Женское счастье

"Первая жена Рэмиона тоже была светловолосой — вспомнила Елизавета. — Видимо, его типаж..."

Девушка вздохнула и потерла рукой уставшие веки. Глаза горели, словно засыпанные песком, но слез больше не было. Ей казалось, что внутри что-то сломалось, рассыпавшись на мелкие осколки. То ли душа, то ли сердце... Она не знала. Просто, чувствовала неприятную, тошнотворную пустоту, заполнившую все ее существо.

Эта измена... Лиза даже подумать не могла, что успела так привязаться к мужу, пока не увидела его с другой. Ей было больно. Пожалуй, даже больнее, чем в первый раз. Хотя, пора бы уже и привыкнуть... Похоже, измены — закономерный итог любых ее отношений... Вне зависимости от мира, внешности и душевных привязанностей. Вот так.

Елизавета даже не могла злиться на мужа. Он ведь не говорил ей слов любви, не обещал верности... Вернее, вроде как, обещал, но разве можно относиться к этому всерьез? Понятно, что то время, которое герцог провел без нее в столице, он не жил монахом. Здоровый, крепкий мужчина... Неужели, он стал бы воздерживаться от нормальных желаний? Тем более, что и особого смысла хранить верность нелюбимой жене у него не было... Лиза в чем-то даже понимала его. Но это не отменяло того, что она чувствовала. Ей было больно. Больно и обидно. Получается, жизнь ее ничему не научила. Хотела попробовать начать все с чистого листа? Хотела любви и понимания? Думала, попала в сказку? А вот, тебе, милочка! Вернись в реальность и оглянись вокруг. Нельзя быть такой наивной, нельзя растворяться в мужчине целиком и полностью, нельзя безоглядно доверять ему... Лизавета не выбирала выражений, коря себя за глупость. Она, взрослая женщина, снова попалась на тот же самый крючок судьбы. Оптимистка хренова! Как там тот известный психоаналитик говорил? Женщина все время наступает на одни и те же грабли, потому что постоянно носит их с собой... Точно. Это про нее. Она даже в другой мир умудрилась свои грабли протащить! Вот, теперь, и наступает! И все же, как обидно...

Никакие размышления и самобичевания не могли унять пекущую боль в груди. Лиза смотрела в окно кареты, но видела не горы и облака, а серые глаза мужа, его скупую улыбку, крупные, сильные руки...

Встряхнувшись, девушка попробовала забыть обо всем произошедшем и подумать о будущем. Данька. Он ждет ее в Мон-Терри. Скоро она увидит своего мальчика! А ведь пройдет не так уж много времени, и у нее появится еще один малыш. Ее малыш.

Елизавета слегка коснулась рукой плоского пока живота и тихонько погладила его.

Она сумеет быть счастливой. Обязательно. Ей есть за что благодарить судьбу. Дети. Вот что важно. А все мужчины пусть идут лесом! У нее есть, ради кого жить и быть счастливой.

Лизавета до боли сжала руки, запрещая себя думать об отце этих детей. Ничего. Она сможет. Она сильная. Все у нее получится.

Карета катила по узкой горной дороге, позади, оставались леса Текрены, а впереди высились горы Карфаса. Высокие, темные статуи, высеченные в нависающих над дорогой скалах, угрюмо охраняли вход во владения герцога. Старая магия заставляла путников уважительно склонять головы перед суровыми, древними воинами. Когда-то, на месте этих безлюдных скал кипела жизнь. Многочисленные каменоломни, десятки поселений, шумные крики старателей... Здесь добывали Карфасский камень. Розовый, с зелеными прожилками и золотыми вкраплениями. Вечный — как говорили про него. Аристократы не скупились, платя полновесными седрахмами за каждую кирту веса; главный зодчий двора отбирал лучшие образцы для королевского дворца, а сам Его величество распорядился выстроить для Ее величества павильон, полностью отделанный золотистым карфом.

Однако, со временем, добыча карфасского камня уменьшилась, потом, и вовсе захирела, и горы обезлюдели. И теперь, о былом прошлом Карфаса напоминали лишь суровые лики стражей, высеченные в скалах, да разбросанные по склонам старые домишки старателей.

Дорога петляла между гор, карабкалась вверх, стрелой неслась вниз, подкидывала экипаж на поворотах и стелилась мягким ковром на прямых участках, приближая путников к Мон-Терри.

Измученная размышлениями Лиза не заметила, как вдали показался замок. Лишь когда со скрипом открылись большие деревянные ворота, девушка отвлеклась от своих невеселых дум и удивленно огляделась по сторонам. Мон-Терри встретил ее тишиной. Мелкий дождь сыпался с хмурого неба, низкие тучи цеплялись за вершины гор, а живой и уютный обычно парк смотрелся мрачным и неприветливым. Колеса кареты гулко загрохотали по пустынному двору, пробуждая приглушенное эхо и вспугивая нахохлившихся кривцов, облюбовавших мраморную чашу неработающего фонтана. Экипаж остановился у парадного входа. Лизавета, легко спрыгнув с подножки, ступила на мокрые каменные плиты и слегка поежилась. Холодная морось тут же осела на ее лице, пробралась под накидку, намочила непокрытую голову...

Услышав шум, навстречу гостям вышел сонный конюх. Герцогский герб, изображенный на богато украшенных дверцах кареты, привел старика в неописуемое волнение, и он тут же засуетился, торопясь взять лошадей под уздцы.

— Ваша светлость, да, как же это? Мы вас и не ждали вовсе! — Растерянно лопотал седой дедок, удерживая норовистых коней. — И Его светлость не предупредили... Ох, ты, лишеньки! А Мелинда-то и не знает!

Конюх продолжал причитать, но Лиза уже не слышала его. Она торопливо поднималась по лестнице.

— Ты бы поменьше болтал, — резко одернул старика один из воинов, сопровождавших герцогиню. — Лучше, лошадьми займись.

— Да, это мы сейчас, — испуганно забормотал конюх. — Это мы скоренько!

Он принялся распрягать нетерпеливо перебирающих ногами кахарцев, вполголоса рассуждая о том, как Ее светлость неожиданно появились, и что же теперь будет. "И мальчонка-то как некстати расхворался, как бы миледи не осерчали... — чуть слышно шептал он, ведя коней в стойло и сокрушенно качая головой. — А Его светлость и не знают, что сынок ихний..." Старик не договорил, испуганно оглядевшись по сторонам. Негоже это, такие речи вести! Ну как, услышит кто?!

А герцогиня, тем временем, быстро взбежала по лестнице и распахнула широкие двери.

— Миледи, рады приветствовать вас в Мон-Терри! — Запыхавшаяся экономка присела перед хозяйкой в реверансе.

— Спасибо, Мелинда, — Лиза приветливо улыбнулась женщине. — Вели приготовить мои покои и попроси одну из горничных разобрать багаж.

— Как прикажете, Ваша Светлость, — экономка, поклонившись, отправилась распоряжаться относительно комнат, а Елизавета торопливо направилась в Левую башню. С каждым шагом, девушка шла все быстрее, подгоняемая нетерпеливым желанием сжать в объятиях худенькое тельце своего Даньки и уткнуться в его теплую, темноволосую макушку. Лиза представляла, как радостно загорятся серые глаза мальчика, как он обнимет ее в ответ, как будет разбирать привезенные ею подарки... Она миновала гостиную, прошла череду залов и наконец, оказалась перед покоями Даниона. Резко открыв дверь, Лиза удивленно огляделась. В небольшой комнате было сумрачно и тихо. Елизавета неожиданно ощутила странную тревогу. Какое-то нехорошее предчувствие заворочалось внутри. Слишком давящей показалась ей тишина, сгустившаяся в детской. Слишком осязаемой и опасной.

Лиза подошла к двери спальни и острожно потянула ее на себя. Затхлый, несвежий запах едва не сбил девушку с ног. Она с нарастающей тревогой оглядела комнату, отмечая многочисленные бутылочки и скляночки, громоздящиеся на прикроватной тумбочке, тусклый свет, падающий из-за наполовину задернутых штор, стакан с водой, стоящий на полу, а на кровати...

— Даня! — Лиза кинулась к маленькой, неподвижной фигурке, почти утонувшей в высоких подушках.

Мальчик не отзывался. Елизавета испуганно вглядывалась в бледное, прозрачное лицо, обметанные лихорадкой губы, темные дуги бровей, кажущиеся неестественно черными на иссиня-белой коже... Лиза взяла в руки невесомую ладошку малыша и едва не задохнулась от страха. Господи, что с ним? Что с ее мальчиком?!

— Данечка, родной, — Лизавета прижала ледяные пальчики ребенка к своим губам, пытаясь согреть крошечную ручку. — Маленький, посмотри на меня. Я вернулась к тебе. — Бессвязно шептала она. — Ну, же, открой глазки! Даня... — Девушка гладила темные, сбившиеся кудри, отказываясь верить в происходящее. Страх, ледяной змеей, заползал в ее душу, заставляя отчаянно кусать губы, в попытке удержать рвущийся наружу крик. "Нет! Только не Даня!"

— Кто-нибудь! — Она яростно дернула шнур прикроватного звонка. — Сюда! — колокольчик суматошно звенел, отдаваясь эхом по всем покоям, но на его заполошный звон никто не отзывался. — Ну же, есть тут хоть кто-то живой?! — Чуть не плача, шептала девушка.

Герцогиня, не отпуская маленькой ладошки Даниона, дергала ни в чем не повинный шнурок, словно это он был виноват в происходящем безумии. Лиза смотрела на своего Даньку и понимала, что не может потерять его. Нет. Только не его! Девушка с отчаянием звонила, пытаясь дозваться прислугу. Ну, куда же все подевались?!

Наконец, за дверью послышались шаркающие шаги, и в комнату медленно вошел мэтр Риган.

— А, это вы, миледи? — Он, осторожно нагибаясь, поклонился герцогине. — Мое почтение.

— Мэтр, что с Данионом? — Порывисто спросила Лиза, глядя на старого ученого.

— Он умирает, миледи, увы... — мэтр Риган печально вздохнул.

Девушка, сама не замечая, сильнее сжала маленькую, холодную ручку малыша и хрипло спросила:

— Что с ним?

— Миасская лихорадка, миледи, — негромко ответил мэтр. — Мальчик уже почти у Грани, — старик скорбно опустил голову, пряча воспаленные глаза. — Мне жаль, Ваша светлость.

Лиза испуганно вздрогнула. Миасская лихорадка... В памяти Алиссии эти слова отзывались ужасом. Раньше, эпидемии южной лихорадки выкашивали целые города. Люди боялись самого упоминания об этой болезни. От нее не было защиты. Не помогали ни снадобья, ни микстуры, ни даже магия... У этой болезни всегда был только один исход — смерть.

Елизавета с ужасом посмотрела на бледное лицо мальчика. Неужели, ему не ввели специальную сыворотку, предупреждающую заражение? Ведь в королевстве каждому с детства прививали иммунитет к этой страшной болезни. Откуда она взялась в Мон-Терри? И почему никто не побеспокоился о здоровье наследника? Господи, ну как Данька умудрился подхватить эту заразу?! Она не может потерять своего ребенка. Он ее. Только ее! Маленький, брошенный всеми, выросший без родительской любви... Ее малыш... Она отдаст все, что угодно, только бы он жил! Данион нужен ей. А она — ему.

Девушка медленно распрямилась, вытерла ладонью влажные от слез глаза и решительно спросила:

— Что можно сделать, мэтр Риган? — Она требовательно посмотрела на ученого. — Должно же быть хоть что-то? Лекарства, снадобья, магия, в конце концов!

Герцогиня подобралась, в ожидании ответа. Она не собиралась сдаваться. Она испробует все — возможное и невозможное — только бы ее мальчик выжил.

— В этом случае — ничего, — старик развел руками.

— Не верю! — Лиза гневно уставилась на мэтра. — Этого не может быть! Нужно вызвать лекарей, нужно сообщить Тремэлу, — Лиза лихорадочно думала вслух. — Герцога вызвать, в конце концов!

— Миледи, уже слишком поздно, никто не успеет приехать, — попытался образумить ее мэтр Риган. — Эта лихорадка тем и опасна, что развивается стремительно и не поддается лечению. На все воля Всесветлого... Если бы рядом была его мать, можно было бы попробовать спасти ребенка, а так... — Старый ученый прервался на полуслове, а потом, остро взглянул на герцогиню и задумчиво спросил:

— Простите, миледи, мальчик вам, действительно, дорог? — Темные глаза мэтра пытливо смотрели на девушку.

— Да,— выдохнула Лиза. — Очень.

Она затаила дыхание, чувствуя, как сильнее забилось сердце.

— Настолько, что вы смогли бы стать ему матерью? — Не отступал старик.

— Я была бы счастлива, будь у меня такая возможность, — герцогиня в волнении стиснула руки, с безумной надеждой глядя на мэтра Ригана.

— Есть старый ритуал, — задумчиво проговорил ученый. — Возможно, мы могли бы попытаться... Да, где-то у меня лежал этот свиток... А если... да, и как раз середина месяца... — Мэтр бормотал все неразборчивее, полностью погрузившись в собственные мысли, а Лиза, не отрываясь, смотрела на него и боялась вздохнуть. "Только бы все получилось, — еле слышно шептала она. — Только бы удалось вернуть мальчику жизнь!"

— Да, мы сделаем это, — решительно распрямился старик. Его глаза блеснули ярким огнем и тут же вновь скрылись под кустистыми бровями. — Но я должен вас предупредить, миледи, — он внимательно взглянул на девушку. — Ритуал довольно рискованный. Если Его светлость узнает... — Мэтр не договорил, но Лиза перебила его.

— Не узнает, — резко произнесла она. — Его светлость ни о чем не узнает.

Она твердо посмотрела на старика, вкладывая в свой взгляд всю уверенность, на которую только была способна.

— Вы можете не вернуться, если переступите Грань, — покачал головой ученый. — И я ни чем не смогу вам помочь. Подумайте хорошенько, миледи.

Лиза подошла к мэтру и коснулась его руки.

— Я согласна на все, лишь бы Данион жил, — тихо проговорила она. — Пожалуйста. Мы должны попытаться.

— Ну, что же, хорошо, — мэтр Риган медленно направился к выходу. — Я приду через час, а за это время, вам нужно будет подготовиться. Мальчика следует перенести в вашу спальню и переодеть в чистую рубашку, а вам, миледи, придется распустить волосы и раздеться до нижней сорочки. И постарайтесь не волноваться.

Лиза молча кивнула, и мэтр, кинув на нее еще один пристальный взгляд, вышел из комнаты.

В покоях герцогини суетились служанки. Они спешно растапливали камины, снимали с мебели чехлы и развешивали в гардеробной вещи миледи, негромко обсуждая между собой внезапное возвращение Ее светлости и болезнь маленького лорда.

— Как приехала, так из комнат мальчика и не выходит, — делилась с подругами Эрика, полная, румяная горничная. — Видать, совсем плох малыш. Наверное, помрет скоро.

— Да, может, оно и к лучшему, — задумчиво проговорила Кора, высокая, сухощавая блондинка. Она освободила от чехла мягкое кресло, заправила за ухо выбившуюся из прически прядь и добавила: — Кому нужно это отродье? Еще неизвестно, от кого прежняя госпожа сынка нагуляла. Милорд-то хоть и признал его своим, да, что-то не больно торопится наследника в столицу забирать. Видать, знают Его светлость, что не родной он.

— Тише ты, — шикнула на нее Линелла, темноволосая, черноглазая равенийка. Она испуганно покосилась на двери покоев и тихо договорила: — Не приведи Всесветлый, миледи услышит!

— А ты думаешь, ей нужен чужой ребенок, да еще и наследник? — Криво ухмыльнулась Кора. — Она своих нарожает герцогу, зачем ей гнилая кровь в роду? Небось, сама еще рада будет от лишнего рта избавиться.

Громкий стук захлопнувшейся двери и неожиданное появление Мелинды прервали разговор служанок. Экономка оглядела занятых уборкой горничных, неторопливо прошлась по комнате, проводя рукой по полкам и выступающим резным украшениям, в поисках пыли, а потом, остановилась и резко спросила у перестилающей постель Эрики: