Миссия прервалась.
Даже сейчас не совсем понимаю, что произошло. Мы с кораблем шли обычным маршрутом по сети, все системы работали без сбоев. Я был погружен в свои мысли, немного пьян, перебирал подсказки, как пещерный человек, пытающийся развести огонь ударами по камням, надеясь на искру, которая укажет мне путь к оружию, тому самому, о котором никто и не думает, что я его найду, к тому, которое, как я знаю каждой клеточкой своего существа, где-то там. Представлял себе, какой прием меня ждет, когда вернусь в Когорту с этим призом, когда все мои грехи будут забыты, когда они увидят, что я действительно нашел его, что это все-таки реальность, и что наконец-то у нас есть что-то, что можно использовать против хаскеров. В вызванном вином приятном умственном тумане казалось, что они простят мне все, что угодно.
Затем произошло это: резкий рывок, от которого вино и бокал разлетелись по каюте, пронзительный вой корабельной сигнализации, перешедшей в режим паники. Я сразу понял, что это не обычная турбулентность. Корабль сильно кренился, но я пробился на командную палубу и сделал все, что было в моих силах, чтобы вернуть управление. Сидя на пилотском кресле, как мы с Галлинуле делали это на Пленитьюде, когда еще существовал Пленитьюд.
Именно тогда я понял, что мы находимся за пределами сети, выброшенные обратно в сокрушительную медлительность обычного космоса. Звезды снаружи были неподвижны, в их цветах не было и намека на релятивистское искажение.
— Повреждения? - спросил я.
— Сколько у тебя времени? — рявкнул в ответ корабль.
Я потребовал, чтобы он перестал отпускать шуточки и начал сообщать мне плохие новости. И это, безусловно, были плохие новости. Драгоценная "флейта" все еще функционировала - я дотронулся до нее и почувствовал знакомую дрожь, которая указывала на то, что она все еще чувствует находящуюся поблизости сеть, - но это была, пожалуй, единственная критически важная для полета система, которая не вышла из строя в результате незапланированного выхода.
Нам предстояло где-то сесть и произвести ремонт. На несколько недель или месяцев - сколько бы времени ни потребовалось кораблю на сбор и переработку сырья, необходимого для ремонта, - поиски моего оружия приостановились.
Это не означало, что я рассчитывал на долгую остановку.
Корабль по-прежнему медленно покачивался. Мерлин прищурился от резкого белого света, когда в иллюминаторы заглянул жгучий глаз яркого солнца. Было светло, но не убийственно ярко. Вероятно, звезда середины главной последовательности, возможно, позднего F— или раннего G-типа. Ему показалось, что там был намек на желтый цвет. К тому же, она должна быть довольно близко.
— Скажи мне, где мы находимся.
— Звезда называется Каллиопа, — сказал ему "Тиран". — Тип G. Согласно последней переписи Когорты, в системе было пятнадцать тел планетного класса. Из них пять земного типа, четыре из которых были непригодны для жизни. Пятая — самая удаленная от Каллиопы — предположительно была колонизирована людьми в период раннего расцвета.
Мерлин взглянул на данные переписи, которые пролистывались вдоль стены каюты. Планета, о которой шла речь, называлась Лекит. Это была типичная водянистая планета земного типа, похожая на тысячи других в его жизни. У нее даже была почти обязательная большая одиночная луна.
— Давненько не виделись с ними, корабль. Каковы шансы, что там, внизу, еще кто-то есть?
— Трудно сказать. Более поздний полет Когорты не позволил установить контакт с поселением, но это не значит, что никого не было в живых. После появления хаскеров многие планетные колонии пошли на все, чтобы замаскироваться от пришельцев.
— Так что, возможно, комитет по встрече все еще существует.
— Посмотрим. С твоего разрешения, я использую оставшееся у нас топливо, чтобы долететь до Лекита. Это займет некоторое время. Не хочешь ли поспать?
Мерлин оглянулся на похожий на гроб шкаф "ледяной вахты". Он мог бы пропустить дни или недели, которые потребуются, чтобы добраться до планеты, но это означало бы подвергнуть себя самым неприятным последствиям пробуждения после "ледяной вахты". Мерлин терпеть не мог, когда его будили после обычного сна, не говоря уже о глубокой холодной спячке на "ледяной вахте".
— Думаю, не стоит. Мне еще много чего нужно прочитать.
Позже — гораздо позже — "Тиран" объявил, что они достигли орбиты вокруг Лекита. — Хочешь полюбоваться видом? — спросил корабль с игривой ноткой в голосе.
Мерлин смахнул усталость с глаз. — Ты говоришь так, словно знаешь что-то, чего не знаю я.
Сначала Мерлина успокоило то, что он увидел. Внизу был голубой океан, участки зеленой и коричневой суши, скорее большие острова, чем какие-либо крупные континентальные образования, циклонические завихрения облаков водяного пара. Это не обязательно означало, что там все еще были люди, но обнадеживало гораздо больше, чем обнаружение изуродованного кратерами радиоактивного трупа планеты.
Затем он посмотрел еще раз. Многие из этих зеленых и коричневых участков суши были окружены водой, как и следовало из его первого взгляда. Но некоторые из них, казалось, полностью возвышались над океаном, отбрасывая под себя тени. Его взгляд метнулся к горизонту, где атмосфера была сжата в тонкую полоску чистого индиго. Он мог видеть укороченные очертания нависающих массивов суши, повернутых почти ребром. Массивы суши, казалось, имели толщину в один-два километра, и все они казались слегка изогнутыми. Возможно, половина из них имела вогнутую форму, поскольку их края были слегка загнуты вверх. Края были матово-белыми, как вершины горных хребтов. В центре некоторых вогнутых массивов даже были небольшие озера. Все выпуклые массивы были коричневато-серого цвета, на них не было ни воды, ни растительности, за исключением ледяной шапки в самой высокой точке. Самые крупные из них, выпуклые или вогнутые, достигали, должно быть, сотен километров в ширину. Мерлин прикинул, что под каждым фрагментом было по меньшей мере десять километров чистого воздушного пространства. Треть поверхности планеты была скрыта плавающими фигурами.
— Есть какие-нибудь идеи, на что мы здесь смотрим? — спросил Мерлин. — Это не похоже ни на что из переписи.
— Думаю, они построили бронированное небо вокруг своего мира, — сказал корабль. — А потом что-то — скорее всего, снаряд уровня хаскеров — разбило это небо вдребезги.
— Никто не смог бы пережить такое, — сказал Мерлин, чувствуя, как его охватывает грусть. "Тиран" был достаточно умен, но бывали времена — долгие времена, — когда Мерлин остро осознавал, что за его личностью скрывается бессердечная машина. И тогда он чувствовал себя очень, очень одиноким. В те часы он был готов на все ради общения, включая возвращение в Когорту и трибунал, который, несомненно, его ждал.
— Похоже, кто-то все-таки выжил, Мерлин.
Он оживился. — В самом деле?
— Маловероятно, что это очень развитая культура: никаких нейтринных или гравимагнитных следов, кроме тех, что исходят от механизмов, которые, должно быть, все еще активны внутри небесных тел. Но я обнаружил несколько очень коротких радиосигналов.
— На каком языке они говорили? Основной? Торговый язык? Какой-то еще из базы данных Когорты?
— Они подавали длинные и короткие импульсы. Боюсь, у меня не было возможности определить источник передачи.
— Продолжай слушать. Я хочу встретиться с ними.
— Не питай особых надежд. Если там, внизу, и есть люди, они не общались с остальным человечеством на протяжении многих тысячелетий.
— Я хочу остановиться только для ремонта. Они ведь не могут упрекать меня за это, не так ли?
— Полагаю, что нет.
Затем Мерлину пришло в голову кое-что, о чем, как он понял, следовало спросить гораздо раньше. — Насчет аварии на корабле. Я так понимаю, ты знаешь, почему нас выбросило из сети?
— Я провел проверку флейты. По-моему, в ней нет ничего плохого.
— Это не ответ.
— Знаю, — голос "Тирана" звучал угрюмо. — У меня все еще нет объяснения тому, что пошло не так. И мне это нравится не больше, чем тебе.
"Тиран" вошел в атмосферу Лекита. Радиопередачи возобновились, что позволило кораблю точно определить источник, принадлежащий одной из крупных плавающих в воздухе масс. Вскоре после этого начал передавать сигналы второй источник от другой плавучей массы, вдвое меньшей по размеру, чем первая, и расположенной в трех тысячах километров к западу. То, как начинались и прекращались сигналы, наводило на мысль о какой-то мучительно медленной связи с помощью радиоимпульсов, которая, вероятно, не имела никакого отношения к прибытию Мерлина.
— Скажи мне, что это код из нашей базы данных, — сказал Мерлин.
— Это не так. И, боюсь, код мало что скажет нам об их разговорном языке.
Вблизи изломанные края плавучей массы вздымались ввысь, словно утес. Они были темно-серыми с прожилками и бесконечно менее правильными, чем казались из космоса. На краю виднелись следы выветривания и эрозии. Здесь были широкие уступы, головокружительные мысы и затененные пещеры размером с собор. Поблескивая в тусклом свете Каллиопы, лестницы и переходы — невероятно тонкие и веретенообразные металлические заусенцы — спускались вниз со скованных льдом вершин, следуя зигзагообразным траекториям, которые вели лишь на малую часть пути к опасному нижнему краю, где плавучий мир загибался обратно под себя.
Мерлин разглядел крошечные движущиеся фигурки птицеподобных существ, кружащихся в мощных потоках воздуха, некоторые из них поднимались и опускались с насестов на нижних уступах.
— Но это не птица, — сказал "Тиран", указывая на более крупную движущуюся фигуру.
Когда изображение увеличилось, Мерлин сразу же узнал его. Это был летательный аппарат: смехотворно хрупкое сооружение из брезента и проволоки. На обоих крыльях был нарисован полумесяц. В архиве Дворца Вечных сумерек, собиравшемся на протяжении тринадцати столетий семейной истории, хранилась машина, ненамного более совершенная, чем эта. Однажды Мерлин даже рискнул вывести ее наружу, чтобы самому убедиться, хватит ли у него смелости повторить отважный поход своего далекого предка. Он до сих пор помнил, как ему сделали выговор, когда он вернул ее полуразбитую.
Этот летательный аппарат был еще более хрупким и медлительным. Он приводился в движение одним пропеллером, а не батареей турбин с реактивным двигателем. Он летел вдоль кромки суши, медленно набирая высоту. Очевидно, намеревался приземлиться. На уровне моря воздух на Леките был плотнее, чем на Пленитьюде, но маленькая машина, должно быть, уже находилась очень близко к своему безопасному рабочему потолку. И все же ей пришлось бы подняться еще выше, чтобы пересечь приподнятый край.
— Следуй за ней, — сказал Мерлин. — Держи нас за кормой на расстоянии двух километров. И переведи корпус в режим скрытности.
Корабль Мерлина пристроился за старающимся вовсю самолетом. Теперь он мог разглядеть единственного пилота в защитных очках и шлеме под грубоватым куполом-пузырем. Самолет набрал высоту в десять километров, но ему нужно было увеличить ее вдвое, чтобы преодолеть задранный край. Каждая сотня метров набранной высоты, казалось, доводила самолет до предела, так что он набирал высоту, выравнивался и снова набирал высоту. За ним тянулись закопченные черточки. Мерлин мог себе представить протестующее шипение маленького двигателя, страх пилота, что мотор может заглохнуть в любой момент.
В этот момент из-за края видимого утеса показался дирижабль. Лучи Каллиопы отразились от золотистой выпуклости его оболочки. Под длинной ребристой формой находилась крошечная гондола, оснащенная множеством двигателей на каркасных выносных опорах. Нос дирижабля начал поворачиваться, и в поле зрения появилась еще одна эмблема в виде полумесяца. Самолет поравнялся с дирижаблем, они были примерно на одной высоте. Мерлин наблюдал, как из нижней части гондолы медленно разворачивается что-то похожее на сеть. Пилот набрал еще высоту, а затем заглушил двигатель самолета. Теперь без работающего мотора он летел по пологой глиссаде к сетке. Очевидно, дирижабль собирался подхватить самолет и перенести его на борт. Это, должно быть, был единственный способ для самолетов прилететь и улететь с нависшей над ними суши.
Мерлин наблюдал за происходящим с болезненным восхищением. Иногда у него возникало предчувствие, что что-то вот-вот пойдет не так. Сейчас оно появилось снова.
Какой-то порыв ветра подхватил дирижабль. Он начал отклоняться от траектории полета. Пилот пытался компенсировать это — Мерлин видел игру света на крыльях, когда они изгибались, — но этого было недостаточно. Без электричества управлять воздушным судном, должно быть, было неудобно. Включились двигатели на гондоле, пытаясь вернуть дирижабль в исходное положение.
За дирижаблем вырисовывалась серая громада большого утеса.
— Почему он заглушил двигатель?.. — выдохнул про себя Мерлин. Затем, мгновение спустя: — Мы можем догнать его? Можем ли что-нибудь сделать?
— Боюсь, что нет. У нас просто нет времени.
Мерлин с болью наблюдал, как самолет проскользил мимо дирижабля, пролетев в сотне метров от сетки. Из двигателя вырвалось облако сажи. Пилот, должно быть, отчаянно пытался его запустить. Несколько мгновений спустя Мерлин наблюдал, как одно из крыльев задело край обрыва и мгновенно смялось. Самолет упал, разбившись вдребезги о скалу. Вероятность того, что пилот выжил, была нулевой.
На мгновение Мерлин оцепенел. Застыл, не зная, что делать дальше. Он планировал приземлиться, но ему показалось неприличным прилетать сразу после того, как он стал свидетелем такой трагедии. Возможно, лучше всего было найти необитаемый участок суши и приземлиться там.
— Там еще один самолет, — объявил "Тиран". — Он приближается с запада.
Все еще потрясенный увиденным, Мерлин подвел скрытый корабль поближе. Из двигателя самолета валил густой дым. Пилот в кабине, очевидно, боролся не на жизнь, а на смерть, чтобы вывести свою машину к безопасности. Пока они наблюдали, двигатель, казалось, замедлился, а затем снова заработал.
Что-то пролетело мимо "Тирана", вызвав сигнал тревоги о приближении. — Какой-то снаряд, — сообщил корабль Мерлину. — Думаю, что кто-то на земле пытается сбить этот аппарат.
