы?

Последние посетители кладбища давно разошлись, но мне темнота не мешала. Наоборот. Чувства улеглись, можно было обстоятельно поразмыслить.

Сарутоби Хирузена нельзя назвать мстительным, но старший сын есть старший сын. Как потеря этой команды скажется на нападении? Ещё сегодня утром я бы сказал, что мы удовлетворимся пленением или устранением Орочимару. Теперь уже не уверен. Надо переговорить с Джирайей...

Темнота за спиной шевельнулась. Прошуршал и затих песок на дорожке. Меня обнаружили. Мелкий. Почуял наше возвращение в деревню, удивился, что отец долго не идёт домой, и отправился на поиски.

— Тебе спать не пора?

Упрямый хмык. В переводе с детского языка означает "Попробуй, заставь меня!"

— Собираешься ждать?

— Пфф! — "Могу торчать тут хоть до утра!"

Вот-вот. А потом зевать на уроках.

Молитва о душах павших много времени не заняла. Я отловил неслуха за шиворот и привычно сунул подмышку. Поздно уже.

А на следующий день меня самого подняли спозаранку — посыльный принёс вызов от Митокадо. Пришлось вставать и плестись в Институт, гадая, что могло понадобиться советнику. Никаких общих дел мы не вели. Непонятность приглашения настораживала.

Как и навязчивое внимание АНБУ.

Настырных прилипал не интересовал мелкий, они не ходили за Рёко и Канзо, зато за мной таскались как привязанные. Стоило войти в деревню, и следом пристраивался хвост. На всякий случай я старался вести себя прилично — от слежки не прятался, только пару раз подсунул ребятам двойников. И вот теперь Митокадо про меня вспомнил.

Полагаю, не к добру.

Да лучше б не ходил вовсе! В следующий раз именно так и сделаю. Пусть разбираются с Шикаку! Нара — мой непосредственный начальник. А ещё он умнее, старше и зубы проел на деревенских дрязгах!

Стоило устроиться в кресле, и советник выложил на стол пару бланков.

— Посмотри вот на это, Какаши-кун.

Результаты последнего обследования моего шарингана. Из госпиталя.

Ну этого стоило ожидать. Я думал, вызовут сразу после возвращения из Куса. А вызвали только теперь. Изучали? Наблюдали?

Не имею ни малейшего представления, как Минато-сенсей уговорил Учиха сохранить глаз Обито. Он отказался это обсуждать, сказал, что вопрос улажен. Стороны согласно делали вид, что проблемы не существует, но любую попытку исследовать додзютсу Фугаку расценит однозначно. Здесь даже слухов будет достаточно, чтобы разворошить гадючник.

— Митокадо-сама, вы же понимаете, что я не могу. Шаринган...

— Не только шаринган, — перебив меня, советник дополнил короткий ряд из документов. — Твои показатели очень изменились за последнее время, Какаши-кун. Хочешь взглянуть?

Хочу. Взятый наугад крайний листок позволил выиграть минутку на размышление.

— Вторичный рост переплетения был замечен примерно восемь месяцев назад, — Митокадо с отвратительным воодушевлением заметил: — Пришлось внимательно изучить все твои задания за последний год...

— И что?

— О, могу заверить, это совсем не похоже на приём препаратов или применение обычных лечебных дзютсу. Вообще не похоже на любые известные воздействия, — он снял и тщательно протёр очки. — Даже не знаю, что подумать. Вот, надеялся, что ты меня просветишь.

Ну, конечно! А упоминание о заданиях просто к слову пришлось и это вовсе не намёк на неполные доклады или присвоение захваченного.

Глава института усмехнулся:

— Если бы ты знал, какие выдвигались версии, Какаши-кун. От волшебных пилюль до источника могущества. Плоды целенаправленного труда кажутся моим сотрудникам слишком пресными. Но мне очень хочется понять, как ты этого добился?

Я вернул бумагу на стол.

И как теперь быть? Пободаться ещё немного или уступить?

Да неважно, в общем-то.

— Практика работы с чакрой. Занимаюсь около года.

— И она так повлияла? — Митокадо пальцем прикоснулся к брови.

— Возможно, — я пожал плечами. — Глаз... был неожиданностью для меня.

— То есть ты этого не планировал? Понятно, — он снова вцепился в очки и платок. После минутного протирания стёкол советник признал очевидное: — Деревня заинтересована в приобретении этой методики.

Было огромное искушение натыкать ему в нос закон о хидзютсу и гарантии неприкосновенности семейных архивов, но я сдержался. Всё равно собирался передать кое-какие книги, посвященные начальному развитию кейраку-кей. Ждал только заключения от Канзо и Рёко. Другой вопрос — чего мне хочется за свою доброту?

— Две миссии S. Любые.

— Полагаешь, это справедливая цена, Какаши-кун?

Безусловно, нет! Практика идеально подходит детям и подросткам. Если правильно ей распорядиться — Коноха получит стратегическое преимущество на ближайшие десять-пятнадцать лет. Просто не хочется грабить собственную деревню. Не по-людски это.

Вместо ответа я неопределённо качнул головой. Мол, не нравится — не берите.

Советник удовлетворённо кивнул.

— Мы обсудим твоё предложение.

АНБУ исчезли на следующий день. Митокадо согласился на одну миссию S и денежное возмещение. Вот и славно. Надеюсь, купленные материалы займут их надолго.

На мой взгляд, устроенное представление выглядело довольно топорно, но видимо, старики посчитали, что для неискушённого боевика сойдёт и такое. Бессмысленная и заметная слежка, намёк на создание проблем с Учиха, а под конец неприкрытое обвинение — мне оставалось только притвориться, что я занервничал. В итоге, обе стороны получили желаемое.

А вот процесс торга вызвал у меня неожиданную зависть к большим семьям и охоту поискать союзников.

Сёши и новая миссия

В школе с этого триместра начались новые предметы. Факультативные.

— Да! Да! Я стану шиноби!! — счастливый Узумаки ходил на ушах вместе с половиной класса. Вторая половина с недовольными воплями осаждала учительницу.

Я не осаждал, потому что молча офигевал от того, что мне досталось. Список был удручающим. Три предмета на выбор: домоводство, техника и музыка.

Чёрта лысого я туда пойду! На домоводстве одни девчонки. Техника в начальной школе — это кружок "Умелые ручки". А если соглашусь на музыкалку — меня, как пить дать загонят в хор и заставят завывать на всех школьных праздниках.

— Мой отец Йондамё Хокаге! Я вас всех уделаю!

— Не ври! У тебя другое имя!

— Дети, не ссорьтесь!

Из любопытства я заглянул в листок с рекомендованным курсом для Наруто: Пробуждение кейраку-кей. практика, три урока в неделю. А-а, ну понятно, всякие медитации и дыхательные упражнения, помогающие собрать чакру и ощутить очаг. Скукота, ещё почище домоводства.

Пора валить отсюда!

Пользуясь затруднительным положением сенсея, я прихватил вещички и дал чёсу через окно. Тратить три часа на тупую продлёнку? Распевать гаммы и клеить макетики, когда меня ждёт стопка круто-книжек по ниндзютсу? Нафиг-нафиг!

Под прикрытием кустов я добрался до забора и удрал довольный собой. А дома словил сюрприз. Хусанака передал конверт.

Предписание. Явиться... Башня каге... Номер комнаты... Незнакомая красная печать. Не именная — официальная. И дата-время: сегодняшний вечер.

Чудные дела. Какаши клялся и божился, что моё участие в прошлой миссии было вынужденным, из ряда вон. А тут вдруг такая повестка.

К чему бы это?

Указанный кабинет оказался чем-то вроде переговорной, обставленной по-простецки. Несколько кресел вокруг низкого стола. В углу горшок с подстриженным лимоном. На стенах пара свитков и выгоревшая карта Хи-но-Куни. Единственное украшение — широченное окно. Закрытое и опечатанное.

Меня никто не ждал.

Лёгкий мандраж присутствовал, но не чересчур. Отец велел твёрдо отказываться от всего, что не понравится. В силу малого возраста и общей бестолковости меня не приписали ни к какому ведомству, а запихнули в запас. Такой глубокий, что даже во время полномасштабной войны используется только внутри деревни. Никаких контрактов я не заключал, и любая работа оставалась делом сугубо добровольным.

Обернувшись на скрип двери, я слегка опешил. Сандаймё?!

Сегодня старик был без своего обычного белого балахона. В простой серой одежде, с непокрытой головой Сарутоби казался маленьким, сутулым и высохшим.

А чего он тут делает?..

Срочно отлипнув от подоконника, я выдохнул:

— Хокаге-сама! Примите мои глубокие соболезнования.

— Здравствуй, Сёши-кун. Присаживайся.

Э-ээ... то есть это не ошибка? И меня вызвал КАГЕ?! Опачки!

Двигаясь по-стариковски осторожно, Хокаге уселся, дождался, когда я прекращу ёрзать и заговорил. Бесцветно, с длинными перерывами, явно через силу.

— Сёши-кун... твой доклад для Иноичи произвёл впечатление... на меня. Внимание к деталям... это очень важно... — и замолчал.

Пауза всё тянулась и тянулась. Не выдержав, я решился подать голос:

— Большое спасибо, Хокаге-сама.

— Да, — Сарутоби ожил. — Твой тип восприятия чакры... встречается довольно редко. Поэтому я прошу выполнить моё личное поручение... — не услышав возражений, он продолжил: — Нужно, чтобы следующие три-четыре месяца ты следил за Узумаки Наруто... Я хочу получать доклады о его состоянии и настроении во время занятий в школе.

Э-ээ...

А причём тут я? Куда подевались специально обученные люди в масках? Почему не использовать Хьюга или Учиха? Моя "редкая" чувствительность даже близко не сравнится с их глазами.

— Хочешь что-то спросить? — Хокаге правильно понял причину моей растерянности.

— Зачем это нужно? — услышать правду я не надеялся, но разжиться официальной версией "для общественного пользования" тоже неплохо.

— Уверен, ты знаешь... иногда чакра Наруто меняется.

Сарутоби кинул на меня вопросительный взгляд, и я подтвердил:

— Когда он злится.

— Именно. В такие моменты она становится ядовитой... опасной для окружающих... — Сарутоби вытащил трубку, посмотрел на меня и убрал обратно. — Следующие месяцы будут особо важны для Наруто. Повлияют на его дальнейшую жизнь. Поэтому я хочу знать всё о его самочувствии, настроении, состоянии чакры. Любая мелочь может стать решающей.

М-мм... Звучит так, словно биджу вот-вот вылезет.

— А Наруто нельзя сказать, что за ним присматривают?

— Нет, — старик укоризненно нахмурился. — Сёши-кун, подумай, что бы ты чувствовал, зная о постоянном наблюдении?

И впрямь. Нет никакого толку говорить о слежке, если избавиться от неё невозможно. Такое знание — один сплошной невроз.

Другой момент, готов ли я докладывать о приятеле? Ну-у... в общем, да. Дружба — дружбой, а Кьюби врозь. В конце концов, за Наруто и так наблюдают. Раскрывать секреты меня не просят, только описывать чакру и настроение.

— А если я что-то такое замечу... непонятное?

За креслом Сарутоби выросла фигура в маске полосатого котика.

О! Привет, Тензо!

— Обратись к "Тигру". Он будет рядом.

— Понял, Хокаге-сама. Я всё сделаю!

Ну здравствуйте, дополнительные уроки.

Надо сказать, послевкусие от встречи с Хокаге осталось смешанное. Хватало в нём и любопытства, и настороженности, и недоумения — не было только спокойствия. Слишком неожиданно всё вышло.

Беспокойная мыслишка о проверке моей собственной лояльности прошуршала и ушла. Проверять могли запросто (в гакуре это что-то вроде профилактического медосмотра), но не сегодня и не Хирузен. Такое просто не сыграешь — чакра не даст. Хокаге не чувствовал ничего кроме мучительного утомления. Старику было абсолютно плевать и на меня, и на Наруто. Долг заставлял его разгребать самое неотложное, распихивая задания по исполнителям, а хотелось просто упасть и уснуть.

Значит, нужно решить, какую информацию представить в докладе, и каким соусом крыть. Особого смысла что-то искажать или приукрашивать, создавая приятелю привлекательный имидж, я не видел. Конечно, риск присутствует. "Повлияет на всю его дальнейшую жизнь" — это широко можно трактовать. Например, станет ли Наруто вообще шиноби? Сколько доверия и свободы получит? Будет он жить один или с кем-то?..

О джинчурики я знал прискорбно мало. Расспрашивать опасался, а в разговорах взрослых это слово ни разу не прозвучало. Говоря о внутренней проблеме Наруто, они всегда пользовались иносказаниями, только один раз мне удалось подслушать тихое-тихое Лис. Вот и получалось, что самое разумное — выполнить "личную просьбу" дедушки максимально тщательно. Без самодеятельности.

А ладно! Потом ещё подумаю. Сегодня Какаши обещал мне помочь с фуин.

Теории ниндзютсу оказалось не просто много, а столько, что хоть ложись и помирай! Даже Онмьётон, считающийся основой основ, можно было совершенствовать до бесконечности. Способы улучшений исчислялись даже не в томах — в библиотеках! Но моя текущая цель была незатейлива и конкретна. Призыв. Не сговариваясь мы с Какаши постановили — это дзютсу мне нужно кровь из носу!

Отец сказал: год занятий.

Я сказал: половина.

Паккун сказал: удачи!

И удача мне понадобилась.

Первым шагом на моём пути ниндзя стало искусство Замены Тела. Пространственное перемещение, известное любому шиноби.

На поверку это дзютсу оказалось не таким уж простым. Самая примитивная и кастрированная до функционального минимума версия позволяла поменяться местами с предметом или человеком, находящимся в непосредственной близости. Три ручные печати, прикосновение к объекту, мысленный приказ — хоп! Были там — стали тут! Без лишних спецэффектов: дымов и шумов, а главное, без рывков и дезориентации.

Этот вариант Замены не создавал иллюзий, но зато я разобрался в нём слёту. Попросил Какаши несколько раз поменяться со мной и запомнил ощущения. Дальше просто — отдать правильный приказ чакре и вуаля! Складывание печатей и одновременное управление энергией пока ещё вызывало сложности, но отец уверил, что мастерство придёт с тренировками, а поначалу важно само умение. И здесь я справился бле-стя-ще!

Зато с Заменой 2.0 возился вторую неделю. Ибо фуин.

Неизвестный шиноби древности, удумавший пронзать пространство силой телепортации, разработал и специальную формулу-шики. Формула налеплялась на предмет, предназначенный для обмена, вот только сделать её без навыка фуин было невозможно. И покупные печати тут не годились. Чакра заливалась непосредственно в процессе рисования, поэтому каждый шиноби малевал их самостоятельно.

Папуля выделил для занятий своего дубля, стопку специальной бумаги и тушь для фуин. Растерев краску с водой, я капнул на камень и пару капель крови — среди шиноби бытовало мнение (а может, суеверие), что кровавая печать крепче.