Добро наказуемо

Кинжала в ножнах не оказалось, не иначе трактирщик забрал его в уплату за поломанную мебель, но у мальчишки в его увесистом кошеле нашелся другой. Некоторое время он безжалостно дергал меня за волосы, стряхивая на землю опаленные клочки, а я думал, что хитрые маленькие лгунишки иногда бывают очень даже неплохими друзьями...

— Все, сойдешь за наемника, — заявил Нейл через четверть часа усердного пыхтения. — Можно идти в трактир.

— У нас денег нет.

— Кто сказал? — мальчишка негромко свистнул. Сверху тут же спустилась белка, положила на грязную ладонь серебряную монетку и, получив взамен орех, скрылась в щели навеса. Слова, которые мне хотелось бы сказать по поводу воровства, застряли в горле. Такого я еще не видел.

В трактир Нейл сбегал один — у меня не было ни сил, ни желания туда возвращаться. Мальчишка купил провизию и помчался к реке порадовать Энди известием о моем спасении, обещав в скором времени вернуться вместе с ним. Я же опять прикорнул на сене. Больше всего мне хотелось, чтобы Нейл не возвращался подольше, дав мне возможность выздороветь своими силами.

Глава 14. Испытание

Поспать толком не удалось. Едва я проваливался в забытье, как неизвестно откуда взявшийся Энди тут же принимался за целительство. Прогоняя сон, накатывала нестерпимая дурнота, я вздрагивал, цедя сквозь зубы ругательства, садился и, с трудом разлепляя веки, убеждался — колдовать здесь могли разве что лошади и комары. Даже боль, отступившая куда-то в глубину сознания и тихо нывшая оттуда, не донимала, как изнуряющее ощущение поселившейся внутри магии. Оно изводило меня со дня спасения из Мерцающего замка, но сейчас словно усилилось в десять раз.

'Проклятая одежда Келориэля!' — не выдержал я и, с омерзением сорвав с себя куртку, отшвырнул в сторону. Прохлада ночи тут же напомнила о себе — дурнота никуда не делась, просто к ней добавился озноб. Это было невыносимо. Старательно отгоняемые в последние дни подозрения нахлынули с новой силой: Вдруг дело во мне, а не в одежде? Что сотворил со мной безумный эльф? И как с этим жить дальше, особенно если с каждым днем мне все хуже и хуже?.. Мысли не давали покоя. Эх, сейчас бы напиться до потери способности переживать. Но нельзя — клятва есть клятва.

Я на ощупь нашарил куртку, накинул ее на озябшие плечи.

Из раскрытой двери трактира доносился нестройный вой пьяного хора. Хриплые голоса вразнобой тянули песню, в которой смутно угадывалась одна из баллад Брикуса. Поминки по погибшему Рикланду продолжались. Я мрачно усмехнулся. Сейчас, когда Нейл помог мне смириться с потерей меча, ситуация стала выглядеть даже забавной. Меня оплакивали, не подозревая даже, что я жив и собираюсь прожить еще если и не долго, то уж точно не бесславно.

Вместе с клоками сухой травы, я соскользнул с сеновала на землю. Мир перед глазами поплыл, желтый прямоугольник двери начал заваливаться на бок, потом внезапно потемнел, как будто изнутри заслонили свет... Впрочем, так оно и было — из трактира вывалилась компания пьяных наемников. Голоса звучали весело, хоть языки изрядно заплетались.

— Ведь уверен был... еще на кружку хватит... Или я этой... толстой Гате... не три..., а четыре монеты дал?

— Это ты просто не семь кружек, а восемь выпил. С семи бы тебя так не развезло, чтоб не помнить, куда задевал деньги.

Кружки в трактире были здоровенные, так что удивительно было, как они вообще держатся на ногах, если горбун не разбавлял выпивку.

— Не... я точно помню... семь. Сначала две, потом... с Бугаем еще... потом когда он повздорил... с тем парнем, потом с Гатой... еще две...

— Да плюнь, Гром сегодня жалованье выдает.

— О! А вот и он! — конопатый наемник, потерявший счет выпитому, остановился посреди двора и, указывая на меня, расплылся широкой улыбкой.

— Гром? Где? — завертели головами остальные.

— Да не-е-е... не Гром... Вон тот паленый... как его там... ну, который Бугая завалил!

Воины явно обрадовались, видно встретить здесь человека по прозвищу Гром им совершенно не хотелось.

— Здорово, дружище, — обступили они меня. — Ты хоть на нас не в обиде, что мы тебя сюда вытащили? Уж больно старина Брог разбушевался. А ты совсем никакой был. Тебя как звать-то?

— Прин... принятый обет не позволяет мне называть своего имени, — высокопарно поправился я, — так же как и пить вина.

Поклясться не открывать имя, пока не освобожу Релину, было недолго. Я сделал это мысленно, едва сообразил, что чуть не выдал себя, привычно представившись со всеми титулами. Такие обеты нередко давались не только бродягами, но и выходцами из знатных семейств, сбежавшими от родительской опеки и подавшимися в наемники.

— Ну, значит так и будешь — Паленый, — кивнул конопатый. — Меня Саймон Отважный кличут. А это Свищ, Ловец, Ржавый Дикс и Кот.

— Хорош заливать. Веснуха он, а не никакой не Отважный, — вмешался последний. — А Кот — это имя, а не прозвище. Котлер полностью. Ты какими судьбами в наших краях?

— Если коротко, то ушел из дома, год назад где-то. А недавно попал в передрягу. Выжить — выжил, но обгорел. И меч украли. Теперь вот ищу, где заработать на новый...

— Тогда с Бугаем ты напрасно повздорил. Он кузнец здешний, — подал голос Дикс. Волосы этого парня и вправду по цвету напоминали ржавчину.

— Так меч и готовый купить можно, а заработать лучше всего у нашей ведьмы в Хрустальном замке, — посоветовал Веснуха.

Мои новые приятели оказались дружелюбны и словоохотливы. От них я узнал, что хозяйка берет на службу всякого, кто пройдет испытание и принесет ей клятву верности, в замке полно ведьм, которые охотно возьмутся вылечить мои ожоги, а охрана пленницы из Ледяной башни наискучнейшее занятие.

— Сидишь взаперти на вершине башни, в одиночестве, — жаловался Веснуха по дороге к замку, куда он любезно согласился доставить меня на лошади, — поговорить не с кем, кроме как с этой самой девкой. А та как песни петь начнет... От них, знаешь, наш брат совсем ума лишается. Силач вот в башку себе вбил, что призрак Рикланда явился его убить. Прям туда, в башню и явился. А ведь хорошо поет, зараза...

На ночь меня устроили в караульном помещении. Охранявшие ворота наемники наотрез отказались пускать в замок чужака и предложили дождаться начальника стражи, который должен с утра пораньше явиться проверять посты. Я был даже рад этому — таскаться по лестницам и коридорам не было сил. В караулке же мне выдали меховой плащ из тех, в каких охрана коротает холодные зимние ночи. Завернувшись в него, я улегся на полу и наконец-то задремал под мерный стук костей о столешницу и рассуждения о  том, умеют ли ведьмы лечить ожоги или способны только привораживать.

— Холод какой... — одинокая фигурка, съежившаяся на тюфяке, едва пошевелила посиневшими губами, но казавшиеся ледяными стены тут же отозвались гулким эхом. Релина вздрогнула от звука собственного голоса, открыла глаза, приподнялась на локте и зябко повела плечами, будто пыталась вырваться из цепких пальцев холода.

Я видел каждую ее черточку — иссиня-белые замерзшие щеки, опухшие то ли от слез, то ли от недосыпания глаза, сухие, обметанные простудой губы, побелевшие пальчики с голубоватыми лунками обломанных ногтей... На сердце накатила волна непривычно жгучей нежности. Как же мне хотелось обнять ее, согреть, завернуть в теплый плащ, подышать на окоченевшие руки!

— Все, хватит спать! — девушка сердито тряхнула головой, будто прогоняя неумолимо одолевающую ее дремоту. В ночном сумраке было видно, как вместе со словами изо рта вырываются белые клубы пара.

Релина неловко поднялась с тюфяка, сунула одеревеневшие от холода ноги в прикорнувшие у тюфяка растоптанные башмаки, и болезненно поморщилась. Я будто на собственной шкуре ощутил тысячи впившихся в ее кожу мелких иголочек и сказал беззвучно: 'Скоро пройдет, главное двигайся'. Она словно услышала — принялась мерить шагами свою ледяную темницу. Восемь шагов от стены к стене. Шесть гладких, прозрачных стен и столько же узких, продуваемых всеми ветрами окон. Снаружи темнота ночи, разбавленная яркими искрами звезд. И неизвестно еще, где холоднее, там, или в Ледяной башне.

Девушка выдохнула, похлопала в ладоши и отбила башмаками дробь.

В дверь что-то грохнуло, и хрипатый голос пробасил:

— Эй, ты там! А ну не буянь! Дай поспать, дрянь бесноватая.

У меня невольно сжались кулаки.  Как бы я хотел оказаться рядом...

Она не испугалась, не притихла на своем тюфяке, а упрямо прищурилась и, притопывая в такт незатейливого мотива, запела:

На вершине башни

В отблеске луны

Одинокий стражник

Спал и видел сны.

Громкий храп разносился в тиши,

А вокруг не единой души...

Голос поначалу звучал сипло, как от простуды, но вскоре хрипота исчезла. Казалось, оковы льда треснули и рассыпались серебром.

Лишь девчонка в башне

Взаперти одна,

Рыцарям отважным

Ни к чему она.

Вот и спал он всю ночь напролет,

Свято верил — никто не придет...

Стены вторили многоголосым ледяным эхом, а песня как будто предназначалась для таких нерадивых стражников.

— Сейчас я приду! — взревели за дверью. — Замолчишь ты или нет?

'Может, сам замолчишь?' — я толком не понял, почему стою за спиной стражника. Тот резко обернулся, заспанная физиономия вытянулась от изумления, пальцы судорожно сжали рукоять меча. Извлечь его из ножен невежа не успел — мой кулак нашел свою цель раньше. Охранник отлетел к лестнице, попятился и, неуклюже взмахнув руками, упал, с размаху приложившись затылком об острый выступ хрустальной ступени. Тело обмякло и покатилось вниз, переваливаясь, как тяжелый куль.

А голос  все звучал из-за запертой двери:

Но прокрался в башню

Темной ночью враг,

Не услышал стражник

Торопливый шаг.

Не успел он схватиться за меч,

Покатилась головушка с плеч.

— Вот к чему приводит привычка спать на посту, — назидательно заметил я.

— Р-р-разгильдяи! — громоподобный рык заставил башню содрогнуться, а меня вскочить и схватиться за первое подвернувшееся под руку оружие — забытую у стены кем-то из стражи алебарду. — Почему у ворот никого, вашу мать? Заперты? Да плевать! Что для мага ваши запоры? Дождались — в замке враги!..  — ответов стражников не было слышно, но, без сомнения, они пытались оправдаться. — Да, враги! Не могла ведьма сама спустить его с лестницы — в Ледяной башне нельзя колдовать, тупицы! Случайность? Хороша случайность! Вчера Силач, сегодня... А это кто еще? Почему в помещении посторонний? — я не сразу сообразил, что стражу распекал появившийся в дверях человек, уж больно его внешний облик не соответствовал моему представлению об обладателе оглушительного голоса. Тот оказался вовсе не огромным и сильным, как Гунарт, а худым и приземистым, ростом не выше гнома. Украшенная лысиной макушка в обрамлении жидких седых прядей  не доходила до плеча самому низкорослому из наемников.

— Воин, господин Фиорен... Паленый. На службу пришел наниматься. А здесь... вашу милость дожидался, — торопливо доложил один из ночных игроков в кости. Судя по тому, что ждал я начальника стражи, вошедший был именно им.

— Как звать? — глядя на меня снизу вверх, грозно рявкнул он.

Я еле сдержал смешок — уж очень потешно выглядел прикрикивающий на принца коротышка — и сказал со всей возможной любезностью:

— Можешь называть меня Паленым, или как тебе будет угодно. Я не могу открыть свое имя...

К сожалению то, что всегда было вежливым обращением из уст принца,  не считалось таковым для простого наемника. Лицо моего собеседника окаменело.

— Что за панибратство? Мне начхать на твое имя, но пока я здесь начальник, изволь называть меня на 'вы'! И не забывай добавлять 'мой лорд' или 'ваша милость'.

— А ты разве лорд?

— Для порядка в рядах вверенной мне стражи это не имеет значения!

Не нужно было большого ума, чтобы понять: если меня сейчас выставят за ворота, попасть обратно будет не так-то просто. Замок выглядел неприступным.

— Ладно, пусть будет ваша милость, — снисходительно кивнул я, но все же не удержался от колкости: — Может, все же позволишь мне пройти испытание? Или каждый раз, когда по милости вашей милости лучшие воины остаются не у дел, хозяйка удваивает тебе..., то есть вашей милости жалование?

— Лучший воин? — начальник стражи, похоже, заразился от меня ехидством. Его хохот, отраженный стенами башни, походил на раскаты грома. — Хвастун ты, а не воин. Вы когда-нибудь видели такого наглого молокососа! Или лесной пожар выжег тебе мозги вместе с бровями?

— Если выжег, то в чем проблема? Без мозгов не пройти проверку, и ты... то есть ваша милость, выгонит меня с позором... то есть с чистой совестью, — кривить обожженные губы в усмешке было слишком болезненно, и это оказалось у лучшему. Фиорен не заметил издевки.

  — Только потому, что госпоже Крусанне нужны люди, -  нехотя согласился он и, хмыкнув, добавил: — а хорошему подчиненному ни к чему мозги.

Первые два задания были легкими.

Вначале меня атаковали три мечника. Лучших воинов Фиорен вызвать не удосужился, рассудив, что трепку зарвавшемуся юнцу вполне способны задать и недавно сменившиеся с дежурства стражники. Не мудрено, что я обезоружил их одного за другим простеньким приемом, которому еще в детстве научился у Ленсенда. Начальник стражи проворчал, что мне подыграли, но победу все же засчитал. Со стрельбой я тоже справился без труда. Поразить с сотни шагов мишень хотя бы семью стрелами из десяти сумел бы даже Имверт. А вот после поджидала неожиданность — в зале появился мой заклятый враг. Хоть я и слышал от наемников, будто третьим испытанием будет кулачный бой с местным силачом, но мне даже в голову не приходило, что новобранцам приходится меряться силой с обладателем волшебного пояса.

— Сумеешь сбить с ног этого человека и считай себя на службе, — кивнул на входящего воина начальник стражи.

Меня выдал взгляд. Алавар, направлявшийся навстречу, небрежно подтягивая потертый синий кушак с вышивкой, внезапно остановился. В глазах его мелькнуло удивление, сменившееся ужасом.

— Рикланд? — беззвучно прошептал он. Похоже, пояс Силы не придавал самозванцу ни капли уверенности. Это было мне на руку. Уверенность в победе — половина дела. Спекшаяся корка у меня на губах снова треснула от кровожадной ухмылки. Я знал, куда нужно ударить, чтобы этот горе-силач перестал дышать.

— Рикланд! — будто почуяв близкую смерть, завопил Алавар. — Я узнал его! Плевать, что лицо обгорело, зато взгляд! И осанка, и одежда... Он же там, на пожарище, в такой же зеленой был! Вы видите? Видите? Прикажите схватить его, мой лорд, иначе он всех тут перебьет!

— Ты в своем уме, Алавар? — оборвал его Фиорен. — Рикланда утащил дракон, и ты сам это видел.

— Я... видел, но... он... Я знаю, он сразился с драконом там, в логове, убил его и теперь вернулся за мной!

Мое сдавленное хрюканье заглушил оглушительный хохот начальника стражи. Следом за ним грохнули зрители, которых к тому времени собралось немало. Забавные предположения сыпались одно за другим: