Новая Русь

Поэтому, возвращаясь к закону континуума, из этого могу понять, что ненарушаемость этого закона ограничивает расширение времени предельной величиной, заданной как нулевое наложение точек. В нашем понимании — это абсолютная, независимая от других систем отсчета, предельная скорость, что принял Эйнштейн за постулат. Хотя должен был за постулат принять именно закон континуума. Но если на первом слайде кадры причинно-следствены, то есть объективно реальны, то на втором — уже нет. Хотя одна и та же полоса. Значит, в действительности нет причинно-следственных событий. Есть только следствие, как бытие. А это говорит о том, что в действительности кот возникает и исчезает по всей полосе без единого исключения, как в сказке 'Алиса в стране чудес'. Но обязательно по всей полосе. Короче, так рождается квантовая механика.

Какой вывод можете пока сделать из того, что вам рассказал?

А тот, что физическое тело, имеющее минимально возможную массу, а в нашем случае, это точка, уже означает, что оно не может не двигаться с предельной абсолютной скоростью. Получается что то, что я называю точками, есть квантовый мир, граница перехода действительности в нашу реальность. Сколько различных реальностей столько и таких квантовых проявлений.

Выходит, основополагающая позиция этого мировоззрения то, что, действительность в реальности только отражается как пространство-время, что расширяется на пределе, допускаемым сохранением закона континуума. И так же, как точки вращающегося колеса проходят путь тем меньше, чем ближе к его центру, так же физические тела проходят путь в пространство-времени, где центром расширения оказывается место каждого из них. Поэтому, свободное перемещение в реальности, в метрике Вселенной, всегда нечто поступательное.

Значит, только при максимуме скорости перемещения, допустимой законом континуума, назад от не фиксируемого поступательного движения, наблюдатель способен остаться на точке старта, но никогда в действительности ее не пересечь.

Второй формой перемещения на точку старта в действительности будет сжатие физического тела со скоростью, допустимой законом континуума. Такое локальное отсутствие расширения в пространстве объективной реальности будет означать замедление до отсутствия в этой локальности времени, то есть процессов. Что, в свою очередь, значит пропорциональное увеличение использованного там времени. А из формулы Декарта выходит, что масса такой локальности должна неимоверно расти. Вероятно, черные дыры и есть подобные локальности в метрике действительности.

Движение времени, как его расширение, после этих моих рассуждений, привели меня к выводу, что стабильной картиной мироздания может быть только поступательное движение расширения, а точкой старта, в смысле того, что называем 'настоящее', может являться каждое конкретное физическое тело, которое в принципе не может пересечь ее, в смысле, попасть в прошлое.

Поэтому, можете быть уверены, мы не в прошлое попали, а так и находимся в том самом настоящем.

Одно из главных фундаментальных достижений такого мировоззрения, это понимание самого расширения шестимерного пространства-времени.

Мы, как и любое физическое тело, будучи сами физически вовлеченными в глобальное расширение, в принципе не можем фиксировать его прямым наблюдением. И нет никаких оснований считать, что, наблюдая за физическими телами, можно их результаты экстраполировать и на всю Вселенную в целом.

Зато, при новом мировоззрении появляется прямо противоположное основание: расширение физических тел связаны с законами, которые неуместны при представлении расширения пространство-времени объективной реальности. И говорить о нем как о давлении, о натяжении и т. п., то же самое, что предполагать Вселенную, как физическое тело в среде, ничем не отличающейся от самой Вселенной.

Это нелепость, потому что возникнет резонный вопрос: почему тогда некую ее часть называть Вселенной?

Точно так же становится нелепостью называть расширение пространство-времени процессом в действительности. Оно не процесс, а сущность бытия пространство-времени в действительности. При этом нет никаких оснований считать, что сущностное расширение увеличивается в размере. Для этого нужно было бы утверждать, что за периферией Вселенной тоже есть идентичное пространство-время, что алогично. Этих оснований, думаю, достаточно, чтобы расширение Вселенной не считать процессом.

Я еще немного хочу сказать вам об отражении действительности в нашей реальности. Речь пойдет о различении расширяющегося времени на 'втором слайде', от времени на 'первом слайде'. В формулах физиков фигурирует именно последнее. И через него обозначают процессирование физических тел в объективной реальности. А процесс — это последовательная смена состояний, чего нет на 'втором слайде', то есть в действительности.

На 'первом слайде' пространство-время отображены полосами, которые в полной мере отображают реальное состояние произошедшего события.

Отсутствие последовательности на 'втором слайде' не исключило отражение на 'первом слайде' самое Время действительности, через признаки полосы, которые содержат в себе само объективное время. Следовательно, объективное время тоже является признаком того, что можно назвать Временем в действительности.

Тогда и 'второй слайд' тоже отображает пространство-время как действительное состояние произошедшего события, но уже не в понимании времени объективной реальности. То есть, объективность является прототипом действительности в наблюдателе.

Это основа понимания различия Времени действительности от времени объективной реальности. Они различны для наблюдателя, потому что их различие будет касаться нас только через нашу организованность, как наблюдателей, и не выходить за ее пределы.

При таком подходе у меня появились перспективы понять и природу физических констант, как результат перехода действительности в нашу организованность, что называем объективной реальностью.

Из такого мировоззрения выходит, что пространство и время, образующие в суперпозиции пространство-время, должны иметь по взаимовлиянию точки соприкосновения. Если бы это было не так, то не обнаруживалось бы нами время в объективной реальности. А Вселенная была бы представлена только как 'второй слайд'. Но раз это не так, значит, у них есть взаимовлияние.

При этом могу предположить два их варианта: либо отдельными своими участками, либо всем целым. Но предположение, что происходит отдельными участками, будет заодно предполагать существование некоего третьего чего-то, которое задает такую выборку, тогда как если всем целым, не требуется третьего. Поэтому, последний, материалистический подход, предпочтительнее для моей гипотезы.

Я пока полагаю, что эти взаимовлияния обнаруживаются нами, как осцилляция: непрерывные переходы времени в пространство, пространства во время. Что и образует структуру пространства-времени объективной реальности.

Итак, есть у меня предположение, что расширение Пространства действительности, имеющее отражение в нашей реальности, как протяженность объективной реальности, во взаимовлиянии с расширением Времени действительности, имеющее отражение в нашей реальности, как мера процесса, образуют некую структуру. Выходит, что существование физического тела есть стабильная форма такой структуры, а существование физического поля есть нестабильная форма такой структуры. И тоже есть следствие взаимовлияний Пространства-Времени действительности.

Такими вот рассуждениями я сделал важный вывод, что тела и поля имеют единую природу происхождения и, что это их должно тесно связывать в отношениях.

В нашем объективном мире осцилляция Пространство-Времени действительности должно будет отражаться в объективной реальности как последовательное доминирование пространства над временем и наоборот. Нечто похожее на синусоидальный ритм.

Если его максимум в объективном мире является полным доминированием, предположим, пространства, а минимум — полным доминированием времени, то такая нестабильность на максимуме, возможно, порождает магнитное поле, а на минимуме — электрическое поле. А гравитационное поле — результат возникающего при этом момента равновесия этих величин.

Предполагаю, этот синусоидальный ритм и есть тот первичный процесс в нашем объективном мире, что положил основу именно нашим квантованным физическим полям. То есть, нашему всему физическому миру, включая и нас с вами. Что физические тела, это их конкретные локальные соотношения. Любые другие подобные соотношения породят принципиально иные физические тела, что уже будет другой объективный мир в том же объеме действительности. Вроде как матрешка, только упаковка еще плотнее.

— Уважаемый профессор, — остановил его труднодоступные мысли, Сергей. — Это всё архиинтересно. Но не могли бы вы выдать нечто вроде резюме уже сказанному.

Василий Иваныч рассеянно глянул на него, словно первый раз увидел, потом кивнул и сказал:

— Конечно, конечно. Я резюмирую в доступной форме. Извольте.

Если коротко о сути, то нет никакого потока времени и нет никаких скачков пространства. Есть только три возможности.

Первое, это то, что мы способны наблюдать только ту реальность, которая нас организовала, как наблюдателей.

Второе, это то, что иные наблюдатели в том же объеме пространства-времени способны наблюдать только те иные реальности, которые уже их организовали, как наблюдателей.

И третье, вытекающее из первого и второго, что теоретически должна существовать такая порождающая их действительность, которая в принципе не наблюдаема.

А для наглядности этой идеи представьте себе коробку с ячейками, в которые воткнуты разноцветные фишки.

Если имеются два принципиально различных наблюдателя, (а это в том, что я говорил, означало: с отличимыми физическими константами), то каждый из них будет видеть только один их породивший специфичный узор из фишек, не совпадающий с видением другого, с кем он в принципе не может контактировать.

Однако если он преобразовывает каким-то образом свой узор, то он, в конечном счете, способен невольно преобразовать узор и иного наблюдателя, что, вообще-то, есть преобразования в самой коробке в целом.

Вот эта самая 'сама коробка' и есть третий пункт. Или, по известной притче, сам слон.

— А как это все объясняет схожесть многих вещей в принципиально разных мирах? Если разные физические константы, то и миры должны быть принципиально разные. И еще интересно бы узнать причину нашей избранности, — с жаром спросил Виктор, который наверняка глубже Сергея проникся идеями профессора.

— Что касается схожести. Мы схожи один к одному с теми нами, которые были при других константах исключительно по нынешнему самовосприятию, а не в действительности. Аналогичная схожесть и с остальными наблюдаемыми объектами тут. И даже в большей степени, потому что, чем проще организовано физическое тело, тем больше шансов у него сохранить схожесть в нашем восприятии. Ведь все меняется на одни и те же величины констант. Если окажется в чем-то принципиальное несовпадение, оно должно нами наблюдаться как диковина. Вроде тех странных для нас деревьев.

По второму вопросу есть одна единственная догадка: мы, почему-то отличились от остальных. Почему-то оказались, способными преобразоваться в другие физические константы, а все остальные — нет. Думаю, это может объясниться только специфичностью нашего сознания, а не тела.

— Как же так! — опешил Сергей. — Тогда, все-таки, где те, остальные? И, вообще, где же мы, все-таки находимся сейчас?

За профессора ответил Виктор.

— Если я правильно понял гипотезу профессора, ни в пространстве, ни во времени мы никуда не переместились. Мы в действительности находимся там же, где и были. Изменилась только наша объективная реальность.

Василий Иваныч перегнулся над циновкой и похлопал Виктора по плечу.

— Ты всё правильно понял, мой мальчик.

Глава 17.

Они вышли от Василия Иваныча, когда уже стемнело.

На душе у Виктора было тяжко, точно как в тот миг, когда он проснулся среди ночи в своей квартире.

Вся хмель улетучилась без остатка под прессом нахлынувшей информации.

Одна только мысль, что они там же где и были, не хотела укладываться в сознании. На это, наверное, был способен только незаурядный мозг профессора.

Унылые, вернулись в свое жилище и, не говоря меж собой ни слова, просто легли спать. Хотя, сам Виктор, долго еще после этого не мог уснуть.

* * *

Утром же, как всегда, первым вскочил Сергей и растормошил Виктора.

Они поспешно умылись, позавтракали и пошли к своим кузнецам.

Те уже маялись. Привыкшие постоянно чем-то заниматься полезным, теперь вынуждены были шататься по помещению в ожидании оракула Духа войны. Поэтому, появление этого самого оракула, вызвала у них бурную радость.

-Здорово, орлы! — с порога воскликнул Сергей. — Ну что, готовы начать клевать?

'Орлы', конечно, из сказанного ничего не поняли. Еще не до такой степени хорошо знали диковинный язык служителей Духа войны. Но на всякий случай подтвердили свою готовность радостными кивками.

— Вот и замечательно. Тащите-ка сюда все куски железа.

Сергей развалился на шкурах и перед ним высыпали разбитые куски крицы. Он их внимательно рассмотрел. Некоторые вертел в руках, некоторые сразу откладывал. Потом повернулся к Григорию и дал ему первое свое задание.

— Вы сейчас вот что сделайте, Гриша. Заберите на наковальню эти куски и поразбейте кувалдой еще на меньшие. Пусть будут не больше твоего кулака. Понял?

Григорий с помощниками понатаскали куски на наковальню и в три руки дубасили по ним кувалдами.

В конце концов завершили дело, вновь посыпали перед Сергеем гору кусочков.

— Так, ребята. Теперь поставьте сюда вон те мешки. Слушайте и смотрите сюда внимательно. Вот, перед вами кусочки. Они разные по блеску или все одинаковые?

— Разные, — хором ответили молодые кузнецы.

— Верно. Теперь нам нужно их рассортировать. Сначала в эти мешки соберем те, которые серебристо яркие. А в руках чувствуем тяжелыми, плотными.

Парни опустились на корточки возле кусков и стали их перебирать. Постепенно куски с серебристым переливом перекочевали в мешки.

— Вот те, что остались, какие-то некрасивые. Верно? Они серо-черные и грубые. Но они получше, чем то железо, которым вы до сих пор имели дело.

А вот в этих собрали настоящую сталь. Поэтому пока мы отложим в сторону мешки с тусклыми кусками и еще раз рассортируем серебристые из этих мешков. Тут есть очень сверкающие куски и не очень сверкающие. Их мы тоже должны отсортировать.

Когда вся сортировка, наконец, завершилась, перед молодыми кузнецами возвышались три горки кусочков металла. Самая большая состояла из самых серебристых и плотных.

Сергей дал команду собрать их обратно в кожаные мешки и положить отдельно от остальных.

Вторая горка была на треть меньше предыдущей. Ее тоже собрали в мешки и пристроили отдельно от первых. Оставшаяся горка была в половину второй и состояла из малоуглеродистых.