Джедай

Всю ночь Падме проходила по комнате не в силах заснуть. Алый рассвет Корусканта она встречала, стоя у большого на всю стену окна. Черные громады зданий великой столицы рельефно обрисовались в алом мареве рождающегося дня. Почему-то рассвет показался Падме зловещим. Цвета крови. Цвета войны.

Пытаясь отвлечься, Падме задумалась о насущных проблемах. Она снова на Корусканте. Снова уважаемый политик. Лидер фракции Лоялистов. Вновь интриги в Сенате, ложь и притворство в жизни. Надоедливый ухажер Анакин и отеческая забота канцлера Палпатина.

Падме криво усмехнулась. Наверное, у нее судьба такая, быть опекаемой любимой доченькой. Сначала граф Дуку, теперь Палпатин с Йодой. Сенатор понимала, что оба лидера борются за ее привязанность и благодарность. Но для чего? Что им от нее нужно? Снова вопросы. Вопросы без ответа.

Сенатор чувствовала, что вокруг нее сгущаются тенета заговора и измены. Палпатин и Орден все чаще проявляли открытую враждебность друг к другу. Доверенные люди канцлера и магистра шныряли по сенатским кулуарам, ведя задушевные беседы с политиками, выведывая и запоминая ценную информацию.

Оби Ван был прав. Война изменила Галактику. Везде чувствовалась напряженность. Скрытая ненависть, злоба, коварство. Черные тени глумились над миром, увлекая его в бездну.

С определенных пор у Падме завелись две непрошеные подруги. Сенатор подозревала, что двух опытных рыцарей ей подослал Совет джедаев с целью склонить ее к сотрудничеству. Тогрута Шаак Ти и кореллианка Ади Галлия стали ее частыми гостьями. Падме должна была признать, что, как собеседницы обе женщины были интересны и остроумны, и проводить с ними время было одно удовольствие.

Зная о плохо скрытой разведывательной миссии джедаев, Падме продолжала принимать новых подруг. Втроем они часто появлялись в опере и на званых обедах, что стали нормой во время войны. Один столичный остряк журналист написал, что Шаак и Ади — верные телохранители сенатора и теперь ей не стоит опасаться больше покушений.

— Вы случайно не спите с ними? — как-то поинтересовался Анакин.

— С кем? — опешила Падме.

— С Шаак и Ади.

— Ну, знаете ли! — покраснела Падме. — Откуда вы это взяли? И с чего мне, скажите на милость, с ними спать?

— Мало ли, — пошло усмехнулся Скайвокер. — В среде джедаев женщины порой удовлетворяют сами себя или же проводят время с подругой. А вы, Падме, женщина одинокая. С мужчинами не встречаетесь. Вот некоторые люди и стали поговаривать, а не нашла ли наша уважаемая сенатор замену сильному полу.

— Нет! Смею вас разочаровать, генерал. Я не сплю с этими женщинами. Мы просто подруги.

— Понятно... — многозначительно протянул Анакин.

Сегодня после очередной сессии Сената Падме собиралась встретиться со своими подругами в кафе напротив своих апартаментов. Поэтому она и торопилась быстрее закончить доклад. Вбежавшая в комнату заплаканная Дорме, отвлекали ее от и так неклеющейся убедительной речи.

— Генерал Кеноби...

— Что?

Падме быстро поднялась со стула. Неприятное чувство тревоги зашевелилось в груди. Ноги стали ватными, и сенатор оперлась о стол. Где-то далеко в подсознании она уже знала, что услышит.

— Генерал Кеноби... Он погиб вчера на Джабииме, — глотая слезы, сказала Дорме. — его истребитель был сбит сепаратистами.

Все закружилось перед глазами Падме. На секунду перед ее глазами возникли удивительные глаза джедая. Они светились нежностью и любовью. Их больше нет! Он погиб! Сбили! Сепаратисты!... Тьма накрыла сенатора и последнее, что поняла Падме, так это то, что падает на пол.

XXX

— Сказали ли вы об этом сенатору или умолчите до времени?

Говорит Йода. Его спокойный скрипучий голос с иносказательной манерой изъяснятся.

— Мы скажем ей, когда она очнется, — ответил бездушный механический голос. Медицинский дроид.

— Хорошо. Не говорите, что я приходил.

— Как скажете, сер.

Мягкие шаги по полу. Магистр Йода удалился.

Падме с трудом раскрыла глаза. Яркий свет ламп больно ударил по глазам. Плоское лицо меддроида склонилось над ней. Глаза-сенсоры с тихим жужжанием исследовал ее.

— Вы в порядке, миледи?

— Где... где я?

— У себя в апартаментах, миледи. Магистр Галлия привела меня к вам.

— Что со мной? Я потеряла сознание? — Падме попыталась сесть на диване, но цепкие руки дроида вновь вернули ее в горизонтальное положение.

— Не волнуйтесь. С вами все в порядке. Вы просто потеряли сознание. Такое часто бывает при беременности.

В голове Падме что-то взорвалось. Гул в ушах усилился.

— При чем?! При чем, вы сказали?! — вырвавшись из рук дроида, Падме вскочила на ноги.

Перед глазами все завертелось, и молодая женщина с тихим стоном опустилась на диван. Она беременна! Она, Падме Амидала Наберри, носит под сердцем ребенка Оби Вана. Радость переполнила Падме, и она одновременно расплакалась и рассмеялась.

— Только не волнуйтесь, миледи. Это просто нервы. Просто нервы, — бубнил суетящийся подле нее меддроид.

— Это правда?— смахнув слезы, уже более спокойно спросила Падме.

— Наша больница самая лучшая в столице. Мы никогда не врем пациентам, — отчеканил дрессированный дроид.

— Хорошо. Спасибо за помощь, — вздохнула Падме. — Я распоряжусь, чтобы Дорме выписала вам чек.

— В этом нет необходимости, миледи. Орден джедаев уже оплатил все мои услуги.

— Орден джедаев? — изумилась Падме.

— Так точно, миледи. Магистр Галлия обо всем позаботилась.

Собрав медицинские инструменты в свой маленький чемоданчик, дроид пошагал к двери. Стоя на пороге, меддроид обернулся к Падме.

— Я выписал вам лекарства. Пожалуйста, принимайте их каждый день перед едой. Также два раза в месяц вы будете проверяться у наших врачей. На следующей недели мы ждем вас у себя.

Створки двери разъехались, и дроид затопал по устланному ковром коридору. В комнату вбежали Дорме, Шаак Ти и Ади Галлия. Лица трех молодых женщин светились радостью и непередаваемым возбуждением.

— Сестренка, — Шаак заключила еще не отошедшую от шока Падме в объятия. — Как мы рады за тебя.

— На Кореллии женщины в положении надевают особое платье. Голубое — цвет счастья и надежды, — тепло улыбнулась Галлия.

— О! Госпожа, радость то какая! — яркие глаза Дорме светились детским восторгом.

— Ты знаешь, кто отец ребенка? — поинтересовалась Галлия, садясь подле Падме.

Красивые глаза кореллианки пытливо уставились на Падме. Сенатор в кои-то веки напомнила себе, что обе джедайки тут неспроста. Однако скрывать правду не имело значения.

Мысли про Оби Вана вновь заставили Падме ощутить всю горечь утраты. Только сейчас она поняла, что несмотря ни на что она продолжала любить строптивого рыцаря. Ей было даже страшно представить, что теперь его больше нет. Осознание потери еще не пришло к молодой женщине.

Уткнувшись в форменную тунику Галлии, Падме сотряслась в рыданиях. Рыцарь заговорила что-то успокаивающее на своем родном языке. Длинные пальцы джедая ласково гладили Падме по голове. Шаак Ти присоединилась к успокаиванием молодой женщины, тихонько напевая детскую колыбельную с Шили. Растроганная Дорме, унеслась за графином воды, что стоял в кабинете сенатора.

Тихая песня с далекой планеты успокаивающе подействовала на Падме. Вскоре молодая женщина провалилась в глубокий сон без сновидений. Аккуратно уложив ее на диван, оба рыцаря встали и обменялись полными тревоги вопросительными взглядами.

— Ты думаешь о том же, о чем я? — спросила Галлия.

— Да. Если это правда, то о последствиях я боюсь даже представить, — покачала головой тогрута.

— Это точно. Магистр Йода прав. Нас ждут темные времена.

— Если отец ребенка тот, кого мы подозреваем, пришло время сбыться пророчеству, — голос Шаак Ти дрожал от плохо скрываемого ужаса.

— Боюсь ты права. Пророчество начинает сбываться. Лично у меня нет сомнений, отец нарожденного ребенка — генерал Кеноби!

XXX

Как Падме не желала скрыть свою неожиданную беременность, о ней узнали почти все в Сенате. Целая вереница гостей устремилась к покоям сенатора от Набу, желая выразить свои поздравления и пожелания.

Вся столичная богема сплетничала о таинственном отце народившегося еще ребенка. На роль родителя выдвигались такие претенденты, как Бейл Органа, Анакин Скайвокер и...даже граф Дуку. Правда, последнего пришлось откинуть, так как его не наблюдалось в столице уже пару лет.

Слушая досужие разговоры, Падме смеялась в кулак. В отличие от нее, Бейлу Органе было не до смеха. Столичные сплетни чуть не положили начало его бракоразводному процессу с женой. Уязвленная альдераанка пылала праведным гневом и желала наказать похотливого муженька.

Конец сплетням положила сама Падме, объявив, что отцом ребенка является один республиканский офицер, что недавно погиб на фронте. После этого заявления Падме пришлось надеть траур и целую неделю просидеть дома, как того требовали набуанские обычаи.

Лишь канцлер Палпатин с хитрой ухмылочкой посматривал на нее. У Падме сложилось впечатление, что ушлый политик догадывается о правде. Он знает, кто отец ребенка. Почему-то это пугало Падме. С каждым днем любезный канцлер с тихим вкрадчивым голосом вызывал невольную дрожь у молодой женщины.

Перед очередным заседанием Сената Падме, как лидер фракции Лоялистов, была на коротком совещании у Палпатина. Лидера фракций расселись полукругом на диване. Напротив них, за столом, восседал канцлер.

— Господа, — начал Палпатин. — Как вы уже, наверное, догадались, я вас собрал здесь не просто так. Темой этого короткого совещания будет, как обычно, положение дел на фронте.

— Это мы и так поняли! О чем еще можно поговорить в Сенате? — иронично заявил сенатор от Родии Онаконда Фарр.

— Наш родианский друг прав, — криво улыбнулся Палпатин. — Пока идет война, все наши помыслы должны быть о ней.

— Вы хотели сказать, направлены на ее скорейшее завершение, — мило улыбнулась Падме.

— Именно. Так вот, господа, ситуация на фронте требует от нас принятия новых мер. Ударным армиям Республики позарез нужны боеприпасы и военная техника. Звездному флоту нахватает малых десантных кораблей и истребителей. Если мы не примем решительных мер, ожидаемое наступление на Като Неймодию может провалиться.

— И что мы должны сделать, чтобы наступление наконец-то состоялось, и войне пришел конец? — поинтересовалась Падме.

— Сенат должен проголосовать за принятие закона о новых займах и увеличении налогообложения граждан Республики.

— Но это, же... Катастрофа! — не выдержала Мон Мотма. — За все годы войны мы набрали столько кредитов, что выплачивать их придется еще нашим детям, если не внукам. Все займы уже ушли в ненасытное чрево войны. Теперь Сенат отправляет весь ежегодный бюджет на нужды армии, забывая о здравоохранении, образовании, прогрессе, в конце концов.

Вы же, уважаемый канцлер, предлагаете взять еще кредит. Еще займы. Я, как глава бюджетного комитета, ответственно заявляю — Республика банкрот! Даже если мы выиграем эту войну, радости нам это не принесет. Нас ждет постоянный кризис, и... не побоюсь этого слова голод!

В кабинете канцлера повисла напряженная тишина. Падме, как и почти все собравшиеся здесь сенаторы, понимала, что республиканские финансы поют романсы и не загарами дефолт и голодные годы. Но став политиком Падме приобрела одну отрицательную черту. Она научилась закрывать глаза на вещи, которые ей не нравится или ее пугают. Слова Мон Мотмы пусть грубые, но зато правдивые подействовали угнетающе.

Палпатин хмуро посмотрел на молодую рыжеволосую женщину. Даже такому гению кулуарных игр, как канцлер Республики, было трудно опровергнуть слова Мон Мотмы.

— В словах сенатора от Чандрилы много горькой правды, — наконец тихим полным страдания голосом заговорил Палпатин. — Республика стоит на краю бездонной пропасти и каждый месяц войны все ближе толкает ее к ней.

Поэтому, — голос канцлера обрел силу, — нам нужно закончить войну в кратчайшие сроки! Для этого, господа сенаторы, нам и нужен новый заем, новый долг. Чем быстрее наши доблестные войска возьмут оплот мятежников, планету Като Неймодию, тем быстрее мы сможем заняться внутренними проблемами нашего государства!

Заем — наш спасательный камень! Наша надежда! Мы должны принять новый закон. Наша цель — конец войны. Вот для чего мы должны жить и работать каждый день! По крайней мере, я так считаю,... Надеюсь, вы разделяете мои чаяния.

Эмоциональная тирада произвела впечатление на сенаторов. Даже Мон Мотма задумчиво поглядывала на канцлера. Все хотели конца затянувшейся войны. Палпатин же предлагал кратчайший путь решения этого вопроса.

После дискуссии о новых займах, сенаторы обсудили еще пару насущных вопросов. Наконец, Палпатин поднялся со своего кресла и объявил совещание закрытым. Канцлеру еще предстояло выслушать доклады командующих с фронтов.

— Что ж, господа, — слабо улыбнулся Кос Палпатин. — До встречи в Сенате. Надеюсь, вы примите правильное решение.

Вереница сенаторов потянулась прочь с кабинета канцлера. Встав, Падме направилась следом за остальными. Но мягкое прикосновение к локтю, остановило молодую женщину.

— Сир?

— Я хотел бы поговорить с вами наедине.

— Я слушаю вас.

— Вы слышали мои доводы и доводы сенатора от Чандрилы. Вопрос займов всегда был очень болезнен для Сената. Мон Мотма во многом права, но я считаю, что без них война может затянуться на многие месяцы. Это выкачает с нашего нищего бюджета намного больше денег, чем этот заем.

— Вы... тоже правы, — осторожно начала Падме. — Все мы хотим, чтобы эта ненавистная война закончилась.

— Об этом я и говорю. Сколько людей уже пострадало. Кому это лучше не знать, как вам, — Палпатин ласково улыбнулся сенатору от Набу. — Ваш муж погиб в горниле этой войны. А сколько таких несчастных жен, детей, матерей по всей Галактике. Только представьте!

Каждый день уносит тысячи жизни. Вы только представьте! Тысячи жизней! Нам нужно закончить эту войну, остановить эту мерзкую бойню.

— Я полностью с вами согласна, — кивнула Падме. — Но, зачем мне все это говорить наедине? Уверена, многие сенаторы согласны с вами.

— Вы прекрасно знаете, зачем я вам это говорю наедине. Вы — глава фракции Лоялистов. Люди устали от войны и на последних выборах вы набрали достаточно голосов, чтобы стать влиятельной силой в Сенате. Если фракция Лоялистов поддержит закон о новых займах, он, несомненно, пройдет.

— Я вас понимаю, канцлер, и даже во многом поддерживаю, но... — Падме замялась. — Но, дело в том, что я не могу единолично принимать такие решения за всю фракцию. Единственно, что я могу сделать, так это переговорить со своими однопартийцами.

— Спасибо! — Палпатин горячо пожал руку Падме. — Большего я от вас и не прошу. Надеюсь на ваше красноречие. Поймите, милая Падме, теперь от вас зависит многое. И дело даже не в деньгах, а в сохранении человеческих жизней.

XXX

Перед самым началом сессии Сената, Падме решила зайти в правительственное кафе. Падме в последнее время заметила за собой повышенное желание поесть и выпить цитрусовых соков. Как только молодая женщина видела сок, ее живот болезненно скручивался, требуя чудесный нектар.