Вирус разума. Правила игры

— Два-три дня — это долго, Дед.

— Я понимаю, поэтому у меня к тебе другое предложение. Если ты ненадолго откроешь свой ментальный канал, то я смогу через тебя телепортировать то, что вы приготовили непосредственно в Красноярск. Вам все это передадут, как только вы туда прибудете...

— Без проблем, Дед, говори, что делать, — перебил его Кирилл.

— Не торопись, я хочу, чтобы ты четко для себя осознавал: как только ты откроешь канал, его тут же засечет Кратос. Я не думаю, что он сейчас в состоянии нанести тебе мгновенный удар, но, тем не менее, шанс такой есть.

— Я это понимаю, но время дорого, и поэтому, я думаю, стоит рискнуть.

— Хорошо, тогда, прежде чем отключишь защиту, скажи мне, что отправляем.

— Две черных сумки, одна с оружием, другая с продуктами и средствами связи.

— И еще вот это, — Серега метнулся к шкафу и извлек оттуда небольшой плоский чемоданчик, — "Винторез" — снайперская винтовка, — пояснил он, догадываясь о сути разговора Кирилла и Деда.

— И еще "дипломат" с винтовкой.

— Хорошо, сложите все в одно место.

— Уже, все на столе. Сумки застегните, — бросил Кирилл товарищам, — и отойдите подальше на всякий случай.

— Внимание, Кирилл, сразу после того, как сумки исчезнут, закрывай канал. Понял?

— Да, Дед, я готов.

— Тогда начали! И смотри на сумки, глаз не отводи.

Кирилл мысленно произнес формулу, открывающую его ментальное поле, и уставился на сумки.

Сначала он почувствовал легкий зуд на коже головы, словно волосы вдруг встали дыбом и зашевелились сами собой. Он с трудом подавил желание поднять руку и убедиться, что с головой все в порядке. В комнате секунд тридцать ничего ровным счетом не происходило. Кирилл успел отметить, как напряженно следят за происходящим друзья, вставшие вдоль стен на максимально возможном расстоянии от стола с сумками. Вдруг предметы, лежащие на столе, подернулись рябью, и с хлопком, похожим на хлопок ладоней, сумки и футляр с винтовкой исчезли. Карта, расстеленная на столе, сама собой взвилась над ним, как бы устремляясь вслед за сумками, и большим бумажным парашютом спланировала обратно. Два карандаша, лежавшие до этого на карте, со звуком, особенно громким и звонким в повисшей тишине, покатились по полу.

— Черт меня побери! — пробормотал после паузы Виктор.

— Да..., впечатляет... — Борис был более сдержан, но впечатлен не меньше остальных.

— И куда, кстати, подевались наши шмотки? — Сергей постарался сохранить невозмутимость, — объясни.

— Я так полагаю, — начал Кирилл, — что твои баулы уже в Красноярске у одного из людей Деда. То, что вы сейчас видели, было классической телепортацией. Я открыл свое ментальное поле, Дед подключился к нему, увидел все происходящее моими глазами и произвел телепортацию наших вещей в известное ему в Красноярске место.

— Классической, говоришь?

— Издевается.

— Да ладно вам, парни. Что знаю, то и говорю. Я же сказал вам, Дед — маг высшего порядка, он может практически все.

— Ну хорошо, — Сергей первым отошел от стены и уселся в кресло. — Что значит: "я открыл ментальное поле", ведь ты же говорил, что наши мысли излучаются в эфир постоянно.

— Обычно да, но после того, как Кратос узнал характеристики моего поля, я стал для него уязвим. По крайней мере, так считает Дед. Чтобы защитить меня, он сделал мне на голове магическую татуировку. Она блокирует мое ментальное поле, но если мне нужно, я могу отключить защиту. Правда, я в этот момент рискую быть атакованным Кратосом.

Борис подошел к Кириллу и раздвинул его короткие волосы, пытаясь разглядеть татуировку на голове.

— Ничего не видно.

Не говоря ни слова, Кирилл сделал стойку на голове. Кровь прилила к голове, и на коже сквозь волосы проявился нарисованный осьминог. Встав на ноги, он продемонстрировал голову друзьям.

— Солидно, — пробормотал Виктор, разглядывая рисунок. — Хороший мастер рисовал, почти как наш, — он оголил плечо, где красовались парашют и автомат Калашникова на фоне гор. Все это венчала надпись "Кандагар 83-85". Такие же татуировки были на плечах у друзей, кроме Кирилла. Он не успел сделать себе такую, так как не задолго до этого попал в госпиталь.

— Значит, эта штука стережет твои мысли и не пускает наружу?

— Именно.

— А если тебе хочется, то ты можешь ее отключить?

— Могу, но тогда мой мыслефон станет достоянием общественности, по крайней мере, той ее части, кто сумеет его считать.

-С этим все ясно, — подвел итог хозяин дома, — на сегодняшний день, я полагаю, все вопросы по делу исчерпаны?

Друзья дружно кивнули в ответ.

— Тогда предлагаю вернуться к столу, чтобы закончить вечер достойно.

— А что, разве есть чем? — встрепенулся Виктор.

— Обижаешь. Я ведь вас ждал все-таки.

Дальше вечер, плавно перетекший в ночь, а затем и в утро, протекал на кухне в непринужденной дружеской беседе, щедро сдобренной алкоголем, закуской, воспоминаниями армейской жизни и новостями жизни гражданской.

С утра Серега, включив свои связи, раздобыл билеты на рейс до Красноярска. Свободных билетов не оказалось, но Серегины возможности позволили не только ссадить с рейса четверых несчастных, но предоставить друзьям практически лучшие места, чтобы они могли как следует отдохнуть во время полета. Пассажирам было объявлено о сбое в компьютере, вызвавшем путаницу с билетами. Четверым неудачливым пассажирам были принесены извинения и моральная компенсация в виде обеда в ресторане аэропорта, а также были предоставлены билеты на следующий рейс.

Конфликт был исчерпан, и уже в девять часов теплая и слегка помятая компания, под пристальными и весьма заинтригованными взглядами бортпроводниц, бывших в курсе истории с появлением этой четверки на борту, уютно расположилась в креслах авиалайнера. Лететь предстояло четыре с половиной часа, и время перелета лучше всего было потратить на сон, чем друзья и занялись, даже не дождавшись, когда самолет взлетит.

* * *

— Шеф, есть новости! — Кактус был возбужден необычайно, видно последние события разбудили в нем охотничий азарт, поугасший было после фиаско на Кольском полуострове.

— Сейчас буду, — коротко бросил Мишель и отключил телефон. Он предпочитал общаться с Кактусом на его территории, во-первых, тот чувствовал себя увереннее среди своих друзей-компьютеров, да и Мишелю не мешало лишний раз размяться, а то после того, как он стал главой корпорации, слишком уж много сидячей работы ему прибавилось.

Кактус предстал перед шефом в своем привычном обличии: бледный, растрепанный, с выпученными и красными от хронического недосыпа глазами, за своим усыпанным мандариновыми корками столом. Кто-то однажды сказал ему, что цитрусовые помогают глазам и поддерживают общий тонус организма у людей, постоянно работающих за компьютером. С тех пор мандарины прочно вошли в его рацион и иногда даже полностью заменяли ему остальную пищу. Где бы Кактус ни работал, после него всегда оставалась рыжая засохшая кожура.

— Что тут у тебя? — Мишель уселся за стол рядом с программистом и заглянул в монитор. На первый взгляд в мелькании окон, строк и цифр вряд ли можно было найти хоть какой-то смысл. Однако Мишель достаточно хорошо знал своего работника и поэтому терпеливо ждал, когда тот дожует последнюю дольку мандарина и соизволит наконец ответить.

— Мои маяки сработали. Два человека из нашего списка вчера выехали одним поездом из Питера в Москву, где живет третий. А сегодня утром в Домодедово были куплены билеты в Красноярск на эти три фамилии. Кононов пока нигде не засветился, зато одновременно с ними был куплен еще один билет на имя Кондрашкина Александра Семеновича, приехавшего из Нижнего Новгорода в тот же день. Все четыре билета приобретались по одной заявке, поэтому, вероятнее всего, Кондрашкин и есть Кононов Кирилл, только с новыми документами. Дело сделано, шеф.

— Что-то ты, Колючий, сегодня немногословен.

— Шеф, я тут покопался в их досье. Все трое — дружки Кирилла по Афгану. Служили вместе с ним в разведроте. Борис Ерцев сейчас преподает физику в Питере. Виктор Вельсковой — военный журналист, пишет для ряда журналов и ведет свою программу на питерском телевидение. Сергей Черепков — вообще темная лошадка. Служит в ГРУ, досье закрыто так, что я даже не рискнул ломать, чтобы не привлекать внимание.

— И правильно, кстати, сделал.

— В общем, шеф, ребята серьезные. И если уж Полковник со своими парнями с этим Кириллом не сладил, то я как-то не думаю, шеф, что вам стоит с ними связываться. Не знаю, как бы я на вашем месте поступил, доведись моему отцу погибнуть у меня на глазах, но силы свои надо оценивать реально. Боюсь, как бы нам шею не свернуть на этом деле.

— Что за похоронные настроения, Кактус, — Мишель даже слегка опешил от темы, неожиданно поднятой его помощником, — нельзя ввязываться в драку и не надеяться на победу.

— Шеф, я только хотел сказать, что на этом деле мы уже потеряли вашего отца, Полковника с его командой и еще пару тройку парней, мне лично незнакомых. Будьте осторожней, шеф. Это дело неважно пахнет, и я боюсь, что плохо кончится..., мне бы не хотелось терять такого хорошего работодателя, — попытался неловко пошутить в конце своей весьма сумбурной речи Кактус.

Мишель подошел к программисту, приобнял его за плечи и заглянул прямо в глаза:

— Кактус, дружище, твое беспокойство, конечно, очень трогательно, но, поверь мне, оно напрасно. По крайней мере, на нынешнем этапе наше с тобой личное участие в событиях на территории России не предусматривается.

— Вы шеф — вам виднее, — пробормотал Кактус. Слова Мишеля, похоже, не достигли своей цели, и беспокойство в душе парня засело накрепко.

Глава 12

О пользе старых знакомств

Кирилл проснулся от какого-то неясного беспокоящего шума, никак не связанного ни с мерным гулом работающих двигателей, ни с общим фоновым гулом разговаривающих пассажиров. Он бросил взгляд на часы — сорок минут до посадки, и недовольно обернулся на источник разбудившего его шума. На сидении за его спиной сидела молодая женщина с маленьким ребенком на руках. Последний издавал нечеловеческие звуки и не выказывал ни малейшего желания успокаиваться. Бедная мамочка непрерывно качала малыша, засовывала ему в рот пустышку, которую он с неизменным успехом тут же выплевывал.

— А-а-а-а!!! У-у-у-у!!! — блажил младенец.

— Ну, Митя, успокойся, ну, Митя, — причитала уже близкая к истерике мамаша. А сынок в ответ:

-У-у-у-у!!! А-а-а-а!!!

Похоже, проснулся не только Кирилл, а все пассажиры самолета. Кто-то смотрел на них с сочувствием, кто-то с недовольством, а кто-то и с явным раздражением. Молоденькая симпатичная стюардесса стояла рядом с орущим монстром, легко убирающимся на мамкиных коленях, растерянно хлопала ресницами, с готовыми вот-вот сорваться слезами. В ее руке мелко подрагивал стакан с водой, которой она, видимо, пыталась успокоить то ли ребенка, то ли маму. Судя по всему, все методы были уже исчерпаны, и бортпроводница тоже не знала, что еще можно сделать. Кирилл подумал, что ему еще повезло: если бы не бессонная ночь, он проснулся бы гораздо раньше. Те же мысли были написаны на лицах поднимающих головы товарищей.

— Надо что-то делать, — пробубнил Виктор, — а то наш самолет уже на пожарную машину похож: сирена орет, воды вон тоже навалом.

— Да чего же тут сделаешь? — Борис, единственный папаша среди них, задумчиво смотрел на голосящего ребенка — Я по своим знаю: это истерика, пока сам не захочет, не успокоится. Ни игрушки, ни сказки, ни соски с молоком, — ничего не поможет. Любая реакция на крик только провоцирует продолжение. Лучше всего не обращать на него внимания, тогда рано или поздно сам успокоится.

— Как же, успокоится он. Кирюха, давай делай что-нибудь.

— А я-то здесь причем?!

— Ты же говорил, что можешь влиять на животных.

— И?

— Вот и уйми это животное.

— Эй, женьщина, заткни сваэго виродка! — громкий гортанный, не знающий возражений голос с ярко выраженным акцентом принадлежал одному из рядом сидящих пассажиров. Про таких сейчас говорят: "лицо кавказской национальности". Сытая холеная морда с жесткой черной щетиной. Наглые пустые глаза зло смотрели на ребенка из-под сросшихся густых бровей.

— Закрой ему пасть, или ми сами это сделаем, — он обернулся к двум своим товарищам, тут же поддержавшим его дружным и весьма громким гоготом.

— На, дай ему вина, пусть випьет и заснет наконец.

— Да, как же... да вы же... — женщина была явно растеряна, — вы же сами шумите. Если бы не вы, он бы и не проснулся вовсе. Вы же сами на весь самолет разговаривали.

— Кто шумит? Ми шумим? Ми нэ шумим, ми так гаварим. Ми всэгда так гаварим.

Сергей поднялся со своего места и подошел к кавказцам.

— Хотите сказать, что вы и дома себя так ведете? — голос его был контрастно тихим и даже подозрительно вкрадчивым.

— Канэшно, брат.

— Значит, когда я приеду к вам в гости, то должен буду орать во всю глотку, пугать ваших детей и цепляться к вашим женщинам? То есть вести себя так же, как хозяева?

— Э-э-э, брат.

— Дело в том, парни, что это не я у вас в гостях, а вы у меня. И здесь хозяева ведут себя гораздо тише.

— Ладно, брат, — сбавил тон кавказец, — все хорошо, брат. Мы все поняли.

Кирилл не верил своим ушам. В Серегиных словах, конечно, была логика, но вряд ли она была способна достучаться до хама. Он не успел додумать эту мысль до конца. Серега обернулся. Однажды Кирилл услышал интервью молодого американского актера, снимавшегося в фильме "Запах женщины" вместе с Аль Пачино. Герой, которого играл Аль Пачино, был слеп, а актер, естественно, нет. И вот как только звучала команда "мотор", глаза актера мгновенно стекленели и становились совершенно слепыми. И только после слова "стоп" он вновь превращался в зрячего человека. Аль Пачино — великий актер. Серега — не Аль Пачино, поэтому, когда он обернулся, его обычно голубые глаза были настолько бледными, что казались прозрачными, и веяло от них таким могильным холодом, что по спине Кирилла мурашки побежали. Такой взгляд мог убедить кого угодно. Спустя мгновение глазам его вернулась прежняя синева, рот скривился в не очень ловкой усмешке, и Серега сел на свое место.

— Серега, это было круто, — Виктор с нескрываемым уважением посмотрел на приятеля. — А с этим так же можешь? — кивнул он на продолжающего блажить ребенка.

В ответ Сергей лишь скупо улыбнулся и, прикрыв глаза, расслабленно развалился в кресле.

— Ну тогда ваш выход, маэстро.

— А почему бы и нет, — подумал Кирилл. — Хуже от этого никому не будет, по крайней мере, ребенку уж точно. Он сел в кресле поудобней, закрыл глаза и расслабился. Ровное мерное дыхание. Вдох через нос, выдох через рот. Кирилл мысленно представлял, как вместе с очередной порцией воздуха в тело проникает маленький солнечным зайчик, пушистым шариком он входит через ноздри, пробегает по всему телу, сверху вниз, возвращается к голове, но не выходит через рот вместе с выдохом, а опускается куда-то в район живота, где сливается с другими такими же шариками. И вот когда огненный шар достиг достаточно большого размера, он вырвался из тела и взмыл под потолком салона самолета, и Кирилл увидел весь салон с высоты. Впрочем, картина была не совсем обычной. Кирилл видел не людей, а их светящиеся всеми цветами радуги силуэты. Вот три окрашенных в огненно-красное. Это с трудом сдерживающие себя кавказцы. Вот темно-коричневый, почти черный силуэт женщины — мамы ребенка, и сам ребенок, светящийся ядовито-зелеными сполохами.