Всадник почувствовал, как шею вдруг сдавило непонятной силой. От неожиданности он выдохнул, однако, силясь набрать в лёгкие воздуха, потерял равновесие и упал с лошади, краем глаза заметив, как с ближайшего к дороге холмика спешно спускается несколько тёмных силуэтов.
Рука всадника нащупала на поясе рукоять пистолета, выхватила оружие из кобуры и направила прямо в живот ближайшему из нападавших. Грохот выстрела разорвал ночную тишину, и человек с криком рухнул наземь, а стрелок вдруг почувствовал сильный удар в спину, бросивший его на колени. Пытаясь подняться, он потянулся ко второму пистолету, но не успел — тяжелый топор-колун раскроил его голову надвое.
— Просил же живьём брать, — недовольно бормоча себе под нос, из темноты вышел Фройд; в темноте чётко выделялись его белые зубы.
— Не, ну он Жана-то пристрелил, — попытался оправдаться кряжистый разбойник, уложивший всадника молодецким ударом.
Фройд его блеяние слушать не стал.
— Иди, хрен собачий, лошадь тогда лови! — рявкнул он, склонившись над трупом. — Хороший бросок, кстати. Научишь, Салем?
Смуглый великан молча пожал плечами. Означать этот ответ мог что угодно.
— Жан-то точно мёртв? — спросили из темноты.
— С пулей-то в брюхе? Уж лучше ему быть мертвым, а не портить нам настроение своими стонами ещё пару дней, — философски заметил Фройд. — Отнесите его в лес подальше, да прикопайте.
— А с этим что? — спросил другой разбойник, указав на всадника.
— Погоди-ка, сейчас глянем.
Фройд отрегулировал заслонку на фонаре, пытаясь получше подсветить тело. В нос ударил резкий запах керосина. Обыскав карманы убитого, Фройд не нашёл ничего, кроме личных вещей. Хмыкнув, он ощупал полы шинели, достал нож и, вспоров подкладку, извлёк оттуда запечатанный конверт.
— Что тут у нас? — пробормотал он, пытаясь прочитать в пляшущем свете керосинового фонаря имя адресата. — Господину Владу Де'Сенду. Ага! Пишет аж целый барон фон Вальц. Интересно.
Фройд вскрыл и неспешно прочёл письмо. Витиеватая манера изложения барона доставила ему несколько неприятных минут, однако текст он всё-таки осилил до конца.
— Вот оно как, — резюмировал Фройд, закончив чтение, после чего повернулся к своим людям, которые уже обобрали тело до нитки, оставив мертвеца лежать в одном лишь исподнем. — Так, парни, мертвяка не прятать, пусть тут лежит.
Пожав плечами, разбойники оставили тело в покое. Фройд тем временем вложил письмо обратно в конверт, оторвал от дорожного плаща, снятого с убитого, кусок ткани, завернул в него письмо и положил рядом с телом. Подумав немного, он отыскал у обочины камень и придавил свёрток сверху, чтобы ветром не унесло.
— Вот так, — довольно произнёс он, потирая руки. — Депеша, я смотрю, важная. Пусть почитает наш господин чиновник и прочие начальники пусть тоже почитают. Авось и задумаются о чём-нибудь.
Остальные разбойники ничего не поняли, но и спорить не стали. Фройд — голова, ему виднее. Молча собрав свою скромную добычу, они дружно скрылись в лесу вслед за своим предводителем.
Глава 4
Два немолодых господина, удобно устроившись в глубоких кожаных креслах, степенно и со знанием дела набивали трубки. Один — низенький и полный, с длинной чёрной бородой, которую местами тронула редкая седина, — закончил первым и, чиркнув спичкой, закурил. Второй, такой же невысокий, но при этом чудовищно тощий, словно какой-то несчастный каторжанин, поправил монокль и с завистью осмотрел помещение, в котором они находились. Завидовать было чему: стены и потолок украшала лепнина, половицы и мебель были выполнены из редких пород красного и чёрного дерева, изящные напольные часы с позолоченным циферблатом и вовсе пристали королевскому дворцу или имению какого-нибудь знатного вельможи.
— Хорошие у доктора Айгнера апартаменты, — уныло произнёс тощий, продолжая возиться с трубкой. — Ничего не скажешь. Не всякий декан в Королевской академии может себе такое позволить.
— Не завидуйте коллеге, Януш, — добродушно ответил его собеседник, выпустив облачко дыма. — А что до академии, так лично я половину деканата вышвырнул бы на улицу. И проблем станет меньше, и бюджет будет толще.
— Что да, то да, — согласился тощий, хотя в душе он всё же завидовал старому знакомому, который в провинции добился большего, чем он в столице.
Их звали Фабиан Леендерц и Януш Павеска. Имена двух выдающихся учёных, исследователей и практикующих врачей были известны по всему королевству от побережья Холодного моря на севере до границ с Верхним Урдом на юге. И узнавали их порой не только люди просвещённые, но и рядовые обыватели, поскольку 'на земле' оба приятеля работали ничуть не меньше, чем в лабораториях. Факультет химических наук, который они окончили вместе со своим однокашником Айгнером, гордился своими выпускниками по праву.
Грузный любитель хорошей кухни и густого пива Леендерц славился своими фундаментальными работами по химии и биологии, составлял и постоянно обновлял справочники лекарственных средств, был завсегдатаем на публичных опытах анатомического театра при Королевской академии наук, участвовал во всех возможных научных сборищах и вообще считался светским львом от науки. Кроме того, он был единственным из всех троих, кому удалось добиться в своей альма-матер почётного звания профессора.
Януш Павеска был несколько иного склада. Скрупулезный скептик, он появлялся в эпицентрах страшных эпидемий с целой толпой лаборантов, оборудованием и подопытными животными, чтобы неутомимо преследовать по пятам любую, даже самую опасную заразу. И хотя его поиски далеко не всегда венчались успехом, уже за избавление от серой лихорадки Урда и сонной болезни ему были благодарны сотни тысяч людей. Правда, эти болезни не были самыми серьёзными противниками, ибо те же чума, холера и чёрная лихорадка не покорились пока ни одному, даже самому отважному исследователю, а вот на тот свет отправили многих.
Получив от Айгнера тревожные сообщения, оба учёных мужа спешно свернули все дела и после недолгих сборов выехали в Бернхольд. Тем не менее, прибыть в кратчайшие сроки им не удалось — помешала весенняя распутица, — а славный город Вальцберг встретил их гнетущей атмосферой нарастающей паники и чёрными крестами, разукрасившими все стены в восточном квартале города, через который они проезжали по дороге к особняку, где доктор жил и проводил свои исследования.
Айгнер появился в гостиной только спустя час после того, как слуга принял гостей и сообщил об их приезде. Впрочем, Леендерц и Павеска, прекрасно знавшие своего коллегу, а также сами зачастую проявлявшие подобную бытовую непунктуальность, ничуть не обиделись и решили, что этот час им отпустило само провидение: за это время они успели отобедать, выпить чаю и выкурить по паре трубок.
Так или иначе, встрече они были рады. Айгнер, даже не извинившись за опоздание, пересёк комнату и тепло поздоровался со старыми друзьями. Расторопный слуга тут же принёс доктору поесть, а на столе словно сами собой возникли три рюмки и бутылка смородиновой водки. Наспех перекусив и выпив с дорогими гостями по маленькой, Айгнер достал трубку и, набивая её табаком, привезённым доктором Павеской из какой-то южной командировки, изложил коллегам суть проблемы и пересказал последние события.
— Болезнь словно с цепи сорвалась, — Айгнер пыхтел трубкой, словно пароход. — В текущем месяце число больных выросло на порядок, сейчас в городские стационары поступает до полусотни человек в день, так что врачи едва справляются.
— Не так уж всё и страшно, мой дорогой друг, — возразил Павеска. — Два года назад в центральном Ндезе, провинция Бхара, я имел дело с куда более масштабной проблемой. Тогда произошло перекрёстное заражение: в города, охваченные эпидемией желтой лихорадки, из северных провинций, где свирепствовала холера, прибыло огромное количество беженцев. Про гигиену им в лучшем случае рассказывали миссионеры, и смертность среди них была просто запредельной. А у тебя всего-то пятьдесят человек в сутки.
Айгнер громко фыркнул и сердито посмотрел на него.
— У нас холодный климат, мы не живём, как сельди в бочке, умеем кипятить воду перед питьём, а кое-кто даже моется регулярно, — злобно бросил он. — В конце концов, у нас есть доктора и лекарства! С этой болезнью что-то решительно не так. Были приняты меры, которые уже несколько раз помогли сдержать чуму, а эффекта ноль.
— Нужно искать первопричину, источник болезни, — со вздохом произнёс Павеска. — А это очень непросто, порой даже невозможно.
— Потому-то вы и нужны мне, друзья мои, ибо учёных с таким багажом знаний и опытом полевой работы я больше не знаю. Кровяная лихорадка — это то, с чем я ещё никогда не сталкивался, и даже не читал в книгах. Зараза распространяется быстро, убивает больного в среднем за пять дней, а карантинные меры помогают очень слабо, ибо мы так и не выявили главный источник заражения.
— Грызуны, блохи, грязная вода или необработанные продукты, — перебил Павеска. — Причин может быть много. Вы пробовали устранять переносчиков: крыс, насекомых?
— Я провёл ряд опытов. Несмотря на известные данные о той же чуме или язвенных морах, мои собственные наблюдения и практический опыт, могу сказать, что они в переноске заболевания не участвуют. Грызуны им даже не болеют, хотя кошки, собаки и лошади мрут.
— В городе, тем не менее, много крыс, — заметил Леендерц. — И жители, я полагаю, тратят время на их уничтожение.
— Не помешает, — сказал Айгнер, разливая ещё по рюмке водки. — Не хватало нам ещё и прочей заразы, которую они могут разнести.
— Животные, стало быть, гибнут, — задумчиво проговорил Леендерц.
— Только лабораторные.
— Что?
Оба учёных удивлённо воззрились на Айгнера, а тот со зловещей ухмылкой пояснил:
— Животные заболевали только при искусственном введении им сыворотки крови больных людей. Естественным образом заболевали только люди.
— Тиль, ты меня пугаешь, — пробормотал Павеска и тут же выпил.
— Я сам в ужасе, — признался доктор Айгнер. — Всё это похоже не на эпидемию, а на какой-то зловещий кошмар, в котором кровянка — жадный хищник, алчущий человечины.
— Давай без мистицизма, Тиль, — попросил Леендерц. — Я вижу, что дело здесь не такое простое, как казалось на первый взгляд.
Доктор Павеска, пролистывая один из лежащих на столе документов, одобрительно кивал:
— Неплохая инструкция по организации карантина. Грамотно составлено, учтены всякие мелочи, хотя я, конечно, кое-что добавил бы. Кто это писал? Ты, Тиль?
— Нет, не я. Автор даже не врач, хотя человек, похоже, смышлёный.
— Кто же это?
— Чиновник из столицы, прибыл сюда месяц назад с ревизией, да так и застрял из-за всей этой истории. Его зовут Влад Де'Сенд, и барон о нём очень высокого мнения.
— Он в городе?
— Нет, он в соседнем Марбурге. Эпидемия застала его там.
Павеска отложил инструкцию в сторону и потянулся к своей трубке. Прочищая её, он сказал:
— Выдернуть его оттуда надо. Слышишь, Тиль? При таком бардаке лишний управленец не помешает, тем более что он уже в деле.
— Попробую, но ничего не обещаю, — ответил доктор Айгнер. — Сами знаете, к этим столичным франтам порой просто так не подступишься.
— И это говорит человек, который вырвал из тёплых кабинетов и заставил ехать на другой конец страны двух крупнейших светил современной науки, — расхохотался Леендерц и хлопнул друга по плечу. — Проклятье, Тиль, порой ты бываешь скептиком похуже Януша. А ведь Вальцберг, куда ты нас заманил, при всём уважении, сильно отличается от моего любимого юга с тёмным пивом и знойными мулатками.
— Мне бы твои командировки, Фабиан, — завистливо произнёс Павеска. — А то если и встречаются горячие девушки, то виной тому всегда лихорадка.
Леендерц поперхнулся и закашлялся, то и дело пыхая табачным дымом, лицо его раскраснелось, на глазах выступили слёзы.
— Не шути так больше, — сдавленно попросил он, когда наконец-таки смог восстановить дыхание.
Айгнер, глядя на это, только покачал головой. Сил смеяться у него сейчас не было. Он хлопнул ладонью по столу, привлекая внимание, и сказал:
— Я постараюсь привлечь нам в помощь как можно больше людей, а от вас, друзья, жду полной отдачи. Проблема сложная, и чем быстрее мы наведём порядок здесь, тем легче будет держать этот хаос под контролем по всему округу.
— Тогда, господа, давайте выкурим ещё трубочку, и за работу, — предложил Леендерц.
— Это очень крепкий табак. Ты не думаешь, что тебе пока хватит его курить? — спросил Павеска и заработал взгляд, полный искреннего непонимания и недоумения.
— Вот именно, дружище, табак крепчайший. Что же мне теперь, и не смотреть на него до третьего пришествия? Выдохнется — я себе потом не прощу.
Исправить этого человека, по мнению друзей и коллег, могла только могила.
Владу домик Чёрной Галки понравился. Основательный, приземистый, сложенный из толстых сосновых брёвен, он производил впечатление надёжного и удобного жилища. Но несмотря на всю простоту и неказистость, было в нём что-то особенное, располагающее к себе, некий едва уловимый уют.
Влад скромно топтался посреди комнаты, разглядывая предметы обихода, пока Ют, чертыхаясь, переворачивала вверх дном книжные полки у дальней стены.
Помещение, судя по всему, было жилой комнатой и гостиной в одном лице. У окна стояла небольшая кровать из посеревшего от времени дерева, застеленная несколькими слоями толстых покрывал и белой простынёй в цветочек, поверх которой комом лежали одеяло и несколько подушек. Рядом с кроватью стоял приземистый столик, накрытый кружевной скатёркой, за ним расположился у стены пузатый ларец, закрытый на железный висячий замок. У другого окна стоял большой рабочий стол, заваленный бумагами, старыми календарями, пучками трав и прочей мелочью. В относительно чистом углу стола лежала связка гусиных перьев, рядом возвышалась бронзовая чернильница и несколько карандашных огрызков, а на самом краю, придавленный глиняной кружкой, красовался искусно выполненный рисунок какого-то растения со сложным соцветием, выведенным с завидной аккуратностью и вниманием к деталям. Всё остальное пространство заполняли шкафы и стеллажи с книгами, склянками, толстыми горшочками, сухими веточками каких-то редких растений, ступками, лучинами, подсвечниками и прочим бессистемно распиханным по полкам скарбом.
Влад подошёл к низкому оконцу. В приоткрытые ставни доносилось кудахтанье и прочий гомон с заднего двора, что немало удивило Де'Сенда. Всё-таки Ют почти месяц провела в Марбурге.
— Ты живёшь не одна? — спросил он.
Ют, копаясь в сваленных в чулане книгах, только усмехнулась.
— Кто будет жить с ведьмой? — она выбралась из чулана, держа в руках увесистый сверток. — Если ты про мои сад-огород, да про скотину, так я за это плачу нескольким мальцам да одной девице из Вершки. Ребятишки меня не боятся, да и девушку я с того света вытащила, так что за пару монет да мешок овощей они мне помогают.
Ют подошла к столу, небрежно сгребла в сторону сваленный на нём хлам и водрузила на освободившееся место свёрток. Ловкие тонкие пальчики тут же распустили несколько узелков, и из-под ткани появилась на свет стопка старых книг. Ют сняла две верхние, а третью аккуратно оттерла от пыли и протянула Владу.
