Я против тебя

— Кстати, о желании!!! — Чьорт! Он по ходу и забыл, что я ему желание должна!!! А я дура, напомнила! — Ты же мне должна одно за проигрыш в тир!

— Да-да-да, все, кому я должна — я прощаю, — я вошла в зал и уселась в кресло. Наташка тут же потянулась лопаточкой к Федьке. Этот нахал позволил ей немного настучать ему по плечам и голове и уселся рядом с креслом на пол.

— Что же мне такого загадать-то? — Федька это сказал с таким наглым видом, что я выхватила лопаточку у ребенка и замахнулась на парня.

— Только попробуй что-нибудь пошлое при ребенке загадать — швы придется накладывать!

— Тихо-тихо, отличница! — поднял руки в примирительном жесте Балдурин. — Такая девочка, а столько агрессии. Ты где так ругаться научилась?

— Книжки читала, — мстительно выдала я. — Просто знаю ваши "мужские" желания. Пошлятину какую-нибудь загадаешь!

— Хм, пошлятину, говоришь? — улыбнулся Федор. Коварно или нет, я так и не поняла. — Типа "станцевать на столе", или "покукарекать в 12 ночи у соседей на балконе"?

— Что-то примерно похожее, — нехотя ответила я, все еще находясь под впечатлением представленной картины "Кукарекнуть на балконе у соседей". Вот так фантазия, мне уже страшно представить, что он может придумать, когда захочет реального выполнения своего желания!!!

— Тогда придется оставить желание на потом, потому что сейчас, глядя на тебя с ребенком в руках, только пошлятина в голову и лезет, — расхохотался Федор, ловя лопаточку, которую я метнула в него, едва он сказал первую половину предложения. Это означало, что мне теперь придется мучиться неизвестностью и гадать, в какой же самый неудобный момент этот упырь очкастый загадает свое желание.

— Раскидывай карты, гадалка, — буркнула я, и переместилась на пол. — Играем в "дурака" без всех дополнительных правил!

— Окей, кто проиграет, тот...

— Целует партнера! — поспешила я опередить порывы Балдурина придумать что-нибудь пакостное.

— В то место, которое укажет партнер, договорились, — быстро проговорил Балдурин и стал тасовать карты. Я открыла рот, захлопнула его и снова открыла. Черт, мне кажется, или я начинаю терять последние мозги в присутствии этого ботаника?

— Ты все переиначиваешь на свой лад! Я начинаю подозревать в тебе мошенника! — я аккуратно усадила Наташку рядом с собой и принялась следить за тем, как Федька раздавал карты. Делал он это почти профессионально, карты легли к моим ногам аккуратным веером, при этом Федька ни разу не сбился с плавных движений раздачи.

— Приступим! — лицо парня тут же приобрело задумчивое выражение, я же растерянно пялилась на набор "мелочи" в виде шестерок, девяток, десяток и одинокого Вальта масти пик. С такими картами я уже заранее проигрываю!!!

— Что у нас за козырь? — мрачно глянула я в сторону колоды. Хм, призрачные шансы на победу стали маячить перед моими глазами: козырем были черви, — а у меня как раз болтались три карты этой масти.

— Я начинаю, — голосом диктора возвестил Федор и шлепнул на пол первую карту.

Я отбивалась аккуратно и осторожно, стараясь не расходовать понапрасну даже ту козырную мелочь, что была с самого начала игры. Федька же швырял и козыри, и крупные карты направо и налево.

— Торопишься выиграть? — я покрыла туза пик шестеркой черви и погладила Наташку по спине. Ребенок, цены ему нет, за время нашего карточного сражения даже слова не сказал. Точнее, не пискнул. Видать, выжидал момента, чтобы как можно громче возвестить о себе.

— Торопиться не тороплюсь, но выиграть хочется, — улыбнулся Федька. — Такой приз на кону: поцелуй от Кораловой! Туда, куда я покажу!

— Извращенец!! — зашипела я, не глядя отбивая короля бубей. Громко гнобить ботаника я не решалась, боясь разбудить спящее в Наташке лихо. Повторять подвиг у пеленального столика мне не улыбалось.

— Почему же сразу извращенец? — Федор сосредоточился на моей атаке. — Это ты сразу много плохих вещей подумала, а может, я попрошу поцеловать меня в нос?

— Куда? — я не сразу сообразила, какую карту бросать. В нос его поцеловать — что за бред! Не самое эстетичное место для поцелуев!

— В нос. Можно в ухо, — Федор улыбался все сильнее и сильнее. Я чего-то не знаю? Зачем кого-то целовать в ухо? Видимо, я была настолько озадачена, что произнесла это вслух.

— Потому что, — Федор отбил мою атаку и внезапно остался без карт. Он приблизился ко мне и интимно прошептал. — Потому что у многих мужчин там эрогенная зона.

— А? Чего? Какая зона? — мозг одновременно пытался обработать полученную, скорее всего, бесценную информацию, и то, что мне сейчас придется целовать Балдурина.

— Эрогенная, — Балдурин с видом человека, полностью удовлетворенного жизнью, откинулся на пол. — Целуй меня, Коралова, в ухо. Не бить, а целовать!!!

— Не кричи, не глухая. — Я расстроено смотрела на этого представителя мужского пола, который побеждал меня сегодня, не смотря ни на какие мои ухищрения. Даже Наташку настроил, как гитару, под себя. А теперь еще и целовать его надо. "Ой да ладно, как будто ты унитаз целовать собралась", — противно хихикнуло что-то внутри, "целуй и не выпендривайся, тебе все равно нравится это делать с Балудриным". Огрызаться было не на кого и я, прихватив с собой Наташку, переместилась поближе к голове ботаника.

— Ребенка зачем притащила? — недовольно осведомился Балдурин, когда я водрузила Наташу ему на грудь.

— А чтобы тебе скучно не было. И ко мне не приставал своими грязными ручонками. Наташка будет моей защитой от твоего негативного влияния, — злорадно объявила я. — Ну, давай, прими позу, сейчас я тебя буду в ухо целовать!

Федя приподнялся на локтях и с улыбкой посмотрел на меня. Наташка каким-то волшебным образом удерживалась на его груди.

— Тебе точно двадцать лет?

— А что? — надула я губы.

— Судя по разговорам — лет двенадцать-тринадцать. Ладно, если по паспорту двадцать — значит, срок за тебя не выпишут. Целуй давай.

И Федька подставил мне ухо. Я сделала страшное лицо, потому что никогда не делала подобного и до сих пор не понимала, зачем целовать человека в эрогенную зону. (????)

"Чмок" — оглушительный звук сопроводил мой поцелуй в ухо Федьки. Никто же не обговаривал, что это должен быть именно нежный поцелуй со всей страстью бразильской дивы. Вот я и чмокнула, как деревенская русская простушка. Парень нервно дернулся и выпустил Наташку из рук. Ребенок не ожидал подвоха и проворно вывалился кульком на пол. Тут же раздался громоподобный плач, а мы с Федькой застыли на месте.

— Черт! — я среагировала первая и ломанулась в ванную за полотенцем и холодной водой. За синяк Светка меня точно не полюбит.

Почему-то, когда ребенок начинает плакать, время замедляет свой ход, и все движения кажутся очень медленными. И как бы ты не пытался придать себе ускорения — быстрее шевелиться ты не начинал. Пока я добежала до ванной, выкрутила кран с холодной водой, намочила полотенце и вернулась обратно — рев Наташки громом звучал в моих ушах. Мне и самой хотелось плакать, так было жалко ребенка. Но когда я вернулась в зал, вой потихоньку начал спадать. Федька!!! И что же он смог придумать на этот раз???

Все оказалось просто: Федька стоял на голове и корчил Наташке рожи. Я застыла в дверях вместе с мокрым полотенцем и секунды две разглядывала плачущую, но уже не навзрыд Наташку и стоящего на голове Федьку. Не сразу до меня дошло, что Федька еще и ногами что-то выделывал в воздухе — настолько мозг был сбит с толку воплями ребенка. Я мотнула головой, подбежала к Наташе и приложила холодное полотенце к месту ушиба. От прикосновения холодного Наташка начала только еще больше стенать.

— Сядьте на кресло, — сказал вдруг Федор, — ей так больше видно будет.

Он легко вернулся в позу "голова наверху — ноги внизу" и достал из кармана джинс мобильный. Включил какую-то музыку и снова встал на голову. Наташка снова из плача перешла в "хнык-хнык", я массировала место ушиба, и мы обе с удивлением смотрели на танец Федора.

Из телефона раздавалась какая-то ритмичная музыка в стиле то ли "хип-хоп", то ли в стиле "r'n'b", то ли рэп. Федька четко ловил ритм и выделывал какие-то потрясающие штуки, я такие только по телевизору видела несколько раз. Почти все время Федька то стоял на руках, то на одной, то крутился на руках, то на одном локте, то повисал, стоя на локте, параллельно полу. Моя челюсть уже давно помогла проветрить все внутренности, а Наташка перестала плакать. "Хорошо, у сестры с мужем большой зал" — однажды промелькнула мысль, когда Федор начал крутиться на спине с широко расставленными ногами.

— Офигеть! — только и смогла выдохнуть я, когда Федор прекратил показывать трюки и выключил музыку. — Где ты этому научился?!

— Нигде, — улыбнулся парень, явно довольный собой, что смог произвести на меня впечатление. — Смотрел ролики в интернете, ходил, да и сейчас хожу на тренировки с более опытными ребятами, которые многому научили меня.

— У меня нет слов, — я все еще прокручивала перед глазами картинки с танцующим Федором. — Ты талант во всем!

— Не перехвали меня, — смущенно улыбнулся парень. Но было видно, что ему моя похвала пришлась по душе.

— Я хочу еще! — выдохнула я.

— Хм, — Федор задумался. — Тогда, может, ты придешь ко мне на тренировку? Я по понедельникам и средам занимаюсь в одном детском доме творчества, он находится чуть ниже пятого корпуса нефтяного университета.

— Я приду! Блин, я ведь подобное только в кино видела, а чтобы у нас в городе народ таким увлекался, — кажется, мои глаза напоминали две большие звезды: так они сверкали в предвкушении красивого представления.

— Договорились. Смотри, кажется, Наташа перестала печалиться по поводу своей шишки.

Я в панике оглядела лицо Наташки. Да, небольшой синячок на скуле все-таки выступил, проигнорировав "скорую" помощь в виде мокрого полотенца. Светка меня не просто убьет, она еще и покалечит сначала, чтобы смерть мне показалась просто счастьем. Надо что-то придумать!

Я стрелой метнулась в комнату сестры, к ее зеркалу с кучей косметики. Порыскав среди баночек и тюбиков, я нашла флакон с тональным кремом и побежала обратно в зал. Федор бродил по комнате с Наташкой наперевес, что-то рассказывал ребенку и периодически перекладывал девочку с одной руки на другую.

— Большой там синяк? — я стала искать место ушиба. Федя повернул Наташу ко мне синяком, и я, тяжко вздохнув, принялась аккуратно намазывать место "ранения" ребенка. Попутно придумывала, куда бы смыться на вечер, и где бы потерять телефон на время, когда начнет звонить-долбиться обозленная Светка.

— Да нет, — Федор внимательно посмотрел на место ушиба. — За три дня точно пройдет.

— Лучше бы — за три минуты. Светка меня убьет! И больше никогда не доверит Наташку.

— Радуйся, подгузники менять больше не придется, — подколол меня Балдурин.

— Я люблю свою племяшку!! — надула я губы. Все, кажется, первые полчаса синяк будет очень сложно заметить. Ровно до того момента, как Наташку поволокут мыться. Тогда соседи станут свидетелями потрясающего концерта на тему "убить сестру нельзя помиловать". Запятые расставьте сами.

— Не сомневаюсь, и именно поэтому ты сегодня притащила ей такого великолепного няньк, как я.

— Балдурин, нарываешься, — отмахнулась я от парня, осматривая ребенка на предмет лишнего тонального крема. Тут Наташка неожиданно зевнула.

— Это что? — озадаченно посмотрел на меня Федор. — Такое действие есть по расписанию?

— Э.. я не знаю. Про режим племяшки имею довольно смутное представление. Да и Светка ничего не говорила.

Наташка зевнула еще шире и потерла кулачками глаза. Я затравленно посмотрела на Федора. Чьорт, вечер перестает быть томным! Наташа сегодня жжет не "по децки"! Сначала подгузник, потом этот несчастный "кабачок", синяк, а теперь еще и спать? Она, сто пудово, заранее готовилась к нашествию двух студентов. Чтобы тем совсем скучно не было.

— Пойдем укладывать? — вопросительно посмотрел на меня Федор.

— Пойдем, — вздохнула я, — как будто есть другие варианты. Э!

Вариантов, как оказалось, могло быть великое множество. Федька, снова удерживая ребенка одной рукой, притянул меня к себе и принялся целовать. В ухо! Ладно, его умение одновременно балансировать ребенка и меня уже показало, откуда растут корни данной опции. Но чтобы целовать при этом в ухо! Фу, как неэстетич... Ммммм!!

"Что там про эрогенные зоны говорил этот папуас?" — некстати подумалось мне, когда от простых прикосновений губ парня к моим мочкам, на спине реактивировалось движение против: наркомании, табакокурения, абортов, выборов президента США, погромов во Франции, взрывов в метро Лондона — вообщем, все те мурашки, которые могли придумать достойное объяснение своему появлению не только на моей спине, но и на участках от шеи до копчика, от плеч до локтей, от носа до низа живота, все они пришли потоптаться на моей коже, тем самым заставляя переживать незнакомые эмоции и ощущения. Я правда не знала, что есть еще какие-то ощущения помимо тех, что приходят вместе с поцелуем в губы. Мои глаза закрылись помимо моей воли, в коленках появилась мелкая дрожь, а руки ухватились за Федора, как за спасительный круг.

— Что-то потянуло пошлости говорить, но при ребенке не буду распускать свой язык, — тихо усмехнулся мне в ухо Федор. Я очумело смотрела на него, пытаясь одновременно обмозговать две вещи: зачем он перестал меня целовать и почему так ехидно говорит и улыбается.

— Ты просто так интересно реагируешь на мои поцелуи, — Федор, видимо, решил прервать мои бесплодные попытки найти логическое объяснение происходящему

— У меня, что, на лице все написано? — закусила я губу. Наташка тем временем старательно изображала засыпающего бегемота.

— Не только. Я чувствую твое тело под своей рукой. Как оно дрожит...

— А толпы мурашек, которые уже всю спину мне испахали — ты не чувствуешь? — обиделась я. Еще никто себе не позволял подобных откровенностей в мою сторону. Только поцелуи, объятия и разговоры о том, какая я классная. А Федька... он позволяет себе не только целовать меня когда и куда ему захочется, но еще и комментировать мое состояние!!!

— А как же, это же мои диверсанты. Каждого знаю лично в лицо, — у меня дико зачесались руки врезать Федьке сковородкой по морде. Наглой очкастой морде!

— Пойдем Наташку уложим, ботаник несчастный, — буркнула я, и потянула парня с ребенком наперевес к спальне Светки и Петра. — Будешь ей песни петь и танцевать. Хотя, нет, танцевать не стоит, она тогда точно спать не ляжет.

— Обиделась?

— Было бы на что, — фыркнула я, и полезла в шкаф-купе за детским одеялом и подушкой. Федор покачивал Наташку из стороны в сторону и что-то ей шептал на ухо. Маленькая шкодница посасывала палец и умиротворенно моргала. Очень медленно моргала. Я постелила под простыню клеенку, так, на всякий пожарный. "Памперсы", они, конечно, крутые подгузники, но наши русские дети горазды на разные пакости, поэтому лучше перебдеть, чем дополнительно огребать от сестры.